Page 14 - Дневник - 1946 год...

как водится в хорошем обществе. Тосты произносились сухие, слов было мало и вечер
скоро закончился.
В семь утра проснулся я именинником. До 8 ворочался в постели, – боялся нового
дня, был неуверен в нем.

02.03.1946
Вельтен.
Так и ушел он бесследно, мой день небеснейший, 1 марта, даже не улыбнувшись
мне приветливо. Такой суровый, желчный и пустой, как и все прочие, ушел, чтобы
никогда не вернуться больше.

Погода опять изменилась, стало тепло и мокро. Снег пожелтел и приник к земле,
словно не хотя расставаться с ней. По радио тоже голос сырой, плачущий, устами
какой-то немки-артистки, наводит тоску на душу. Скучно, безрадостно, и даже музыка
веселая не отвлекает.

03.03.1946
Солуянов – премерзкий тип. Такие могут хорошо устраиваться, их, наперекор
справедливости, уважают и хвалят. А ведь чистейшей воды подхалим и наушник. В
который раз он только ради того, чтобы другие его считали старательным малым,
ябедничает и клевещет на меня и других. Так, в одну из прошлых погрузок он весь
день не выходил на улицу. А когда вечером все же в нем заговорила совесть - он,
прежде чем побывать на месте погрузки, забежал в канцелярию и нажаловался, что
электропровода де нет, вагоны нечем передвинуть и люди стоят, не находя работы. А
на деле было совсем иначе. Сам я ездил, расставлял вагоны с помощью мною
привезенного электровоза. С 5 часов утра люди работали, и погрузка была почти
закончена.
Майор Корнеев, не удостоверившись в правильности показаний Солуянова, стал
ругаться. Тогда я вышел вместе с ним во двор завода, и он увидел и электровоз, и
работу, но промолчал и не воздал должное кляузнику. И можно ли? Ведь тот охотник,
и каждый раз в выходной день, а нередко и в будние дни, приносит дичь, угощает
начальство, пьянствует вместе с ним, – такие люди плохими не бывают, они всегда на
высоте, и никто не смеет назвать их хамелеонами. На том построена неправда жизни.
Во второй раз он поступил еще более гнусно со мной. Когда я был в канцелярии
штаба, на секунду отвлекшись от работы, во имя ее же, Солуянов отыскал зам. по
политчасти майора Жарких, парторга, капитана Бородина, и вместе с ними направился
в наше общежитие, заявив, что я там и что вместо работы занимаюсь покраской
велосипеда.

У входа в штаб я встретился с троими всеми, и политработники принялись на чем
свет стоит ругать мою персону. Но трудно было их убедить в вероломстве (охотника,
прежде всего, и хорошего собутыльника вместе с этим!) Солуянова.
А только сейчас за мной приходил майор Корнеев, помкомбазы по складам.
Солуянов, оказывается, опять ему нажаловался. Он, видится мне, считает, что я
должен каждый вагон ставить под погрузку, хотя на деле это целиком входит в его
компетенцию.
Я дал ему электровоз, я предоставил ему порожние вагоны и даже расставил их
на погрузочных площадках. Чего же еще, спрашивается?! Надо было подчеркнуть
свою деловитость, надо было показать свое старание, но как это сделать? Ведь на
деле ничего похожего нет! И вот найден удобный выход – свалить с больной на