Page 29 - Дневник - 1944 год...

и [...] радостно говорили, что «муж Марии пришел». Но Павел холодно к ней отнесся и
рассказывал, что это не главная его любовница.
Она прижималась к нему, нежилась, но он холодно отталкивал ее. Так протекала
встреча Павла со своей любовницей. Наконец Павел собрался уходить. Меня оставил
на квартире у Маруси. У нее живет одна девушка 22 лет. Она длинная, противная,
хотя лицом ничего.
Когда Павел «ласкался» со своей любовницей, она стала рассказывать, что ее
муж убит и что в моем лице она найдет достойную замену. Приготовила мне воду и
помыла мне голову и спину, постирала нижнее белье и платочки. Но любезности ее я
не мог выносить и, понятно, не отвечал ей взаимностью. За все только вежливо
благодарил, хотя она намекала, что одной благодарностью не отделаться.

Возле железнодорожного полотна в будке 191 живет симпатичная девушка, 23
года. Она не красивая, но и не поганая, однако с ней очень приятно разговаривать.
Когда я пошел за трофеями, она тоже со мной пошла. Нашел для нее немецкое
обмундирование, себе бритву. Она нашла платочек и подарила мне.
Позже зашел с ней на квартиру. Родные угостили меня оладьями, мамалыгой.
Несколько раз в течение двух дней забегал к ним и они угощали меня всякий
раз медом и прочим.

12.04.1944
Одесса. В доме у родственников Павла. Костецкая улица.

Павла радостно встретили, расцеловали – какой он счастливый! Рассказали об
ужасах немецкого хозяйничанья в Одессе. О партизанах одесских, о коммерсантах.

Вечер. Недавно вернулся из города после большого и интересного экскурса по его
улицам. Видел массу трупов, обломков автомашин и прочих остатков, из уже
разобранных трофей врага.
На одной из улиц в центре (Тираспольская улица) мы увидели большую толпу
людей. Подошли ближе и увидели виселицу - автомашину, на которой с петлями на
шее стояли три мерзавца: два румына и один русский. Один из румын был сильно
расстроен и еле держался на ногах от предчувствия смерти. Два других гада ничем не
выдавали своих чувств и глаза их смотрели безразлично на окружающих их людей. Ни
страха, ни гнева, ни грусти, ни мольбы – ничего нельзя было прочесть в этих жутких
разбойничьих и предательских глазах. Я подошел ближе и выслушал приговор. Потом
отъехала машина, их столкнули с ее борта и они повисли в воздухе. В тот же миг им
накинули таблицы с надписью «Казнен за такие-то провинности». Средний,
безразличный румын, забился в судороге перед смертью и затем все кончилось. Два
других даже не шевельнулись, в агонии они были слабее среднего. Так они остались
висеть и последние слова приговора и момент казни сопровождался овацией
собравшихся одесситов. Бесчинствовали эти разбойники еще в Анатолиевке.
После этого мы пошли посмотреть порт, море, оперный театр, вокзал. Увидели
костел, собор, памятник Пушкину, высокую церковь, на которой при немцах кто-то
вывесил наверху колокольни красный флаг. Больше всего мне понравился оперный
театр. Трудно даже рассказать, какие великолепные архитектурные узоры и
оформления были на его стенах. Ознакомил нас военный с историческими
положениями о театре, об условиях его возникновения и повел по наиболее
выдающимся местам. Особенно Потемкинский вход великолепен. Зрительный зал -
стулья в нем мягкие, сцена и за сценой - железобетонные своды для охраны сцены, и
пр. и пр. До этого я расхваливал перед Павлом и его родственницей Лидой свой город