Page 4 - Владимир Гельфанд, письма. 1941-1946

получают 150 грамм хлеба, а картошки и мяса совсем не видят. Тети Бузин муж

призван в армию, кажется командиром.
Дяде Леве написал массу писем. Сначала просил, чтоб тебя принял к себе, затем

спрашивал не приехала ли ты и не получал ли от тебя писем, но он не отвечает, не
интересуется жизнью родных и близких.
Еще одно, родная. Меня ужасно интересует, где сейчас дядя Сеня с семьей и тетя

Аня с Жоржем? Отвечай немедленно на все мои вопросы.
Целую. Вова.

05.02.1942
Миленькая мамочка!
Получил твое письмо, принесшее мне огромную, огромную радость и, вместе с тем,

большое огорчение. Если ты получила хотя бы небольшую часть моих писем, то ты
имеешь представление о том, как тяжело я переживал твое жестоко-длительное

молчание. Я писал почти ежедневно несколько дней подряд, один раз написал 2
письма (письмо и открытку) в один день, потом, вплоть до последнего времени, писал
через день, через два дня. Но только холодное молчание встречало мои страстные

призывы и, в последние дни, потеряв надежду на ответ, я уже вовсе редко стал писать.
И вдруг письмо!.. большая радость. Но с первых строк оно омрачено болезнью дяди
Толи и Сани. Отвечай немедленно, дорогая, как они чувствуют себя? Поправляются?

Или еще болеют? Как питаются они? И есть ли у вас хорошие врачи, способные
обеспечить хороший уход за ними и быстрое их выздоровление? Передай им, хорошая
моя, пусть поправляются скорей, набираются сил и здоровья.

Дорогая мамочка! Напиши письмо – вызов – я приеду (если отпустит военкомат)
помогу вам работой, всем, чем смогу. Ведь вам должно быть так тяжело!

Ботинки мои совсем износились на работе, но, в то самое время, когда мне грозило
остаться босым, тете Поле посчастливилось купить за 100 рублей замечательные
крепкие рабочие ботинки. Они тесноваты на меня, но очень удобны. За туфли я

благодарю тебя, конечно, но прошу больше этого не делать, беспокоиться и заботиться
только о себе и о тех, кто с тобой вместе находится. А я не пропаду.

От тети Бузи получилось письмо. Им очень тяжело. Пол письма уничтожено
цензурой. Но даже то, что не было уничтожено и дошло до нас, заставляет много
тревожиться об их дальнейшей судьбе. Хлеба они получают 125 грамм в день, крупы

25, 25 грамм мяса, 35 грамм конфет. Больше ничего другого они не видят из пищи и
денег просто не на что тратить. Уехать пока оттуда нет возможности, хотя Нюре
обещали эвакуацию вместе с институтом не то на Урал, не то на Кавказ. Но когда это –

неизвестно. Нюра пишет, что похудела до неузнаваемости, и все платья стали на нее
велики: вдвое шире. Кушают раз в день. Плохо кушают. Воды тоже нет, и каждый день
голодные ленинградцы очищают после работы или учебы несколько часов подряд снег