Page 25 - Дневник - 1945 год...

нас мост. Ближе подошли к нам Прибалтийский и Украинский фронты, клин к Берлину
стал шире, а позади нас, в Познани и ряде других городов, уничтожены окруженные
группировки противника. Так что и в тылу теперь спокойно у нас, причем
освободились силы, прибавилось техники и боеприпасов на стороне нашего фронта.
В международной жизни тоже изменения: Турция объявила войну Германии,
Бенеш переехал в Кошицу, а де Голль отказался от встречи с Рузвельтом.
Арцишевский и Кº соглашением большой тройки выкинуты за двери международной
арены, и потому истошно вопят о несправедливости переговоров. Впрочем, им
подпевают и их хвалят немцы. Вот до чего скатились эти подлые эмигранты. Мне
вспоминаются в связи с этим куплеты Вл. Дыховичного (в Красной Звезде) «Чижик
пыжик, где ты был».

26.02.1945
Рапорт

Товарищ майор!
Хочу обратить ваше внимание на неискренность и крайнюю несправедливость
предъявленных в рапорте капитана Рысева от 24/II. сего года, обвинений по моему
адресу.
1. На поле боя не было ни одного случая оставления мною взвода или уклонения
от боя, напротив:
а) При прорыве неприятельской обороны на реке Висла, я, вместе с расчетом и
отделением управления, был выдвинут (за несколько дней до штурма ее и прихода на
ОП всей роты) для изучения системы огня противника, проведения пристрелки и
оборонительных работ. Причем нахождение мое там сопровождалось частыми
артналетами врага; сутками нам доводилось оставаться без пищи, воды и прочего, в то
время как минрота и весь батальон еще находились в нескольких километрах от
переднего края.
При прорыве вражеской обороны на Висле мое активное участие в боях никем не
может быть опровергнуто.
б) Плацдарм на реке Пирица одинаково стойко и самоотверженно, как и бойцами
других взводов, удерживался моими бойцами, и во главе взвода неизменно находился
я.
в) Здесь, на Одере, после 570 километрового марша, не потеряв ни одного бойца
и не имея отстающих (чего нельзя сказать о роте в целом – 14 отстающих, из которых
трое по сей день не вернулись в роту), я, не щадя жизни, сражался за удержание
Одерского плацдарма, и о моем личном участии в боях за 3 и 12 числа могут подробно
и лучше, нежели я сам, рассказать многие участники этих боев – офицеры, сержанты и
бойцы, находящиеся в строю или после ранения, на излечении в санроте и медсанбате
нашей и 248 сд.
2. В первом эшелоне, что фактически означает тот же «бой», не было ни одного
случая невыполнения мною приказа, так что и второе выдвинутое против меня
обвинение в корне не соответствует действительности.
3. Строгого выговора с предупреждением я ни разу не получал и никакими
документальными или свидетельскими показаниями капитан Рысев не сможет
оправдать эту провокационную выдумку, с «уклонением от поля боя» и таким
непомерно легким за то наказанием.
4. Последний, наиболее достоверный факт, указанный в рапорте, относящийся к
окопным работам, крайне искажен многочисленными измышлениями капитана Рысева,
а именно: что работа не начиналась мною, в то время как специально для перенесения
досок были посланы 3 человека, вернувшиеся почти с пустыми руками, а двое бойцов,
которые заготавливали материал и которыми руководил сам капитан Рысев, уснули, не
обеспечив материалом нас.
Таким образом, я вынужден был уведомить командира роты через красноармейца
Гайдукевича о состоянии дела, а сам с двумя бойцами и старшим сержантом
Лаврентьевым, стал ждать результатов.