Page 7 - Дневник - 1944 год...

печать занятости, напряженной работы, – поэтому и письма короткие.
Да, мама пишет, что обеспечит мое обучение после войны. Она забывает,

очевидно, что я не ребенок и имею уже заработок. Оля пишет, что Нестеренко ей
рассказал о каких-то наградах, якобы имеющихся у меня и что мы с ним жили как
братья. Меня это немного трогает, но немного смешит. Возможно, он хочет пожить
лучше, вот и притворяется. Тут, дескать, меня за брата считают, кормят и ухаживают.
Так сейчас все военные поступают, ибо это лучший для нашего брата выход в жизни.

18.01.1944
Я сейчас слегка пьян – выпил триста грамм. В глазах темновато стало, они как бы
сузились, а голова отяжелела и хочет свалиться на землю. Шалит, не свалится, я ее не
пускаю! В землянке не топлено, но я достал перекладин и буду топить когда
отрезвлюсь. Ручка тяжела, как точно не перо держу, а брусок железа тяжелый, а в
груди огонь. В груди хорошо, а в голове плохо – мысли сумбурничают. Они отяжелели
и их опутало что-то, похожее на туман, а писать как хочется. Глупая голова не
может владеть мыслями. Нет единоначалия в моей головной системе. Командиром надо
назначить мозг. Пусть исполняет свои обязанности. Его право трое суток аресту запрет

мыслям и […] глаза тоже входят в его подчинение. Он полновластен. А глаза, глупые,
стесняются наверно или стыдятся что я выпил маленько – ничего, война на
то, привыкать надо! Эх бы мне еще сюда девушку горячую, как водка. Тогда б и глаза
шире смотрели. А пока остается песню петь.
Не отрицать несправедливо
Эх, обо всем скажи отцу
Тогда свободно и счастливо
С молитвой мы пойдем к венцу

Хорошо стало и снаряды не рвутся. Дескать, пьяному все нипочем. Но ведь не
совсем пьяный я. Чуть-чуть трезвости у меня есть. Даже холод чувствую я, ведь не
топлю ничем, хотя и планок […], но решил их придержать на позже – пусть привыкнут
ко мне и к моей квартире.
Так пой.
Война. Идут сраженья.
И всюду враг жестоко бит
Советский гимн уничтоженье
Врагам коричневым трубит
А пар врывается в щель, оставленную мною для света. Это, наверно, […] – к черту
его! Да здравствует тепло и любовь. А ведь я не столько выпил, чтоб опьянеть.
Неужели я уже настолько слаб? Что если с немцем с глазу на глаз стукнуться
придется? Да ну его к черту. Мой гнев сильнее слабости.
Эх, пей и пой народ честной
Война так смерть врагам отчизеы
Да будет мир, придет любовь
И мы вернемся к прошлой жизни
С тобой мой ангел, светлый, вновь.
Эх 6 писем получил вчера. Помню и сейчас. А от любимой нет письма. Но где эта
любимая? Где-то в облаках витает. Она такая раскрасавица, такая умница! Эх, далась
мне война и фрицы чертовы! Долой их, а любимая девушка-красавица приди, приди
пожалуйста, […] и обними мое сердце. Оно, бедное, страдает. Трещит самолет. Он,