Page 67 - Дневник - 1945 год...

Тихом океане свой закончили поход», «О японских самураях» и т.д. В столовой, в
помещении, на улице, и даже в уборной – везде одна тема, один вопрос – Япония и
война с этой хищнически агрессивной державой, затрепетавшей, тем не менее, и
убоявшейся нашей страны с первых ее шагов на тихоокеанском театре военных
действий.
Нужно отметить, что за пять дней боев мы сделали больше, чем Китай и англо-
американские союзники за целые годы. Наша мощь, безусловно, более решающий
фактор на полях войны и в дипломатических кабинетах, нежели любая атомная бомба,
изобретенная за границей. В этом теперь убедился весь мир.
На политинформации лектор младший лейтенант хорошо и красиво читает,
приятно слушать. Только что он сообщил новость, которая, утками пущенными в массы
каким-то провокатором или интриганом, или группой таких людей, на протяжении всей
кратковременности советско-японской войны опережалась до этого неоднократно и
совершенно спутала умы. Япония приняла условия капитуляции. Император Великой
Солнечной империи отдал приказ войскам прекратить сопротивление и сдаться на
милость победителям. Вот где сила величия Советского Союза! Что я могу еще к этому
прибавить?
Итак, новая, грандиозная победа! Мир во всем мире, и на фоне всего - мощь,
благородство, свободолюбие, богатство идеалов большой, многонациональной,
миролюбивой семьи советских народов, коммунистической партии и правительства,
внесших неоценимый вклад в достижение того, о чем мечтали веками лучшие сыны
человечества.

Поистине в какое неповторимое время довелось мне жить и трудиться. Только
теперь после войны, я со всей полнотой и очевидностью ощутил в своем сердце
величие данного исторического момента.
В ознаменование окончания последней войны на земном шаре, решил составить
стихотворение. Когда оно уже почти получилось, я прочел его себе вслух. С улицы
подхватил и стал критиковать и осмеивать лейтенант. Он говорил жестоко и во многом
справедливо, потому его отдельные фразы особо ощутительно ударяли в сердце и
судорожно ломились в голову. Он говорил, о чем я уже неоднократно слышал от
покойного Савостина, чтобы я бросил писать,, чтобы забыл о литературе, так как
самое лучшее для меня, это изучить военное дело, иначе я обречен на полунищенское
существование подбирать крошки со стола, всегда быть голодным, не иметь своего
пристанища, семьи и счастья: "Поэты всегда приобретают известность очень юными, а
тебе уже 22 года, но о тебе до сих пор никто не знает, и сколько я газет не читал,
твоего имени ни разу не нашел в них".

Это было не совсем так, но в основном правильно, и я начал сомневаться в себе,
затосковал. Тем более, что все это он говорил для публики. В окнах показалось
несколько офицеров и восторженно гоготали, некоторые даже визжали от
удовольствия, одобряли выступавшего. В довершение всего он стал кривляться,
приводить анекдоты о плохих поэтах, как, например: "Один начинающий, но
бездарный поэт решил обратиться за помощью к Пушкину, долго не находя чего
присочинить к первому куплету начатого стиха - "Луна зашла за облака..." на вопрос
гениального сочинителя, в чем нуждается к нему пришедший к нему начинающий
поэт, вторично привел: - "Луна зашла за облака..." и спросил что дальше. Тогда
Пушкин сказал: "Луна взошла за облака, увидела такого дурака и спряталась опять за
облака". Не совсем удачный, правда, анекдот, но вполне характерный для
смеявшегося и иронизировавшего надо мной с их помощью, товарища.