Page 15 - Дневник - 1942 год...

начинало желтеть и постепенно становилось еле заметным его очертание, похожим на
ржавчину.
Больше санинструктора я с тех пор не встречал. А чернила я все-таки сделал,
разведя химический карандаш в воде. Победа осталась все же за мной, ибо мое дело
правое.
Со вчерашнего дня дневалю возле оружия и боеприпасов. Младший лейтенант
стал относиться ко мне насмешливо и недобросовестно, хотя и выделил меня в
командиры. Всегда он выделяет меня в наряды больше других, не в наказание, а по
привычке и унижает честь и права человеческие и командирские, назначая, к
примеру, в дневальство и при рытье окопов рядовых бойцов старшими надо мной.
Отчитывая меня в их присутствии, а также доверяя всяким жалобам на меня, как на
командира, что не должно иметь места по уставу в Красной Армии.

Больше того, когда у меня произошло страшное по принесенным мне мучениям
расстройство желудка, он, по навету подчиненного мне бойца, признал это
симуляцией и заявил в присутствии красноармейцев, чтобы я больше ему не
жаловался ни на какие болезни. А проверить в санчасти истину о моей болезни не
пожелал.
Вообще наш командир взвода находится под влиянием людей умеющих
рассказывать и трепать языком способных. Уверен, что расскажи я ему пару
ругательных анекдотов и отношение его ко мне переменилось бы – плохо память у
меня ни к черту.
А сейчас пока что спит боец Бессарабов ночью, командует он же. А командир
отделения, в котором сей боец находится, ночью не спит, стоит на посту. Днем тоже из
кожи лезет, выполняя приказания своего бойца. Кто же будет подчиняться мне в бою,
если я сам вынужден подчиняться бойцам, которыми командовать должен?!
А потом, когда нет командиров, он, говоря о лейтенанте, начинает рассуждать,
что во главе роты стоят одни пацаны, что сами бойцы их постреляют и что он,
Бессарабов, знает больше командира взвода, ибо служит три года, а он, командир,
всего лишь три месяца. Вот тебе и авторитет командира! До чего доводит малейшее
уклонение от устава.
Если я не заслуживаю звания командира – можно снять меня с этой должности, и
тогда предоставлять бойцам быть старшими надомною и пр. Но я начинаю вступать в
обсуждение действий командира, а ведь это не по Уставу. Ладно, молчу об этом.
Молчу, как рыба.
Опять комары появились (мошки, как их называют). Ох, и надоедливы же они. И в
глаза лезут и в уши и в нос – просто оказия какая-то – ни писать, ни читать, ни даже
сидеть спокойно они не дают мне, грешному.

Орудия и в правду не бьют со стороны фронта и самолетов меньше стало. Что
дальше будет?

18.06.1942
Выстрелы стали глуше. Фронт, по-видимому, удалился значительно. Командир
взвода ушел вместе с командиром роты выбирать новую позицию для рытья окопов
где-то впереди прежней. Кормить стали нас лучше со вчерашнего дня. Появилось
консервированное мясо в супе. Хотелось бы полакомиться чем-либо, даже хлебом
свеженьким – ведь я так давно не ел хлеба – одни сухари. Табак вчера выдали нам.
Это хорошо, что я не курю. С санинструктором договорился обменять его на молоко.
Он извинился передо мной и дал мне чернильницу–невыливалку, чтоб загладить свою