Page 86 - Дневник - 1944 год...

больше об этом упоминать.
Майор Ладовщик, НШ получает третий большой орден Отечественной войны I
степени. Теперь он сможет гордиться после войны. А я? Впрочем, для тех, кто видел
фронт и знает как и за что награждают на фронте – орден не удивление сейчас.
Начальник штаба предложил мне отмечать у него по карте ход военных операций
на фронтах Отечественной войны. Я, однако, не сумел этого сделать сразу, и только
получив серьезное замечание с его стороны, отправился исполнять приказание. К
этому времени командир полка обедал и когда я пришел и спросил разрешения войти,
он недоуменно посмотрел на меня и сказал: «Иди-ка ты на хрен, дай хоть покушать!»
Я вышел и решил больше не ходить отмечать, но на другой день майор Ладовщик
опять поругал меня. И сегодня я окончательно решил отмечать по карте, выбрав
удобную минуту, когда отсутствовал Ленев.

Карта очень громоздкая. Их две. Населенные пункты очень мелкие и не те, что
нужны, названия на них какие-то немецкие, а не характерные для того или иного
государства и потому этих названий нелегко отыскать, ибо они часто расходятся с
действительно существующими. Поморочил себе голову сразу после проведенных
мною занятий и до самого обеда. Потом все-таки решил наугад отмечать линию
фронта, ибо всех населенных пунктов невозможно углядеть на картах.
Занятия прошли неплохо, но Попкову не понравились. «Опять лекция?» - спросил
он меня. Он требует живой беседы, а мне эта форма несколько трудней, ибо я очень
медлителен в соображениях и не нахожу своевременно, вовремя нужных слов.
Приходят они мне на ум лишь тогда, когда без них уже можно и должно обойтись.
Заключил я свою беседу показом карты. В ней я наиболее силен. Международное
положение – отрасль моих устремлений. Бойцы и сержантский состав слушали меня в
конце беседы с особым интересом. Вначале же некоторые дремали и мне было очень
больно. Аудитория моя сегодня – самая большая на политзанятиях во всем [...].
Присутствовали полковой агитатор Попков и командир полка.
Где-то потерял топографическую карту с записями на чистой стороне. Нашел
Троицкий – старший сержант и секретарь Шишикина. Мой почерк узнали и вызвали к
себе. ПНШ-1 – Шишикин. Он говорил о могущих возникнуть последствиях, если бы
карту нашел командир полка, или, еще хуже, Фурманов. Я понимал, что плохо сделал
что утерял карту, ведь все карты являются секретными. Но молчал и ожидал
взыскания. Но Шишикин ограничился одним распоряжением не давать ни мне, ни
другим лицам, карт. Для меня хорошо окончилось это дело.
Вечером после обеда ушел в лес, выбрал себе землянку и принялся дописывать
стихотворение «Карта», но долго ничего не получалось и у меня возникла мысль
переделать стихотворение с самого начала. На четыре куплета ушло все время и я
спохватился, что поздно, когда уже начало на дворе темнеть. Сложил в сумку
разбросанные в земляночке бумаги и ушел прямо в столовую.
А сейчас буду спать. Уже очень поздно и глаза слипаются. Ксеник ушел на
«блядки» и я, кажется, буду спать сегодня на его месте, а не под кроватью, как
прежде.

12.10.1944
Антюфееву я как бельмо в глазу. Сам-то он боится направить меня в батальон и
поэтому изыскивает окольные пути. Сегодня, например, когда он стоял с замкомполка
по строевой части и я проходил мимо, ему пришло на ум напомнить майору, что я без
дела и меня нужно направить в батальон.