Page 25 - Дневник - 1943 год...

- Он точно п[…] в госпиталь. Евреи трусы. Он наверное и на фронте еще не был -
подхватили другие.
- Гад! - проговорил, подойдя ко мне один боец.
Это меня задело. Я накричал на него:
- С какой стати, дурак, ты называешь меня гадом? На каком основании?
Он ничего не ответил и ретировался поспешно.
Я слышал, что защищать евреев или другую нацию, будучи ее представителем,
неправильно и называется как-то вроде национальным шовинизмом. Поэтому я сказал:
- А вы знаете, какой вы нации?!
- Какой? - раздалось вокруг.
Я ответил – Советской! […] - Я не разбираю какой нации человек, с которым я
имею […] разговаривать, что это за человек. Ибо в любой нации есть плохие и
хорошие люди. Это главное. И если Карымов сегодня в дороге ругал почем зря народ,
к которому он сам принадлежит, называя его трусливым и вороватым, я считаю это
ничем иным, как изменой, предательством своего народа. Народа, повторяю, никогда
не бывает плохого, трусливого, а есть только отдельные представители, которым
можно приклеить подобный ярлык.
Меня поддержали узбеки, казахи, киргизы и некоторые русские. Остальные
подняли вой, в буквальном смысле […]

07.04.1943
Ростов. Хозяйка страшная антисемитка. Безграмотная, но много воображающая о
себе. Верит богу. Не подозревая во мне еврея, по чем попало чистит мою
нацию. Сейчас ухожу. Ночевать вторую ночь она не позволила. Все время говорит:
«Какой у нас воздух плохой стал» - она хочет меня выжить скорей.

08.04.1943
Как только вышел из квартиры – пошел на базар. Там не успел сделать
нескольких шагов, как меня подозвал какой-то военный с красной повязкой на руке:
- Товарищ военный, подойдите-ка, пожалуйста, сюда - и он, отведя меня в
сторону, предъявил документ об его полномочиях. Потребовал у меня документы. Я
предъявил справки из госпиталя.
- Пойдемте-ка со мной к коменданту. Он вас направит к замполка. - Я пошел.
- Вы, кажется, хотели купить что-либо на базаре? - спросил он меня дорогой.
- Да, - ответил я.
- Тогда пойдемте, купите, - сказал он.
На базаре я ничего не нашел кроме жареной рыбы, которую и купил за 15 рублей.
За мной в это время уже следовало восемь человек.
Привели меня в комендатуру. Там помучили, продержали полдня. Дорогой меня
окликнул боец из нашей команды 50 ч. Он уже раньше команды сюда приехал. Его
забрали вместе со мной к коменданту.
Сейчас я на пересыльном пункте. Ночевал на квартире. Отпросился у
дежурной п.п., так как валенки насквозь промокли – здесь несколько дней не
прекращаются дожди. Спал на диване, на мягких перинах. По-домашнему. Это,
наверно, в последний раз, последний нынешний денечек. Такое блаженство я
испытал. Теперь опять буду спать где попало и шинель мне заменит впредь любые
перины, а локоть самые мягкие подушки. Кончался праздник, кончалась мирная
тыловая, домашняя жизнь.
Ростов так и не увидел как следует. В первый день прибытия дошел до главной
улицы, почитал сообщения Совинформбюро, еще немного прошелся до кинотеатров.
Но пошел сильный дождь и я вынужден был поспешно ретироваться на квартиру. Во
второй день, как я уже писал, мне удалось дойти только до базара. Правда, во время
следования от базара в комендатуру, из которой следовал на пересыльный пункт и
оттуда, наконец, в запасной полк, я повидал немало улиц и зданий города. Трамваи
стоят невесть еще с каких пор без движения. Стекла выбиты в каждом вагоне. Здания