Page 87 - Дневник - 1943 год...

печку. Дров он раздобыл много в деревне и в землянке очень тепло.
Сегодня (только что) наша автомашина подвозила на левом фланге, сзади нас,
пушку 76 мм. Немцы заметили и обстреляли. Машина ушла, но пушка осталась и
немцы долго ее обстреливали, но не попали.
Сейчас спустилась ночь на оборону и ее удалось укатить с открытого места.

14.12.1943
Получил письмо от папы, датированное 22/ХΙ, и от тети Ани за 15/ХΙ. Папино
письмо, впервые из всех полученных мною писем, имеет в конце буквы «Ы». Все пять
писем тети Ани – на «Х» - 2 батальон.

Написал всего два письма – маме и тете Ане. С Рудневым писал письмо его
дорогуше, от имени Руднева. Но в письме том прошу, чтобы она или ее подружки по
школе, написали мне письмо - все это именем Руднева.
Записал у Соколова несколько адресов его девушек. Двум из них он разрешает
передать привет от его имени, а остальным писать не хочет.
Папа и тетя Аня, да и мама тоже, в один голос заявляют, что от меня нет писем,
когда вся рота знает и удивляется как много я пишу писем – ежедневно в среднем по
два-три письма. Майе Белокопытовой написал тоже несколько писем и хочу еще
написать. Оле тоже. Ее подругам собираюсь. Почему же никто из них мне не пишет?
Вчера написал Лялечке письмо, послал открытку с рисуночком детским и
надписью под ним «Для милого дружка и сережка из ушка». Чудненькая голубоглазая
девочка вынимает из ушка «сережку для милого дружка» - мальчика. Другой мальчик,
который, очевидно, не мил ей и не дружок – стоит нахмурясь в стороне, и
завидующими глазенками посматривает на счастливого своего соперника.
Перед вечером Запрягайло стал задираться со мной. Ну и завелись. По всей земле
проволокли друг друга и, в конце концов, я одолел его. Несколько раз я был сверху
его, но брюки измазал, и вообще - очень неудобно было перед бойцами так
баловаться. Но он как маленький, не понимает слов, и одно дело прыгает на меня,
задирается. Влез в землянку и набедокурил – все вверх дном перевернул, хорошо еще
не взял ничего. У меня сверху лежала бумага и дневник, письма, конверты и сумка.
К вечеру, попозже туда, бросил мою вкладную книжку, что ему дал для меня
начфин, на двор. Вообще-то, он весьма несерьезен – 24 года, а Митрофан
Митрофанович Запрягайло.
Сегодня немцы стреляли по единственно уцелевшему домику хутора Чапаево, что
в метрах 50 от нас. Снарядов двадцать выпустили, но только одним попали в дом, да и
то по боку стукнули. После этого еще два-три снаряда выпустили и оставили, видно
надоело им. Вот она цивилизация немецких варваров! Бойцы с горькой иронией
говорили: «Немцы нам дрова заготавливают. Вот сейчас разобьют этот дом и мы
пойдем за дровами».
Несмотря на обстрел, возле дома прятались люди и ждали конца обстрела, чтобы
набрать дров для топки.
Пишу при свете догасающего камина, проделанного в стенке моего окопа.
Вчера был на НП. Туман непроглядный был кругом, но пришлось отбывать. Когда
развиднелось – заметил наблюдателей фрицовских. Открыл огонь по телефону. Хотел
одним минометом, но Соколов дал всей батареей и я не смог корректировать –
разрывы были очень далеко и даже не видно их было почему-то, только одна мина
упала метрах в пятидесяти от наших стрелковых окопов.

Ночью фрицы открыли такую бешеную артподготовку, что ужас. В особенности по