Page 21 - Дневник - 1942 год...

что мины-то немцы побросали напрасно, невозместимо их стоимости по принесенным
убыткам. Жалкие и бестолковые фрицы! Наша «Катюша» вам покажет как нужно
стрелять, а артиллерия поддержит ее своим огневым шквалом.
Только что мне сообщили, что едем на передовую. Наконец-то началось! Понюхаю
пороху! Спешу собираться.

В лесу. Движемся к передовой. Мы прикреплены к какой-то армии. «Будем
сдерживать противника с фланга…» - услышал я обрывки слов из объяснений
комиссара. Газет давно не читал - с 22.VI. О положении на фронтах ничего не
известно. На данном участке увижу воочию.
Мне необходимо выдвинуться. Мой лозунг – отвага или смерть. Смерть, нежели
плен. Жизнь за мной должна быть сохранена судьбой. Она обо мне заботится, мое
дело завоевать себе бессмертие.
Я теряю сознание от пореза пальца, при появлении, сколько ни-будь
значительной струйки крови. Мертвых вид был всегда мне неприятен. В драках я
всегда был побеждаем. И теперь я мечтаю о подвиге - жду и даже больше того –
стремлюсь к нему... Я, который...
До сих пор меня не страшили ни разрывы снарядов, ни бомбежки - может быть
потому, что это было далеко в стороне от меня. Не знаю, но думаю, надеюсь не
подкачать, выдвинуться, отличиться, стать комиссаром и вести военную
корреспонденцию с фронта в газеты. Я добьюсь своего, пусть даже ценой жизни,
иначе я не человек, а трус и хвастун. Клянусь же тебе, мой дневник, не быть
сереньким, заурядным воином, не выделяющимся из общей массы красноармейцев, а
быть знаменитым, прославленным или хотя бы известным героем Отечественной
войны.
Комары жить не дают - путают мысли, пьют кровь и приводят меня в бешенство
своим гудением и укусами своими. Кончаю писать, ибо нет мочи выдержать от этих
надоедливейших насекомых. Как их здесь много!

01.07.1942
Какой, однако, бессовестный этот Хаустов! Какой неприятный человек! Вчера
целый день он спал. Я не будил его, так как, во-первых, стирал и писал в это время, и
во-вторых решил дать ему выспаться, чтобы к вечеру он мне тоже не мешал. Но не тут
то было!
- Вставай, Володя, мины уже близко рвутся, - тормошил он меня после каждого
разрыва вражеского снаряда, напуганный и растерянный.
Вечером ходил я по ужин и до 12 ночи ожидал, пока привезли его. Хаустов
оставался сторожить миномет с минами и наше личное имущество. Пришел - он спит.

- Вставайте, Хаустов! Хаустов, проснитесь!
Вылазит.
- Вы что же, товарищ Хаустов, спите, когда на вас лежит охрана военного
имущества? Ведь вы не в тылу!
- Вздремнулось, - отвечает, - спать дюже хочется.
- А вы помните, что вы творили, когда я предложил однажды, будучи еще в тылу,
пойти в ближайшую хатку переночевать с минометом и личными вещами? «Нельзя
идти. Тебе спать хочется, какой же с тебя командир. Да ты хоть меня расстреляй, а я
не пойду. А вдруг на боевую готовность миномет поставить придется» Хаустов,
говорил я вам ведь, мы в тылу, по приказу мы всегда успеем все приготовить, а