Page 3 - Дневник - 1941
P. 3

наши стихи с его стихами. И это вместе будет называться творчеством Уткина,
          Маяковского и еще какого-то не стоящего даже внимания поэта? Да я даже знаться не
          желаю с ним! Поэт - цветок. Я - цветок. И буду я еще возиться там с кем-то? У меня
          был такой случай: хотел со мной познакомиться некий поэт. Но я его даже не
          подпустил к себе. Поэт должен быть до конца оригинальным. А это ли оригинальность:
          знакомиться за руку с каждым и всяким?
                 И дальше - больше, больше, больше... Говорил он, что с его, уткинской легкой
          руки, по всей Москве распространилась фраза поэта Баратьского "Я имел скромность
          не пойти вслед за Пушкиным"... Говорил... впрочем, всего не упомнишь.
                 Но вот он кончил и начались "прения".

                 Первым выступал Ортенберг (критик). Это человек с солидным возрастом, с
          лицом, типичным для большинства критиков, головой, на которой сидит почтенная
          лысина, с хищным придирчивым взглядом. Все его выступления неудачны: они
          неглубоки, бессодержательны и донельзя придирчивы. Его часто и много критикуют
          те, на которых он обрушивается в свою очередь. Над ним смеются и бросают по его
          адресу обидные оскорбления. Но он не унывает, не теряется, как говорится и снова
          выступает, и снова обвиняет, и снова бывает сам обвиняем и оскорбляем.
                 Вот и сегодня он выступил. Я не переносил этого Ортенберга, еле скрываю свою
          досаду, когда он выступал. Но сегодня... Я готов был ему аплодировать (и
          аплодировал), когда он выступил в защиту прав Днепропетровска на более тактичное
          отношение к его жителям.
                 - Что ж, мы провинция, - с горькой иронией произнес Ортенберг.

                 Во время выступления Ортенберга, Уткин, нахально развалившись на стуле,
          перебивал говорившего, такими, примерно […] "Вы знаете, что такое лирика?"
                 Ортенберг ответил.

          02.07.1941

                 Война изменила все мои планы относительно проведения летних каникул. Уже
          сдал почти все испытания, осталась только математика самый трудный и нелюбимый
          мною предмет. Дал себе слово заниматься, заниматься неустанно ежедневно с тем,
          чтобы быть летом свободным и иметь возможность хорошо провести летние каникулы.
                 22 числа прошлого месяца посетил вместе с Олей и ее подругами Валей Иашковой
          и Майей Белокопытной Малый театр, гастролировавший в Днепропетровске. Шла
          комедия Островского А.Н. "Правда хорошо, а счастье лучше". Комедия ставилась
          знаменитыми народными и заслуженными артистами союза и республики и прошла с
          большим успехом, несмотря на слабость сюжета, свойственную ранним произведениям
          Островского.
                 Веселые и возбужденные постановкой, мы покинули зрительный зал
          драматического театра  Горького.
                 По улицам, в трамваях теснилось и суетилось множество людей. В трамваях
          висели на подножках, так, что с трудом удалось сесть в него и выбраться на нужной
          остановке.

                 У Оли мы узнали, что Германия объявила нам войну. Это было ужасно и
          неожиданно.
                 Олю вызвали в школу и так, как мамы не было дома, я тоже пошел с ней. Там все
          ребята были уже в сборе. Комсомольцы и не комсомольцы клеили окна, рыли ямы,
          хлопотали, шумели и вообще были в необычном состоянии и поколебали мое неверие
          в совершившееся.
   1   2   3   4   5   6   7   8