Page 78 - Дневник - 1943 год...

К вечеру противник был выбит из населенного пункта, и у одной из его окраин
наша рота заняла огневые позиции. Ночью наступило затишье,
передышка. Укладываясь спать, я вновь вспомнил о моей интересной находке, как
вдруг подошел ко мне сержант-украинец по имени Панас, который тоже думал насчет
найденной книги. Он был известным у нас коллекционером и, естественно,
интересовался всем древним - непонятным.
Это был молодой белокурый парень с красивыми глазами небесного
цвета незабудок. Среднего роста, быстрый и живой, он был душой нашего коллектива.
Крепко не любил Панас немецких нашественников и, казалось, никто не мог
сравняться с ним в ненависти к врагам Отечества – два ордена на его груди и медаль
за отвагу крепче слов могут свидетельствовать о любви и преданности коммуниста
Панаса своему Отечеству и ненависти к врагам его. Еще до войны учился Панас в
педагогическом институте на филологическом факультете, но война призвала его в
ряды защитников Отечества, и Панас бросил учебу, не успев окончить 3 курс
института.
- Знаете что, товарищ лейтенант, - сказал Панас, - для прочтения этой книги
необходимо непременно обратиться к Николаю Федоровичу.
Я внимательно посмотрел ему в глаза, ибо мне казалось, что он шутит. Николай
Федорович – это большой серый пес породы имярек, найденный нами еще щенком в
одном из освобожденных нами городов Сталинградской области зимой прошлого года.
Эту умную и понятливую собаку Панас сумел приручить к себе и откормил как
следует, и со временем из него вышел большой сытый пес, похожий на волка.

С первого дня Панас начал воспитывая своего приемыша, обучать его. Мы
смеялись над повседневными занятиями Панаса со своим воспитанником, но Панас
доказывал нам правоту и необходимость своих трудов и не обращая на наши шутки
внимания, кропотливо и настойчиво продолжал свои занятия с собакой.
Назвав пса Николаем Федоровичем и дав ему привыкнуть как следует к своему
новому имени, Панас стал обучать его постепенно человеческому языку. И, как это ни
кажется невероятно, теперь Николай Федорович свободно владеет человеческой
речью, хотя разговор его и отдает врожденным собачьим акцентом. Тут уж ничего не
смог поделать Панас – ведь против природы далеко не попрешь!
Но вернусь к своему рассказу. Советуя использовать в качестве дешифровщика
Николая Федоровича, Панас был серьезен, намерения его целиком внушали доверие.
- Эта книга, по-моему предположению, написана на зверином языке, а Николашка
мой самый грамотный и самый ученый из всех собак мира, так что в […] нам без его
вмешательства нам не обойтись.

Я согласился и, оказавшийся поблизости Николай Федорович, принялся за разбор
и чтение книги.

Панас оказался прав. Только одному Николаю Федоровичу могло быть понятно и
доступно для чтения это произведение звериного искусства.
Я размещался в глубокой и просторной землянке, в которой когда-то прятались,
очевидно, мирные жители от немцев. Но теперь, когда немцы угнали с собой все
население деревни, землянка оказалась пустой. В ней были стол, две кровати и масса
вещей, свидетельствующих об обитаемости ее. Мы зажгли трофейные немецкие
лампы-свечки и всю ночь напролет просидели над книгой, оказавшейся летописью
звериных государств.
Николай Федорович с увлечением читал и переводил нам целый ряд
увлекательных и поучительных вместе с тем историй, написанных на родном ему