Владимир Гельфанд. Дневник, письма 1946 - 1983		  
 








 
13.01.1960
                                                                                                                 СПРАВКА
      
       Дана настоящая гр. Софьи Яковлевне Кацман в том, что она действительно проживала в гор. Дербенте, по ул. Кобякова, № 90, не работала и находилась на иждивении своего мужа – Ефима Михайловича Шульмана, умершего 9 апреля 1959 года.
 
       Выдана для пред`явления в горсобес.
 
       Пред. квартального комитета гор. Дербента            /Мербин/
       Печать. Штемпель.

15.01.1960
       Министерство хлебопродуктов РСФСР
       Дагестанское Республиканское
       Управление хлебопродуктов
       Дербентский
       МЕЛЬКОМБИНАТ
       «15» января 1960
       № 156
 
СПРАВКА
 
       Дана КАЦМАН СОФИИ ЯКОВЛЕВНЕ для представления в отдел социального обеспечения о том, что заработок её мужа ШУЛЬМАН ЕФИМА МИХАЙЛОВИЧА для исчисления пенсии за время его работы с 1 марта 1958 года по 1 апреля 1959 года

Наименование месяцев
Сумма заработка ________________________________
1958 г:                          1959 год

1.  Январь
 632-50
Февраль 632-50
Март 632-50 болел
Апрель 632-50
Май 632-50
Июнь 632-50
Июль 632-50
Август 632-50
Сентябрь 632-50
Октябрь 632-50
Ноябрь 632-50
Декабрь 632-50
                                           _______________________________ ___________________ _________
Всего 6325-00  1265

       Всего за двенадцать месяцев в сумме рублей семь тысяч пятьсот девяносто коп 00
       В указанную сумму заработка выплаты за сверхурочные работы за работу по совместительству, разные единовременные и другие выплаты, не относящиеся к заработку для исчисления пенсий не включены.
 
       Руководитель                            /подпись/
       Гл. старший / бухгалтер            /подпись/
 
       Печать: Дагестанское Республ. Управление Министерство хлебопродуктов РСФСР
                    Дербентский мелькомбинат

15.01.1960
       Приехав на Родину, застал здесь столько разительных перемен, что рука не поднималась их все описывать. Теперь перечислю все кратко, с точки зрения исторической перспективы.
       На работе.
       Чупрына отчитал уйму часов. Прихватив и мои с запасом, так, что я теперь (после армии!) буду получать меньше заработка: вместо 500 рублей – 400 с лишним. Мою претензию он отметает словами:
       –       Ни одного часа тебе не верну! Я читал их своей глоткой.
       Однако, уже на второй день выяснилось со слов Якова Михайловича Бородавкина – он замполит и парторг, что Чупрына халтурил; вел спаренные и строенные часы (то есть, объединял в одну две-три группы, занимаясь со всеми ними 2 часа, записывал в журнал 6). В день начала занятий я узнал, что в некоторых группах он совсем не читал, но записывал в журнал.
       Так учащиеся 11-12 группы рассказали мне, что в декабре они совсем не занимались – была практика. А в журнале значится 10 часов политзанятий. В других группах положение не лучше. В 16 группе я за месяц прочитал всего-навсего 4 часа, а Чупрына – 34 часа. Таким образом он перечитал мои часы вперед и я после армии буду незаконно получать меньшую зарплату.
       Вообще порядки у нас ухудшились. Вся эта пакостная компания еще больше сплотилась и вовлекла себе новых собутыльников. Примером этому – последнее закрытое партсобрание, где обсуждался вопрос о Несененко.
       Когда его принимали в кандидаты, я голосовал против. Тогда его приняли под прессом самого директора незначительным большинством голосов: 7 – за и 5 – против. Еще не прошел кандидатский стаж, а Несененко отличился в худшую сторону. Он и тогда был плохим мастером, теперь он стал отвратительным. В райкоме его не утвердили. Бородавкин и все бюро поставило вопрос об отмене ранее принятого решения, но под давлением Камеки и на сей раз его поощрили, оставив в партии.
       Пьет? Ну, с кем не бывает!
       Плохо работает? Это можно, исправимо!
       Отлынивает от поручений, опаздывает на работу, развалил дисциплину в группе? Но разве это преступления?
       Так примерно кощунственно и нагло звучали выступления Камеки, Чупрыны, Левых, Халепы.
       Я хотел не ввязываться в эту пьяную затею, так как видел, что честные люди здесь бессильны что-либо изменить. Но не выдержал, когда увидел, что это надругательство над званием коммуниста, совершается беспредельно цинично и безнаказанно. Яков Михайлович один отбивался от стаи преступников, грязно пачкающих устав и протискивающих в партию настоящую блевотину. Пусть хоть еще один неподкупный голос прозвучит среди этих продажных бессовестных людей – решил я и ринулся в атаку.
       –       Вы говорите, что над нами будут смеяться, если мы отменим свое решение! Над нами уже посмеялись, когда мы приняли Несененко в партию. Кого мы принимали?  Самого плохого мастера, лодыря, пьяницу, разгильдяя, на которого все тыкали пальцами. Когда вам указывали, что он недостоин быть коммунистом, вы отвечали, что мы берем его на исправление.
       Хороша ваша логика! Мало у нас никудышных работников, которых надо прогнать с работы. Давайте тянуть их в партию для исправления! Так вы понимаете высокое звание партии, высокое звание ее членов! Сегодня вы примите Несененко, а завтра вам вздумается обновить нашу организацию за счет всех собутыльников. Хорошо лицо будет нашей парторганизации! Есть с кого пример брать.
       Вы хотели воспитать Несененко? Вот вам плоды воспитания. Сегодня он воспитывает в пьяном духе многих коммунистов, которые здесь двумя руками голосовали за его прием в партию: Клочко, Чупрыну, Ст. Гев. и других. А сам он – настолько уже разложившийся человек, что не сумел выдержать до конца испытательного срока и стал хуже, чем был до приема в партию.
       В этом месте директор меня перебил:
       –       В чем вы его обвиняете?
       И мне пришлось приводить примеры: 1) Три года делал он вертушки для карточек в стенде. 2) Постамент (возвышение) перед стендом ему дважды поручали выполнить, а потом переделывал всю эту работу Трест № 17, потому, что постамент через 2 недели рухнул. 3) Группа, где мастером Несененко, стала по дисциплине безобразной. Сам он не расстается с бутылкой и собутыльниками, но зато легко оставляет работу, приходит, когда ему вздумается.
 
17.01.1960
       Вчера опять начали педсовет и, как и позавчера, прождали весь день, а педсовет по прихоти директора не состоялся. Он своих сотрудников ни во что не ставит!
       Как и следовало ожидать, после моего смелого выступления на партсобрании, директор стал опять (по примеру прошлых лет – два года я с тех пор не критиковал) собирать против меня материал.
       Ему удалось выхватить силой у одной девочки 16 группы (я не помню фамилию, надо посмотреть по журналу), фотокарточку, которую она без моего ведома надписывала мне на память. Я так бы ничего и не знал, если бы не Яков Михайлович, который меня вчера стал отчитывать. Я спросил в чем дело, изумился – ведь я ни у кого не просил фото – это ее добрая воля. Ну, хотела выразить мне свое уважение, что же здесь преступного? Сегодня я на уроке запрещу мне дарить и надписывать свои фотокарточки.
       Но какой абсурд – эти придирки. И какая пакость Камеко. Он мне ничего не говорит, видимо, запретил и девочке рассказывать, что отобрал предназначенную для меня фотографию. А сам исподволь копает. Симпатично! Все началось сразу, после моего выступления. Но спасибо Якову Михайловичу, что поставил меня в известность. Я буду теперь осторожен, а ему, Камеке, спуску не дам. Ох, он и нарвется когда-нибудь, интриган отпетый. Какими наглыми приемами пользуется!
       Я сделаю вид. Что ничего не знаю и девочку попрошу молчать. А сам буду начеку. Ведь от этой гадости – Камеки, всего можно ожидать. Он продаст с потрохами и выставит кучу свидетелей. А я еще имел неосторожность прочитать на кружке мои стихи учащимся. Это тоже может обернуться против меня!
       Хочу забить впечатление об этом чтением Шолохова. Сегодня же приступлю.
 
27.01.1960
       Из сочинений.
       1. Левченко И.: Чацкий человек образованный, он понимает, что является тормозом прогрессивного развития страны.
       Ради денег они продавали эти таланты народа. Каждый должен работать над самообразованием. Он не имел глубины знаний, слегка многое знал. Эти люди не стают декабристами.
       Онегин – очень одаренная натура. Он мог заставить верить, быть внимательным и равнодушным, мог рано лицемерить, шутить, невинность изумлять, требовать признанья.
       Онегин читает книги Гиббона, Руссо, Фонтенеля, где затрагиваются общественные интересы. Он прочел из наших кое-какие произведения, «не отвергая ничего».
       2. Юрко Люба: Фамусов – защитник расцвета крепостнического произвола.
       Их пустота выражается в подражании внешней культуре Запада.
       В лице Чацкого дан возбуждающий любви образ положительного героя.
       3. Кривопустова Е. Н.: Представителем декабристских взглядов является Чацкий. В противовес Онегину Чацкий бросает вызов фамусовскому обществу. Он видит противоположность своих взглядов.
       4. Кальдина Р. С.: Чацкий в своем лице представляет декабриста.
       5. Светличная Лидия: Декабристы понимали разрыв между силой и мощью русского народа.
       Чацкий только что вернулся изза граничных походов. Чацкий ставит Софью до собственного уровня. Любовь к Софье – одна реальная связь с [...] Чацкий – это образ молодого поколения.
       6. Зеленская Л.: В выгодные места на службе он старался поместить своих родственников. Книги опасны для Фамусова, так как направлены против строя, который ему выгоден.
       Автор наряду с крестьянством рисовал одновременно дворян.
       Очень рано Онегин погрузился в светское общество. Кокетки ему надоели с их легкими чувствами. Онегину было дико у Лариных, этому больше всего мешали образованность, чем светскость.
       Бездеятельность мучит его. Эта посредственность провозгласила его безнравственным, отняла у него страсть сердца, доступность ко всему доброму.
       Связь с Ленским говорит против мнимого будущего Онегина.
       Он увидел Татьяну, вращающуюся в светском обществе.
       7. Руденко Светлана: В нем не воспитывался труд с детства. Он посещает балы, рестораны и многие другие развлечения.
       8. Хилько Валентин: В него автор вложил всю энергию надвигающейся декабрьской бури.
       9. Косачева С.: В плане: Чацкий презирает все иностранное, свободные высказывания мыслей придают всему его облику революционное значение и вызывают против себя раздражение реакционеров.
      10. Меркулова Валентина: В плане. Замешательства Онегина. Отказ Онегина на стремление к личному эгоистическому счастью.
       Орфография: «внутренее» чувство, «не доброжелателю», «завлеч», «не постоянен», «не последователен», «расценивание людей», «расматривая», «не смотря», «глуш», «впичатление», «принебрежение», «пропоганда», «мыслеть», «повидения».
       11. Молод Любовь: Характер Онегина - «добродушное лицемерие». Он так умен, что с одного-двух невнимательных взглядов распознает людей.
       Онегин такой же «добрый малый», как все, но он «не дюжинный», потому, что у него «озлобленный ум», что является признаком высшей натуры.
       12. Хилько Валентина Борисовна: Занятие Евгения: а) его ум, б) свободолюбие. Онегин имел успех у женщин, но в силу своего непостоянства, Онегину вскоре все это надоело. Неспособность к труду символизирует его никчемность и разрыв с народом, как представителя общества. Такое поверхностное воспитание давало все необходимое, чтобы иметь успех в обществе.
 
       6 гр[уппа] Больше не видел падали, но шли дальше (Попов, 6 гр.[уппа] о взятии Германии Суворовым).
       6 гр.[уппа] Ваганов. Кулибин сделал часы, абажур которых был с куриное яйцо («футляр» - поправился), но механизм сложный.
 
       Васса Ивановна Чиркова учащимся:
       - Маяковский занимался только стихами. Не дурак же он заниматься драмами?! Только стихи и поэмы он писал. Так, что вы другого у него не найдете.
       Я: - А «Баня», «Клоп», «Мистерия Буфф»?
       - Разве это пьесы? Разве Маяковский писал и пьесы?
 
       Директор тоже такой, как вы. Вы думаете, директор вовремя приносит книги? Он держит иной раз по 2 года.
 
       12/XII 7 гр. [Баротин] А[лександр] I сделал [...] общество. Первым [...] этих переростройств был [...]
 
       ГДР Против ремилитаризации (возрождения армии) за мирный договор с [...]
       Народная палата ГДР – общегерманский учредительный совет для мирного урегулирования германского вопроса. Общечеловеческие выборы. Миролюбивые. Поддержку в борьбе за мир и процветание СССР.
 
       14/XI 6 гр. Оболен[...] «[...] хвастолюбивая». - Как это? – Ну, она любит хвастаться. (вместо властолюбивая)
 
       Образование ГДР
       1 октября 1949 г. Ст[алин]: Существование миролюбивой ГДР наряду с миролюбивым Советским Союзом – исключение возможности новых войн в Европе. Конец кровопролития [...]

30.01.1960
       Вчера приехала Белына мама. Вышло хорошо: я был свободен и все мы смогли ее встретить. Перед встречей меня командировали за цветами, но цветы слишком дороги, - их срезают с вазонов и каждый цветок стоит от 5 до 14 рублей. При мне одна покупательница собрала скудненький букетик за 70 рублей, так что от букета пришлось отказаться.
       У поезда все трое расплакались. Белочка не виделась с матерью более 3 лет – с 1957 года. Приехали домой на такси. 3 тюка мама привезла с собой и еще целый контейнер барахла. Где она только разместит все!
       Мама приоделась, купила себе шикарное пальто, пошила хорошие платья. Не успела она раздеться, оставшись с Белочкой наедине, как Бела сообщила, что уже не все деньги есть у мамы – она успела снять с аккредитива. Довольно странное это старание преуменьшить мамины капиталы, как будто кто на них посягает! Раньше Бела все твердила, что маме плохо живется, что нам нужно откладывать и посылать ей ежемесячно денежную помощь (200 рублей). Не пойму этой странной логики – с одного кармана взять и переложить в другой, когда оба – свои же.
       Когда сели за стол, поставили вино. Мама запротестовала: я свое возьму. Начали искать, не нашли. И мама объявила, что его украли. Я, признаться, согрешил, подумав, что мама опять обманула, как в день моего приезда в Дербент с часами, но вино нашлось.
 
02.02.1960
       Обстановка становится невероятной.
       Сейчас произошло у меня объяснение с директором. Он, как всегда начал при мастерах, созвав даже тех, кто не был в комнате.
       Еще днем он меня остановил в вестибюле и сказал:
       –       Тебе надо клизму поставить.
       Я ответил ему, что у меня хороший стул и в его помощи я не нуждаюсь.
       Вечером я платил членские взносы в комнате мастеров, где принимал их Бородавкин. Зашел Камеко и сказал:
       –       Опять повторяется старая история. Опять он принимает фотокарточки и все девочки ему их надписывают. Я обнаружил у 5 человек, а одну я взял.
       –       Мало что вы там подстроили, - сказал я равнодушно.
       –       Подлец! - вскрикнул он и побежал за фото. - Вот! - Положил он на стол карточку. - А вы еще отрицаете. Негодяй вы после этого!
       Я не ответил грубостью, а спокойно взял карточку и порвал.
       –       Подлец! - еще громче вскричал Камеко, краснея от натуги. - Я обещал вернуть девочке эту карточку, а он порвал. Зачем вы порвали мою фотокарточку?!
       –       Вы же сами сказали, что она подписана мне. А теперь говорите, что она
ваша. Довольствуйтесь свидетелями. Но одно вам скажу: слишком некрасивыми приемами вы пользуетесь. Я об этой фотокарточке даже не знал. Случайно мне стало все известно. А вы держали ее у себя 3 недели и только сейчас, чтобы меня публично осрамить при мастерах, впервые мне сказали. Копите материал. Я вам стал неугоден, потому что говорю правду.
       –       Вы должны оставить работу!
       –       С этого вы бы и начинали. Но вам меня свалить не удастся.
       –       Я вас уволю. Вы мне не нужны, вы ведете антипедагогическое воспитание. Мне ваши кружки не нужны, где вы показываете альбомы.
       –       Да, я показал однажды альбом учащимся, зачитывал письма их ко мне.
       Бородавкин:
       –       А это разве правильно?
       –       А беседовать с учениками насчет преподавателя, настраивать их против него, подрывать авторитет – правильно?
       –       Правильно! - Опять восклицает Камеко. - Потому, что вам не место в училище. Вы разлагаете молодежь!
       –       Ваши методы ведения подкопов под преподавателей и мастеров сами антипедагогические. Вы агитируете учеников против неугодных вам людей, собираете сплетни, вскрываете личные письма.
       –       Какие письма я вскрывал?
       –       Мои, например, когда искали против меня улики.
       –       Подлец! - Опять повторил Камеко. - Я не вскрывал ваших писем!
       –       А письмо Бабича? Все учащиеся знают. Вы ведь сами собирали свидетелей, чтобы было на кого опираться, когда бы вы нашли на меня материал. Не вы ли потом вернули мне его вскрытым? Вы попрали Конституцию, где записано право на тайну личной переписки.
       –       Пусть так. Подавайте на меня в суд.
       –       Нет, вы подавайте. Ведь вы меня обвиняете.
       –       Да, обвиняю! И буду ставить вопрос о вас на педсовете.
       –       Я вас не боюсь. Ставьте, но только как бы вы сами не обожглись на этом. Пока я молчал, вы меня не трогали. Но как только я подал голос, вы сразу же стали подбирать на меня материал.
       –       Мне подбирать не нужно. У меня его и так достаточно, чтобы вас снять с работы. А где вы голос подали? Где-где?!
       –       Вам нужны такие, которые молчат! - сказал я, вместо ответа и вышел.
 
       Чупрына усиленно спаивает мастеров. С каждой получки – по пирушке! Он рвется в завучи. Сегодня был на каком-то совещании и хвалился:
       –       Я был на конференции завучей!
       Камеку он подкупил. Тот его без конца хвалит, советуется с ним, принимает у себя в кабинете. Наверно, не одну сотню ухлопал на него Чупрына. Ведь раньше Камека называл его низким человеком, откровенно презирал и преследовал, унижал и оскорблял на каждом собрании.
 
       Сегодня в уборной над унитазом я обнаружил лозунг, снятый учащимися со стенки в коридоре. Вот до чего доходит у нас! Я снял его и сказал замполиту.
 
16.02.1960
       Готовлю конференцию. Опять рисуют плакаты. Первогодники никуда не годятся. Привлек Юрченко и Панкратова – оба очень способные – с 3 группы.
       Материал злободневнейший. Тема: «Таким будет 1960 г.» Но приходится без конца уделять этому внимание. Даже на уроках сажать учеников и снимать с уроков – только бы писали.
       Камеко вчера привел новую делегацию. Я занимался с девчонками и запер кабинет на ключ. Но он не постеснялся вторгнуться во время урока – так велико его желание похвастать. Опять он втирал очки доверчивым людям. Особенно распространялся о дневном экране, и делегаты ахали от восторга. Удивило меня, что даже Стриживер, человек умный и опытный, поверил разглагольствованиям Камеки.
       Так и думалось вмешаться в его объяснения и опровергнуть все, что он говорит: и насчет самостоятельной работы учащихся, соорудивших стенд (у нас так даже мастера сделать не могут – это дело рук Кота из Уругвая).
 
       Сегодня Белочка именинница. Но меня домой не тянет. Правда, Белочка придет домой поздно. У нее сегодня тяжелый день – она утеряла комсомольский билет и ее персональное дело будут разбирать на бюро райкома комсомола. Дадут выговор без занесения в личное дело.
       Мать меня вчера возмутила и удивила своим капризом. Я ее ни разу не обидел, не оскорбил и не давал повода для недовольства. А она так некрасиво со мной поступила и тем более в момент, когда я защищал интересы ее дочери.
       В субботу, когда я пришел домой, папа мне хотел рассказать о новом вмешательстве тети Ани в нашу жизнь. Я не успел выслушать, так как вошла мама. А потом мать Белы выдала папу, сказав, что он мне рассказывал и я грозился поругать тетю Аню. Это вызвало бурю гнева со стороны мамы на голову папы. Однако, сама мама во время объяснений рассказала, что тетя Аня советовала нам отделиться и готовить обеды отдельно.
       Вчера тетя Аня была у нас. Во время обеда она стала вылизывать тарелку свою крошками хлеба и давать Геночке. Я возмутился. Произошла маленькая бурная сцена. Я сказал, что меня удивляет, что врач кормит крошечного ребенка остатками своей пищи, как собачонка. Тетя Аня, конечно, не согласилась с моим замечанием, начала доказывать, что она здорова и так далее, закончила тем, что она на меня не обижается, так как я не заслуживаю серьезного отношения.
       Слово за слово, и я сказал, что она проявляет большую культуру, как врач, в отношении ребенка и как спорщик, в отношении меня. Но что там, что именно она на меня обижается, мне оказана большая честь.
       Вмешалась мать Белы: мы воспитывали детей и вон каких воспитали. Разве моя Бела плохая? А ты так не должен оскорблять в своем доме тетю. Она правильно делает.
       Я ответил, что тетя Аня в адвокатах не нуждается, она лучше всяких адвокатов может постоять за себя.
       Мы продолжили спорить. Прошло 10 минут. Вдруг мать Белы покраснела, отвернулась от стола и, когда речь шла уже совсем о другом и спор поутих, ни с того ни с сего проговорила, вся покраснев от злости:
       –       В своем доме так оскорблять гостей! Меня еще в жизни так никто не оскорблял. Это намек, чтоб я уходила. Я завтра же уйду от вас, уеду.
       Бела ей старалась внушить, что ей нигде лучше не будет, чем у нас, что ее никто не выгоняет, что я ее не оскорбил. Даже тетя Аня стала доказывать, что она делает из мухи слона. Поднялась буря. Чем больше ей доказывали, тем больше она стояла на своем, что ее кровно оскорбили. Теперь уже и мама и тетя Аня забыли весь спор и принялись уговаривать Белыну мать утихомириться. Но она твердила свое: он меня оскорбил, он меня хочет выгнать.
       Мама приставала ко мне, чтоб я извинился. Словом, заварилась каша. Я все недоумевал. Мне казалось, что она специально это устроила, чтоб смягчить мои нападки на тетю Аню, так как до этого просила меня не вспоминать о ее словах, сказанных против Белы.
       Тетя Аня и мама взяли ее с собой прогуляться. Не знаю, о чем они там судачили, но вернулась она такой же упертой на своем.
       Белочка сказала ей:
       –       Ты напрасно сердишься на Вову. Он хороший. Мы с ним никогда не спорим.
       –       Он плохой, - буркнула она и добавила, - если он меня оскорбил, он и тебя оскорбит. Вот ты посмотришь еще, как он тебя будет обижать!
       Тут не смолчал папа (я сидел в другой комнате и не вмешивался, и не слышал).
       –       Вы зачем же портите их отношения? Если они живут дружно, так вы хотите их рассорить!
 
       Я понимаю так. Она не любит возиться с ребенком, не хочет кому-то уделять внимание. Ей хочется нас оставить, но сделать хорошую мину при плохой игре: надо прикинуться обиженной. Тогда она уйдет и не будет нянчить, а мы будем считать еще себя виноватыми: ведь мы ее обидели, как же ей быть с ребенком?!
       Эта хитрость слишком примитивна, чтоб ее легко было разгадать и поверить в нее. Но факт – фактом. Ребенка она бьет по ручкам и по попке, спать заставляет силой, прижимая руками к коляске, хотя он и надрывается от плача. Она почти не бывает с Геночкой, а если остается с ним одна, покидает его и шьёт, не реагируя на его плач. Эгоистка до мозга костей.
       Сама мне на днях рассказывала, что Суня назвал ее «подлая» и категорически заявил Беле, что с матерью он жить не желает. Видимо, были на это причины. Тогда она не обижалась и хотела спихнуть Белочку этому Суне, а я для нее слишком плох...
       Я, между прочим, объяснил Белочке, как это нехорошо по отношению к ней самой. Если раньше я заступался за Белочку даже когда и не совсем следовало – нагрубит она или скажет резко, то теперь мне будут колоть глаза мамиными капризами. Уже если она так взбунтовалась за слово «адвокат», то как же не возмущаться репликами «Слова, слова, слова», «Поток словес», которые бросает Белочка в ответ на наставления папы, или другие выражения. Как не возмущаться тайной перепиской Белочки с матерью и т.д. Словом, теперь мне нельзя даже заступиться за Белочку, так как мать дала повод обижаться за каждый пустяк.
       Они обе загорелись – и Белочка и мать, когда узнали о предполагаемой книжке на 2 тысячи рублей и настаивают, чтоб я помог папе составить заявление об утере книжки и даже распределяют что можно приобрести на эти деньги. А мама подогревает их азарт тем, что выдумывает, будто у папы есть 17 сберкнижек. Белына мать даже уважать стала папу за это. Ну и чудеса!
 
19.02.1960
       Камека собрал нас 17 числа на беседу – учителей. С полчаса продержал он всех в приемной у секретаря. Там стульев нет, а уйти нельзя – придерётся. Вот и стояли все в ожидании приема. Мне особенно было трудно с радикулитом.
       Наконец, он закончил заседать с шофером и впустил нас.
       Претензии, предъявленные к нам, справедливы. В учебном корпусе полный развал. Но в этом больше всего повинен он сам – директор. Ни разу мы его не видели наверху за последний месяц. Он обычно бывает в своем кабинете или в бухгалтерии, где точит лясы с женщинами, или в коридоре 1 этажа, где тоже хлестаковствует, собирая вокруг себя ротозеев и подхалимов – этих последних больше.
       Сейчас же он, как требовательный и сознательный начальник, распекал нас за халатность и самоотстранение от работы. В самом деле, в вестибюле страшно посмотреть, что творится: хлам, паль, обломки стен и потолка. Картины перевернуты, в коридорах свист, беготня, визг. А преподаватели не смотрят за порядком. Дежурные превратились в уборщиц – только уборкой помещений и занимаются.
       Я как раз в этот день был дежурный, так как поменялся с Юрковским и поэтому мне досталось за все линейки, которые не проводились другими, так как и мною не была проведена, за грязь в коридорах и прочее.
       –       Мне трудно стоять в коридоре. У меня обострившийся радикулит.
       –       Идите в больницу, становитесь на больничный, а мне вы больной не нужны. А как вы уроки проводите?
       –       Сидя.
       –       Это недопустимо! Или идите на больничный или делайте, что от вас требуют.
       –       Мне и в армии в такой ультимативной форме приказы не ставили. Если будет надо, пойду на больничный, а нет – буду работать.
       –       Вы настолько халатны, что даже ключ от класса взяли и положили в карман и 25 человек учащихся ожидали, пока им откроют аудиторию. (Я ошибся, было такое, но прошло минуты 2).
       Как само-собой разумеющееся, он изложил историю с переломанными стульями в актовом зале и в классе № 17, где занимается Чупрына и в педкабинете, где он заведует.
       Поломка – это следы после пребывания там Чупрыны. Он везде не следит за классами, там ходят на головах. В актовом зале Камека запретил ему заниматься. В других кабинетах тоже переломаны и перемешаны стулья.
       Перед этим Камека специально везде побывал, кроме меня. Ко мне он подсылал Калюжного – старшего мастера.
       –       Вам не нужно ремонтировать столы или стулья? - спросил он, войдя в политкабинет во время урока.
       Я принял вопрос за чистую монету и назвал 3 расшатанных стула. Потом они фигурировали в речи Камеки.
       –       Почему не проветриваете помещений, не открываете окон?
       Я ответил, что зима еще не кончилась а батареи в кабинете отключены и их не чинят. Это также явилось свидетельством против меня.
       –       Вот вы сами, - сказал Камека, - чистоплотны, или как и кабинет ваш? Почему у вас окна всегда закрыты, заклеены? Если вам холодно, можете уходить из кабинета. Мы вас переведем в другую комнату. Вам дали новые стулья, а вы уже успели их переломать. Почему 3 стула расшатаны? (Чупрыну, у которого 33 стула и новых и свежих разломаны до основания, он не упрекнул, и вообще больше останавливался на моих 3-х, чем на его; а стулья фактически целые, лишь чуть-чуть шатаются).
       Вообще, он держался нагло со мной, хотя и наседал на меня за плохое дежурство довольно умеренно – ведь мог даже выговор объявить, но не посмел на рожон лезть, видно не хочет.
       Когда, однако, я предложил в случае опоздания дежурного к началу занятий уроков не срывать, а давать нормально звонки, хотя ответственность не снимать с виновного, он поддержал Гребенюка, который сказал, что не будет из принципа делать ничего за других и заметил мне:
       –       Вот вы обижаетесь, что я с вами груб. Вы думаете, что говорите? - И осекся. Характерно, что он не сказал, как обычно привык делать, что я дурак, не показал себе пальцем в лоб и, даже, осердясь, обуздал себя, подбирая выражения, дабы меня не оскорбить.
       В ответ на его реплику о ключе, что я положил себе в карман, а группа не могла попасть в класс, я ответил, что поменялся дежурством и поздно приступил к своим обязанностям, а когда взял ключи, моя группа тоже ждала, поэтому я и забыл сразу отдать ключ.
       Тут вмешался с очередной провокацией Чупрына:
       –       Зачем ты впутываешь Юрковского? Сам виноват, так нечего на других сваливать.
       К счастью, Камека и все остальные не обратили внимания на эту реплику, а то бы вышло, что я клевещу на Юрковского.
 
       А дома еще большие неприятности.
       Вечером пришла тетя Аня и перессорила нас всех с мамой. Она начала с того, что потребовала, чтобы мать Белы купила дом за 30 тысяч рублей и чтобы мы все и папа перешли туда жить, а маму оставили здесь одну.
       Меня это возмутило. Я потребовал, чтобы она не вмешивалась в нашу жизнь. Сказал, что категорически запрещаю ей это делать, если она хочет бывать в нашем доме. Мама немедленно вступилась за нее и вытолкнула из коридора, где происходил разговор, в комнату. Между тем тетя Аня окончательно разошлась. Полемика приняла острый характер. Когда она выдвинула новое требование, чтобы мы все отделились от мамы и питались отдельно, я опять вмешался, дал ей понять, что она хочет, чтоб мама сделалась ей кухаркой, чтоб оставила всю семью и готовила только ей обеды, чтоб мама вообще порвала с нами и разделила с ней ее одиночество.
       Она, между тем, обрушилась на Белу. Назвала ее лентяйкой, сказала, что она ничего не хочет делать, навалилась на маму, что мы все навалились на маму – трое взрослых людей. Походя, она задела Белыну мать, говоря, что та тоже уклоняется от нянченья ребенка, не помогает, хочет уехать.
       Я несколько раз пытался пресечь этот водопад бранных слов, заткнуть ей рот, но мама наваливалась на меня с такой силой, что однажды чуть меня не повалила на пол. Ей не хотелось усугублять конфликт, и она очень боялась решительного моего разговора с тетей Аней. А когда он все-таки произошел, тетя Аня азартно предупредила:
       –       Раз так, то я расскажу, что Бела мне сказала про маму. Пусть она видит Белыно отношение! Бела сказала, что мама ей надоела, что она ее терроризирует, что ее невозможно вынести и что она на 90 % несправедлива по отношению к папе.
 
20.02.1960
       Тут началась уже настоящая катавасия. Мама смотрела на Белу взглядом острого лезвия, Бела отвечала тете Ане уже не стесняясь в выражениях:
       –       Вы не лезьте в чужие дела. Везде, куда вы не придете, вы расстраиваете людям жизнь. Вам жалко, что мы хорошо живем с Вовой, так вы хотите помешать этому. У вас не получится.
       Я не помню уже кто что говорил. Память моя ничтожная. Это было вчера, и я все подробности перезабыл, даже что я сказал. Одно добавлю, что я предупредил ее, что, если она будет соваться к нам в жизнь как недруг, я не буду ее к нам пускать.
       Все расстроились. Мать Белы металась по комнате, держась за голову и беспрестанно повторяя:
       –       Это сумасшедший дом...
       Пожалуй, она права. Я видел, как напрягся ребенок. Как застыл он на месте неподвижно, устремив на всех спорящих свои удивленные глазенки с искорками испуга в зрачках.
 
       Совещание у директора было числа 17, а вчера, перед домашней баталией, произошел у меня конфликт с некоторыми сотрудниками в училище. Причина – все то же дежурство.
       Еще 18 февраля Чупрына составлял для Камеки расписание дежурств и включил меня в дежурство три дня подряд. Я запротестовал, и он уничтожил этот вздорный график, но подсиживания свои не оставлял. Ему хотелось, чтобы я обязательно назавтра дежурил вторично и вне очереди только потому, что по графику мой черед. Он подзуживал преподавателей, чтобы они от меня потребовали выйти на дежурство. Ольга Саввична Шаульская, имя которой фигурировало в графике в тот день, когда я подменял Юрковского, заявила, чтобы отвести от себя упреки:
       –       Я за вас дежурила, когда вы были в армии, теперь вы за меня подежурите.
       Меня это возмутило. Но все поддержали ее. Выходит, что я уезжал гулять. И в то время, как они дежурили, я там в армии отдыхал и наслаждался свободой.
       Вчера же утром, по настоянию Чупрыны, никто не звонил на урок. Решили меня бросить под топор палача – Камеки. Чупрына надеялся, что будут сорваны уроки и мне, так как я в этот день стою в графике, самое малое будет выговор. Он даже побежал к Камеке минут через 15 после истечения срока начала занятий, чтобы нашептать тому на меня, но не застал его (мне об этом сказали Гребенюк и Юрковский).
       Прошло полчаса, а никто не хотел дать звонок. Я решил проявить выдержку и не выходил из своего кабинета, пока звонок-таки не раздался. Позвонил подоспевший с опозданием Юрковский. Позже пришел старший мастер и Чупрына вместе со Степановым, хотели все свалить на меня:
       –       Урок сорван потому, что Гельфанд не хочет заступать на дежурство.
       Но Юрковский благородно взял все на себя. Другие тоже подтвердили, что я уже отдежурил и обвинение меня в нерадивости само собой отпало. Но днем, перед концом занятий, когда я собрался в баню, пришел старший мастер и предложил мне провести уборку. Я сказал, что иду в баню.
       –       Но вы ведь на сегодня записаны в графике. Разве на вас не лежит доля ответственности?
       Присутствующая при этом Шаульская вызвалась начать уборку с тем, чтоб я ее закончил. Когда я уходил, Шаульская спросила:
       –       А кто же проведет линейку?
       Я ответил, что попрошу Чупрыну. Подошел к нему. Он сделал театральный жест руками и, подбоченясь, стал в позу неприступного человека – вот не хочу и только! Позднее, уже в учительской, он добавил:
       –       Что я, холуй, чтоб за тебя проводить линейку?
       –       Чтобы пойти навстречу сотруднику, если тебя просят, не надо быть холуём, надо быть человеком, - заметил я ему. - Любой человек – не холуй, - если он нормальный человек, сумел бы исполнить это маленькое поручение. Но ты же интриган прежде всего. Ты думал, если сорвется линейка, мне влетит и заранее уже радовался и злорадствовал. Советую тебе по-совести: не рой другому могилу, сам в нее попадешь.
       –       А ты разве не подкапывал под меня? - вдруг, после долгой паузы нашелся он.- Ты, ведь, в 5 утра дежурил и просил, плакал, чтобы тебя оставили на работе, а меня сняли...
       –       Меня не выгоняли, мне незачем было просить. Но ты же еще и собиратель сплетен, которые всякие бабушки приносят. Что же, довольствуйся этими дикими вымыслами. Тебе они в утешение.
 
       Сегодня произошло новое столкновение с Чупрыной.
       Я проводил занятие исторического кружка. Он в это время завел какого-то мужчину и, не обратив на меня внимание, как будто меня не было, стал  открывать ему и показывать шкафы, наши стенды и содержимое этих шкафов, роясь там, как у себя дома. Я подошел и закрыл ключом все отделения, а ключ спрятал в карман. Он как ни в чем не бывало, вынул свой ключ и продолжил обыск у меня в стенде.
       Когда же он с посторонним человеком ушел, я подошел к Калюжному и в присутствии бухгалтерии запретил Чупрыне хозяйничать у меня в кабинете. Он и Берта Абрамовна возмутились этим поступком Чупрыны. Александр Лазаревич обещал указать ему на недопустимость таких действий.
       Когда я вернулся к себе, у меня 2 девочки продолжали начатую перед этим уборку. Одна из них вышла за ведром. Вдруг, слышу, идет Чупрына. Я перед его носом захлопнул двери. Он долго стучал, а я сказал ему, что кончим уборку, тогда открою. Но девчонка сама ему открыла. Он вскочил красный, как бурак:
       –       Вы что, вдвоем заперлись? - и к девочке: - Вы зачем запираетесь? Ведь вас было двое. Почему ты одна и заперлась с Владимиром Натановичем?
       Девочка ничего ему не ответила. Он ушел в педкабинет, а я пошел за ним следом. Взял свое пальто и, уходя, сказал:
       –       Я потому запер, что ты ведешь себя очень нахально. Даже директор спрашивает разрешение открыть шкафы, а ты бесцеремонно полез показывать пособия и стенд, даже не спросив разрешения. Кто тебе дал право открывать своим ключом мои шкафы? Я у тебя в шкафу не лажу.
       –       Это еще вопрос, не лазишь ли ты. У меня пропали книги, так что я знаю, это твоя работа. У тебя ведь есть ключ.
       –       Ты эти обвинения можешь подтвердить при людях? - Он промолчал. А потом вдруг подступил ко мне с кулаками, тихонько, но забористо отматерился и сказал, что изобьет меня до смерти, если я не уйду из его кабинета и если я еще когда-нибудь в его кабинет зайду. - А сейчас ты не хозяин и над своим кабинетом! Я дежурный – это все-равно, что директор. Я отвечаю за все кабинеты, и я заведующий, а не ты. И даже когда я не дежурный, я имею такие же права в кабинете, как и ты.
       Я только посмеялся над его бредом и ушел.
 
       Вечером к нам пришла тетя Аня. Она поздоровалась, но я не ответил. Она пришла звать маму гулять завтра на целый день. Верна себе. Сначала оторвала ее от семьи, а дальше, чтобы закрепить свое начинание, начинает ее таскать с собой. Ей нужна подруга, которая одновременно была б и приживалкой. Мама для этой роли ей больше всего годится. А с ней она считаться не хочет.
       С мамой я имел тоже неприятное объяснение, когда мне рассказала Белына мать, что она все-таки потребовала, чтоб с понедельника мы все готовили себе отдельно и даже высказала пожелание пробить себе отдельный ход со стороны окна, а нашу дверь из кухни забить.
       –       Ты имеешь свою голову? - Спросил я. - Думаешь ли ты, на что идешь? Или ты окончательно покорилась желаниям тети Ани? Я для тебя уже ничто?
       Боже, как вскинулась на меня мама!
       –       Нет у меня сына! Я тебя вычеркнула из сердца! Ты мне чужой. Мне только тетя Аня по-настоящему преданна. Все вы – враги.
  
       Мать Белы предлагает такое решение: она купит дом в Евпатории, и мы все переедем туда. Она говорила об этом с мамой и та, как это ни странно, не возражает, чтоб мы уехали.
       Сегодня мама на целый день уехала к тете Еве. Надо обсудить план действий.
 
24.02.1960
       Вчера мама отделилась. Купила себе мясо и сготовила одной. Кушала сама. У нас с обедом не вышло как нужно: папа не достал мяса. Но мы обошлись картофельным борщом с маслом и картофельными оладьями.
       Комедия!.. И трагедия одновременно.
       Тетю Аню я вчера на рассвете встретил у нас во дворе. Мы вышли с мамой одновременно. Я – на работу, мама – на базар. Я с тетей Аней не поздоровался, прошел мимо. Это она маму накачала еще раз и, после колебаний, та решилась на глупый шаг, из-за которого ей одной будет горько, больше никому (если не считать настроения моего и всех домашних – гадостного. Ведь это в уме не укладывается такое!).
 
       Сегодня мне сообщила бухгалтерша результаты подсчета. Я буду получать 449 рублей 35 копеек, вместо 526 рублей. Почти на 100 меньше. Завтра она пойдет в управление выяснять. После этого я начинаю действовать.
       Надо послать материал через голову управления, так как Рослик – друг Камеки, он все сделает, как тот пожелает.
 
26.02.1960
       Политзанятия.
       Закревский Валерий – разговаривает, гримасничает, смешит класс.
       Окружко – опоздал на 10 мин., на уроке ведёт себя плохо, подаёт реплики.
       На перемене Закревский и Окружко дрались, оба перепачкались мелом, вывалялись в пыли и опоздали на 2-й урок.
 
29.02.1960
       Крылов – трубит, приставив ладони ко рту. Педченко расхаживает по классу. Кузмин – сидит в пальто, грубит, самовольно ушёл с класса. Не впустил. Закревский без конца нарушает дисциплину репликами. Не работает.
 
       Дома отношения становятся напряженнее. Мама кушает и покупает себе одна. Вчера она весь день пробыла у тети Евы, пришла голодная – там ее не накормили, а с нами есть не захотела.
       То, что она ела, было похоже на перехватку, но не на обед. Вообще, она теперь ест только второе – одной готовить из двух блюд не хочется.
       Позавчера она со мной утром разговаривала, а вечером – отказалась: была у тети Ани и тети Евы. Вчера я потребовал объяснения причины – она назвала меня своим лютым врагом в качестве мотивировки. Вечером произошло неприятное объяснение ее с Белыной матерью. В результате 1) Она ей сказала, что та «мажет пятки от Геночки» - то есть, спешит удрать от ухаживаний за ребенком. 2) Мне – что Саня лучше меня и что он ей ближе, чем я. А я ей – враг и что мне нужна «здоровая жена в постели» за счет мучительного напряжения сил матери.
 
05.03.1960
       Камеко всем показывает кабинеты. Врет, расписывая их, а ему верят. Но что творится в общежитиях? Как себя ведут ученики? На это никто не смотрит. А учащиеся так обнаглели, что со старшими разговаривают панибратски.
       Сейчас иду на работу, мне навстречу Паронов и еще какой-то хлюст с 1 группы, где, кстати, я классным руководителем. Паронов даже не поздоровался, а этот тип, я его даже не помню, сказал:
       –       Здоров, Натанович!
       Дальше идти некуда. А то, что курят в лицо, это уже вполне обычно. Само начальство подрывает авторитет педагогов.
       Вчера мне сказала Корчагина, что проводится опрос среди учащихся, действительно ли Несенко был пьян. Ее выступление на партсобрании оборачивается против нее. Директор не прощает тем, кто затрагивает Несенко! Но формы его «деятельности» куда как хороши! Сколько я знаю Камеку, он всегда ведет подкопы под неугодных ему лиц с помощью учеников. А потом увольняет хороших работников, как Гаркуша, на основании сфабрикованных им обвинений. Сколько уволено только за прошлый год! Гончаров, Герингман, Гаркуша, Кацай, Ткач, Левченко, Банина (Печорин сам ушел), Бабич.
       День ото дня положение не лучше. Сегодня во время теории учащиеся 2 или 3 группы украли из педкабинета фуражки преподавателей Юрковского и Гольдина. Те вынуждены ехать домой с непокрытой головой, а на дворе снег!
       Зато в сводках все прекрасно: передовое училище!
 
10.03.1960
       Сегодня на закрытом партсобрании я дал решительной бой Камеке и... победил!
       Дело было так. Райком предложил пересмотреть решение о приеме Несененко в партию и этот вопрос опять всплыл на поверхность. На собрании присутствовал инструктор райкома партии. Председательствовал Камека, секретарем – Назаров.
       Бородавкин доложил и высказался против приема Несененко. В ответ выступили Халепа, сам ... сам Несененко, яростно защищая и оправдывая Несененко и доказывая, что он хороший человек и работающий мастер. Камеко молчал, выжидая дальнейших прений. Но того, что случилось, он никак не ожидал.
       Я встал и сказал:
       –       Уже третий раз мы «принимаем» Несененко. И, как и прежде, я сегодня вынужден бороться за справедливость с большинством коммунистов. Почему? Разве большинство, что голосует за Несененко, убеждено в его заслугах? Разве верят ему? Вот он только что говорил. Хоть слово честности было в его выступлении?
       Мы до него разбирали вопрос [...]. Это человек честный. Он, если виноват, то признает свою вину, что уже гарантия – исправится. А Несененко? Он всех обвинил, всех охаял, кто только делал ему замечания. Прораб – негодяй, потому он его материт при учащихся, потому уходит с участка и фотографирует, выпивает во время работы.
       Кстати, о фотографиях. Он заявил, что фотографировал для стенгазеты. Ложь! Ни одной фотографии для училища он не сделал. Зато фотографировал за деньги учеников.
       Библиотекаря он обвинил в клевете. Ученики врут, что он ходит пьяный. Все, кто замечает его недобросовестность в работе, его разболтанность и прочее – все плохие. Ни слова признания, одни обвинения и оправдания. И вот такого человека мы хотим видеть в партии?! Смеяться будут над нашей парторганизацией, если мы примем Несененко. Где ж авангард, если мы примем самого отсталого? Говорят, для воспитания. Но в таком случае нужно всех отстающих принять в партию – для воспитания!
       Я знаю, что в глубине души многие из тех, кто голосовал за Несененко, сознают, что грешат против совести. Почему же они это делают? Потому, что боятся директора. Директор тащит своего друга в партию, тащит изо всех сил, хотя тот упирается и мешает ему выполнить этот замысел, своими, отнюдь не партийными проделками. Директор тащит, а остальные боятся выступить против этой позорной затеи. И, если вначале, соотношение голосов против-за было 5 к 7, затем 3 к 10, то теперь я боюсь, как бы мне совсем одному не остаться.
       Я знаю, что мне за мое выступление несдобровать. Но кто-то должен говорить правду. И я не страшусь последствий. Я заявляю: если мы примем Несененко, то мы опозорим этим свою партийную честь!
       Директор побледнел и с мертвенным степенством дал слово Чупрыне.
       Тот, в надежде, что его поддержат другие собутыльники, такие же подхалимы, как и он, такие же продажные шкуры, заявил:
       –       Гельфанд так охарактеризовал Несененко, как будто он преступник. Можно выступать против его приема, но нельзя клеветать, нельзя оскорблять человека. То, что он фотографирует за деньги – клевета! Он уже два года, как продал свой аппарат. То, что он плохо работает – оскорбление. То, что он пьет – выдумка. Никто не видел его пьяным. Никто не скажет, что он плохо работает. Неверно и то, что против него выступал еще кто-либо, кроме Гельфанда. Гельфанд один всегда выступает. И выступает с клеветой на честного, хорошего человека. А Бородавкин вообще зажимает критику. Он заявил на предыдущем собрании, что как ни решат коммунисты, а он все-равно поставит на своем и как он захочет, так и будет.
       После этого предателя, который готов говорить что угодно, лишь бы угодить Камеке и заработать себе на выпивку, выступил Завальный.
       –       Чупрына не прав, что один Гельфанд выступает против приема в партию Несененко. Я тоже выступаю на всех собраниях. Несененко недостоин быть в партии.
       Вслед за тем выступил Назаров и опроверг Чупрыну и Несененко своим заявлением о результатах расследования случая в библиотеке. Корчагина не соврала, что Несененко был пьян. Это подтверждают и все учащиеся, кто был при этом.
       Выступил, все еще бледный от волнения, Камеко:
       –       Я много думал и решил, что лучше не принимать сегодня Николая Антоновича в партию, раз есть возражения против его приема, раз это вызывает столь бурные прения.
       Его здесь охарактеризовали несправедливо, охаяли. В этом прав товарищ Чупрына.
       Несененко наш человек: сын рабочего, сам рабочий, труженик, воспитанник трудовых резервов. Хороший общественник. Но раз есть возражения, лучше обсудить этот вопрос через несколько месяцев. Вы не волнуйтесь, Николай Антонович, мы вас примем. Мы вас можем в любое время принять. Но пусть это будет для вас гладко, когда не будет возражающих, когда все будут голосовать за вас. А для этого надо подождать некоторое время.
       Вот почему я считаю, что сегодня лучше отложить вопрос о приеме Николая Антоновича в кандидаты.
       После Камеки уже никто не выступал.
       И вот результат голосования: 8 – против Несененко, 2 – за (Чупрына и Халепа, которые раньше заявили, что будут голосовать «за». Они бы тоже голосовали против, но им уже нельзя иначе было).
       Директор сам подтвердил мои слова о том, что у нас коммунисты голосуют за Несененко потому, что боятся его. Как только он снял свои домогательства – принять Несененко в партию, так сразу большинство проголосовало против.
       Мною одержана трудная и опасная победа. Теперь надо ждать мести Камеки.
 
12.03.1960
       Вчера после занятий, когда я давал консультацию к экзаменам учащимся 16 группы, ко мне в политкабинет вбежала, запыхавшись, Корчагина. Она отозвала меня в сторону и рассказала, что директор вызвал ее к себе и допросил относительно книг, что она мне дала – старых (списанных уже) энциклопедий. Она, дурочка, призналась, что действительно дала мне эти книги, как будто кто мог доказать, что они у меня! Теперь она требовала, чтоб я немедленно ей их привез.
       Это дело Гребенюка. Он, видно, давно еще, как только его назначили завучем, в пылу лакейской благодарности, выдал меня Камеке, зная, что тому эта новость будет приятна. А Камека приберег этот козырь до случая, который и предоставился ему после моего выступления. Обычно он держит всякую улику долго, пока не присовокупит к ней и другие. Но тут он был до какой крайности взбешен, что не удержался от возможности сразу же меня поразить острием своего коварства: вот, дескать, поймал.
       Я вначале-таки струхнул немного. А Варвара – та совсем потеряла голову.. обещал ей немедленно доставить книги. Отпустил учениц и поехал. Но дорогой раздумал: вдруг они следят за мной и поймают с книгами, которые я привезу из дома.
       Варвара Григорьевна сказала Камеке, что она их дала мне для политкабинета. А Чупрына заверил тут же, что он видел, как я их отвозил домой и проверял у меня в стенде – там нет. Словом, шайка вовсю зашевелилась!
       Поэтому я решил отрицать, что я брал книги. Никто не видел, даже Гребенюк. Но Варвара запротестовала: раз она сказала, то менять уже своего слова не будет. Она даже меня пыталась убедить (уговаривала, внушала), что дала мне книги для кабинета и была уверена, что я перенесу их в кабинет. Кто, мол, виноват, что я увез их домой?
       Я ей заявил, что сжег книги, но и это не помогло. Она «нашла» у себя 6 книг и даже согласилась записать их на мой абонемент, только бы я согласился подтвердить ее версию. Что было делать? Я согласился.
       Но директор ни вчера ни сегодня не пришел за книгами. В этом замешан Печорин, большинство книг у него... Да и состава преступления с моей стороны нет. Даже если я и взял, так что тут такого? Не крал, не расхищал, мне дали давно списанные книги, притом остатки, после Печорина.
       Однако случай этот помог мне еще лучше разобраться в подлости и Чупрыны и Камеки и Гребенюка. Каждый из них по-своему подл, но вместе они – страшно подлы. Больше всех все-таки Чупрына.
 
15.03.1960
       Сегодня у меня нет часов. Чупрына долго выбирал день для экзаменов. То назначал на понедельник, то на пятницу, а провел во вторник. Он хотел сбить меня с толку, чтоб я не пришел в день его экзаменов, а я пришел. Он мне ни слова не сказал, не позвал меня ни раньше, ни сегодня, провести хотел экзамены тайно, пригласив только Завального, не сообщив даже замполиту. Характерно для его глупости: он выбрал день, когда я не имел часов – значит мог и должен был быть на экзаменах... правда, он хотел сказать потом, что меня не было.
       Поэтому-то я и приехал во вторник, чтоб у него не было такой оговорки. Когда он меня увидел, то побледнел с досады: такая затея провалилась. Ему нужно, чтоб я и замполит у него не сидели, он боится, так как не подготовил учащихся. Но я на него напущу замполита, самому мне тут быть не обязательно.
 
16.03.1960
       В конце занятий ко мне обратился Чупрына:
       –       Натанович! Я приду к тебе на экзамены. Мы должны друг у друга бывать. Я, правда, упустил это дело и провел без тебя в 14 группе. Но все знают: я искал тебя, а тебя не было.
       –       Ни за что, - ответил я ему. - Ни я к тебе не пойду, ни ты ко мне не пойдешь.
       –       Ну ладно, - буркнул он.
       А девочки 16 группы мне сказали, что он дал им слово, что будет у них на экзаменах. «Я ваш классный руководитель и должен быть» - самоуверенно сказал им он. Вот будет теперь кусать локти!
       Ему хотелось опять устроить мне, как в прошлом году, обструкцию. Ведь он тогда подговорил Зимина и вместе с ним отказался подписывать протокол, заявив, что я дал сам шпаргалки учащимся и разрешил им пользоваться конспектами. Мне после пришлось созывать комиссию, звать замполита и проводить экзамены в тяжелых условиях, вызывая по 1-2 ученика.
 
22.04.1960
       Пермь Советская 25а/8 квартира 4 Гельфанду
       Дорогого Сашеньку сердечно поздравляю десятилетием обнимаю нежно любовно целую нежно желаю счастья благополучия папа
 
       Дорогого сына Сашеньку тепло сердечно поздравляю десятилетием нежно любовно целую обнимаю желаю счастья большого жизненного пути папа
       25 ч. 7 р. 50
 
17.05.1960
Договор
 
       17/V-1960
       Составлен настоящий между владельцем отчуждаемой жилой площади гражданкой Беспрозванной Прасковьей Ивановной и вступающей во владение этой площадью гражданкой Кацман Софьей Яковлевной в том, что первая подтверждает несоответствие в документах и согласна указать и скрепить своей подписью, что ею продаётся гражданке Кацман: 2 комнаты и кухня, общей площадью 32 (тридцать два) квадратных метра, ход общий на равных правах пользования, представляющий собой сени с двумя дверьми в две соседние квартиры.
       Комнаты имеют следующую кубатуру: одна – 4х5 девятнадцать кв. метров, вторая 4х3 одиннадцать квадратных метров и кухня 5,5 квадратных метров. В комнате 4х5 на девятнадцать квадратных метров имеется два окна, что не отмечено в плане. В плане и в домовой книге ввиду того, что они составлялись давно, комната 4х5 названа неправильно кухней и её кубатура уменьшена по сравнению с действительной с 19 кв.м. до 13,5 кв.м.
       Я Беспроданная Прасковья Ивановна свидетельствую, что эта комната имеет 19 м², а не 13,5 м², как ошибочно значится  в книге, и что она имеет не одно, а два окна. Обязуюсь выделить в распоряжение гр-ки Кацман С. Я. сарай, провести водопровод в комнате 4х3, где имеется колонка, установить печурку в комнате 4х5 на место разобранной в ней печки. Замурованную в стенке комнаты 4х5 дверь обязуюсь не разбирать и никаких претензий к передаваемой гр-ке Кацман С. Я. части домовладения не иметь.
       Вместе с продаваемой гражданке Кацман С. Я. квартирой, передаю ей счётчик, электро и радиопроводку. Водопровод и печку обязуюсь установить в течении мая месяца 1960 года. Сарай передаю вместе с продаваемой квартирой сего числа 17 мая 1960 года. Обязуюсь также починить крышу, где в месте разобранного дымохода имелась дыра и образовалась течь.
 
       17/V-1960 г.
       Беспрозванная, паспорт Х-ЭЕ № 581111            /подпись/
       Кацман, паспорт IV-ИН № 553957                       /подпись/
 
       Ольберт ХII ЗЕ № 561222
       Подпись гр. Безпрозванной Прасковьи Ивановны проживающей в гор. Днепропетровске по ул. Нагорная № 9 удостоверяю
       ОКТЯБРЬСКИЙ РАЙИСПОЛКОМ
       гор. Днепропетровск
       по улица 3-й Гоголя пер. 4
       Подпись Вишневская
       10 Х-1960 года


04.06.1960
       Дома – ад. Все перессорились. Тетя Аня – злой демон и добрый гений. Неизвестно чего больше в ней – добра или зла.
       Белкина мать – тяжелый человек. Она много добавила смут в наш дом. Например, когда еще тетя Аня ночевала у нас и было тесно, в связи с чем ей предложили перенести свою койку, что она унесла в только что купленную квартиру, где не ночевала, она заявила мне и Беле, что ее выгоняют, что от нее потребовали, чтоб она ушла. А потом, на очной ставке, выяснилось, что это - неправда.
       Мама тяжело больна, у нее инфаркт. Геночка тоже очень болен. Его запоры врожденные – это ге[...] болезнь – закупорка кала.
 
08.06.1960
       Дома скандалы беспрерывные. Белкина мать надоедлива, болтлива, сплетница, сводница, неряха и лентяйка. Она груба с Геночкой. Насильно кормит, укладывает спать – он разрывается от слез и ее не любит. Сейчас она перебралась к себе и почти не помогает.
       Мои родители раздражительны и придиры. Папа устает и нервничает, но чересчур ворчлив, пилит, заедает Белку своими придирками. Но с Генкой он целые дни и заботится о его режиме.
       Мама в постели, но ее все касается, она вмешивается в каждый шаг и на ком-нибудь должна разрядить свои нервные вспышки. То был объект – Белкина мать. Она, действительно, заслуживала. Но Белка труженица, целый день хлопочет. И если уйдет на шаг или позже встанет – страшные нападки.
       Белка грубая. Она огрызается, как на базаре. Отцу моему говорит:
       –       Не лезьте! - или: - Перед вами отчитываться не намерена!
       Матери:
       –       Вас колет, что я ушла к маме?
       Ведет себя несдержанно, чем усугубляет положение. Мне заявляет и почти ежедневно:
       –       Я не хочу угождать каждому! - Подразумевая этим моих родителей.
       А однажды, когда мама еще была здорова, сказала при своей матери на нее:
       –       Ну ее, пусть идет в попу. - Та была довольна, а я случайно услышал и отругал обоих.
       Четвертый (или, вернее, пятый) персонаж – тетя Аня. Она делает пользу, а потом отыгрывается за это – вечно лезет, - вот, кто действительно заслужил это определение, хотя я ей не скажу так – не в свое дело.
       Вчера Белка не приготовила обед, ходила в поликлинику с Геной и на примерку пальто, а как пришла, побежала к матери своей. С этого началось. Мама ей сказала, что скоро я буду кушать в забегаловке, что она не заботится и т.д. Доля истины есть.
       Мать ее прожорлива. Когда жила с нами, не давала денег на себя, ела за наш счет. И теперь норовит урвать, что можно: доски, тряпки и всякую мелочь.
       Вчера вечером она пришла. Мы были голодны. Папа дал бутылочку кефира нам на двоих. Белка взяла и дала стакан матери, доверху наполнив его, а нам разлила оставшийся неполный стакан, причем, большую часть взяла себе, а мне налила маленький, 100-граммовый стаканчик. Я проглотил обиду, но родителям своим не сказал. Заботливость Белкина выявилась в этом случае наглядно. Она рада урвать в нашем доме, чтобы напихать бездонную бочку – мать. Эта богачка непрочь поживиться за наш счет – бедняков. А дочери не хочет помочь. А дочь считает ее мошну своей, а наши средства – чужими.
       Вот как складывается жизнь.
 
09.06.1960
       Мне сегодня пояснили тетя Аня и мама, почему так высоко котируется у них Саня. Он, оказывается, сказал Клаве: «Мое говно не смеет обижать мою маму!». Это он сказал при всех и это им всем очень понравилось. Он еще добавил при этом: «Такого говна я найду сколько угодно, а мама у меня одна!».
       И это они считают высоким достоинством!
 
11.06.1960
       Белку буквально заедают. Тетя Аня азартно взялась за это, подстрекает маму. Мама говорит, что Белке надо дать по морде, а тетя Аня вторит ей, что терпеть нельзя от неё, что её надо ставить на место. Вся родня обсуждает меры наказания к ней. Хамство дошло до крайности, Оля даже мне грубит, под предлогом, что она болеет за маму. Все приходят и Бела не сходит с уст. Склоняют ее по-всякому поводу. Идет война не на шутку. Я уже не знаю как отражать нападки всей своры. Мама одна давно уже б примирилась, но ей не дают успокоиться. Все шушукаются, шепчутся, а тетя Аня открыто преследует Белку, кричит на весь дом и во двор:
       –       Нет порядка! Тряпка опять не на месте! - или: - Весь день керогаз горит! - или: - Ребенку опять не согрели воду!
       Во все вмешивается и по любому случаю оскорбляет Белу, а она, бедняжка, молчит. Сегодня она мне громко говорит (слышали и Белка, и мать):
       –       Ты лучше и больше кушай, а то они лопают, а ты голодаешь. Они весь день жрут. Учти, что они твою кровь пьют.
 
09.10.1960
       ГОЛОВНЕ УПРАВЛIННЯ
       ПРОФЕСIЙНО-ТЕХНIЧНОI ОСВIТИ при РАДI МIНIСТРIВ УРСР
       МIСЬКЕ ПРОФЕСIЙНО-ТЕХНIЧНЕ УЧИЛИЩЕ № 7
 
       М. Днiпропетровськ вул. Крутогорна, 19
       Телефон № 4-03-12
       № 301 «9» октября 1960 р.
 
       ДИРЕКТОРУ ГПТУ № 12
       Тов. КОМЕКО Е. К.
 
       Просим разрешить преподавателю тов. Гельфанду В. Н. работать в ГПТУ 7, т. к. Он не имеет полной нагрузки в Вашем училище. Педнагрузка тов. Гельфанда В. Н. в ГПТУ № 7 составляет 503 час.
 
       Директор ГПТУ № 7        (ИЛЬЕНКО)
 
       Днiпропетр. МiськПТУ № 7. Зам. № 512-1000-67 р.
 
09.10.1960
       Утром Гена меня царапнул очень больно. Я не выдержал, ударил по ручке. Он хотел заплакать, но передумал, посмотрел на меня внимательно большими глазками и сказал:
       –       Бить не надо, - о чем я [...]
 
       Мама запела «Я помню чудное мгновенье», а потом принялась читать газету. Он подошел:
       –   Баба, не читай, а пой!
 
11.10.1960
       Приболел я. С 1 октября в постели. Ангина кончилась, но 7-го вечером у меня заболело сердце. И пока еще болит. Чем это кончится не знаю. 26-го у меня областной открытый урок, а я не имею возможности даже спланировать его, не то, что подготовить: долго не могу сидеть, устаю и, кроме того, не знаю когда выйду на работу, когда приступлю к занятиям.
       Душа болит, что за 2 недели болезни я так и не приблизился к осуществлению своего плана.
 
21.10.1960
       Маму закрыли от Гены. Он стучит, а Белына мать, говорит, показывая на себя пальцем:
       –       Вот баба!
       –       Не ту баба, а там баба!
       (год и 6 месяцев)
 
                                                                                      Койфман Давид Иосифович (28.05.1900 – 28.11.1960)
 
09.12.1960
       Вокруг меня происходят вещи странные. Мама моя чрезмерно придирчива, иной раз несправедлива. Но я убеждаюсь, что во многом она права. Белла отдается своей матери больше, чем нашей семье. Мать ее, казалось бы, специально слеплена из пороков. Не замечать их трудно.
       Примеров много, но назову кровно затрагивающий меня. Вчера я узнал, что в наказание за шалости, она привязывает Геночку веревкой за ручку или обе ручки к кровати или к печке. Ну чем не жандарм? А Геночка маленький арестантик. Бедняжка! Жалко и больно его с ней оставлять. А Белла этого не видит. Я ей сказал, так она одобрила (вообще, есть в ней от матери эта грубость. Вчера она мне так швырнула ребенка на диван, когда ей не удалось его усыпить и я пришел ей помочь, что так можно без сердца).
       Сегодня Екатерина Семеновна взяла у меня деньги на сливочное масло. Достанет 1 килограмм. Моя мама покупает через дядю Сеню по коммерческой цене 35 рублей (а так стоит 27). Я пришел и рассказал дома. Белла мне шепнула:
       –       Скажи, что ты достал только полкило, а мы дадим половину маме.
       Я возмутился и сказал, что не хочу. Она обиделась:
       –       Вы с мамой всё жалеете для моей мамы. Вчера я рассказала, что подарила ей свой халат, так мама заметила: «Почему ты даришь, а не она тебе? Она больше денег имеет». А ты тоже такой. Моя мама чужая всем.
   
   
   
   
    
 
 
1946 1947 1948 1949 1950 1951 1952 1953 1954 1955 1956 1957 1958 1959 1960 1961 1962 1963 1964 1965 1966 1967 1968 1969 1970 1971 1972 1973 1974 1975 1976 1977 1978 1979 1980 1981 1982 1983