Page 40 - Дневник - 1944 год...

Роллана, М.А.Неки и других, очутившихся и частично вызванных из лап убийц шайки
Гитлера? Нет, нет, нет!
Таков смысл жизни. Жизни на войне, жизни в грохоте и кровавом пьянствовании
разгулявшейся сейчас смерти. Не значит ли это, что я должен отблагодарить жизнь за
свое спасение, за возможность, не кланяясь снарядам, не сгибая головы и не прячась
часто в убежищах, жить и любить жизнь до настоящего времени включительно? Не
потому ли я полюбил бумагу и карандаш, не потому ли я полюбил искусство
претворять беспорядочно струящиеся в голове мысли на бумагу? Не потому ли, что я
полюбил жизнь, мне так страстно хочется быть писателем?

Написал сегодня письма тете Любе, Оле, тете Ане, папе и Галине Селивестровой и
дяде Люсе.

23.05.1944
Ответил на посылку Чечкачкиной Тане.

Первое чрезвычайное на фронте происшествие – это посылки. Впервые за службу
в Красной Армии мне посчастливило получить приличную посылку от мирных
советских граждан: кусочек сала, печенье, бумага. Прислали жители с Госпитальной
34 города Одессы. Ответил им письмом. Но, конечно, всего, что одесситы выслали, не
было в посылках. А в сегодняшней партии посылок, кроме бумаги и мыла, вовсе
ничего не оказалось. Первые посылки были хоть и в распечатанных, но мешочках.
Зато вчерашние - даже мешочков не имели, а бумага, в которую они были завернуты,
была изорвана. Ясно, что мешочки или сумки, в которых посылались посылки, были
распечатаны и половина,если не больше, содержимого в них, украдена. Сумки
вскрывались, очевидно, так безобразно, что держать их больше нельзя было. И эти
мерзавцы-тыловики были вынуждены залепить их бумагой, но и та неоднократно
развертывалась и была вся изорвана, а содержимое вываливалось наружу. С трудом
удалось мне из девяти посылок сделать шесть более-менее приличных и передать
бойцам. В одной из посылок была записка в которой писалось о носках и платочках
носовых, посланных бойцу. Ничего этого, конечно, не оказалось – одна бумага,
конверты и мыло. Так тыловики полка дивизии отнимают последнее удовольствие,
развлечение и отраду наших стрелков, беззастенчиво огграбляя даже посылки. Так в
некоторых посылках были помазки, баночки для мыления, лезвия, а бритв не
оказывалось, и пр. и пр.
Заборцев у себя в роте тоже подчищает что возможно, выгоняя из помещения
бойцов, распечатывает и забирает ценности. В первый день ему неудобно было самому
хозяйничать. Он выгнал всех связных, всех, кто нес посылки, заявив, что остаются
лишь он и парторг, - то есть я. Под предлогом распределения посылок он вскрывал
каждую, забирал себе платочки, зеркальца, расчески, конфеты, спички, карандаши,
туалетное мыло, зубные щеточки и порошок, пасту и прочее, что еще уцелело от
тыловых грабителей. Мне было страшно неудобно присутствовать при этом деле, но
ничего поделать я не мог. Жаловаться тоже нельзя и некуда. Он пытался меня
подкупить зеркальцем, бумагой, карандашами и т. д., но я ничего не брал. Одно
зеркальце я все-таки принял из его рук – все равно он его кому-либо отдал бы -
такому же подлецу, как сам.
Сегодня он решил меня и вовсе не звать. Но я понял со слов бойцов, из вида
посылок и из его разговора, что и сегодня он все посылки перерыл. Сейчас еще