Page 1 - Владимир Гельфанд, письма. 1941-1946

03.10.1941

Дорогая мамочка!
Пару дней назад, будучи у дяди Люси, узнал о последнем твоем письме. Вскоре

после этого написал ответ, но, так как не захватил с собой адреса, вынужден был вчера
вновь пойти к дяде Люсе. Встретил он меня сердито и когда я сказал, что спешу домой,
начал ругать, что я его избегаю, так как не желаю с ним говорить. На мой вопрос, зачем

я ему так нужен, он ответил, что имеет со мной важный разговор. Я снял с себя пальто
и стал слушать.
Сначала он говорил об учебе: «Почему ты медлишь, почему ты не поступаешь

учиться?» - спросил он меня. Я объяснил (в который уже раз), что, несмотря на все мое
желание, я не могу теперь учиться, так как не может же дядя Исаак прокормить на 200
рублей меня, папу (он в колхозе еще ничего не получил), бабушку и свою семью из 3

человек. А работать, учиться и посещать всеобуч – невыполнимая задача. Поэтому я
решил выбрать самое необходимое в данное время – работу.

- Ты как тот генерал, который, будучи в кольце врагов, долго выбирал место для
прорыва, пока его не разбили. Ты и заниматься не будешь и на работу не устроишься.
- Ты знаешь, что здесь не так-то легко устроиться. Помоги поступить мне на работу.

Найди мне ее у себя на производстве.
- У меня есть очень тяжелая физическая работа, а на хорошее место у нас тысячи
конкурентов, - ответствовал он и, видя, что зашел в тупик, стал снова настаивать, чтоб я

занимался, потом, чтоб устроился на работу и, наконец, неожиданно спросил: - Ты
читал письмо? Что ты думаешь с мамой делать? Ты должен о ней позаботиться! А ты и
подумать не захотел о своих обязанностях. Всё кто-то сделает.

Признаться, эти слова ошеломили меня своей наглостью и цинизмом. Я очень остро
переживал твое положение и ночами подолгу не мог заснуть, обдумывая возможности

имеющиеся у дяди Люси, шансы на приписку, квартирные условия. Я думал, он не
оставит тебя, как ты не оставила бы его, будь он в твоем положении.
Когда я впервые увидел и прочел твое последнее письмо, сердце мое еще более

сжалось от сознания своей беспомощности. Я спросил дядю Люсю, что он думает
предпринять в отношении тебя, но он, то ли не расслышав моего вопроса, то ли сделав

вид, что не расслышал, перевел разговор на другую тему.
На другой и третий день после этого я специально заходил к нему по этому поводу,
но не заставал дома, а Галя ничего не знала. И после этого он смеет бросать мне

упреки, что я его избегаю, что я не хочу о тебе думать!
Я недоуменно смотрел на него и не знал, что ответить.
- Ты сын, ты должен позаботиться о матери, – повторял он. – Ты уже взрослый

человек и никто не должен за тебя заниматься этим вопросом. Ну, ты подумал, как ей
помочь? И что ты для этого думаешь делать? Вызвать ее сюда или там оставить? – И,
затем недовольно добавил: - Она вообще думает, что здесь золотые горы.