Page 12 - Дневник - 1943 год...
P. 12

сжимало сердце досадой и безудержным гневом на отвратительных и звероподобных
          людей-гитлеровцев, виновников всех этих бед и страданий нашего народа моей
          Родины.
                 Здесь поезд остановился.  Который день стояли два эшелона, выехавшие из
          Зимовников раньше нас. Так что на быструю отправку в Сальск нечего было
          надеяться. Комендант сказал мне, что один из поездов уйдет через два часа. Я
          поверил и поспешил в село купить чего-либо поесть.
                 Яиц не достал. В одном месте случилось натолкнуться на кислое молоко по 50
          рублей за литр. Я согласился и взял поллитра за 25 рублей. Поел. Хозяйка налила еще
          поллитра, сладкого. Наелся донельзя. Вздулся живот и я не мог долгое
          время […] своему уставшему желудку и решил посидеть немного.

                 Стал расспрашивать хозяйку о немцах. Она охотно рассказывала. У нее на
          квартире много их стояло. Было холодно. Приходили группами и в одиночку,
          приказывали сходить с постели хозяевам и ложились сами туда. Женщин они не
          стеснялись. Хозяйничали, как могли, в доме. Зато мужчин они остерегались,
          стеснялись (так говорила хозяйка в их присутствии бесчинствовать). Попадались и
          хорошие люди: они угощали детей конфетами, были вежливы с жителями, не
          обманывались насчет перспектив своих и не обманывали других.
                 У хозяйки этой квартиры одно время (перед отступлением своим) стояло
          несколько немцев. Они говорили ей часто: «Рус придет, матка, даст тебе пулемет и ты
          будешь пук, пук на немец?» Она отвечала, что боится ружья и пулемета и никогда не
          станет им пользоваться, брать в руки. Ответ, видимо, удовлетворил их, и они
          одобрительно закивали головой.
                 «Ты ждешь русских?» - спросил однажды у нее немец. Она ответила: «Как же мне
          не ждать их, когда мой муж с ними дерется». Один из немцев улыбнулся, но лица
          других приняли угрожающее выражение. «Нет, нет, - поспешила она их успокоить, –
          мужа моего давно уж нет в живых». Этот немец, который улыбался, когда
          другие злились на ее ответ, был очень добрый и сочувствовал женщине. Он часто
          говорил ей в отсутстствие других своих совоинов, что Красная Армия близко и что
          русские скоро вернутся. Так оно и получилось. Накануне своего отхода они
          предложили хозяйке уйти за километр, а сами, установив у одной из стен пулемет,
          стали отстреливаться из хаты от наступающих наших войск. Это было ночью. А наутро
          в станицу вступили красные. Много жителей расстреляли в Сальске при своем отходе,
          русских. Здесь же расстреливали одних евреев и немного коммунистов (наиболее
          ответственных).
                 Эти рассказы о массовых казнях ни в чем неповинных евреев заставляют меня с
          еще большей тревогой думать о дорогих родных моих из Ессентуков, об их судьбе. Как
          бы мне съездить туда, узнать хоть что-либо, ведь от Сальска до Минвод сущие
          пустяки. Попрошу коменданта на пересыльном пункте разрешения дать съездить в
          Ессентуки, но вряд ли мне что-либо удастся. Насчет немцев я навсегда решил – нет
          врагов для меня злее немцев и смертельнее их. До гроба, до последнего дыхания в
          тылу и на фронте я буду служить своей Родине, своему правительству, обеспечившему
          мне равноправие, как еврею. Никогда я не уподоблюсь тем украинцам, которые
          изменили Родине, перейдя в стан врага и находясь теперь у него в услужении. Чистят
          сапоги, служат им, а те их лупят по иудиным собачьим харям.
                 Впрочем, пленных расстреливают немцы, особенно при отступлении. Раненных
          пленных добивают.
                 Сейчас устроился на квартиру ночевать. Поезд не идет - где-то впереди разрушен
          мост. Лягу спать.
                 Ах, да! Сегодня, говорят, взяли Вязьму. Я от многих это слышал, но пока не
          доверяю рассказам, пока не прочту сам информбюро.

          17.03.1943
                 Сальск. После госпиталя. 14 марта, после ночевки на станции Пролетарской в
          семь часов утра пошел с Горжиевым на базар. Горжий опять крутил мною и заставлял
   7   8   9   10   11   12   13   14   15   16   17