Page 18 - Дневник - 1944 год...

неплохой человек. Его молоденькая жена спит с ним – вот хорошо кому, счастливый
человек! Редко кому дается счастье такое – воевать с женой!
В Александровке долго искал ночлег. Люди хуже зверей стали. По несколько
человек в одной хате находится и не пускают. Тесно им!
В одну хату полуразрушенную вошел. Не пускали – «секретный отдел» -
мотивировка. Наконец согласились дать место в сарае. Там была солома и, хотя дверь
была выбита, но все-же сухо было, а на дворе шел в это время дождь. Переспал. Как
светать начало, пошел искать хозвзвод.
Моросил дождь, дул ветер - было холодно, а в хозвзводе даже костра
человеческого или какого-либо не было. Хорошо жилось только Рымарю – он
помещался в палатке, отделанной из плащ-накидок. Внутри палатки горела печь и из
нее шел приятный душок-пар. Я постоял, посмотрел с завистью и пошел в село искать
притулку, как по-украински говорится.
Попал в санчасть 320 с.д. Разрешили. Здесь много раненых, ухода за ними
никакого – всего один санитар. Подводы еще не переправились. Люди страдают
нечеловеческими муками. Двое за нынешнюю ночь и утро скончались, хотя их можно
было бы спасти, при наличии лучших санусловий.
От папы получил письмо за 30/I-44. Насчет аттестата ни словом не упоминает, а
ведь прошло уже около двух месяцев, как я ему его выслал.
Палец крутит по-прежнему, но я думаю пойти на передовую как только станет мне
чуть лучше или же улучится погода или питание. Первая неделя весны миновала и на
дворе все пасмурно, грязно, холодно, снег еще не везде растаял.

08.03.1944
Александровка. Погода сырая, мокрая, моросит меленький дождик. Но мне все
нипочем – я обосновался в хорошей (после степного холода), уютной и, главное,
теплой комнате. Трещит затопленная печь. Приятно думать, что еще один день
пройдет хорошо для меня и я избегну холода и мокроты надворной.

Сюда я пришел вчера вечером, когда уже и без того серое небо заволакивалось
темной мутью ночного времени. После непродолжительных поисков ночлега мне
удалось напасть на счастливое местечко.
В соседней комнате ОВС 416. Когда я у них спросил разрешения переночевать,
они наотрез отказали, заявив, что у них спали капитаны и украли самогон. Спросил
относительно этой комнатки.
- Там помещается 13 офицеров и среди них майор и подполковник.
Я понял, что они врут, ибо в такой комнатке врядли могла поместиться такая
масса людей, и тем более не согласились бы на такое удовольствие такие высокие
лица.
Зашел, спросил можно ли переночевать. На койке сидел какой-то
человек, по-видимому, офицер. Он ответил отказом. Но когда я

рассказал ему, что я лейтенант из 9, он позволил мне остаться.
Много меня расспрашивал. Из разговора я увидел, что он весьма серьезный и
представительный человек. Стало уже совсем темно. Лица его не видел и формы, но
по тому, как он говорил о капитанах, майорах и полковниках, решил, что он, по
меньшей мере, капитан. Но он оказался комсоргом полка. Двойки большой. Фамилию
его я слышал не раз из газет и от Бихандыкова - Бурскер. Он пишет стихи и любит
литературу. Медаленосец. Красивый парень - я утром увидел.