Page 92 - Дневник - 1945 год...

В Креммене я зашел в парикмахерскую. Побрился и заглянул в отдел, где делали
завивку. Там было много женщин и девушек. Электрический ток сейчас проявляет
капризы, и потому многие из них не имели возможности своевременно завить волосы,
теперь ожидали в большой очереди.
Стал разговаривать и, между прочим, заметил: «У вас так тепло, что здесь можно
спать». Это слово молнией кольнуло всех и они, как по команде, переглянулись,
улыбаясь.

17.11.1945
Выпил. Юрченко не хочет совсем портить отношений. Капитан Лебедев очень
смышленый человек – он умно руководит Юрченко.

Сегодня дежурный. Не много пил, но хорошую мысль потерял безвозвратно.
Пришла в голову за ужином, но сейчас тщетно силюсь вспомнить.
Опять письма отложил «до завтра». Дневального крепко предупредил на всякий
случай.
Часы побил сразу из столовой.
Немка обещала прийти завтра. У нее горячая грудь и молодое, податливое сердце.
А я со своей жаждой ласки скоро утону в болоте любви или изумруде пошлости. Есть
только эти два выхода.

17.11.1945

Я опять в центре событий. В два часа ночи, проверив посты и изрядно выпив у
Юрченко уже по второму разу, лег в одежде, чтобы заснуть. Но трудно было, сознавая
свои обязанности. Так пролежал я около часа, когда в комнату постучался капитан
Лебедев.
- Вставай! – провозгласил он, переступая порог и спотыкаясь при этом на обе
ноги. Был пьян еще больше моего, но пришел меня будить, хотя я и не спал.
Подыматься однако сильно не хотелось, и я попытался его уговорить уйти к себе.
Но водка разгорячила человека и сделала настойчивым и упрямым. И как это ни
странно, теперь я ему благодарен за пьяную выдумку, за надоедливость в прошлую
ночь, и вот почему.
Едва я оделся, чтобы успокоить капитана, который доказывал мне некстати о том,
что он будет начальником, что разгонит и половину личного состава накажет и что
меня возьмет своим помощником, но будет требовать работы и исполнительности и
многое прочее; а потому, как будущий хозяин части, он уже сейчас должен от меня
требовать, чтобы я был на своем месте… На улице поднялся крик и шум. Я выбежал
навстречу неизвестности, которая тут обернулась для меня неприятностью
крупнейших размеров, со всеми роковыми отсюда последствиями.

Свет потух, и в темноте я не сразу заметил начальника Базы майора Скоркина. Только
по голосу догадался что это он, и поторопился (именно поторопился!) доложить и
представиться ему как дежурный. С той минуты весь гнев и все гонения майора
обрушились на меня так, что я и опомниться не успел до самого рассвета. А ругаться
действительно следовало. Знаменательно только то, что фокусом преломления всех
безобразий и нарушений внутри службы явился я, и никто ни будь иной. И, как назло,
при моем дежурстве майор приехал выпивши (начальство пьяным никогда не бывает),
был сердит и придирчив к всяким нарушениям внутри части.
В эту ночь ему бросилось в глаза все, что он раньше, по-видимому, не замечал: и
паутины нескольких месяцев давности, и битые стекла, и мусор во дворе, сор в