Page 15 - Дневник - 1944 год...

рабочие при хозвзводе ехали. Меня ни Урасов, ни Соловьев не посадили. Вторая
обида. Вот как ныне уважают офицера. Правда, Янковский тепло поприветствовал
меня: «Не могу не приветствовать!». Не знаю, однако, насколько искренна его
встреча.
Анновка плакала. В одной хате заметил толпу людей. Зашел - вижу
распростертый труп девушки. Голова ее вся перевязана бинтами, ноги красные и
опухшие. Она голая, но накрыта простыней, 27 года. Рассказывали, что когда вошли
наши, девушка воскликнула "Браточки моi прiшлы". Последний немец, не успевший
еще уйти, вернулся в комнату, измучал и изнасиловал несчастную девушку на глазах у
матери и затем застрелил ее. Этот немец тоже недалеко лежит, сраженный пулей
немецких воинов-мстителей. Мать и многие жители голосили в другой комнтае.
Вечером был у минометчиков. С улыбкой они рассказывали, как сожгли мои
письма Запрягайло, Колесник. "Нам говорили, что ты на самолете выехал и мы думали,
что ты не вернешься".
Письма мои сожгли так, что об этом знала вся рота, публично, очевидно. И ни
один не нашелся, чтоб взял мои письма. Даже Засыпко, Лопатин, Руднев конечно зол
на меня, что я снял его с командиров отдаления, но другие, не ожидал я, никак не
ожидал такой подлости. Но для них, для этих людишек, все это было безразлично и
они хладнокровно рассказывали мне как жгли письма, цинично, несколько писем
вернулись из Магнитогорска моих. Это, очевидно, к Майе. Одно было мне из "Правды",
остальные никто мне не скажет что за письма и откуда. 10 писем. Какие сволочи
неблагодарные. Шинель мою бросили, сумку тоже. Руднев носил, правда, пока она ему
не надоела. Содержимое, о нем я и спрашивать не стал. Ушел разочарованный и
печальный.
Был приказ двигаться и рота пошла вперед, но лишь успел я пройти шагов 200,
как начался сильный артналет. Вместе со старшинами прятался в балочке. Снаряды
рвались рядом на бугре в селе Зеленый Гай, через которое предстояло проходить и
впереди, куда ушли наши. Сошло у меня благополучно, но среди пехоты имеются
убитые и раненные. Об этом я сейчас узнал. Какой-то начальник штаба, нашего или
второго батальона, ранен и проч.
Надо спать, хоть сидя в блиндаже, что за селом в 300 метрах от 3 с.д. Комбат
майор Рымарь и лейтенант Ростовцев - его друг, на полу разложились. Соловьев и
Луковский тоже. А мне приходится сидя.
Сейчас начало первого. Завтра мне 21 год исполнится, а рука ноет и ноет.

01.03.1944
Анновка. Всю ночь не спал - сидел на стуле – лежать негде было, а вздремнуть
сидя я тоже не мог: ноги замерзли и кругом толкотня была. В блиндаже спали Рымарь-
майор, Ростовцев и старшины. Для меня места не оказалось.
Сегодня взяли хлеб на два дня. Буханку. В кармане у меня было две банки
консервов: одна банка рыбных, другая – я и сам не знал чем начинена была. Решил
идти искать квартиру.

В Зеленом Гае места не оказалось. Чуть было не забрел в злополучное Дудчино, о
котором мне еще на переправе рассказал подполковник, как о месте расположения
дивизии. В Зеленом Гае встретил нечаянно женщину гражданскую. Гражданских там
осталось вообще 4 семьи. Она-то мне и сообщила, что по соседству Дудчино, а я уже
вышел на окраину Зеленого Гая, смежную с этим селом. Оттуда пошел прямо в
Анновку.