Page 45 - Дневник - 1945 год...

Я шел в третьем ряду за полковником. Мне была приятна, пусть такая, но
близость к этому человеку. Вдруг все замерло: к столику, укрытому красной материей,
подошли люди в особой воинской мантии с красными лампасами. К площади
подъехало несколько легковых автомашин.
- Смирно! – скомандовал Антонов, спешившись и обнажив саблю приветствовал
гостей-генералов и полковников. Высокий статный генерал-майор Герой Советского
Союза в сопровождении двух полковников и одного низенького, толстенького комдива
248 сд генерал-майора Галая обошел ряды, приветствуя каждый полк и подразделение
в отдельности.
Подошли к нам: «Офицеры без орденов, что нет, разве?». Антонов стал
оправдываться, а мне так и хотелось выступить и сказать во всеуслышанье: «Да,
товарищ генерал, нет орденов, гордиться нечем, одна лишь боль и досада вынесены
мною из стольких кровопролитных, рискованных сражений». Но я сдержался, ибо
понимал, что этим ничего не добьюсь, а скомпрометирую комдива, вызову его гнев, а
если он захочет, очернит меня, обрисует и негодяем, и преступником, и чем только
сумеет – ведь надобно же будет ему защитить себя.
Генерал и его сопровождение направились к столу, что служил у нас вместо
трибуны. Меня заинтересовал маленький генерал-майор. Кто он? Я его еще ни разу не
видел. Вероятно он политик или медик. Не строевик, ибо руку держит к головному
убору, едва подняв на уровень лица.
Начался парад. Впереди колонны шел полковник Антонов, и поразил всех своей
воинской выправкой и сложенностью фигуры. Каждый шаг, каждое движение
полковника было, казалось, глубоко обдумано, производил на всех глубокое
впечатление. Я еще не видел в жизни своей такого безукоризненного строевика.
Дойдя к трибуне, он остановился, отошел в сторону и, обернувшись лицом к
продолжавшей движение колонне, пропустил ее всю через свои проницательные
черные, пиявками впивающиеся в человеческие души, глаза.
Я был в числе первых, вслед за комдивом пришедших к трибуне. И еще решил
рассмотреть, тревожившего мой ум какой-то мучительно-настойчивой мыслью,
забытого маленького генерала, и … о боже! Глаза мои встретились с его глазами. Он
прищурился и зажмурил их. Это был Галай – тот самый, у которого красавица ППЖ
Галина отобрала всю любовь и ревность, тот самый, у которого я хотел похитить
любовь, и которому намеревался возвратить ревность, и который в отместку за это
обрушил на меня весь свой грубый мужичий гнев и угрозы. Это был он, и, по-
видимому, наша встреча оказалась ему неприятной. Я постарался отвлечься от этих
мыслей, перенес свое внимание на стройные, свежие ряды воинов.
Черные, запорошенные пылью и грязью, опаленные порохом и окуренные дымом
люди в грязном потертом обмундировании входили в полыхающий Берлин. Всюду была
масса обмундирования гражданского и военного. Люди брали его с собой, но
предпочли не одевать, а остаться в своем, советском, дорогом, пусть старом, видавшем
виды красноармейском костюме.
За время нахождения здесь пришло дополнительное число солдатских костюмов.
Людей приодели, перемыли в бане, и они вновь приобрели свежий праздничный вид.
Изменились до неузнаваемости вчерашние фронтовики, и ныне вполне способны
вызвать изумление у немцев своей выправкой, опрятностью, бодростью и
жизнерадостностью. И если немецкие солдаты гордились своей […]

10.05.1945
Вчера утром произошло незабываемое событие. Немцы согласились на полную
безоговорочную капитуляцию. Скупо, но торжественно сообщали об этом газеты.

15.05.1945
Несколько дней назад возле столовой я встретил двух красивеньких немок-
девушек. Разговорились. Они меня сравнивали с итальянцем и говорили, что у меня
очень черный волос, делали комплименты, о чем я не преминул им заметить. Слово
«комплимент» вызвало почему-то у них восторг, и обе, всплескивая руками, выразили