Page 108 - Дневник - 1944 год...

надеваемых, которые делают их похожими на сорок и удивляют своей новизной.
Мужчины в треугольных шапках, в шляпах, - толстые, аккуратные, самодовольные

люди. Сколько их! Крашеные губки, подведенные брови, жеманство, чрезмерная
деликатность. Как это непохоже на естественную жизнь человечью. И кажется, что и
люди-то сами живут и движутся специально лишь ради того, чтобы на них посмотрели
другие.
Костел белый, огромный, красивый. Велосипедов исключительно много и они
являются обычным средством передвижения для поляков. Женщины, мужчины, дети и
даже старики - все ездят на велосипедах.
Базар очень большой и многолюдный. В жизни не встречал лучшей толкучки!
Торговцы наперебой выкрикивают свои товары и когда покупатель подходит к
прилавку - обращают его внимание популярным в Польше оружием вежливости
«прóше». Все дорого. Коробка спичек – 40 рублей, расческа, даже самая никудышная
- 200-250 рублей. Остальное меня не весьма интересовало, однако удивился, когда
узнал что 100 грамм сала – 40 рублей. При нынешних ценах это дешево.

В магазине приобрел три пера для вечной ручки по 40 рублей каждое. Это
разорительно для такого "богача", как я, но ничего не поделаешь… От расчески
отказался пока, но от перьев - нет. Слабое сердце у меня насчет этого товара.
Чернило тоже купил специальное. Только вот ручку наладить никак не могу, а к
мастеру идти боюсь, ибо он может шкуру содрать.
Вспоминается мне село Страхувка, где я ночевал вчера. Нынче утром на квартиру
где я остановился, явилась одна, славненькая личиком, паненька. Я предложил ей
стул и почти силком заставил сесть. Она отмежевывалась от моих ласок, а потом
неожиданно сказала: «пан похож на жидка».
- Как это понять? – изумился я.
- На еврея пан похож, – объяснила девушка.
- А может быть я и есть еврей, – ответил я, и паненька вдруг мне опротивела.

Как здесь не любят евреев! Жутко подумать, какую пошлость взглядов и тупость
мировоззрения развила в людях польская реакция и, как тем не менее сильно
впиталось это гнилое понятие о людях других наций и народностей в пропахший
горькой пилсудчиной дух польский.
Был в клубе-агитпункте, но там кроме газет за 18 число ничего свежего не нашел.
Военторга здесь нет – он наезжает временами. Варшава – 45 километров отсюда и, по
рассказам жителей, немцы обстреливали не раз Минск-Мазовецкий огнем
дальнобойной артиллерии. Много жителей убили и многих ранили.
Еще в начале своего обзора Минска Польского, набрел на огромное скопище
людей с лошадьми и свиньями. Подумал, что базар, однако, когда вошел внутрь и
заинтересовался чем люди торгуют, мне со смехом ответили, что это мобилизация
лошадей происходит и сбор контингента свиней и проч.
Прочел надпись: «ксенгарня». Вошел.
- День добрый, что продаете пани?
- Здесь библиотека, а вот в другой половине книжный магазин.

Мне понравилась эта идея: библиотека-магазин, но на русском языке ничего не
было, а по-польски я еще младенец. Спросил словарь или букварь, но ни того, ни
другого не оказалось. Молоденькая продавщица, как зачарованная стояла возле своей
матери и смотрела широко на меня.
Я ушел и откланялся. - Довидзення.

Польские военные девушки встретились мне в другом магазине. Внимательно