Page 66 - Дневник - 1943 год...

одном окопе. Она показывала мне свой пистолет ТТ и просила поставить на
предохранитель его. Потом ребята из моего взвода принесли мне соленых огурцов с
перцем и я угостил ими Марию. Мы кушали их с хлебом и она наслаждалась вкусом
украинских соленых огурцов. Кругом рвались, ухали и гудели снаряды, поднимая то
близко, то чуть подальше густой серый дым разрывов. Мария, обычно совсем не
боязливая и решительная, была сейчас уныла и растеряна. Она впервые стала
говорить о смерти и еще о многом страшном и тоскливом: «Я чувствую, что нам всем
не жить здесь сегодня... Здесь такой ужас … И зачем только я сюда пришла … Я могла
остаться там, в санбате... Знаешь, я так боюсь одна... Я не выдержу сама сидеть в
окопе». Я обещал, что вырою окоп на двоих, и успокаивал ее как мог. Потом снаряды
стали пролетать над самой головой рикошетом с таким ужасным шипом, что казалось,
что они специально издеваются над человеческим сердцем и нервами.

Вдвоем было нельзя сидеть в одиночном окопе – было опасно от осколков и даже
от пуль, которые трещали над самым ухом – разрывные. Я решил перейти в другой
окоп, что был рядом. Окоп был помельче немного того, в котором была Мария и
находился в 1 метре справа от нее. Только перешел в окоп – новый заурчал снаряд,
зашипел неистово и с остервенением ударил в землю. Я упал навзничь в окопе и
почувствовав страшный удар вдруг в уши в голову. На минуту я не мог прийти в себя
от всего произошедшего, а когда опомнился, понял, что все это сделал снаряд.
Пилотки у меня на голове не оказалось, с носа брызнула кровь и до одури заболело в
висках. Сбросив с себя землю, засыпавшую меня, я встал и стал звать Марию. Но она
не отзывалась. Было уже темно, и я решил, что ее засыпало в окопе. Когда на мой зов
пришли санитары, они обнаружили одно месиво на месте Марии и ее окопа. Снаряд,
пролетев на поверхности земли метров шесть и сделав в земле длинную канаву, упал
и разорвался в окопе Маруси. Понятно, что от нее осталось одно воспоминание.

У самой моей головы, оставив небольшой лишь слоек земли, между мною и своим
движением, промчал снаряд. Канава, оставленная им, служила ярким свидетельством
опасности, которая могла мне угрожать, сверни снаряд, буквально на несколько
сантиметров ближе ко мне.
Пилотки я так и не нашел. Лишь наутро я обнаружил ее метрах в трех от
спасительного окопа, в котором я находился. Марию наутро раскопали, расковыряли.
Нашли одну ногу, почки и больше ничего. Да, пистолет ТТ нашли санитары еще.
Марию зарыли и оставили в земле безо всякого следа и памяти. Я приказал своим
бойцам сделать Т-образную табличку, и, надписав на ней маленький некролог в
память Марии, установил его на ее могилке. Так закончила свой жизненный путь
Мария Федорова, 19 года рождения, астраханка, медаленосец и кандидат в ВКП(б),
старшина медицинской службы. Недавно, в дни Октября, приказом по полку Мария
была посмертно награждена орденом Отечественной войны Ι степени.

На другой день наши войска выбили противника из Акимовки и значительно
продвинулись вперед, во все стороны света.
Мы двигались ночью за боевыми порядками нашей пехоты. Когда мы вышли из
посадки, я вспомнил, что забыл шинель командира роты, которую он мне давал после
этого случая с Марией на подстилку спать. Я вернулся за шинелью и мигом взял ее,
побежал догонять своих. Я бежал на звук отдаления подвод с полчаса. И, когда я
добежал до двигавшейся по Акимовке колонны, то оказалось, что это 400-какая-то
дивизия.
Я потерял свою часть. До самого рассвета я метался из конца в конец Акимовки,