Page 77 - Дневник - 1943 год...

Но продолжу, пока еще не рвутся здесь бомбы, писать. Надо маме еще одним
письмецом и справкой ответить. Написал и отправил три письма: маме, папе и Оле.
Майе Б., и еще одно письмо со справкой для мамы, пока не отправил.
Хочу переписать в дневник сказку свою, дабы все записи были у меня в одном
месте.

Итак:
Как волк сразу за двумя зайцами погнался.
Однажды, во время кратковременной передышки, после арт-мин дуэли с
кровожадными гитлеровскими разбойниками, будучи на одном из южных фронтов
Отечественной войны, я нашел написанную на непонятном мне языке какую-то
толстую книгу с истрепанной временем обложкой. Долго я вертел эту книгу вокруг да
около глаз своих, но тщетны были все мои попытки понять смысл, содержавшийся в
этих 1501 страницах странных закорючек, так не похожих на буквы и слова
человеческих языков.
Книга казалась мне настолько интересной и заманчивой, что я решил, во что бы
то ни стало прочесть хотя бы частичку из того, что было в ней написано.
А у нас в роте было, кстати, очень много национальностей: и русские, и
украинцы, и грузины, и армяне, и азербайджанцы, и евреи, и казахи, и туркмены, и
греки, и даже нашелся один турок. Да-да! Вы не смейтесь – представители всех
национальностей Советского Союза сражаются насмерть на фронте Отечественной
войны с фашистами.

Так вот, показал я эту книгу бойцам и командирам нашей минометной роты. А
личный состав у нас, надо сказать, очень грамотный и любит книги читать на своем
родном языке. Иной раз как начнут наши бойцы читать вслух, так и уши затыкаешь –
столько различных звуков и такое многообразие содержания вылетает в одну
человекоминуту из стольких человеческих уст.
Но тут произошло нечто неожиданное: в первый раз при виде новой книги никто
не сумел ни слова прочесть в ней. Ребята мои, надо признаться, приуныли от такого
неожиданного конфуза и в первую минуту не могли даже выронить ни одного звука из
своего многоголосого коллектива. Но потом заговорили все сразу: и по-русски, и по-
украински, и по-грузински, и по-азербайджански, и по-казахски, и по-туркменски, и
по-гречески, и по-татарски, и даже турок-боец стал сам с собой на родном своем языке
так громко разговаривать, что казалось, он хочет перекричать всех.
Я с трудом устоял на месте при виде столь шумного обсуждения ротой
занимавшего меня вопроса, и, выслушав множество советов относительно отыскания
шифра к моей находке, ушел, или вернее убежал, едва сдерживаясь, чтобы не
закричать от боли в висках.

Больше решил я этого вопроса не поднимать, хотя книгу не бросал, мечтая
втайне, разрешить когда-либо волнующий меня вопрос.
Вскоре начался бой. Вокруг падали снаряды, земля вздрагивала и низвергалась то
и дело столбиками комков и пыли высоко вверх. Канонада артиллерии с минуты на
минуту становилась все напряженнее и сокрушительней. Кругом все гудело и казалось
- сама земля гудела как наши минометные стволы, от злости вылетавших навстречу
врагу мин.
Вскоре противник ослабил стрельбу, но мы продолжали обстрел вражеской
стороны с прежней силой и, после полуторачасовой артподготовки, пехота наша пошла
в атаку.