Page 1 - Дневник - 1943 год...

25.01.1943
Вот уже полтора месяца минуло с тех пор, как я попал в санбат и расстался со
своей частью. К моменту моего выбытия из части положение мое там было ужасно
шатким и неприятным.
В то время, когда большинство старых бойцов и командиров получили медали
«За отвагу» и «За боевые заслуги» (многие (большинство) нисколько таковой не
проявившие), я заболел с пальцем. Меня стали обвинять, главным образом Зиновкин,
в нежелании работать, в боязни холода, в лени, и, даже, в умышленной симуляции
болезни. Ничем нельзя было доказать им, что я болен и всеми силами стараюсь
преодолеть […] и по-прежнему работать.
Темно, завтра об этом продолжу.

Сегодня узнал, что наши войска заняли Старобельск на Украине, а на Северном
Кавказе уже дошли до Безопасной и Красной Поляны, вчера овладели Армавиром. С
каким волнением я раскрываю ежедневно карту и отмечаю по ней нами отвоеванные
города и […]. Когда началось наступление на Северном Кавказе, я еще был на
передовой. Алагир, Котляровская и др. были первыми нашими завоеваниями. С тех
пор я с жадностью стал ждать освобождения Ессентуков, Пятигорска, Кисловодска –
моей второй Родины. Вскоре Совинформбюро принесло радостную весть о взятии
Красной Армией Моздока, затем Нальчика, потом, наконец, и Минвод, Георгиевска,
Пятигорска, Кисловодска. И только на другой день после сообщений о Пятигорске и
других городах я узнал, что освобождены дорогие и милые мои Ессентуки, в которых,
по всей вероятности, остались мои родные. И теперь (я не покидаю мысли об
этом), они свободны.
С первых же дней освобождения Ессентуков я послал туда несколько писем, а
также письма в Дербент, в которых поздравил папу с этим знаменательным для нас
обоих событием. Впрочем, папе я писал еще и до освобождения Ессентуков,
поздравлял его с предосвобождением их, но ни от кого я по сей день ответа не имею.
В Минводах, Зимовниках, Мартыновке, Кутейниково и Котельниково я побывал еще во
время злополучного выхода из окружения, так что их освобождение было особенно
приятно мне. В Армавире я тоже был один раз, когда ехал в часть в Майкоп.
Маме вчера добыл справку, о том, что я действительно находился в госпитале. В
штабе ее обещали сами отправить по назначению.

26.01.1943
Не до писания. Узнал о страшной неблагодарности, которую встретила моя
доверчивость.

27.01.1943
Когда я шел в этот госпиталь со станции, путь мой лежал через село Миловка,
единственное впереди всей остальной группы прилежащих к нему деревень, немецких
Шанталь, Шанфельд, Яблочный.
В одной самой крайней хатенке по направлению к селу Шанфельд я встретил
человека, который тоже был раненым больным и находился там на излечении. Я
обрадовался: теперь я смогу с ним вместе отправиться в село и безо всяких блужданий
попасть на место. Со мной было две сумки: одна кожаная румынская – трофей, и
другая сухарная, выданная на фронте. В одной были дневники и портреты некоторых
писателей, в другой - сухарной - книги, бумага, чернила и прочее.
Мне надо было выйти, и я, оставив сумки, на минуту покинул хату. Когда я
вернулся - мой новый товарищ стал собираться и мы отправились в дорогу. По пути он
предложил мне поселиться с ним в одной палате. Это был очень симпатичный человек
с первого взгляда располагающий к себе. Он много рассказывал об условиях в
госпитале, о плохом питании там и о причинах его частых (он не раз ходил к Михай)
посещений села: «Жить сейчас трудно, голодно, и я решил подыскать себе невесту,
способную поддержать меня на время моей жизни в госпитале». Это было