Page 11 - Дневник - 1941

Москву, на Донбасс, Ростов, Калинин, Тулу и другие города. Фашисты несут большие
потери. Сотни танков, самолетов, орудий и тысячи людских жертв оплачивают это
кровавое наступление немецко-фашистских мерзавцев. Мы тоже несем большие
потери. Теперь, когда я уже привык ко всему, что связано с нынешней войной, мне
вспоминается, как невероятно и неосуществимо казалось в начале войны падение
Киева, Одессы, занятие далеко отстоящих от границы: милого Днепропетровска,
Днепродзержинска, Полтавы, Николаева, Орла, Брянска, Мариуполя, Мелитополя,
Кривого Рога.
Я провожу параллели. Конечно, по сравнению с Францией, Бельгией, Голландией,
Польшей - наши войска героически сражаются с немцами. Но если сравнить СССР с
плохо вооруженным Китаем, с героической Испанией и безоружной Абиссинией и
Албанией, то становится немного странно и стыдно за свою страну. В такой срок, такая
страна да лишилась такой значительной территории. Правда, немцы хорошо
вооружены не только своим, но и всеевропейским оружием. Они захватили все заводы
Европы, ограбили народы и за счет всего этого снабдили свои войска. Фактически
против нас ресурсы (военные и экономические) всей Европы, за исключением Англии.
Поэтому, как бы в оправдание самому себе, я уговариваю и уверяю себя, что все
страны Западной части Европы, если формально не участвуют в войне, то фактически
способствуют своими ресурсами немецкому наступлению. Но тут же я вспоминаю
виденное мною в пути при эвакуации из Днепропетровска и, кажется, что мы сами
вольно или невольно снабжаем немецкую армию.
Я проклинаю себя: зачем не сжег, не изорвал в клочья 8 противогазов, которые
наша семья не могла взять? Зачем оставил немцам, не порвал, не выкинул, все, что не
успел захватить с собой? И тут я бросаю упрек государственным органам за плохую
организацию эвакуации. За то, что они не приказывают взламывать замки беженцев и
забирать все ценное, что там имеется, чтоб оно не досталось немцам; за то, что не
уничтожается все до основания, как это было в 1812, при отступлении и при
оставлении сел и городов нашими армиями.

22.10.1941
Сегодня - четыре месяца войны. Но по радио об этом, так же как и о итогах ([…]
так как все другие […] хорошо известны каждому) войны за этот период ни слова.
На Западном направлении происходят грандиозные схватки, в результате которых
наступление немцев, кажется, приостановлено. На Южном - ничего не известно. Время
покажет.
На всеобуче снова подвергся издевательствам хулиганов, которых побаивается
руководитель отделения-командир и, всячески потакая, даже ругался с командиром
другого отделения в угоду им. И, что особенно им на руку, - бесконечно объявляет
перерывы.
Когда они меня забрасывали (буквально так) камнями, он отвернулся, делая вид,
что не замечает этого. А потом один армянской национальности, преследуемый
репликами и одобрениями других, нанес мне удар по лицу. Командир отделения
записал нас обоих на разговор к майору. Это меня немного успокаивает и радует
возможностью высказать ему все, что мне приходится претерпевать.
Был у дяди Люси. Принял меня холодно. Он не работает. Собирается ехать
дальше. Вызвал маму телеграммой, но ответа еще не получил и сама она тоже не
приехала.
Сегодня я дежурил ночью с 12 до 4 часов утра и посему спешу прервать свои