Page 27 - Дневник - 1942 год...

- В чем заключается это дерзкое, грубое обращение? – спросил я недоуменно, -
мне непонятно почему это вдруг мне предъявлена такая претензия?
- Говорите, Бессарабов, - сказал младший лейтенант.
И тот начал говорить несвязно, что, дескать, он указал мне, что нужно так делать
что-то, а я ответил, что сам знаю…
- Укажите конкретно, в чем выражалось ваше указание и когда я его не выполнил
(не странно ли, командир отделения обязан выполнять – так требует младший
лейтенант – приказания бойца, пусть даже в чине сержанта).
- Замолчите, – прервал меня лейтенант. – Он знает вдесятеро больше, он самый
старший во взводе, вы должны его слушаться и выполнять то, что он говорит, ибо он
опытнее вас. Вы знаете, что я вас поставил на пост командира отделения только
потому, что вы грамотнее Бессарабова (эти слова дали лишний козырь в руки этому
человеку). Он копает хорошо, а вы долбитесь лопаткой, так, что ему (Бессарабову)
смотреть противно, и он сам берет и начинает за вас копать (мы всего один раз копали
вместе и никогда Бессарабов не копал за меня).
Вечер. Сейчас выезжаем (уходим) отсюда, куда не знаю. Хаустов говорит, что он
слышал, будто бы мы выходим из окружения.

06.07.1942
Село Вольшанка, кажется. Оно находится в тридцати километрах от того хутора, в
котором мы стояли. До передовой отсюда нам следует пройти свыше ста километров.
Миномет удалось погрузить на автомашину. Идти будет легче, но тяжесть остается
все-таки: болтается вещмешок, противогаз, скатка, винтовка. У меня лишний груз
сравнительно с остальными красноармейцами – тетради, карты и пр. Будем, вероятно,
участвовать в боях на Курском направлении, некоторые высказывают предположение,
что под Ростовом. Точно ничего не известно.
От тети Ани получил письмо. Кроме адреса более точного и дополнительно листка
бумаги с адресом маминым в ней ничего не было. Адрес, говорят, новый. Я не решаюсь
отвечать […]

07.07.1942
Ворошиловоградская область. Мы где-то около Славянска, в селе Туманово.
Поздно пришли. Машин еще нет. Страшно устал, сил нет писать. Сейчас опять
двигаться будем. Ноги опухли, покрылись мозолями и чирьями. Тяжело и хочется
спать.
Жители готовятся к эвакуации. У одной женщины удалось достать поллитра
молока.
Мысли путаются. Лучше оставлю записи вести…
Только что немцы бросали листовки. В них они называют нас плохими вояками и
говорят, что за это время они были бы в Берлине на нашем месте. Глупые они и
хвастливые – почему же до Москвы дойти и занять ее им не удалось?

11.07.1942
6 дней выходим из окружения. Нет ни сил, ни терпения. Идем пешком, по
меньшей мере, километров двести. Мне они кажутся, эти несколько дней месяцем,
годом, чем-то невообразимым и тяжелым, похожим на сон. Мытарства все не
кончились. Сегодня будем занимать оборону, по словам некоторых защищать,
прикрывать отход и эвакуацию частей, имущества, войск.