Page 5 - Дневник - 1942 год...

21.05.1942
[…] это было первое крупное мое испытание за всю службу в РККА. Правда, оно
(испытание это) было куда легче переносимо мною чем, например, обивка гололеда,
рытье мерзлых 1,5 – 2 метровых рвов, в снежную метельную погоду. Это испытание
было, безусловно, легче, чем рубка дров по колено и выше в снегу, в стареньких
ботиночках или в коротеньких туфельках.
Однако одно обстоятельство намного облегчало условия работы и испытания с
ней связанные – теплая квартира, постель, где можно отогреться и отдохнуть.
Вечером нашли квартиры. Каждый взвод себе. Меня перевели в минометный
взвод. Я сам попросился, а во взводе ПТР было много лишних людей (и я в том числе).
В минометном взводе коллектив значительно лучше пэтээрского и командир
взвода (мой однолетка!) славный парень и любит, к тому же, литературу. Он младший
лейтенант. Закончил 8 классов школы.
[…] расспрашивал. Стал изучать миномет. Младший лейтенант назначил
меня командиром 4 отделения. Но отделения по существу у меня нет. Дали мне одного
человека немощного и больного. Он ничего не может и не хочет делать. Другого,
полагающегося по уставу в мое отделение человека еще нет.
Был на совещании младших и средних командиров, на котором зачитывались
приказы генерал-майора Пожарского. Многие сержанты и прочие командиры, не
верили, что я командир и презрительно на меня косились, как на случайно
затесавшегося в их семью человека. А командир роты сказал лейтенанту: «Его вы
назначили командиром?!» Тот подтвердил. «Гельфанда?!» - опять спросил ротный и,
махнув рукой, отошел.

Ну что ж, я докажу ему, что могу быть командиром, хотя в настоящем из меня,
действительно, плохой командир, да и не над кем командовать-то мне. Но все–таки
мне льстило, (хотя по знаниям я выше всех их почти стою) что я иду рядом в строю с
командирами-лейтенантами и политработниками.
Позавчера я стрелял из винтовки. Как волновался я и нервничал. Но сверх
ожиданий результаты получились замечательными – пять зарядов попали в цель.

ХХ.05.1942
[…] горы-великаны тоже приветствовали нас своим воинственным взглядом,
указывающим на свою решительность и, казалось, вручи мы им оружие, – они
бросились бы во всесокрушающую атаку на проклятых изуверов, посягнувших на их
спокойное существование, на их красоту могучую. Мягкий ветер, слегка встрепенув
зеленоглазую травку, понесся нам вслед, подхватив песню горячую, гордо льющуюся
из наших уст, проникающую в сердце каждого, кто любит жизнь и свободу.
Два раза уже вблизи от Новороссийска наш поезд окунулся в два длинных и
недосягаемых солнцем ласковым, светом жизненным, туннеля, где надолго мы
погрузились во мрак густой и непроглядный. Только к вечеру мы приехали
сюда […].
Теперь нам осталось, как показывает карта, 145 километров, пока мы достигнем
берегов Крыма. Там разгорелись ожесточенные бои и, как говорится в последнем
сообщении Совинформбюро, бои идут уже в районе города Керчи. Новороссийск
сильно пострадал от бомбежек, но жители его имеют вид воинственный и готовы к
любым испытаниям.

XX.05.1942