Page 316 - Владимир Гельфанд, письма. 1941-1946

Садовой № 8 у Шапиевской, где прожил до мобилизации около месяца и откуда меня

мобилизовали. Но сегодня мне придется искать новую квартиру, так как там семья
увеличилась и мне хозяйка заявила, что лишь через месяц она сможет предоставить

мне жилье, когда с ее квартиры уедут молодожены.
О ессентукских новостях еще не знаю что писать. Разве только то, что Сара (золовка
дяди Левы) живет теперь опять в Ессентуках и еще раз замуж вышла. Жизнь в

Ессентуках опять возродилась, опять курорт работает и опять приезжие курортники
есть. А моя рана, мое горе по-прежнему велико – родные уже никогда не воскреснут.
Будь здоров и счастлив. Целую. Твой отец Натан.

Отдохну, соберусь с новыми мыслями и напишу тебе опять, как и что.

15.07.1946

Милая Надя!
Вы меня совсем уже забыли и, наверно, немало удивлений и раздумий вызовет это

письмо в памяти Вашей. Наша беседа в поезде была общей, абстрактной, знакомство -
случайным, непродолжительным и, право, мне даже неловко напоминать Вам о себе,
какое я на это имею право? Тем не менее, в силу труднообъяснимой необходимости,

вынужден взяться за карандаш.
Посылаю Вам свою фотокарточку. Не знаю, есть ли у Вас муж, но для меня это почти
ничего не меняет, но, пусть, залогом нашей дружбы, переписки, будет фотокарточка

Ваша в ответ на эту, мою. Крепко жму Вашу руку. Привет девочкам. Владимир.

16.07.1946

Полевая почта 01977
Просмотрено Военной Цензурой 06778

Миленькая мамочка!
Давно не имею возможности читать твои письма. Однако теперь недолго осталось.
Дня через 2 возвращаюсь в часть. Посылаю тебе еще несколько фотокарточек –

времени у меня сейчас поболее, чем прежде, но условия для писанины скверные-
прескверные – все в дороге, в тряске и на коленях. А я хочу кабинетик маленький,

этакий уютный и полную тишину.
Не знаю как с отпуском провернут у меня в части в мое отсутствие. Теперь каждый о
себе беспокоится, многие еще у нас в отпуске не были, а начальству кто на глазах, кто

колет, того с глаз долой - в отпуск, или куда меня, видишь ты - предпочли в
командировку. Я неуживчивый, за правду терплю и страдаю. Но к чему я пишу тебе
глупости? Просто от недостатка сообразительности и от ограниченности мыслей.

На здоровье не жалуюсь, на аппетит тоже. Однако не полнею, да и худеть некуда.
Приоделся в Берлине, кое-чего приобрел, но больше забочусь о своих бумагах: старая
привычка глубоко укоренилась. Домой хочу, точно там рай и счастье, а люди