Page 269 - Владимир Гельфанд, письма. 1941-1946

Натан.

17.02.1946

Папочка!
Тороплюсь, пока время со мной, ответить на твои письма.
Твоя жизнь в Шахтах, твое здоровье и переживания – много отнимают мыслей у

меня. Особенно тяжело, что помочь сейчас, пока я здесь в Германии, нет возможности.
Пробовал хлопотать о вызове тебя к себе, но оказалось, что кроме жены и детей
никого больше вызывать в Германию не разрешено. Придется потерпеть, папочка.

Приеду – потолкуем и похлопочем.
С посылкой новые трудности: на всю часть в этом месяце выделили только 10
справок, разрешающих отправку посылок на Родину, а на следующий месяц может и

того не будет. Старые справки уже не годятся. Но постараюсь непременно выслать тебе
посылку в марте. В деньгах и вообще ни в чем не нуждаюсь и повторяю в который раз

не вспоминай даже об этом. Здоров. Правду говорю, никого не люблю, не нашел
достойной. А на той фотокарточке, что прислал – просто случайные девушки. Я могу
тебе прислать еще другие подобные, но с другими рожицами. То, о чем беспокоило

прежде – познал и теперь удовлетворен сполна. Но не думай что я легкомысленен.
Напротив, я очень хладнокровен и расчетлив, причем всегда осторожен и разборчив во
всех этих мелочах.

Спасибо, родной, за адрес. В отпуск пока не собираюсь, ибо, по неизвестным мне
причинам отпуска отменены, но я думаю ненадолго, - ведь нужно же мне побывать
дома за все эти проклятущие 5 лет разлуки! Посылаю тебе фотокарточку. Целую тебя

крепко. Твой безмерно любящий тебя сын Владимир.
Шахты, Ростовской области,

Шахта им. Петровского ул. Володарского 79
Гельфанду Н.С.

19.02.1946
Германия.

Ане Лифшиц в Москву
Анечка!
Только сейчас получил твое письмо, дорогая, повестившее меня о твоем большом

безраздельном горе ввиду смерти твоего родителя. Не знаю как это сделать, но хочется
облегчить твою утрату каждой буквой и строчкой своего письма, сделать эту мою
весточку как только можно теплой и жизненной, чтобы ты могла почувствовать с ней

искреннее сочувствие друга, преисполненного непритворного и чуткого участия в твоих
переживаниях. Обычно в таких случаях утешения и разговоры только больше
отягощают страдания и было бы умней и полезней помолчать. Не буду многословен и