Page 94 - Дневник - 1944 год...

минуты на минуту отправиться, но сами шофера не брали и надо было подождать
майора - начальника колонны.
Вдали вырисовывался оставленный мною город с польским названием, с
красивыми полячками, гордыми до омерзения.
Мне вспоминается еще в Западной Украине встреча с одной полячкой-старухой.
Ей было 70 лет, она была без зубов и морщины безобразно сплюснули ей лицо.
Мы вошли втроем к ней на квартиру и нам сразу бросился в глаза вывешенный в
центре комнаты на стене, большой золотом вышитый герб польский.
- Что это? - Спросили мы.
- Это герб Польши. Жечь посполита – Высоко подняв голову, ответила она. - Я
обязательно поеду к себе на Родину, в свой край.
- А здесь вы давно живете?

- Здесь я родилась, но моя Польша – там, - указала она гордо. – Здесь моей
Польши нет, здесь чужой край.
Мне было противно и я постарался поскорее уйти оттуда. Капитан сказал, что ее
мысли и спесивая гордость нас не должны огорчать, нам важно уже то, что она нас
покормила и приняла по-человечески.
Во Владове и в других местах польские солдаты и офицеры первые приветствуют
нас. В их приветствиях хорошо заметно то униженное достоинство и подобострастие,
которое они испытывают перед нами. Вся Польша наводнена польскими войсками. Они
всюду есть и в городах, и в селах, и везде они первые приветствуют, даже младших
себя по званию. Я не приветствовал их первый. Чувство законной гордости своей
Армией, народом, и ничтожество этих петушиных манекенов, - разукрашенных солдат
и офицеров, барышень, и даже глубоких старух, мужчин, всех степеней и рангов. Я
презираю этих глупцов, чья зловредность явилась во многом причиной той войны. А
теперь они, поляки, вооруженные до зубов, расхаживают по тылам – не воюют. Очень
ничтожная часть их на передовой. Призывают здесь только молодых, от 18 до 35 лет, а
может и того уже круг призывного возраста поляков.
Эта часть Польши, где много русских и украинцев, хорошо еще, за некоторым
исключением, нас встречает. Но туда дальше – звери и руссконенавистники. Евреев
тоже здесь не любят и открыто называют «жидами», - так принято здесь. Еще бедные
люди, особенно русские и украинцы - те так-сяк, сочувствуют даже им, но поляки… те
со скрежетом зубов отзываются о евреях.
Мне рассказывали о женщинах: они заманивали наших бойцов и офицеров в свои
объятья, а, когда дело доходило до постели, отрезали половые члены бритвочкой,
душили руками за горло, царапали глаза. Безумные, дикие, безобразные самки! С
ними надо быть осторожней и не увлекаться их красотой. А полячки красивы, сволочи.

Здесь в деревне я один. Долго разыскивал украинцев, чтобы у них стать на
квартиру. Но и это было опасно. Я рискнул, ибо без оружия меня бы быстро сумели
отправить на тот свет. К счастью, хозяева хорошие и с уважением и любовью
отзываются о русских. Я ночевал здесь и кормили они меня почти «от пуза». Живут
они не особенно хорошо, но и не плохо, однако жиров у них нет. Солдаты наши ходят,
молока просят, самогонку, воруют лошадей, скот, и вообще, движение армии
сопровождается слезами и причитаниями жителей. Немцы хуже делали, но и нашими
славянами в этом отношении здесь недовольны. А ведь здесь глубокий тыл, польская
администрация и совсем чужая страна. Польша, где не прощают и вредят.
О партизанах тоже здесь отзываются с неприязнью, говорят, что партизаны
грабили население.