Page 59 - Дневник - 1943 год...

сейчас, вот в это мгновение. Опять хочется лечь, упасть даже посреди дороги и уснуть
непробудным, тяжелым сном. Но ведь я не один, появляется мысль. Ведь 14 бойцов
моих идут рядом и тянут ноги, не думая, так, как я. А я должен быть стойче их, бойцов
моих. И снова я иду, забыв о боли и усталости.
Двое бойцов заболело – их надо поместить на подводу. Сажаю их, – лишь бы не
отстали. Проверяю людей: все идут, только одного нет – Карлова. ПБеспокоюсь,
переживаю, и остальные мысли покидают меня на время. Но он нашелся. Ко мне
возвращается спокойствие и мысли, касающиеся самого меня.
Но вот привал. Я падаю прямо на дороге, закутываюсь в палатку и командую
ложиться ребятам. Те долго не заставляют себя просить, укладываются вокруг меня.
Кое-кто ложится мне на ноги, кое-кто на плечо – но мне не больно, а даже тепло и
радостно, что и у меня есть свои «орлы», способные любую задачу выполнить.
Первый расчет, где командиром сержант Лопатин (парторг роты), самый старый и
обученный, но менее послушный остальных. Второй расчет менее обучен, но
послушнее. Третий расчет – новички все, но самые исполнительные люди, хотя все
старички. Командиры расчетов: Лопатин, Бирюков, Засыпко.
Бирюков – молодой парень, знающий наводку, но ленивый и не заботящийся о
своих людях, больше думающий о сне. Я его думаю заменить Слетой, если мне только
удастся, выхлопотать забрать его у командира первого взвода лейтенанта Савостина.
Дорогой я встретил младшего лейтенанта Бакандыкова (комсорга полка), и долго
шел вместе с ним, разговаривал. Поделился с ним остатком воды, что была у меня во
фляге. Он назначил меня членом комсомольского бюро полка, и просил помочь в
выпуске газеты посвященной комсомолу. Вообще - он свой, хороший парень. Он
получил полевую сумку (но я не получил), говорит, одним командирам рот давали.
Узнал у него маршрут следования: мы должны были пройти села Дачное, Южное, и
остановиться у села [...].
Дорогой напоролся на комбата Бондовского, что был у нас на курсах командиром
роты.
- Почему отстали? - набросился он на меня.
Я молчал. Он опять задал вопрос. Я не узнавал его, и решил, что это какой-
нибудь комроты спрашивает. Опять спросил. Я посмотрел в лицо прямо и увидел
черное, заросшее и грязное лицо небольшого человека, спрашивающего из под […] с
таким строгим, начальствующим видом.
- Я не отстал, - с досадой ответил я, надеясь, что он отвяжется.
- А что ж вы?
- Я людей собираю.
- А почему не отвечали? Вы кто?
- Я - командир взвода.
- Командир взвода, командир взвода, – заговорил он недовольно, - подумаешь,
командир взвода! – И ушел.
Я спросил у Запрягайло кто он, и только тогда узнал, что разговаривал с комбатом
Бондовским.
Сейчас мы недалеко от фронта. Люди усиленно болтают, что Мелитополь взят
наполовину. Слышен непрерывный грохот орудий и катюш, взрывы бомб. Там
усиленно колотятся. Говорят, наши продвинулись, а мы здесь бездельничаем. Сегодня
или завтра, по всем видам, уйдем на переднюю линию - нас взяли, очевидно, для
прорыва под Мелитополем. Но все это только лишь предположения, точно ничего
сказать нельзя.

17.10.1943
Кажется, 17 число.
Вчера произошел один из случаев жизни моей, откуда вышел живым я каким-то
чудом.
Красные чернила кончились и мне остается разводить карандаш химический
зеленого цвета, а пока просто этим карандашом писать и, не смотря на то, что идет