Page 14 - Дневник - 1941

Занятия прошли сравнительно спокойно. Пару раз кто-то бросил в меня камнем и
один раз попал по голове, но я сдержался, не ответил. Один мерзавец прозвал меня
"Абрамом", не знаю за что - я с ним ничего не имел. Но я и на это не обратил
внимание, или, вернее, сделал вид, что не обратил внимание.
Так как всякий раз, когда я слышу антисемитские выходки, не только по
отношению к себе, но и к другим - душа моя наполняется безудержным гневом,
возмущением и обидой.
Нас, очень удачно для меня, разделили на две половины по 10 человек в каждой.
И в мою половину попали почти все тихие и порядочные парни, которые за все время
занятий не трогали меня.
Сегодня от мамы получилась открытка.

Дядя Люся уехал в Минводы, не сказав, что, наконец, списался с мамой и решил с
ней ехать дальше в тыл. Когда я узнал о его отъезде от хозяйки квартиры, в которой
он до этого жил, это меня ошеломило своей неожиданностью. Ведь только накануне,
за день до отъезда, я был у него. Он сказал только, что готовится уезжать, но еще не
получил телеграмму об отъезде в Минводы от мамы и тети Евы. Дядя Люся поступил
как мерзавец и нахал. Мама тоже очень хорошо поступила! Быть так близко и не
захотеть повидаться со мной. Не могу найти причины ее действиям.
Еще о многом хочется сказать, но поздно и хочется спать, мысли плохо работают
и слипаются глаза. Может завтра выберу лучшее для этого время?

30.10.1941

Шесть часов утра. Точно взрыв бомбы, поразило меня сегодняшнее сообщение
Советского информбюро о сдаче противнику Харькова. С меньшим сожалением и
печалью, быть может, выслушал я сообщение о сдаче всего Донбасса. Но Харьков...
Впрочем, я не знаю, не занят ли он уже немцами, Донбасс. Теперешние сводки так
запутанны и так несвоевременны, что трудно разобраться в действительных фактах и
событиях как на фронте, так и в тылу.
Но я верю. Я продолжаю слепо доверяться всем сообщениям правительства и
центральных газет, хотя каждая новая подобная потеря заставляет меня все более
разочаровываться и все менее доверять отдельным сообщениям.
Так взятие Одессы, или, как сообщалось, "оставление ее нашими войсками по
стратегическим соображениям" почти не вызвало недовольства и неверия в
добровольно-вынужденную сдачу этого города. Но Харьков - тут теперь я не верю, что
добровольно, по стратегическим соображениям оставлен фашистам. Такой крупный
город, наводненный машиностроительной, военной и всякого рода другой
промышленностью, имеющей величайшее значение для страны, особенно теперь, в
военное время.

Ужас охватывает меня. Что будет дальше? Харьков стоил нескольких миллионов
немецких жизней, а отдан так дешево - 120 тысяч человек - это пустяк по сравнению с
Харьковом.
Падение Киева безболезненнее было воспринято мною. Это падение было
подготовлено многодневными и ожесточенными боями под городом и неоднократным
занятием его окраин неприятелем. Но Харьков! Его падение можно только сравнить
разве что с Днепропетровским падением, как по значению, так и по своей
внезапности.
Впрочем, с Днепропетровска и области сегодня весточка - опять действия
партизан. Мне кажется, что партизаны здесь более решительно действуют, чем