Page 74 - Дневник - 1944 год...

напишу ей на самом паршивом материале, раз она любит романтику и такое
неправильное представление имеет о фронте. Бестолково пишет, скверно, неграмотно,
глупо действует на нервы: «Ты даже не передавай привет девочкам, ибо я знаю, что
они только посмеются».

13.09.1944
Станция Веселый Кут. Здесь мы грузимся. На станции. Возле самой железной
дороги расположена школа – семилетка. Преподавательницы – молоденькие,
хорошенькие девушки. Мечта, одним словом!
Жаловались на отсутствие у них бумаги, пришлось поделиться с ними своими
трофеями. В школе есть свободные классы, в одном из них я и пишу сейчас.
Рядом со школой небольшая хатенка. Я зашел туда, когда там было много
офицеров наших. Разговаривали. Молоденькая семнадцатилетняя девушка
восторженно поглядывала на меня. Ее хорошенькое личико нравилось и мне.
Пришел и Тарадзе – нашумел. Девушка говорила, что он очень страшный и у него
большие, неестественные глаза.
- Ему хорошо быть артистом. Вам тоже хорошо быть артистом, – сказала она,
обращаясь ко мне.
- Почему? – поинтересовался я.
- А потому, - скромно проговорила, опустив ресницы, она, - что на сцене идет
быть красивым, сильным, с большими глазами людям.
Комплимент относился явно ко мне.
Маженов что-то писал за столом. Я снял с него фуражку и примерил на себя.
Посмотрел в зеркало.
- Вам любой головной убор идет – сказала девушка – даже платок женский.
Я поблагодарил ее за вторично отпущенный мне комплимент. Маженов отнюдь не
был польщен ее отношением ко мне. Он поспешил перевести разговор:
- Вам пора выходить замуж, ведь вы уже взрослая, - говорил он ей, - Вам 17 лет,
как вы терпите?
- Что? – спросила девушка.
- Как вы терпите, ведь вам нужно… пора... исполнить ваши естественные
потребности.
Она поняла, покраснела и вышла из комнаты. Я сказал ему: «Видел дураков, но
такого еще не видел!»
Действительно, пошлость этого глупца не имела границ.
Между тем девушка рассказала все матери и та попросила нас выйти под
предлогом своего ухода на работу. Все вышли, только Маженов продолжал сидеть, а
Пугач, стрелой вылетев из квартиры, долго продолжал еще ругаться вслух – «видали
ли такого дурака!» и проч.
Семенов ужасный мерзавец и невежда. Когда я по приказу комбата вошел в
вагон, где грузились лошади и попытался проследить за их погрузкой, он несколько
раз крикнул в присутствии бойцов: «Выйдите вон, выйдите вон!» Такое ничтожество!
Старшина его тоже себе позволяет вольности. Сегодня, например, он вошел в тот
же дом, о котором шла речь выше, и ничего не говоря, стал шарить по комнате: «Где
бы поместить больного?» Была хозяйка, мы, наконец, три офицера – я, Пугач,
Маженов, а он, безо всякого разрешения и спроса позволил себе хозяйничать в чужом
доме. Я попросил его выйти из квартиры, но он стал пререкаться и говорить «Не
указывайте мне!»