Page 26 - Дневник - 1945 год...

Утомленный ежедневными ночными работами (из всех офицеров роты один я
присутствовал на протяжении всего хода работ и руководил ими - остальные в это
время отдыхали) и дневной политико-воспитательной работой с личным составом (за
весь период работ мне удавалось не более двух часов отдыхать в сутки), я задремал, и
проснулся, когда услышал вопрос командира роты: «А Гельфанд где?», на который
немедленно откликнулся. Однако вместо того, чтобы как следует разобраться в
причине нашего нахождения в сарае и, если нужно, наказать виновников, но
имеющимися для этого в дисциплинарной практике Красной Армии взысканиями, он
набросился на меня, начав избивать кулаками по голове и лицу (при бойцах), а затем,
когда я, возмущенный его обращением со мной, направился к комбату – он выстрелил
мне по ногам из пистолета, причем комбату при докладе не заявил о своем поступке,
хотя меня назвал чуть ли не саботажником, отказавшимся пойти на работу и
сагитировавшему на это бойцов. Он в рапорте написал, что я объяснил свое
«нежелание» работать климатическими условиями – дождем.
Прошу еще заметить, что при отдаче приказания, капитан Рысев заявил двум
бойцам, подготавливающим стройматериал - «закончите – пойдете спать», а мне
приказал, по окончании их работы, не разрешать им отдыхать и направить
оборудовать НП.
Считаю необходимым также довести до Вашего сведения, что не первый раз
капитан Рысев применяет мордобой по отношению ко мне и другим лицам, в
результате чего был избит рядом офицеров 3 сб, а также командиром минвзвода
лейтенантом Каноненко, после чего оставил попытки к рукоприкладству. Только в
отношении меня, видя проявляемую мною терпимость, он не прекратил своих
незаконных действий.
9 февраля избил меня на глазах у бойцов (почти безо всякого повода и вины с
моей стороны). В тот же день и еще раньше не раз заявлял: «Я тебя расстреляю в
первом же бою!». Впрочем, не одному мне он угрожал расстрелом. Командиры взводов
и расчетов, а также бойцы возмущались и сейчас не перестают возмущаться
отпущенным по их адресу угрозам и бесшабашной матерщиной капитана Рысева.
Командир минометного взвода
Лейтенант Владимир Гельфанд.

27.02.1945
Каноненко меня уговаривает подать рапорт самому командиру полка. Возможно,
это просто подстрекательство, ибо он говорит, что вчера на меня затребовали боевую
характеристику у комбата, и он не преминул ее отправить. Впрочем, может быть он
хочет угробить Рысева моими руками – очень мило было бы с его стороны. Но, во
всяком случае, подготовиться нужно ко всему и писать, писать, пока есть мысли и
возможности для этого.
Сегодня встретился со связным из девятки, той самой, в которой я так долго
служил минометчиком, а затем и стрелком у Пархоменко. Оказывается, они меняют
нас, а мы, видимо, идем на другой берег пополняться людьми.

01.03.1945
Большой, казалось бы столь незабываемый день, прошел по воле судьбы так для
меня незаметно и фальшиво. Полдня «шускал» часы. Слово «шус» появилось в нашем
обиходе недавно и неизвестно кем оно выдумано. Очевидно, оно пришло к нам вместе
с Борахменными трофеями, которые, без наличия в нашем обиходе этого слова, никак
не хранились бы и выбрасывались как негодные. Слово «шус» – не литературное и
весьма неприятное для слуха выражение, но у нас обычно и даже более плохие слова
принимаются, как говорится, за чистую монету.
В «шусе» я уже не новичок. С момента приобретения мною часов, через мои руки
стали проходить десятки неисправных механизмов. Первые мои четверо часов,
найденные в сравнительно исправном виде, быстро перешли в другие руки, и с тех
пор, за исключением одного раза, хорошие мне не попадались. Сегодня сравнительно