Page 123 - Владимир Гельфанд, письма. 1941-1946

03.10.1944

Полевая почта Д-05892
Просмотрено Военной Цензурой 24380

Дорогой Вовочка. Сегодня получила твою открытку. Сердечно благодарю, тронута
твоим вниманием. Но наряду с этим, я сегодня была у твоей мамы, читала твои письма,
в которых ты меня ругаешь. Я тебя не понимаю: я тебе писала не обо всех девочках и

не всем я не передаю приветы. Как я могу передавать привет какой-нибудь
Кондратьевой, с которой я не разговариваю, и вообще ей совсем не интересно? Она
уже женщина, которую интересуют более старшие люди и так со многими другими, не

считаю нужным возобновлять знакомства. Как ты хочешь, так и расценивай мои
поступки, но такой я уж останусь, а написала тебе то, что думала, и, насколько я помню,
довольно тактично (насколько могла). Просила тебя не обижаться. Считаю, что если я

тебе настоящий друг, так я обязана писать то, что думаю. А если даже я не права, то ты
мог мне написать лично свое мнение, а не обижаться. Знай, чем люди больше друг на

друга обижаются, чем они щепетильнее относятся друг к другу – тем они дальше друг
от друга, а настоящие друзья не обижаются друг на друга никогда. Ну, об этом
довольно.

В Днепропетровск приехала Лена Мячина, она такая же, как и была. Сейчас я
занимаюсь на втором курсе. Кончаю, так как спешу в читальню. Вчера мне помешали
закончить письмо, так как пришли ребята. Да, в Днепропетровске сейчас Петр

Пахомович, помнишь? Преподаватель физики в нашей школе. Я его еще не видела. Он
инвалид. Будет работать в университете.
Пиши, как ты проводишь сейчас время. Находишься ли в этой же части и вообще

все о себе. Целую тебя, Оля. Ты извини меня за грязь, если что-нибудь не так, так пиши
мне – я на тебя не обижусь. Привет днепропетровцам от меня.

04.10.1944
Полевая почта Д-05892 Резерв

Просмотрено Военной Цензурой 24450
Мое счастье дорогое, Вовонька! Милый, родной, здравствуй!!!

Сегодня получила письмо из Ковеля и от 26/IX. Моим радостям и счастью, когда
получаю от тебя письмо, нет предела. Вчера тоже получила письмо. Радость моя
дорогая! Не могу описать тебе того состояния, которое я испытываю при чтении твоих

писем. И гордость за тебя – офицер, и радость за здоровье твое и счастье за
преданность и любовь твою.
Я теперь живу одной надеждой, что попросишь свое командование вызвать меня с

тобой повидаться. Назначить какую-нибудь станцию, съехаться нам туда на пару дней.
Мне так хочется повидаться с тобой, что я просто безумствую.
Сыночек дорогой! Я не хотела тебя огорчать, но коль так могут врать люди прессы,