Page 33 - Дневник - 1945 год...

- Кто там? – спросил я. Опять молчание. Ну что ты будешь делать?! Наверно
шутки ради балуется кто-то. Ну, пусть его! Все равно не откроюсь!
Опять через одинаковый промежуток времени раздалось надоевшее «Тук-тук-
тук».
- Да войдите же! – нетерпеливо воскликнул я, сбросил с себя теплую шинель и
выскочил на двор – нигде никого не было. Я остановился в недоумении и стал
прислушиваться.
Вдруг я отчетливо услышал то, что так привычно меня разбудило, - теперь
никаких сомнений не оставалось. И я, смущенный этим событием, поспешил войти
внутрь землянки. А где-то над головой визжали пули, и раздавалось привычное «Тук-
тук-тук» - трещал вражеский пулемет короткими очередями, похожими на стук
человека в дверь плотно занавешенной палатки.

Ой куте, куте.
Старший сержант Андреев прибыл. Во время марша он отстал, испытал массу
приключений, побывал в танковом десанте, но затем оказался в руках контрразведки,
которая его немного «повозила» и направила в наш батальон, но в стрелковую роту.
Теперь он пришел к нам в гости и я с интересом слушал его рассказ.
В боях за город Бернлихет он встретился лицом к лицу с контратаковавшим
женским батальоном неприятеля. К этому времени наши десантники хорошо окопались
и спокойно встретили вражескую вылазку. Но когда они увидели женщин – сердце у
бойцов забилось. Однако приказали не стрелять.
Женщины шли стройными цепями: одна, вторая, третья цепь, и стреляли из
автоматов. Четвертая и последняя цепь состояла исключительно из мужчин. Наши
молчали. Женщины обнаглели, и стали в упор обстреливать нашу пехоту. Они
подступили совсем близко, и, казалось, были у цели. Но вдруг пронеслась сзади их
пронизывающая волна пуль. На флангах прозвучала с нашей стороны захлестывающая
пулеметная трель. Как снопы падали убитые, и медленно, неуклюже опускались к
земле, замешавшиеся ряды «воинов». С флангов не переставали стучать по врагам
пулеметы, и они, как одержимые, в страхе и панике бросая оружие, кинулись бежать в
не простреливаемое место на улице города. Женщины попали в надежные руки. Наши
солдаты встретили женщин с удовольствием, ненавистью и торжеством. А несчастные
«воины», многим из которых не было 17 лет, испуганно мигали глазами и плакали:
«Ой, Куте, Куте, Куте!» (ой, боже, боже).
Горько твердила одна из молодых девушек-солдат «Ой, Куте, Куте!» – и ее
красивые глаза светились изумрудными слезами раскаяния.
Десантники расправились живо. Пленных разбили на три кучи.
1. Русские. Их оказалось две.
2. Замужние и те, у которых мужья и родственники в этой же части, где и они
служат (некоторые назвались сами: «мой муж офицер!»)
3. Девушки.
Оставили только третью группу пленных. Русских, которым было не более 19 лет,
после опроса, расстреляли первыми.
Из третьей группы начали растаскивать «трофеи» по домам и по койкам и там, на
протяжении ряда дней, вели над ними непередаваемые на бумагу эксперименты.
Немки боялись, не сопротивлялись молодым, и во избежание надругательств более
старших по возрасту бойцов, сами упрашивали с собой спать тех, кто помоложе. К
счастливому возрасту принадлежал и Андреев. Он выбрал самую молодую и проводил
ее с собой спать. Но когда он предложил ей свое более принципиальное желание свое
удовлетворить, она покачала головой и застенчиво прошептала: «Дас ист никc гут»
(это не хорошо), я ведь еще девушка. Последние слова еще более разгорячили нашего
героя и он стал более настойчиво требовать удовлетворения своих притязаний. Она
долго отказывалась, пока он не вынул пистолет. Тогда она притихла, и, дрожа,
опустила рейтузы. Он спросил у нее, знает ли она что такое значит «подмахивать».
Она долго не понимала, но потом все же ответила «гут махен». Тогда он посоветовал,