Владимир Гельфанд. Дневник, письма 1946 - 1983		  
 




   
 
 
   
08.02.1949
       Дорогие папа и мама!
       Вовочка Вам, наверное, рассказал обо всём подробно и передал от меня самый тёплый привет. Как мы все жалели, что в такой важный для всех нас момент, самых дорогих и близких Вовочке, тем самым и мне – не было среди нас! Все эти дни мы ежечасно вспоминаем Вас.
       Сейчас стало скучно и пусто. Пребывание Вовы пролетело быстро, да и было оно очень кратким. Сегодня я приступила к занятиям. Последний семестр, который оканчивается страшными государственными экзаменами. Каждому из нас предстоит очень много работы и в этой работе будем убивать время.
       Большое спасибо Вам, мои дорогие, за поздравления, а также всем моим новым родственникам.
       Очень прошу Вас написать. Будьте здоровы. Целую Вас. Ваша дочь Берта.
 
08.02.1949
       г. Молотов
       Здравствуйте дорогие мэхитунэм!
       Не письмами, конечно, нам следовало бы начинать наше знакомство, а доброй встречей в эти пролетевшие для нас всех знаменательные дни, когда наши дорогие дети сроднились и связали свою жизнь и судьбу навеки. Но это не зависит от нас с Вами.
       Пусть будут они здоровы и счастливы, так, как мы все этого хотим. Посколько они у нас единственные, то это естественная цель а нашей жизни.За эти короткие дни мы успели полюбить Вовочку как сына.
       Будьте здоровы. Ваш друг Давид
 
09.02.1949
       Потом меня по специальному пропуску втащили в кулуары этого мрачного здания еще раз (в который раз за эти сутки!), обыскали, проверили документы и чемодан и, как заключительный аккорд всей церемонии, показали проявленную пленку с двумя кадриками от этой злополучной станции, названия которой я так и не помню.
       Конечно же, там ничего не нашли запретного, успокоились сразу, отпустили без документов, которые вместе с аппаратом снесли вслед за мной вниз. Семена уже не трогали. Я был очень этому рад. У него в чемодане находилась молотовская пленка, которая могла вызвать подозрения и добавочные неприятности [...]
 
       [...] отпустили, как говорится на бобах. Купировка и плацкарт пропили. Теперь нет билета на первый московский поезд, и боюсь, как бы не пришлось пробыть в этом грубом городе до 11 часов. Да, на севере крутые нравы и МГБ совсем с ума сошло. Выдумало сажать невиновного человека. Просто им здесь нечего делать, вот они и заполняют свой рабочий день подобными забавами.
       На прощание тот, который допрашивал, сказал, что я, как советский человек, должен их благодарить за бдительность. Вот уж поистине цинизм!
       Семен сердится и жалеет, что остался со мной. Он-таки действительно перестрадал ни за что.
 
10.02.1949
       Москва
       В 6 утра приехали на Курский. Огромный мраморный вокзал с красивыми статуэтками, колоннами и скульптурами. В центре, в одном из залов, большой-большой бюст Сталина. Пол везде полированный. Целый отряд подметальщиков одновременно переходит с вениками из одного зала в другой, мгновенно моют, чистят, вытирают пол и все это так красиво, так споро, что глаз любуется на это зрелище.
       В Горьком тоже большой вокзал. Но там не так все грандиозно. Обращает на себя внимание огромное художественное полотно через всю стенку Нижнего Новгорода. Выпукло вырисовываются домики, церкви и Кремль, и горка, с врезанной в нее дорогой, поднимающейся ввысь к зрителю. Люди согбенные, мрачные, растерянные, а там за городом – Волга, разлившаяся вперед и в стороны. Корабли на ней торговые, парусники, пароходы и там далеко у ее правого берега дымка-туман. Слева у края картины – бюст Горького. Сидит задумчивый с тросточкой и смотрит на Волгу, на город. Напротив, через всю стенку, у самого потолка – мост через Волгу. Зеленая, волнующая река и город весь в огоньках приземистый, деревянный.
       Но вернусь к Москве. Семен через пару часов после нашего приезда уехал к Гене. Когда он вернулся, объявили экскурсию по Москве на автобусе. Я взял билет и мы договорились с Семеном, что он отвезет чемоданы, а я потом приеду на Серпуховку к Гене в общежитие.
       Нисколько не жалею, что попал на автобусную экскурсию. Сам бы я не знал где какое здание и, возможно, не разобрался бы в расположении улиц и памятников Москвы.
       В мавзолее не был, хотя подходил к нему совсем близко. Красная Площадь величественная, мрачная, стеленная одноформенными угольчатыми кубиками. Я думал, что она асфальтирована хоть наполовину. Ан – нет! Мавзолей простой, совсем как на рисунках, а мне он казался больше, величественней и пышнее, чем есть на самом деле. Трибуны я себе не представлял на нем. Оказывается, они всего-навсего холодные мраморные плиты красного и черного цвета. За ними и стоят вожди и правители, когда у нас праздники, парады и демонстрации, и площадь наполняется народом. Видел Кремлевские звезды, Кремлевские рубины, Спасские ворота, Кремлевские куранты, башни Кремля, уже реконструированные в старинном патриархально-историческом стиле и облицованные дощатой упаковкой те, что подлежат перелицовке.
       Со всех сторон по площади и по улицам курсируют партии снегоочистителей: над Москвой падает снег. С приездом нашим в Москву начались морозы, наступило заметное похолодание и люди одели валенки.
       Река несколько раз пересекает город. Одета в гранит и выглядит как канал. Широкая, как Одер, но неестественная – ровная [...]
 
20.02.1949
       г. Днепропетровск
       Дорогая моя дочечка!
       С тех пор, что Вовочка приехал, у нас только разговоров о тебе, моя родная. Каждый день кто-нибудь из моих сестёр и братьев приходит, и все говорят и жалеют, что тебя здесь нет. Я уже начинаю тосковать, что Вы так далеко будете жить и очень болезненно переживаю предстоящую разлуку. Но ты мне, моя девочка дорогая, должна дать слово, что когда освободишься, сдашь экзамены, приедешь к нам с папой и мамой, погостишь, а тогда уже вместе с Вовочкой уедете. Может быть это облегчит мою тоску.
       Заканчивая своё письмо, желаю тебе успешно закончить учёбу и достичь того назначения, которого мы все хотим.
       Будь здорова и счастлива. Обнимаю и крепко тебя целую. Твоя мама.
       Мои сёстры и братья, а также племянницы и племянники шлют тебе тёплый привет и поцелуй. Пиши.
 
24.03.1949
       г. Дербент
       Здравствуйте дорогие Нуся, Надя и дорогой племянник Владимир!!
       Простите, что не ответил по получении Вашего письма, но я был занят годовым отчётом и последствиями, после годового отчёта, и не мог ответить до сего времени.
       Как приятно было читать, что Вова стал семейным человеком; тот Вовочка, который так недавно, кажется, понавешает на себе всех котят и выходит на улицу со счастливой детской улыбкой. И, если кто тронул котёнка, были крики до неба и лились серебристые слёзы из прекрасных глазёнок; этот Вовочка, которого я, бывало, в […] во дворе у нас качаю, как кошку, а он, бывало, только улыбается и обороняется. Этот Вовочка, который за обедом, бывало, лезет только ко мне на руки (очень печально, что соперницы Нюры нет в живых. Простите, что вспомнил, забыть не могу!) Но так оно есть и будет так!
       Наряду взрослый, крепкий молодой человек и ребенок, еле двигающийся, через время, ребенок стал интересным человеком, а тот стал стариком. Но отчаиваться не приходится. Жизнь так быстро течет, что нельзя останавливаться в раздумьи. Счастлив тот, у кого дети, и эти дети воплощают его. Без детей, помни, Вовочка, жизнь ничего не стоит…
       Очень приятно было читать, как хорошо провел время и в хорошую семью попал, и хорошего друга избрал. Желаю дальнейшего счастья ин зих ойс лебым ди юр мит ир.
       Но почему из Вас Нуся […]ский не поехал на такой торжественный вечер. Я бы уже не выдержал.
       Ваш вызов, дорогие, мы принимаем. Гот зол элфен, чтобы они закончили хорошо этот семестр, и чтобы я успел реализовать свое вино, полученное на трудодни. На каникулы заберу всю свою семью и поедем к Вам справлять свадьбу Вовы. Фактически, вы, родители, ничего не видели, а мы только слыхали. А потому, поскольку у меня финмайы мишпухы нет больше племянников, и после такой страшной войны, он остался жив, то с удовольствием со всей своей семьей готовы отпраздновать в кругу всех родных женитьбу любимого Вовы и запечатлеть этот торжественный день хорошей памятью. Что постараемся.
       Ну, теперь, дорогие, напишите, как живете, как здоровье Ваше и как дела. Нам крепко не везет. Каждый раз, что-то, да случается! Отправил я вино в октябре месяце 48 г. (750 штук) и что получилось? Вино плохо продавалось, я 15/XII поехал за ней, заехал в Пятигорск, Роза сломала себе правую руку, из-за этого она не могла поехать обратно, осталось у этого подлеца 450 литров вина, и он, негодяй, присвоил вино, и пока пропало 5650 рублей. Голый тип и не с кого взыскивать! Вот событие! Имел 3-х свиней и так намучился с ними, что уж не рад им, и сам прибаливаю понемногу.
       Но я уж о себе забываю, лишь-бы наши дети были здоровы и счастливы.
       Дорогой Нуся, узнай, как там у Вас с вином? Видать, колхозников продавать вино имеются ли колхозные ларьки, и почем продают, и как по твоему, стоит ли туда отправлять. У нас вино по 6 рублей литр, в Махачкале по 12 руб., в Грозном по 12 руб.
       Будьте здоровы и счастливы, целуем. Лёва, Роза и Яня.
       Как там Сима? Занимается или ходит. За последнее время Сима […] редко стал писать, почему это? Надя, проверь его.
 
29.03.1949
       Дорогой мой сыночек Вовочка!
       Вот видишь, не дожидаясь от тебя письма в ответ на моё к тебе письмо – пишу ещё раз. Просто захотелось поговорить с тобой.
       Уже поздно. Все спят. Папа сегодня уехал в бассейн на несколько дней. Я решила написать своим сёстрам. Слушаю одновременно из Москвы оперу «Евгений Онегин».
       За последнее время мне Бебочка рассказала, ты почему-то не получаешь её писем. Чем это объяснить. Мне кажется, да она и говорит, что она часто пишет. Нет ли желающих полюбопытствовать? Не волнуйся о Бебочке. Она совершенно здорова. Поправилась уже.
       У нас свирепствует грипп и он по-разному протекает. У неё он был ещё в божеской форме. Она сама себя лечила и быстро ликвидировала. Лишнее лежать она не могла, а надо было вылежать. Но у них это невозможно. Надо отрабатывать практику. Она сейчас ходит отрабатывать судебную медицину. Кроме того она сейчас готовит доклад к заключительной научной конференции. Таким образом она свой день загружает. И это очень хорошо. Время скорее проходит в работе.
       Тоскует она. Хорошо только когда есть письма от тебя. Каждый день, придя из института она спрашивает, есть ли его письмо.
       Вовочка, получил ли ты уже фотографии. Неважно, правда?
       Как погода в Днепропетровске. У нас хорошая погода. Утром прохладно, а потом тает, бегут ручьи. Яркое, яркое солнце. Приятное время.
       1/IV идём в оперу. Поёт Пантофель-Нечецкая в опере «Риголетто». Будет петь также партию Виолетты в опере «Травиата» - 5/IV.
       Если бы ты был ближе, ты бы приехал ко дню (8/IV) рождения Бебочки. Вот тогда мы бы устроили вечер, а так она и не хочет ничего. Но находясь на таком расстоянии – это только мечта. Приедешь летом – отпразднуем за всё. Тогда и её и твой день рождения вместе.
       Напиши, как живёшь, как занятия, как подготовка к нашему университету. Много ли тебе надо «догонять». Как мама и папа. Вовочка, получили ли они наши письма. Я думаю не пропало ли что-нибудь. Бебочка мне сказала, что ты писал, почему мы не писали о её болезни. Ну, это совсем лишнее. Как можно было тебе писать, что она больна. Ты волновался бы, а она уже успела выздороветь.
       Ну, будь здоров. Целую тебя много, много раз. До скорой радостной встречи. Твоя мама.
       Привет тебе от Бебочки. Она спит. Привет и поцелуи от меня, папы и Бебочки – твоим родителям; родным – привет.
       Сердечный привет Сене.
 
09.04.1949
       Здравствуй, мой родной!
       Вчера получила твою телеграмму, а также от папы и мамы. Очень приятно было это внимание. Одновременно прибыли телеграммы от наших родных и друзей. Вечером собралось несколько человек и мы просто побыли вместе в этот вечер.
       Большое спасибо, дорогой, за фотокарточки. Ты знаешь, они все удачные, хотя некоторые слишком мелкие. Особенно хорошо получилась та карточка, где мы с тобой и Олей. Интересно, есть ли ещё какие-нибудь другие карточки.
       Как я жалела, что вчера тебя не было со мной! И не вчера, а постоянно. Это так обидно, что и описать нельзя. Два человека, которым так хорошо вдвоём, каждый из которых составляет счастье другого, - должны быть разлучены. И (не знаю, как у тебя), но я с каждым днём тоскую всё сильней, не привыкаю, а наоборот. С таким нетерпением жду каждый день твоих писем, с таким удовольствием их читаю. Ты у меня такой милый, хороший. Плохо только, что ты не отвечаешь на ряд вопросов, которые я тебе задавала. Например о курорте.
       О себе особого писать нечего.
       Да, совсем забыла написать тебе, что подарили мне папа и мама ко дню рождения. Они преподнесли мне чудную золотую цепочку к часам. Ажурный браслет, отделанный зелёным золотом. Мне очень нравится этот подарок, не могу просто насмотреться.
       Я сейчас очень занята. Готовим вместе с Белкой доклад на заключительную научную конференцию. Доклад почти готов, но мы очень беспокоимся за его качество, так как сами не можем его оценить, а профессор ещё его не читал. Сегодня суббота – сегодня и завтра будем заниматься. Я даже выспаться не сумею, а ты ведь знаешь, как я спать люблю.
       Ну, Вовочка, буду заканчивать. Пишу на лекции, которая скоро заканчивается.
       Крепко целую тебя. Твоя жёнушка.
       Мама и папа приветствуют и целуют, а также все остальные друзья и родные (тётя Адя и Оля). Сердечный привет и поцелуй маме и папе и благодарность за телеграмму. Хотелось бы получить от них письмо.
 
11.04.1949
       Дорогой мой Вовочка!
       Получила твоё письмо с фотокарточкой от 6/IV.  Ты хорошо делаешь, что пишешь часто, но по-моему, я не отстаю от тебя сейчас. Одновременно прибыло письмо от мамы. Я ей отвечу отдельно.
       Дорогой мой, ты пишешь, что беспокоишься из-за отсутствия от меня писем в течении 3-х дней. Я считаю, что это не так уж страшно, но так как мне не хочется, чтоб ты беспокоился, то я постараюсь не оставлять таких пробелов.
       Вчера было воскресенье, целый день были у нас гости. И даже один Герой Социалистического труда. По этому случаю надо было выпить. Я, конечно, в этом не участвовала. Пришлось заниматься докладом. Затем пришла Белла и мы пошли к профессору. Наконец-то полузакончили доклад и отдали его на суждение своему шефу. Тебе, наверное, надоело читать постоянно про какой-то доклад, но в настоящее время он занимает много моего времени и мыслей. Но не думай, что из-за него я забываю о тебе.
       Любимый, ты понравился всем моим родственникам, которым я послала фотокарточки наши. Ты милый, хороший и я тебя очень люблю. А разлука? Так пусть она будет последней в нашей жизни. Эта мысль мне много облегчает. Давай посчитаем, сколько нам осталось до встречи! Половина апреля, май, июнь. Затем встреча. Я, правда, не совсем ясно себе представляю, где и как она произойдёт. И ещё не выяснено с курортом, а ты не пишешь своего мнения.
       Очень жаль, что у меня будет такой маленький отпуск - 1½ месяца. Не знаю, как его использовать, чтоб было получше. Нас очень приглашает Олина сестра (Ларочкина мама). Она живёт под Харьковом. Приглашают в Киев и т.д.  Чтобы всюду успеть, нам нужно не менее 3-х месяцев. Но я думаю, что в основном мы будем в Днепропетровске. Правда, хотелось быть у моря, но это довольно трудно осуществимо. Ну, в дальнейшем будет видно. Время всё покажет.
       Целую тебя много раз. Беба.
       Поцелуй маму и папу, поблагодари за письмо, я напишу на днях, а также мама.
       Все мои родные приветствуют и целуют. Подруги тоже.
 
26.05.1949
       ЛИТЕРАТУРНАЯ ГАЗЕТА
       Москва, 34
       2-й Обыденский пер., д. № 14
       Тел. К 5-10-40, К 5-09-66
       «26» мая 1949 г.
       № 5728
 
       Уважаемый тов. Гельфанд!
       Ваше стихотворение «Студентам Нанкина» содержит много хороших строк и говорит о Вашем поэтическом мастерстве. Но написано оно исключительно небрежно. И по существу, и внешне. Нельзя в таком виде посылать стихи в редакцию /все перечеркнуто, переправлено/. Такая небрежность не могла не отразиться и на качестве стихотворения – в нем есть неточные выражения, слабые рифмы.
       Очень рекомендуем Вам доработать это стихотворение и послать его в редакцию молодежного журнала «Смена» /Москва, улица Правды, 24/.
 
       С приветом.
       Заведующий отделом писем                          /И. Павловский/
 
30.06.1949
       Дорогие мои и милые!
       Как радостно нам всем на душе, что приближается день встречи. После больших трудностей – вопрос решён – я еду. А Давид Иосифович никак не может сейчас ехать. Он вчера только сказал, что хотел бы быть с нами, представляет себе нашу встречу. Но без «но» не бывает.
       Бебочка Вам писала уже, что она болела ангиной. И это за последний год повторимое уже несколько раз. Ей советовали полечиться, поехать на курорт. Она и сама нервничала, что ангина может отразиться на сердце. И вот вчера мы достали с большим трудом путёвку в Кисловодск (там есть ингаляторий). Бебочка очень расстроена, что так мало будет у Вас. Но она на обратном пути заедет опять к Вам.
       А тебе, Вовочка, будет очень полезно тоже отдохнуть и погулять вместе с ней. Мы её уговорили, что она опять заедет к Вам.
       А сейчас получилось письмо от тебя Вовочка, в котором ты пишешь, что ждёшь её к Вам на месяц. Она сидит и плачет, так как она разволновалась. Её ждут все так, а она должна пробыть всего только 8 дней.
       Путёвка с 15/VII. Она знает, как её ждут, и тем более ей неприятно. А я считаю, и ей так говорю, что все хотят, чтобы ты была долго – это понятно. Но если так получилось – не беда. Путёвка была одна.
       Итак, мои милые – будем довольны и не будем омрачать себе нашей встречи и радостных дней.
       Из Москвы дадим телеграмму, когда будет компостер на билетах.
       Сейчас Берта с подругами идёт фотографироваться. Сборы у нас в полном разгаре. Жаль оставить Д. И. одного, но что делать? А дети наши погуляют хорошо и отдохнут, наберутся сил для дальнейшей работы.
       Крепко-крепко целую всех. Привет и поцелуи от Берточки (не сердитесь на неё), Д. И. […] и тёти Ади.
       Ваша мама и Броня.
       Простите за неразборчивость – спешу.
 
12.07.1949
       В Октябрьский РК КП/б/У
       Днепропетровской обл.
 
       От члена, кандидата в члены ВКП/б/
       Гельфанда Владимира Натановича /фамилия, имя, отчество/
 
       Партбилет № 5935860
       канд. карт.
 
                                                                                                                      Заявление

       Прошу Райком, Горком партии разрешить мне переезд в район, город Молотов область, край
       По следующим причинам в связи с переводом в Молотовский университет в г. Молотове по месту жительства и работы моей жены Гельфанд Б. Д.
       Место работы /должность с указанием предприятия, орг., учрежд./ студент Днепропетровского Госуниверситета
       С какого времени работает в данном районе, городе ___
       Партстаж с ноября 1943 г.
       Возраст 26 лет
       Подпись Гельфанд
 
                                                                                                                     Заключение
       Секретаря первичной парторганизации по существу заявления
       Парторганизация Госуниверситета не возражает против снятия с учета члена ВКП/б/ тов. Гельфанда Владимира Натановича в связи с переездом в г. Молотов
       «12» июля 1949 г.
       Подпись секретаря первичной парторганизации
 
       Заключение РК КП/б/У
       «___» ___ 1949 г.
       Подпись секретаря РК КП/б/У
 
       Заключение ГК КП/б/У
       «___» ___ 1949 г.
       Подпись секретаря ГК КП/б/У
 
       Заключение ОК КП/б/У
       «___» ___ 1949 г.
       Зам. Зав. отделом кадров ОК КП/б/У
 
13.07.1949
       ВЫПИСКА ИЗ ПРИКАЗА № 351
       по Днепропетровскому Государственному Университету
       г. Днепропетровск от 11 июля 1949 г.
 
       Для пред`явления в РВК.
 
       Студента третьего курса филологического факультета Гельфанда В. Н. отчислить из университета в связи с переводом в Молотовский Госуниверситет.
       Основание: Заявление с резолюцией проректора учебной части.
 
       13/VII-49.
       и/п Ректор                    (САФРОНОВ)
       Верно:                            секретарь                /подпись/

14.07.1949
       КОПИЯ
 
       СССР
       Министерство Высшего образования
       Днепропетровский Государственный Университет
       14 июля 1949 года
       № 718
       Днепропетровск
       Шевченковская № 59
 
                                                                                                                             СПРАВКА
 
       Дана тов. ГЕЛЬФАНДУ Владимиру Натановичу в том, что он в 1948/1949 учебном году состоял студентом второго курса филологического факультета Днепропетровского Государственного Университета и переведен на третий курс.
       За время учебы в Университете сдал следующие дисциплины:
 
ПЕРВЫЙ КУРС
 
ПЕРВЫЙ СЕМЕСТР
1. Русский фольклор - зачтено
2. Логика - зачтено
3. Введение в литературоведение - зачтено
4. Основы Марксизма-ленинизма - зачтено
5. Античная литература - зачтено

ВТОРОЙ СЕМЕСТР
6. Психология - зачтено
7. Современный русский язык - хорошо
8. Современный украинский язык   - зачтено
9. Введение в языковедение - зачтено
10. Древне-русская литература - зачтено
11. Основы Марксизма-ленинизма  - хорошо
12. Латинский язык - зачтено

ВТОРОЙ КУРС
 
ТРЕТИЙ СЕМЕСТР
13. История народов СССР   - посредственно
14. Русская диалектология - зачтено
15. Всеобщая литература - зачтено
16. Основы Марксизма-ленинизма - зачтено
17. Английский язык - зачтено
                      
ЧЕТВЕРТЫЙ СЕМЕСТР
18. Русская литература XVIII века - хорошо
19. Латинский язык  - хорошо
20. Всеобщая литература - хорошо
21. Старославянский язык - посредственно
22. Основы Марксизма-ленинизма - хорошо
23. Семинар по литературе - зачтено
24. Физвоспитание - зачтено
25. Английский язык - зачтено
26. Курсовая работа по русской литературе - хорошо
27. История русской литературы I пол. XIX в - зачтено
 
Отчислен из Университета в связи с переводом в Молотовский Госуниверситет.
Основание: Приказ по ДГУ 354 от 11 июля 1949 г.
 
ЗАМ.РЕКТОРА Госуниверситета                            /доц. САФРОНОВ/
Секретарь студенческих дел                                  /ПАРХОМЕНКО/
 
Печать: […] Державна мiська нотариальна контора
 
Штемпель: 1949 июля 22 […] Государственный нотариус […] Городской  
                  Нотариальной конторы г. Днепропетровска свидетельствую
                  верность данной копии с оригиналом. В оригинале никаких
                  дефектов нет
 
                  Взыскана госпошлина два рубля по реестру № 25708
                  Нотариус /подпись/
            
24.07.1949
       Кисловодск. Мы с Бебочкой всего несколько дней здесь, а нам уже надоело. С самого приезда сделалось скучно и потянуло домой. Куда «домой», в Днепропетровск или Молотов? Не знаю. Но только в нормальный город мне хочется, где нет «сезонов», нет выжимательства, доения приезжих людей, как здесь. И больше веселья, больше праздности, не томной курортной, не апатичной, стихийной и деланной, а естественной, молодой, от жизни.
       Люди здесь пестуют животы. Окунаются в разные воды, промывают ими горло - «мочатся», как говорят местечковые обыватели.
       На проспекте много гуляющих... в халатах, с полотенцами на плечах. Здесь никто не спешит. Все экономят здоровье и берегут свой жир. Ходят осторожно, царственно переступая своими, по обыкновению, толстыми ногами, гладко асфальтированные тротуары.
       Курсовки я не достал. Чисто случайно (так стеклись обстоятельства) попал на лечение в ингаляторий. Страшно много мороки и денег отнимает курсовка.. так будет проще. Хотя не мешало бы себя узнать со стороны здоровья и подлечиться.
       Бебочка любит меня эгоистично. Только для себя. Это очень странно, обидно. Но я убежден в этом. Сам факт с курсовкой. Хорошо, что так вышло, но она ведь не знала, что мне нужно, не спрашивала. И вдруг как снег на голову со своим Кисловодском. Дальше, когда мы приехали, я заболел. Она тянула меня, изнемогающего, за собой по городу, по этажам поликлиники только потому, что ей хотелось быть со мной. Она не только не видела моей болезни, но старалась не замечать ее, несмотря на то, что я напоминал ей  о том, что у меня (неоднократно) жар, что ноги подкашиваются от ходьбы, что знобит, что я обессилил. Более того, она издевалась над моим недомоганием, словами: «Какой ты нежный!» или «У тебя ничего нет, тебе все кажется». Я не хотел ее огорчать, шел за ней, дрожа и задыхаясь от холода и жары, сгибаясь от головной боли, от усталости. В парк, в город, кабинеты, в столовую. Когда же я, наконец, категорически отказался выйти за порог дома, она вдруг поняла и переменила свое отношение резко наоборот. То она плакала, что не хочу быть с ней, что я хандрю и имею унылый вид, что я нытик и пессимист. Теперь она плакала, что я болен и, не знаю, в шутку ли, предлагала даже, чтоб я ехал домой. Немедленно мне было запрещено подниматься с постели. Были приобретены для меня лекарства, был изготовлен, благодаря ее, Бебочкиным заботам, крепкий чай и мне было предписано накрываться одеялом и потеть.
       В минуту откровения Бебочка признала, что была не права, правда при условии, что и я признаю кучу своих ошибок. Она один раз-де поступила нехорошо, я же - бесконечно. Деньги она мне разрешает брать безотчетно, но в душе боится, чтоб я не промотал денег. На питание действительно уходит очень много. Я стараюсь быть поэкономней. Пару раз разрешил себе некоторую вольность. На обед уложил 15 рублей (один раз в Чайке мне стоило более 20! - понежился, как это определила Бебочка). Книг она мне не разрешает покупать. Это правильно. Я и сам не очень на них трачусь. В основном уходит на продукты.
       Сегодня утром пошел на базар. Купил сало и овощи. До сих пор ушло рублей 500 - я узнал об этом пару часов назад от Бебочки: «У нас осталось 700 рублей. Надо экономить». И позже, совсем недавно, когда я сам напомнил: «Это я тебе сказала, чтоб ты знал счет деньгам». Моих денег было 250 да 800, тридцать рублей ей дала мама. Я понимаю, что о ее деньгах не может быть и речи. Я не только не посягаю на ее деньги, но хочу, если будет возможность, купить ей подарок, розочку, которая ей нравится, из своих ресурсов. А она все плачется, что хочется и колется: ни слова о деньгах, которые выслал ей папа. «У нас осталось 500 рублей» и, что еще занимательней, - «Я ни гроша еще не потратила на себя». Но я не хочу считать, слишком мелкое занятие!
       Когда я уезжал из Днепропетровска, мне папа сказал, чтоб я себе купил тюбетейку. Сегодня, когда я решил себе выбрать в магазине, она воспротивилась:
       –       Подожди, у нас может не хватить денег. Перед отъездом купим.
       А потом, когда увидела, что я как раз рекомендую ей купить розочку и не стоять за ценой, хотя та вдвое дороже тюбетейки (48:100), стала говорить, что ей не нравятся тюбетейки и она не хочет, чтобы я ходил в этом уродливом головном уборе.
       После обеда мы возвращались домой. Дорогой повздорили из-за пустяка. Пришли, она начала плакать. Бедняжка! Я не вытерпел и приласкался. С того момента и до вечера мы вместе и нам хорошо. В минуту откровения мы наговорили друг другу дерзостей. Когда я спросил почему плачет, Бебочка ответила, что грустно, нет близких, не с кем поговорить, поделиться. Я проглотил. А позже, когда она поинтересовалась: «Ты меня любишь?», я напомнил, что если ей со мной хорошо (так по крайней мере она говорит), то почему она думает, что одинока, что ей не с кем поделиться?
       –       Ты не понял. Это я о другом.
       Тогда я напомнил случай в Днепропетровске, когда на пляже мы с Симой оставили ее с сестрой Олей одних, а сами уехали на лодке, пообещав скоро вернуться, но вернулись не скоро. Бебочка неприменула рассказать моим родителям (и своей маме, хотя обещала, что это останется между нами).
       –       Если тебе сейчас тяжело, то каково мне будет потом?
       –       Что?
       Я не повторял, и она нашлась сама:
       –       Я тебя поняла. Но хотела, чтоб ты разъяснил свою мысль.
       –       Я хотел сказать, что если все недомолвки наши будут разрешаться нами не наедине, то моя жизнь в Молотове превратится в кошмар.
       –       Не правда, мама любит тебя, как и меня.
       –       Но, - возразил я, - мне помнится, как твоя мама меня после этого случая, вздыхала и приговаривала насчет моего поведения, и как меня журили мои родители.
       Вечером мы окончательно помирились и провели много сладких минут рядом, порешив на том, чтоб уступать друг другу, любить друг друга и проявлять заботу. Я, конечно, виноват изрядно. Со своим диким характером, неуемной вспыльчивостью, не могу промолчать, не реагировать на пустяки. А надобно. Правильно сказала Бебочка, жить так нельзя.
 
25.07.1949
       Сегодня отправляли письма. Бебочка пришла раньше на почту и к тому времени, когда я подоспел, изготовила 2 письма родителям своим в Молотов и маме в Киев. Хорошее она пишет своим родителям, утаивая от них то, что может доставить беспокойство. Моих она не щадит, я заметил, пишет им обо всех своих неприятностях. Что за тенденция? Так, например, о том, что ей предстоит операция. Я все придираюсь. Но не слеп же я, не могу на все закрыть глаза. Глупости. Ловлю себя на том, что я чересчур придирчив. Бебочка весь день такая славная и с ней так хорошо!
       Мы стали занятней проводить время. Позавчера были в кино на «Последнем раунде». Вчера слушали оперу Чайковского «Иоланта» и балет Молотовского оперного театра. Сегодня тоже были в кино. Затем получили письма и извещение на перевод Бебочке. Мама хитрая. Она адресует «Гельфанду Владимиру» свои письма. Дипломатично. А Бебочка по-своему переадресовала его: бери, читай – твое ведь. Я и прочел. Там все в порядке.
       Мне надо много писать писем. И так просто, но некогда. Занят Тургеневым и много гуляем. Вот и сейчас забежал покушать домой и снова в парк. Там меня ждет Бебочка. Сейчас около 9 вечера. Завтра мы едем в Пятигорск на экскурсию. Некогда рассусоливать, ведь на всю ночь я в парк не собираюсь. Да и Бебочка у меня умница. Она все рассчитает, учтет и взвесит, как никто. На нее во всем можно с головой положиться.
 
25.07.1949
       Мне часто приходит на ум диалог старой графини и ее молодой воспитанницы Лизы из «Пиковой дамы», когда я думаю о своем положении с момента женитьбы. Я на правах бедной родственницы. Капризам Бертыным и ее коникам нет предела.
       Всю дорогу она болеет, жалуется: «мне тошнит». Почти уверена, что забеременела и тиранит меня беспощадно. Для меня эта история преждевременна. Беба – изнеженное, капризное дитя, нервное, раздражительное до предела. Она избалована родителями; эгоизм ее выражен в крайней степени. Я вряд ли уживусь с ней, если она не изменит своего отношения ко мне.
       С утра ей было тошно. Она рвала. Я битый час простоял с ней на дверях вагона, как часовой. Она ни слова не выговорила, а потом позвала Олю, услав меня караулить вещи. Когда она «отошла» и вернулась в купе, ей захотелось есть. Я дал ей бублик – больше она ничего не хотела. Я лег и читал. Через полчаса дернула меня за рукав. Я склонился над ней (лежу на верхней вещевой полке) – что такое? Она что-то буркнула себе под нос. Естественно, что я со своим слухом не понял сразу ее желания.
       –       Ты что спишь? «У тебя заспанный вид», — заметила она тоном пушкинской графини, привыкшей повелевать и издеваться над достоинством человека. И потом, обратясь к Оле, добавила: - подай мне лучше ты, Оленька.
       Несчастное мое существование. Что ждет меня впереди? На что я пошел, ведь я видел ее характер. Ведь я не заблуждался ни на секунду в ней. А в сочетании с моим характером, моей болезненной мнительностью, с восприимчивостью моей натуры [...]
 
25.07.1949
       Дорогие мои!
       Только что получила, Бебонька, твою открытку от 22/VII. Быстро дошла. Удивляюсь, что от меня не получаете писем. Пишу уже в который раз. Пишу я по адресу: Кисловодск, Гл. почтамт, До востребования, Гельфанд Б. Д. или В. Н. Узнайте где это и спросите. Это письмо отправлю авиа по адресу, указанному на конверте.
       Это первая открытка из Кисловодска. Неужели Вы ещё ничего не писали? И почему так коротко. Я уже волнуюсь за вас. Почему Вова не пишет. Так скупо написано, что я не имею никакого представления о вас и вашей жизни.
       Вчера отправили письмо вам и папа верно пишет на тот же адрес. Недовольная я твоей открыткой, Бебочка. Хотели знать много, а в ней так мало написано.
       О моих успехах я тебе уже писала. Напишу ещё раз, а вдруг не получили того письма. В Житомире я всё сделала. Завтра приезжает Нюся. Поедем мы верно в Молотов 31/VII, а может быть 1/VIII. Папа пишет, что говорил с Мехаликиным. Он серьёзно хочет устроить свою жизнь и хотел бы встретить скромную, серьёзную девушку.
       Милые мои, как скучаю я за Вами. Скорее бы пролетело время, чтобы мы встретились вместе.
       Буду ждать ещё сюда письма.
       Целую крепко. Желаю полностью подлечиться. Хотелось бы знать, как вам нравится Кисловодск, как проводите время. Почему Вовочка не пишет. От твоих родителей было вчера письмо. Я и им написала.
       Привет от всех. Вчера приехал Овсей.
       Ваша мама. [Броня]
 
26.07.1949
       Ессентуки. Экскурсия была интересной, но очень скупой. Мы посмотрели 2-3 места примечательных с позволения только сказать. Домик Лермонтова без музея. Машук без вершины, один провал, да разные там возвышенности и скалы на склоне Машука. Эолова башня осталась над нами и мимо нас. Место дуэли Лермонтова видели издалека. Памятник Лермонтову и домик, где у Лермонтова произошла ссора с Мартыновым – снаружи. Но как бы там ни было, а пленка, да еще несколько кадриков, оказалось сегодня израсходовано мною.
       На обратном пути слез в Ессентуках. Первым делом посетил дом, где жила бабушка. Сфотографировал его. Постоял, потоптался на месте, а потом увидев, что вызываю любопытство соседей, удалился. По Интернациональной улице направился на Луначарскую, Фрунзе и еще на другие. Много воспоминаний. Рынок старый, дом тети Поли по Луначарской. А нового никак найти не мог. Память никудышная. Голову низко понурил. Шел медленно, внимательно смотрел по сторонам туда и обратно. Люди удивлялись, а детишки пытались травить собаками: «Куси, Рекс, - чужой!».
       Я ходил долго. Город, хотя и считают деревней, но показался мне как никогда ранее большим и красивым. В нем столько родного, столько знакомого, что сердце как-то жалобно заёкало, когда я в нем остановился.
       В пути сильно проголодался. Внимание привлек большой ресторан, тот самый, где когда-то питались тетя Бузя и Нюрочка, эвакуировавшиеся из осажденного Ленинграда. Они были опухшие и им назначили дополнительное питание.
       Ресторан из меня вымотал деньги. И только. Красивый, богатый ресторан с многообразным меню, но без финансов ничего в нем не сделаешь.
       В парк прошел по кисловодскому билету. Охрана устала и дремлет. Выпил сразу три вида Ессентуков. Номера источников 17, 4, 20. Очень вкусная вода, самая лучшая во всей группе курортов. Парк вырублен, поредел, но большой и красивый. Я его исколесил вдоль и поперек. А потом поспешил на станцию.
       Поезд ушел перед самым носом. Так обидно загудел и умчался. Я даже хвоста не увидел. Пришлось ждать 2 часа. Я написал письма, испил разной воды, так что было нескучно.
       В Кисловодске меня встретил густой дождь. Усталый и мокрый пришел и почти сразу лег спать.
 
27.07.1949
       ПОЧТОВАЯ КАРТОЧКА
       г. Кисловодск
       Вокзал почта
       До востребования
       Гельфанду В. Н.
 
       Киев Дмитриевская 35/13
 
       11 часов. Киев
       Дорогие и милые мои дети!
       Только что получили Ваше письмо от 25/VII, которое вы отправили авиапочтой. Как скоро! Неужели я больше от вас не получу писем. Сейчас Нюся ушла на ж/д станцию за билетом, а вот и она зашла уже с билетами. Билеты на 31/VII на скорый поезд. Я вам из Москвы дам телеграмму. Вы спрашиваете «до востребования» - телеграмму.
       Нюся приехала вчера. Мы её встретили. Она выглядит так, как ты, Бебонька была после экзаменов. У нас она поправится. Пусть осталось уже очень мало быть здесь. Белла уже переживает и я конечно тоже. Но что делать.
       Я очень рада, что вы хорошо проводите время. А как может быть иначе, если вы вместе. Так ведь?
       Нечего тебе торопиться к работе, успеешь ещё. Использовывайте время хорошо. Я и все мы будем с нетерпением ждать вас. А Нюся безусловно не уедет до вашего приезда. Будьте здоровы мои родненькие. Целую вас много-много раз. Ваша мама.
       Получили ли деньги от папочки. Пишите уже в Молотов. Я уеду очень довольная, что сделала всё, а карточки будут со мной везде с [моими необыкновенными] родителями.
 
       Милые мои сестричка и братик! Итак я уже в Киеве, сегодня взяла на 31/VII нам билеты и пускаюсь с мамой в путешествие. Очень жаль, что вы так поздно приедете. Рада за вас, что хорошо проводите время. Жду с нетерпением вас в Молотов. Крепко целую, Нюся.
 
       Все родные благодарят за привет и шлют вам привет. Боря […] вас приветствует. Ещё раз целую, только крепче. Ваша мама.
 
28.07.1949
       Дорогие мои!
       Вчера получили твоё, Берточка, первое письмо. Мы уже начали волноваться. Вчера же прибыло письмо от Брони (из Киева, на обратном пути из Житомира). Меня очень интересует, что написала Нюся В. в Киев и приедет ли она. Но Броничка об этом не упомянула.
       У меня всё ещё положение считается пока неопределённое; Сергиевский сейчас в Москве, завтра приедет и мы с ним поедем в Ворошиловград.
       Дала телеграмму Изе, чтобы он приехал и привёз с собой соответствующую справку с завода. Он ответил, что полагающиеся 10 дней отпуска сейчас не разрешают, а командировки нет, просит меня всячески стараться, чтоб не устраиваться на работу.
       Получили письмо от его мамы. Она пишет, что с квартирой вопрос пока не разрешается. Ещё одну комнату не могут дать, так как эта на имя Изи. В ЖКО советуют поменять эту комнату на большую. По-моему нет никакого смысла. Нужно выждать.
       Изя пишет довольно часто, его мама тоже. Белле всё ещё не собралась написать.
       За всё время была один раз в кино, смотрели «Гибель Титаника».
       Болховитиновы живут в 25 км. отсюда. Мы с мамой испытываем желание поехать к ним на денёк, посмотреть как они живут. Лариска чудная, такая весёлая девчурка, просто прелесть. Очень ласковая. Мама ей как-то вечером сказала, что ночью поедет в Молотов и когда Ларочка утром проснётся – бабушки не будет. Она подняла жуткий плач. Теперь, уезжая, с ней даже опасно прощаться.
       На днях хотели её сфотографировать. Память у неё очень хорошая. Прекрасно помнит как и что стояло в комнатах в Молотове. Помнит Лиличку, её собачку. «В Молотов, говорит она – поеду обязательно, только с мамусей». Хорошо знает Вову по фотоснимкам.
       Погода здесь очень хорошая. Стараюсь загорать. А как ты, Бебочка? Поправляетесь ли?
       Мы целыми днями все вместе, не наговоримся. Едим очень много фруктов – абрикосы, вишни, малину. Один раз достали 10 кг. яблок.
       От папы давно не получали писем. Очень скучаю за вами. Хочется быть со всеми вместе.
       Первое своё письмо написала по адресу: Кисловодск, гл. почтамт. До востребования Гельфанд Б. Д. (так как мы договорились). А сейчас обратный адрес ты указываешь «Вокзал, почта». Не знаю, получили ли то письмо.
       Будьте здоровы. Крепко целую. [Оля]
       Думаю, что мы скоро должны увидеться. Привет и поцелуй от всех наших. Ларочка часто вспоминает тебя, Берточка. Если бы ты побыла с ней, то получила море удовольствия.
 
       Мои дорогие!
       Хотела написать подробное письмо, но моя дорогая сестричка меня опередила. Положила Ларочку спать, вышла из спальни и застала написанное письмо.
       Мы очень волновались, что до сих пор не было ни одного письма. Но, слава богу, что всё в порядке. Я надеюсь, что вы хорошо отдохнёте и поправитесь.
       Я написала Броничке письмо в […]
 
28.07.1949
       Кисловодск мне начинает нравиться. Сегодня бродил по его окружностям, взбирался на горы. Мы с Бебочкой приготовились рано. В 6 часов уже были на ногах. Я стал бриться, Бебочка сердилась, она опаздывала: у нарзанной галереи ее ждали знакомые.
       Восхождение становилось массовым. Мы пошли по 2 маршруту на высотку, называемую почему-то Храмом воздуха. Эта высотка расположена в 900 метров от уровня моря, она значительно ниже окружающих гор, но возвышается над большой котловиной между ними. Таким образом, говорят, здесь воздух беспрерывно вибрирует вкруговую. С высотки хорошо видна центральная часть Кисловодска, парк и некоторые другие районы.  Я фотографировал Бебочку и ее компанию, делал виды. Но окружающие горы не давали мне покою. Надо достичь самой высокой, увидеть Эльбрус, каким я его еще никогда не видел – Кисловодск ведь ближе других городов  находится к этому двуглавому гиганту.
       Бебочка и знакомые собирались уходить. Я проводил их вниз до ресторанчика – филиала преподобной «Чайки», в котором я некогда обедал. Там заказал себе сытный завтрак – 100 грамм колбасы с хлебом, запил боржомом и один отправился дальше, достигнув конечного пункта 2-го маршрута высотки, именуемой за свою близость к солнцу, которое здесь любит склоняться «Красным солнышком». Я не остановился и пошел дальше.
       Здесь уже перевалило за 1000 метров. Но впереди маячила еще большая гора. Это был 3-й туристический маршрут. Я наспех заснял Эльбрус через фильтр, уж больно было заманчиво его видеть. Его вершины сильно приподнялись над горизонтом и уже видны были его склоны. Другим снимком я запечатлел Кисловодск, который почти весь рисовался взору и с одним кадриком отправился вперед. Я не знал как называлась высота, которую надо было достичь. Я не видел ее, даже когда совершал восхождение. Она была заслонена другими горными массивами, ниже ее, но на пути моем казавшимися самыми высокими.
       Мой путь был долог, увенчан цветами. Да, да! Кругом было столько полевых цветов! Они так благоухали и колыхались на ветру (ветер был сильный, тяжелый, гудящий), любо было смотреть и наслаждаться их свежестью. Но вдруг я заметил косарей. На высоте 1200-1300 метров они заготавливали корм для скота и очень обрадовались, когда меня увидели с фотоаппаратом. Я объяснил им, что у меня один кадрик. Они все бросили работу, окружили меня и наперебой стали рассказывать свои истории. Много чудес повидали они на пути своем, много удивительных приключений. Это не просто косари, это люди, имеющие почетную профессию – рыболовы. Они с Каспия. Там они работают, когда есть сезон. Сейчас время не рыбье и переменили специальность. Так из года в год. Исходили они с косами весь Северный Кавказ. Знают они все горы окрестные. К самому Эльбрусу подходили и рассказывали, что в одном месте в 30 километрах от Эльбруса, его можно видеть, как принято говорится, «с ног до головы».
       Очень они замечательный народ эти старички-верхолазы. В горах они и ночуют. Там разбит из травы шалаш, там даже повозочка с лошадьми расположена. Словом, жизнь бурлит. И странно и радостно это сознавать на такой головокружительной высоте.
       –       Смотрите, – указал один из собеседников, - сколько пчел и как они гуськом перебрасываются через вершину. Это с города. Здесь много медоносных цветов и они роями-стаями прилетают.
       Действительно, было темно от пчел. Непрерывным потоком они устремлялись вперед через горы, а другие возвращались им навстречу в одиночку, медленно, тихо – груженные.
       Я распрощался с косарями. Они вмиг стали по местам и закипела работа. «Приходите завтра» – наперебой приглашали они. Я обещал нерешительно. Уж очень настойчиво они упрашивали, отказать грешно...
       Чуть не бегом помчался на высотку. Там на четырех подпорках держался небольшой столбик – топографический знак. Оглянулся кругом. Высотка маленькая, обрывистая, легко скатиться вниз. Я крепко держался за столбик. Кругом была пропасть, как на Военно-грузинской дороге, только без туманов. Эльбрус расправил крылья. Он был высоким и пышным. По сторонам у него заметен был Кавказский хребет.
       Тучи спустились низко. Они цеплялись за его вершины, они обнимали его со всех сторон, но он все же выделялся яркой полосой на фоне отдаленного семидесятикилометрового горизонта.
       Я установил светофильтр и сделал снимок. Теперь мне нечего делать. Я посмотрел в другую сторону. Почти на 90° от Эльбруса влево прямо передо мной высилась громада гор, так называемое Большое седло. С нее Эльбрус лучше виден и все вокруг ниже, шире горизонт и, говорят, виден даже Машук и Бештау. Еще левее пятнистая масса округлая, лысая – гора Кабан, Кисловодск маленький с высоты птичьего полета. Все горы окрестные слились в одну массу и трудно различать их высоты.
 
30.07.1949
       Взобрался на Малое и Большое седло. Эльбрус как на ладони. Острые пики Кавказского хребта и белеют, и сереют бесконечной цепью влево от него. Напротив, оборотом в 180° виден чуть серый Бештау и такой же бледный Машук.
       Дорога была трудная. Я шел напрямик, забрел в болотистое место, намочил туфли и они безобразно почернели от ила. Правда, как водится, нет худа без добра. Среди болот мне встретился замечательный родничок, которым я освежился. Вода чистая и холодная так и зажурчала у меня в горле, которое успело пересохнуть и скиснуть от навернувшегося на меня соленого пота. Заснял целую пленку.
       На Большом седле на верхушке одной из ее вершин наткнулся на голую девушку. Она лежала неподвижно. Но, видимо, притворялась спящей. Я был с аппаратом в 2-3 шагах от нее и не растерялся, сфотографировал. Это ей не понравилось – она зашевелилась. А когда я ушел, быстро одела лифчик и побрела прочь на дорогу. Потом я ее увидел возле одного шалаша на пути к Кисловодску между Малым и Большим седлом. Она была в купальной форме, лежала не шевелилась, как и раньше, но с открытыми глазами – наблюдала за мной. Ей было очень обидно, не то, что я ее увидел, а то, что запечатлел это видение и она не успела прикрыть своего лица.
       У топографической вышки на Малом седле собралась группа курортников. Начали рассуждать и один завсегдатай Минвод - москвич, толстый, словоохотливый человек лет 50-ти, рассказал историю горных районов, где мы находились.
       До войны там были аулы. В них гнездились карачаевцы. Сюда небезопасно было пройти одинокому путнику. Когда началась война, карачаевцы зашевелились. Пошли убийства и ограбления. Немцы попали здесь в родную среду: их встретили с распростертыми объятиями. Карачаевцы преподнесли немецкому коменданту лучшего коня в золотом убранстве и полную форму карачаевской одежды. Они попросили лишь одной для себя привилегии – беспрепятственно бороться с советской властью и ее оставшимися и скрывшимися руководителями. Еще до прихода немцев, в тылу наших войск, это подлое племя предателей натворило много преступлений. Были взорваны водокачка и другие предприятия. После изгнания фашистов, карачаевцы были поголовно выселены из этих мест. Сохранился один карачаевец – пошутил рассказчик, - да и тот недвижим. Этот карачаевец – каменный бюст на вершине Красного солнышка.
 
30.07.1949
       Кисловодск
       Дорогие!
       Я отправил вам 3 письма и одно с дороги. Непонятно, почему вы их не получили? Бебочка написала несколько открыток в разные стороны, когда меня не было с ней. Все они были написаны значительно позже наших совместных писем. Но они получились и в Молотове, и у вас, и в Киеве. И везде без исключения. На меня пеняют, удивляются, что я перестал писать. Очень больно, когда попадаешь в положение без вины виноватого.
       В своих письмах я писал подробно и о нашей жизни, и о лечении, и о развлечениях, и даже успел написать об Ессентуках, где я провел несколько печальных часов. Не хочется повторяться. Может быть вы ещё получите мои письма.
       Ингаляторий мне помог. Но вряд ли он основательно выгонит мой катар.
       Бебочкины дела тоже не так легко поправимы. Ей нужна операция. У неё гланды увеличены. А здесь нет подходящих инструментов. Пока что она использует курсовку. Ходит по ваннам, да по душам, посещает ингаляторий. Я на правах бедного родственника. Питаюсь в столовой. Экономлю, но много уходит.
       Мне спешно нужно 400 рублей. Я очень прошу их выслать, чтоб хоть на дорогу было, если Бебочкины израсходуем.
       Я получил, папа, твоё письмо. Очень рад. Сильно за вами скучаю, хочу знать подробности вашей жизни.
       Крепко целуем вас и я, и Беба.
 
02.09.1949
       Я сижу за первым столом. Преподаватель русского языка живой, забавный старичок. Он говорит с особой дикцией. Много улыбается в момент речи, но больше хохочет. Громко, по-анчишкински. Дикция – артист! Он то возвышает голос, то говорит мягко, плавно. Преподаватель Иван Михайлович Захаров. Студенты отзываются о нем, как о единственном специалисте, хотя он и не профессор.
       О декане я слышал мнения: «Он ничего не знает, даром, что профессор». Проверим. Студенты редко ошибаются.
       Чувство юмора, как у Цыпину в Днепропетровске, но в более доступной слушателям степени присуще этому старичку. Так, о языке он выразился, сравнив считалку со стихами Бальм[...]. Хорошо чувствует музыку русского языка, до тех пор, пока его не отучают поганые учителя.
 
05.09.1949
       На лекции чувствую себя неловко. Чехова не знаю. На вопрос о действующих лицах в «Хамелеоне», ответил: «Не знаю». Правда, облегчило то, что и другие не знали. Но зато о «Герое нашего времени» все отвечали обстоятельно, я бы не смог.
 
07.09.1959
       Она заносчива, надменна, очень высокого мнения о себе и низкого о других. А что из себя представляет? Злую, сварливую бабу с гадким, ничего хорошего не обещающим, лицом. Глаза дикие, обидчивые, медлительные и говорит вместо «предвидел» - «провидел».
       Когда пришла в аудиторию, отказалась сесть за стол со студентами. И это невзирая на то, что в аудитории тесно и для нее отдельного места нет.
       Очень много знает наизусть. В том большое достоинство. Но читает испорченным фальцетом, фальшивит в ударениях.
 
08.09.1949
       «Юбилей явился яркой демонстрацией и к личности и к творчеству поэта». (Санникова).
       Люди и там живут, и проявляют свою живучесть» (о поэме «Дедушка» Некрасова, Руденко).
       В отличие от Руденко, который злоупотребляет фразой «нужно сказать», этот бравирует словом «известно»: «Уже в ранних своих произведениях чувствуется известная народность в творчестве Горького...». «Я остановился на известных художественных достоинствах потому, что наша печать в достаточной степени ругает Ерм[...] и других за поверхностность рецензий». «Известно, что Надсон подвязался тоже в это время» (т.е., когда и Горький).
 
08.09.1949
       Любимые мамочка и папочка!
       Ваше письмо произвело на всех сильное впечатление. Вы молодцы, что так чутко отнеслись к Олиному несчастью и так умело смогли её успокоить хорошим словом. Она очень впечатлительная девочка. С вашим письмом она носилась, как с писанной торбой (извините за несколько грубое использование этой пословицы в данном контексте). А я лично был умилён вашей отзывчивостью.
       Родные вы мои, хорошие! Спасибо за вашу любовь и беспокойство. Мне здесь хорошо. Я в полном довольстве, ни в чём не нуждаюсь.
       Очень прошу быть корректными и в отношении переписки. Не все письма нужно показывать родным и не обо всех их докладывать. Бывают у нас и сугубо интимные секреты.
       Бебочка уже работает. Одновременно она учится на курсах повышения квалификации. Я занимаюсь. Писал уже о первых днях своей учёбы. Олечка уедет отсюда 10 числа. Там уже уладили насчёт её устройства.
       Сегодня наши сняли с поезда какого-то знакомого или земляка. Парень, зовут его Сюня, окончил институт и командируется на работу в Иркутск. Он будет гостить здесь 3 дня.
       Кушаю я 4 раза в день, всем обеспечен. Дорогой купил себе перчатки на зиму. Правда, Беба была недовольна. Они стоили 43 рубля. Из-за этого и она себе не купила – дорого(!) Зато купила детские часики за 40 руб., куклу за 15 и шляпу за 175 руб.
       Денежный вопрос пока меня терзает. И хочется и колется. Мне выписали газету литературную на 3 месяца. Но в кармане у меня более рубля почти никогда не бывает. Беба видно предупредила, что я покупаю книги.
       Сейчас у них деньги есть. В урез, но не то, что ранее. А мне забыли дать – я стесняюсь просить – так что сегодня ходил пешком.
       Я пишу глупости, несправедливо пишу, потому что ко мне все очень внимательны. Жаловаться несправедливо. Но такая моя натура – замечать мелочи. С кем же мне быть откровенным, если не с вами?
       Мне стало тоскливо. Беба стала со мной холодна. Я, согласно ваших советов, был очень внимателен к ней и забегал ей дороги. Она ласкается только ночью, а днём меня не замечает. А мне этого мало. Когда ночью не отвечаю на её ласки, она просит меня, спрашивает, почему я сердит.
       При родителях и при моём положении неудобно держать характер. Посмотрим дальше, перемелется, мука будет. Я себя в обиду не дам. Но пока во многом терплю стеснения. Так, нужных учебников купить не могу и стесняюсь сказать. У неё один ответ: есть библиотека – нечего тратиться. А в библиотеку записаться не могу (не прописан) и там не все книги. Словом, если бы рублей 60, купил бы 2-3 главные книги: английский, польский и историю театра (у нас такой курс). Но подожду пока стипендия будет, отложу себе из неё. Если вышлете, разойдутся.
       Пальто у меня будет потому, что Беба сказала родителям, что 500 рублей, которые дали на дорогу, она на себя потратила. Разве там было 500, а не больше?
       Письма пишите такие же. Я в очень хороших отношениях со всеми и ещё не спорил, по крайней мере в присутствии родных, да и вообще у нас споров не бывает.
       На этом кончаю. Отвечать советами и своё мнение, можете на университет: Молотов. Государственный университет, историко-филологический факультет, Гельфанду.
       Крепко целую вас. Пишите сюда чаще. Они всегда носятся [с] вашими письмами. Привет от всех. Вова.
       Сейчас все спят (10:30 вечера) (на 1 час), а потом встанут на чай и опять лягут спать. Вот как!
 
12.09.1949
       Дорогие папочка и мамочка!
       Я умышленно во вчерашнем письме сказал о деньгах. Это был дипломатический трюк. Когда я дал Бебе письмо, она прочла его и сказала: «Что значит ты пишешь о трудностях? 50 рублей у нас ещё наберётся. Но книги можно в библиотеке брать. То, что ты пишешь о деньгах, это ещё куда ни шло. Но остальное не нужно, я вычеркну».
       И дальше она стала рисовать положение: больше 1000 ушло на Нюсю, несколько сот на Олю и прочее.
       Сегодня мне папа сказал, что одна квартира обходится в 300 рублей и добавил, обращаясь к матери: ты, если заработаешь на квартиру и отопление, то мы как-нибудь сможем жить.
       Когда я женился, они хотели ослепить меня блеском и роскошью. Говорили о машине, о квартире, о театрах, о кино. За всё это время я 2 раза был в кино. О театрах больше не заикаюсь. Пальто они думают теперь шить из моего зелёного отреза, предварительно перекрасив его.
       Я вот сейчас сижу и оглядываюсь: как бы кто не вошёл. Мать недовольна, когда я запираю дверь нашей комнаты (она говорит: неудобно перед соседями, но это мотив, чтобы можно было меня проверять).
       Сегодня были Бебины подруги. Спросили, что это за портрет, откуда это? (имели ввиду девушку). Мать ответила: «Это Бебочка с Вовой привезла».
 
         27.01.1946  Берлин. У парикмахера остановился у портрета, великолепно сработанного кистью художника девушки. Не смог оторваться и решил приобрести. «500 марок стоит портрет» - сообразил проклятущий немец с хитрой змеиной мордочкой, и чтоб заохотить, стал рассказывать, что рисовал картину еврей, и продал еврей, и сама девушка тоже еврейка – старый негодяй видимо догадывался что я еврей и решил сыграть на национальных чувствах.
       - Мне безразлично кто эта девушка, я хочу ее иметь, – и вынул полкилограмма свинины, отдал ему.
       - Мало! – жадно вскрикнул парикмахер, и ухватился обеими руками за две оставшиеся в чемодане луковицы.
       Я дал ему одну – у меня ничего не оставалось кроме хлеба и предстояло голодать, но зато девушка, живая и красивая, стоят, чтобы иметь ее у себя, пусть даже в пределах портрета!               http://www.gelfand.de
   
       Позже: «Идёмте, посмотрим Бебину комнату». Я как будто не существую. Это очень обидно.
       «Какая красивая рамочка!» - похвалили девушки. «Это я решила их вдвоём поместить» - тот час же подхватила мать. И другое.
       Внешне ко мне относятся хорошо. Лучше быть не может. Кормят на убой, стирают, гладят, интересуются и обижаются, когда я не с ними. Но внутренне я чувствую себя во всём стеснённым. Купить марки, конверты – сказать не смею. Надо ждать, пока сами надумают. Письма даю читать Бебе. И те, которые пишу и которые получаю.
       Вчера пришло письмо от Маши. Беба сказала: «Женат, а ему девчонки пишут». Мама прибавила: «Я бы не допустила».
       Любят они её безумно. Сам отец по утрам готовит и я, а она с матерью вылёживается. И стоит мне её обнять чуть покрепче, как отец делает замечание: «Вова, Вова, осторожней». Даже если она сама начнёт со мной баловаться, мне делают замечание, что я неосторожен. Словом, положение моё двойственное. Тысячи фактов говорят об этом. Всё запомнить нельзя, а тем более привести в одном письме.
       Беба меня любит. Это главное. Ничего не упоминайте об этом и ему подобном письмах. Никому не показывайте. Помните, что в тайне основа моего благополучия. Как-нибудь в другой раз напишу более обстоятельно. Пришла Беба с работы.
       Сегодня я узнал, что мы едем в колхоз. Завтра или послезавтра об этом ждите: будет особое письмо.
       Крепко, крепко вас целую. Вова.
       Я поправился. Кушаю 4 раза в день.
       Я мнительный. Может быть поэтому пишу глупости. Но на здоровье это не отражается и на уме тоже.
       Пишите.
 
13.09.1949
       Мои любимые!
       В доме не знают о моей конспиративной работе, поэтому надо и вам не подавать виду. Спрашивать о том, что содержится в официальных письмах и не говорить лишнего.
       Внешне, я повторяю, отношение у нас с Бебой и родителями прекрасное. Они не злоумышленники. Им кажется, что, находясь под их пристальной опекой, я себя чувствую хорошо. Они не знают моих принципов, вернее не понимают их.
       Для примера приведу следующий факт. Вчера прибыло письмо от родственников. Присутствовала подруга Бебы. Заговорили о ком-то из родственников. Подруга похвалила его.
       - Конечно, он хороший. Он хороший уже хотя бы потому, что попал к нам в рабство – совершенно серьёзно и самодовольно заявила мать.
       Бебе приснился сон, что я ей открыто изменяю, а она, якобы, решительно протестует: либо я, либо она. Видимо не спроста она пыталась держать тон в обращении со мной, чтоб меня к себе больше привлечь.
       Сегодня я узнал, что в колхоз мы не поедем. Посылают младшие курсы, так что паники не поднимайте. Сегодня же мне купили за 150 рублей новые кирзовые сапоги – 1-я заметная покупка! Беба, видно, рассказала родителям о 50 рублях. Я специально написал. Пусть знают, что даже при бедности мне в состоянии помочь.  И пусть им будет стыдно, что я об этом прошу. Когда я ей оставил несколько строк для приписки, она взяла другой лист бумаги: «Я не хочу, чтоб они даже знали, что я читала это письмо».
       Пишу дома, каждый раз входит мама. Поэтому сокращаюсь.
       Мой адрес – г. Молотов, Молотовский государственный университет, студенту 3 курса историко-фил лучше просто студенту Гельфанду.
       Вова.
       Крепко вас целую. Ждите официального письма и изредка возмущайтесь, что нет писем.
       Оля сегодня уезжает.
 
15.09.1949
       Милые мои!
       Мама устраивается на работу и родители (она с отцом) уехали на пару дней в Свердловск с тем, чтобы оформить эти дела.
      Мы с Бебочкой основательно переговорили. Я изложил ей все свои обиды, а она свои (но пусть это останется в секрете), среди которых было и то, что тётя Аня делала наставление: ни в коем случае не иметь детей и её фраза «Вам кажется, что вы самая старшая».
       О вас Беба самого лучшего мнения и не может нахвалиться вашим к себе отношением. Это искренне. Я думаю, что вопрос улажен и отныне вам буду писать только официальные письма. Вместе с Бебой, как мы условились.
       Крепко вас, дорогих, целую. Вова. До скорой встречи (я думаю побывать у вас зимой).
       Да, ещё одно по секрету – Бебочке сказали на консультации, что у неё 8 недель беременности. У неё болит нижняя часть живота очень часто и ей показалось, что у неё внематочная беременность. К счастью, её опасения не оправдались. Тошнит редко, всё проходит удивительно легко.
       Вы, любимые, все-таки изредка пописывайте. Жестоко с вашей стороны не писать. В колхоз меня пока не отправили. Послали 1-е и 2-е курсы. Авось обойдётся без нас…
       Посылаю вам пару снимков. Остальные вышлю в другом письме.
 
16.09.1949
       По поводу литературных дискуссий в Литературной газете. Статья 4-я – Николая Асеева. Он считает, что нельзя разрешить современникам затмить Маяковского. Ибо, если у нас будет много поэтов, равных Маяковскому, то не будет самого Маяковского, который возвышался бы над эпохой. Он считает, также, что не каждый даже поэт большой, имеет право на наследование традиций и мастерства Маяковского. Он прямо так и говорит: «Ну, если наследников много, то размельчить наследство недолго», и дальше: «И опять же, если все лучшие, то и лучший, и талантливейший становится в один ряд, на одну доску со всеми, делается обычным явлением нашей жизни». Вот чего боится Асеев! Но ведь к этому мы же стремимся! Что тут плохого? И то, за что следует бросить упрек ему самому, судя по этому утверждению, отсутствие «беспокойства за нагие искажения, за его будущность», он бросает как обвинение Ал. Суркову.
 
19.09.1949
       В колхоз

       Не отвернул я вόрота: озяб, замерз
       Машина мчит по городу
       В колхоз, в колхоз!
       Стоит старик сутулится
       В глазах вопрос:
       «Куда?» - мы мчим по улице
       В колхоз, в колхоз!
       В окне трамвая красного
       Малыш к окну прирос
       «Куда?» - непонимающе,
       В колхоз, в колхоз!
       Прохожий нас приветствует
       И рыжий пес
       Так лает, так усердствует
       «Куда?» - в колхоз!
       Роса. И сер и сыр рассвет
       Чу! Скрип колес.
       Прощай наш дом, тебе привет
       Родной колхоз!
       Поля, леса сменяются
       - здесь нет берез.
       Здесь только ели маются
       Колхоз, колхоз…
       Убрать нам свеклу велено
       - Слезай! Привез!
       Изба колхоза Ленина
       И сам колхоз.
 
20.09.1949
       Дорогие мои!
       Несколько дней не отвечали. Сегодня решили писать вам. Дети уже написали. А мне тяжело писать, но так будет может быть лучше.
       С 16/IX у меня нарывает на двух пальцах левой руки. И Беба и Вова настаивали, чтобы я пошла в поликлинику – резать. Как страшно! Я наотрез отказалась. Они вскрылись. Но со вчера на одном пальце опять нагноилось. Безумно болит. Сил нет. Чтобы отвлечься – я пишу. Я даже плохо соображаю, что пишу. Сижу с грелкой. А какие неудобства! Нельзя самой одеться. Ничего нельзя сделать. А мой самый главный помощник, Давид, завтра уезжает в командировку. А от детей толку мало – это не помощники.
       Бебочку сейчас стало опять тошнить. Было уже совсем хорошо. Аппетит у неё очень хороший. Но часто она вырывает. Это уже плохо. Выглядит она неплохо. Если бы не рвота, она выглядела бы прекрасно. И сколько это может продолжаться. Уже два месяца. Были у неё сильные боли внизу живота. Мы уже волновались. Она пошла к врачу в спецклинику. Её смотрела хорошо врач и сказала, что всё в порядке. Она и все мы успокоились.
       Вовочка начинает привыкать к университету, ведь многое он сравнивает с Днепропетровским университетом. Но многое ему нравится […] с трудностями. Живут дружно. Если и бывает кое-что, так недолго. Со временем и эти шероховатости пропадут. В общем им вместе, мне кажется – хорошо. И не удивительно. Чего им не хватает. Оба молоды. Идут по верхней дороге. Стараешься сделать так, чтоб им было хорошо. Пусть они будут счастливы и здоровы всю жизнь, а нам иметь нахес.
       Милый Натан Соломонович, мало пишите о своем здоровье. Вот бы посидеть и поговорить всем вместе, - как хочется. Надинька, пишите часто. Ваши письма – это Ваши мысли и желания. С удовольствием читаем их.
       Крепко целую Вас, родные. Привет всем родным. Привет от Давида. Ваша Броня.
       Бебушка писала, что я начала работать. Очень удачно. Близко. Один квартал, и работаю полдня. Оклад 500 рублей. Неплохо. С часу я уже дома и всё могу сделать.
 
       Дорогие мамочка и папочка!
       Приехал в Молотов благополучно, но здесь много хлопот и сразу написать не смогли. Вещи получил вчера и в день приезда. Все в порядке. В университете еще не был. Говорят, посылают в колхоз.
       Бебочка еще тоже не устроилась. Нюся вчера уехала. Она очень весёлая, живая девушка. С Олечкой встретились в дороге и вместе приехали.
       Бебочка лучше. Меньше тошнит, но фурункул в нескольких местах распространился. Завтра она обратится в поликлинику и, надеемся, быстро избавится от этой навязчивой «цуры».
       Папа и мама много переживали за нас и девочек. Папа поседел от волнения за это время.
       Ну, будьте здоровы и счастливы. Не грустите. Это я первые дни так редко пишу, а дальше буду писать очень регулярно. Привет всем родным. Пусть пишут. Крепко, крепко целую. Владимир.
       Остальное допишет Бебочка.
 
       Дорогие мамочка и папочка!
       Вова написал коротко. В дальнейшем будем писать подробнее.
       У нас есть большие неприятности с Олечкой: Изя оказался большим подлецом, о нём узнали много нехорошего. Олeчка с ним порвала. Мы все довольны, что она не попала в его руки. Лучше немного поволноваться сейчас, чем мучиться всю жизнь.
       Относительно моей работы ещё не известно. Идёт большая борьба, так как хотят взять меня в аппарат. Всеми силами стараться будем избавиться от этого «счастья».
       Крепко целую. Привет всем. Ваша Беба.
 
20.09.1949
       На уборке. (г. Молотов)
 
       Вот свекла. Поле длинное.
       Стоит и ждет.
       В нем скрыты соки винные
       И капельки росинные
       Светлы, как лед.
       Рассыпались мы по полю
       Не много нас.
       Ушами мы не хлопали,                                             
       Не долго в поле пробыли                                          
       Раз – раз, раз – раз!
       Пред нами столько зелени –
       Куда ни глянь
       Мы шли и песни пели мы
       А сзади темным стелено
       Темны поля
       Как будто взгляд волшебника
       Менял их цвет
       От стебелька до стеблика
       Мы шли, бросая реплики
       И свеклы нет!
       Она большими кучами
       За рядом ряд
       Уложена и скручена
       Пускай лежит до случая
       На рафинад!
 
27.09.1949
       Любимые папочка и мамочка!
       Несмотря на ваше молчание, чувствую свою вину перед вами. Я, конечно, должен чаще и больше писать, чем вы, потому что тесней связан с пером и свободней.
       Мне скучно, но не грустно. Здесь ко мне очень хорошо относятся, условия для работы, для учёбы замечательные.
       Начну изложение местных событий.
       Бебочка уже несколько дней работает. Ей удалось устроиться одновременно на курсы усовершенствования врачей, годичные. Туда, куда она хотела, не попала, так как её начальница (Беба работает в аппарате инспектором по детским болезням) зав. Горздравом запротестовала. А о ней (начальнице) говорят, что она такая… её и камнем не прошибёшь.
       Оля решила вернуться в Ворошиловоградскую область. Парень ей не понравился: он слабохарактерный и не выходит из-под дурного влияния родителей, да и сам изрядно изуродован их воспитанием. Всё это выяснилось недавно.
       Нюся уехала через день после нашего прибытия в Молотов.
       О себе ещё много говорить нельзя. Преподавательские силы не ахти какие. Но здесь прекрасная библиотека. Курс мой небольшой. Если в Днепропетровске было 118 человек, то здесь всего 30. Это даёт возможность каждому из нас уделять максимум внимания. Для студента очень важно. О колхозе поговаривают. Возможно, поедем этими днями. Жаль, что я не захватил сапоги и спецодежду (что-нибудь старенькое), но как-нибудь устроюсь.
       На зиму я обеспечен перчатками (я купил их в Москве за 43 рубля) и одеждой (военные костюмы вполне пригодны для местного климата). Я ношу папино кожаное пальто, в нем замечательно тепло. Кормят меня здесь на убой. 4 раза в день. В университет ношу с собой завтрак, но не поедаю, так как у нас по 2-3 лекции, и я рано возвращаюсь домой.
       Комнатка наша обвешана коврами. На столе шикарный письменный прибор, тёти Анина настольная лампа на тумбочке, комнатный цветок на другой тумбочке, тёти Евино зеркало, кровать широкая, красивая перина сверху и снизу и тахта. Вот наша обстановка. Да, я забыл ещё упомянуть про шкаф, который служит для тряпок.
       За время пребывания здесь я сделал много фотокарточек. Некоторые из них мы вложим в это письмо.
       Заканчивая, я не могу не напомнить, что с волнением жду от вас весточек. Крайне интересуюсь сведениями о работе, об устройстве папы, о вашей жизни и времяпровождении, о родных, о друзьях. Причём, очень важно, чтобы вы не избегали подробностей, всё писали.
       Крепко целую вас. Привет всем родным. Владимир.
       Остальное Бебочка:
 
       Дорогие мамочка и папочка!
       Мы очень редко писали в первое время своего приезда сюда. Я пережила (и все вместе со мной) очень много неприятностей с работой. Заведующая Горздравом заупрямилась, как осёл и не хотела отпустить меня из аппарата. Это счастье, что она хоть согласилась, чтобы я одновременно посещала курсы усовершенствования.
       В остальном всё хорошо. Здоровье моё налаживается. По приезде сюда начал созревать второй нарыв, но я вовремя захватила и пошла на УВЧ (рентген здесь считается вредным). Приняла 4 сеанса и почти все прошло. Осталось немного. Приму ещё 2 сеанса.
       В остальном всё в порядке (или почти в порядке). Вова проявил и отпечатал много фотокарточек. Некоторые посылаем Вам.
       Пишите нам, родные! Ещё ничего от Вас не получили, и мы волнуемся.
       Что у Вас слышно. Как здоровье папочки и мамочки? К сожалению, нужно спрашивать о здоровьи обоих. Что с работой?
       Крепко, крепко целую Вас.
       Сердечный привет и поцелуй всем родным.
       Ваша Беба.
 
ХХ.09.1949
       Дорогие мои мыхытуним!
       Большое спасибо за письмо. Пишите только чаще. Так приятно читать Ваши письма! Пишите и на дальше так и такие же.
       У нас нового нет. Давид работает на новой работе. Но эта работа имеет одну отрицательную сторону: надо много быть вне дома. Это […] для него неприятно, особенно ему. Он любит семью, любит быть среди своей семьи. Он только уезжает – и уже звонит домой.
       На днях ему придётся верно поехать в Москву на несколько дней. Нам без него скучно, а мне совсем неудобно. Он мне очень много помогает. А сейчас, когда я работаю – мне это очень надо.
       От Бебочки помощь очень мала. Я рада, когда она себя хорошо чувствует. В последние дни она почти не жалуется на тошноту. Зная, как Вас интересует их жизнь – напишу вам, что они очень дружны. Делятся прочитанным. И чем дальше, тем лучше узнают друг друга, тем больше привыкают друг к другу. Пусть они будут здоровы, счастливы, радостны. А мы будем с Вами иметь нахес. Да?
       Я очень сержусь на Вову. Оказывается он писал Вам о деньгах. Нехорошо он поступил. Так неужели же надо писать домой, если нужны деньги на книги. В тот день, что прибыло Ваше письмо и я узнала об этом – я его «выругала», сказала, что я с ним не буду в этот день разговаривать. Что я на него сержусь. По-моему он осознал. Что это нехорошо. И в самом деле, разве это хорошо? Не торопитесь ему посылать. Если ему нужны книги – он их будет иметь.
       На днях мы Вам вышлем посылочку – сахар и манную крупу. Уже купили. Приедет Давид, мы сделаем посылочку и отправим.
       Будьте здоровы. Целуем вас много много раз. Любящая Вас Ваша Броня.
       Привет от Давида и детей. Я их ждать не буду, отправлю сама.
       Вовочка привыкает к университету. Втягивается в общественную работу.
 
ХХ.09.1949
       Дорогие!
       Наконец сегодня улучшил минуту, чтобы написать Вам письмо.
       Мне очень жаль, что на таком торжестве, как женитьба моего единственного сына, с которым связаны все мои помыслы, я не мог присутствовать. Приезд и рассказ обо всём моего Вовочки и Ваши письма, несколько сгладили это неприятное чувство.
       Мне очень хотелось бы, чтобы Вы приехали к нам летом. Тогда мы все вместе с нашими дорогими детьми смогли бы отпраздновать этот знаменательный момент в их жизни.
       А пока мне остаётся пожелать: 

זיי זהאלע אבין איין גליקליך לייבעןזיי זהאלען זיין גיט ביי אייער דיים זאייטען[?], איןמיר זהאלען אבין נחית אין זיי, זיי זהאל זאךעלטירין[?]צו זהאייען[?] אין האלעת גיטען. פערבלייבט גיזונדאין גליקליךאייער מייכוטען געלפאנד
 
       [Натан]
 
07.10.1949
       Новая республика Китай
 
       Вот они долины и пустыни
       Новой независимой страны
       К ней моя симпатия не стынет
       К ней мои глаза устремлены
       Доллар проиграл в Китае схватку:
       Беглый Гоминдан – на островах
       Драпает стремглав и без оглядки                                            
       Сплошь маршализированный враг
       Карта у меня не столь большая
       И воображение мое
       Меньше и Формозы и Китая
       Чтобы воссоздать размах боев.
       Но меня масштабы не смущают
       Затаив дыханье, жду вестей
       Каждая минута сокращает
       Жизнь и власть лакеев и гостей.
 
       Мамочка! Посылаю изменённый текст первых 4-х куплетов. Остальная часть стихотворения остаётся в прежнем виде. Пожалуйста, отпечатай в новом контексте.
       Если не ясно, так вот ещё один экземпляр. Пришли и мне 2 экземпляра.
       Крепко-крепко целую вас дорогих. Что слышно у папы с работой? Каковы ваши взаимоотношения? Я очень прошу не ругаться. Ведь этого можно достичь. Ходите в кино, в театры. Пусть ваша жизнь не будет столь бесцветна и однообразна, как раньше.
       Теперь вам легче. Лишние заботы вас не обременяют. Используйте время на благо себе, а не во вред. Я приеду, тогда вас научу, как жить. Я был глуп и не видел (не хотел замечать) как вы жили. А теперь понял, и горько мне, горько…
       Завтра мы втроём идём в оперу.
       /Вова/
 
10.10.1949
       6/Х получился перерыв, я не смог закончить письма сразу, а за эти 2 дня у меня дела совсем плохие стали: обратите внимание на тяжёлое состояние Розы […] я пристал к Симе чего он молчит, [он] пошёл с ней в поликлинику и […] осложнение после гриппа уже оказалось запущенное воспаление лёгких, положили её в больницу 4/Х к вечеру. Дом остался без хозяйки и не знаю на сколько затянется её лечение. Вот вам какая картина получилась у нас. И получилась украинская поговорка «Як вiз ломаеться, чоловiк розуму набираеться, а як кiнь пристае, то зовсiм розуму не стае».
       Сам не знаю, как организоваться дальше, а тут работа по конторе целая гора.
       Дорогой Нуся, не теряй связи с  Фридманом, как только получится, дай телеграмму, переведу деньги. Одно только нехорошо, что придётся приложить тебе немного труда, но что делать. Это мне просто необходимо.
       Что у вас хорошего, как погода. Приехав домой, мы застали прекрасную погоду. Все ходят в белых костюмах и мы одели белые костюмы. Прямо не верилось самому, что после Москвы и Днепропетровска может быть такая погода.
       Сегодня 10/Х и я ещё не мог отправить письмо, что делать?! Роза всё в больнице, у неё затемнение левых лёгких. Симе дали перевод, но он переживает: как можно выехать, когда мать в больнице в таком тяжёлом состоянии.
       Что слышно насчёт нашего последнего плана в день отъезда. Вы начали что-нибудь делать или Аня помешала. Если у вас хватит энергии и деловитости, то было б очень хорошо. Хоть в последние годы жизни, вы бы пожили как люди.
       Бурки Вове я еще не заказал, потому что у нас такое дурацкое время, что я не знаю куда раньше взглянуть. Как Роза вернётся домой, я обязательно закажу.
       Нуся, подтверди мне как тебе деньги перевести? Кажется, Тевель Нусон Соломонович или Шлемович?
       [Бурдею] я пока не могу ничего сделать, потому [что] мой начальник не выпускает из рук дым хой сым. Как представится первая возможность, я ему приготовлю. А с этим подлецом - [Натаном] я ещё не говорил.
       Ну, будьте здоровы и счастливы. Хватит уже держать письмо в руках, может быть сегодня отправлю. Желаю много лет без нужды.
       Целуем Лёва, Роза, Сима и Яня.
       Передайте сердечный привет Ане и всем Городынским. Жаль, что с Сеней не виделись. Аня уехала куда-нибудь? Если она уехала, то поскорее начинайте, а то она вам не даст начать. Это такая хулиганка, что невольно приходится её уважать.
 
15.10.1949
       «Критики» (г. Молотов)
 
       У них на все легка рука
       Они судить вас мастаки
       Но у такого мастака
       Для пользы дела нет руки
       Они податливы, как воск:
       Ни убеждений, ни идей
       Их рассужденья – внешний лоск
       Язык их длинный без костей
       Для всех тот факт неоспорим
       Что зря злословить неприлично
       Так по какому праву им
       Отдан поэт для зуботычин?!
 
18.10.1949
       Дорогие папочка и мамочка!
       Я хотел больше не писать отдельных писем. Но оказалось, что без этого нельзя обойтись. Во всех своих письмах я просил не подавать виду, что вы их получили. Но даже и после последнего моего письма, вы пишите, что беспокоитесь о наших взаимоотношениях. А потом, перестраиваясь, после моего категорического предупреждения, опять: мы очень волновались, как о пройденном. Естественно, что и Бебочка, и мама подозревают, что я вам написал без них. Я, конечно, сказал, что нет. Но предупреждаю, не вздумайте написать оправдательного письма: «Мы, дескать, ничего от Вовы не получали». Они же не знают, что я вам пишу.
       Мне теперь стало хорошо. Во многом этому способствовало улучшение наших взаимоотношений.
       Когда я писал о деньгах, я преследовал дипломатическую цель. Писал я открыто, дал прочесть Бебе. Она отказалась приписывать на том листочке. Написала на другом. (В душе она была не против, иначе не дала бы мне отправить письмо). Наверно не утаила и от родителей. Но они «Гымахт зех ныт высындык» и, когда получили от папы, что он вышлет 100 рублей, пришли в негодование. Все это деланно. Им деньги нужны.
       Мама, например, сказала, что на эти деньги вышлет посылку. Вчера запечатали. Меня удивило и обидело, что вам и Островским посылают продуктов поровну. Но это между нами. Островским, конечно, выслали деньги. Но лучшего залога, чем я, здесь, кажется, нет. (Так высоко я о себе думаю!) Шучу. Но все-таки вас с ними на одну доску ставить – оскорбительно.
       Папа уехал в Москву. Мы с мамой его провожали.
       Часто приходится делать то, что не нравится – принимать малоинтересующих меня гостей. Но я смиряюсь. Вообще, конечно, лучше было бы жить самим: так чувствуешь себя зависимо (от мнения родителей) и стесненно (в их присутствии). Внешне они к нам одинаково относятся. Но я чувствую, что обо мне не та забота, что о Бебочке. Может быть это связано с ее беременностью, но может быть, это характер самих родителей. Я все еще никак не разберусь.
       Но вы не беспокойтесь. Я освоился теперь и привык. Больше не переживаю, ибо нахожу поддержку в Бебочкиной любви. А они это видят. Мама, кажется, еще больше ревнует, чем Беба, когда прибывают письма ко мне.
       P. S. Деньги, папочка, обязательно вышли. И больше не высылай до моего приезда.
       Если хотите написать поинтимней, то на университет: Молотов, Государственный университет им. Горького, студенту В. Н. Гельфанду, а в письмах сюда никаких намеков себе не позволяйте.
       Пишите о своей жизни, пишите чаще, целуйте родных, пусть пишут. Нежно любящий вас сын Владимир.
       Посылаю вид Ессентуков из парка, когда идешь с вокзала.
 
18.10.1949
       Молотов.
       Милые мамочка и папочка!
       Посылаю вам своё последнее стихотворение в исправленном виде. Мама его отпечатала в 9 экземплярах. Так что больше не нужно.
       Очень прошу вас: вышлите мне сапоги – без них холодно. Пальто ещё у меня нет. Но я теперь ношу полушубок, очень тёплый и очень красивый с большущим меховым воротником. Он папин. Но папа его не носит, так как имеет кожанку.
       Крепко вас, любимые, целую. Привет тёте Ане с бабушкой, тёте Еве, Сане, Оле, дяде Толе, дяде Люсе, дяде Сене, тёте Любе, Ляле, Воде. Привет Софье Ионовне и всей её семье. Привет Глафире Ивановне и всем родным. Привет всем знакомым.
       Привет от Бебочки и от мамы. Папа ещё в Москве.
 
       На взятие Кантона.
 
       Все меньше на земле простора
       Имеет долларов притон,
       Сдалась еще одна опора
       Нью-йоркских прихвостней – Кантон.
 
       Для них теперь нет мест в Китае,
       Теперь их дело трын-трава,
       Под ними почва уплывает
       С большой земли на острова.
 
       Дрожат злодеи: час их пробил;
       Их ждет немилосердный суд.
       «Милитаризму – смерть!» над гробом
       Мильоны жертв произнесут.
 
       Вл. Гельфанд
 
19.10.1949
       1. Мама взяла билеты в театр. Хотела брать на троих. Беба видела. Но Беба запретила: «Вова не любит оперы. На него не нужно брать билет». Откуда она это взяла, что я не люблю?
       Только сегодня она проговорилась, что это делалось «из экономии средств». Экономия средств на мне!
       2. «Не болтай» - любит мне говорить Беба. Но когда я ей заметил, что она не слишком вежлива со мной, мама немедленно вступилась: «А ты ее как называешь, как ты о ней говоришь при людях - «придира». Это хорошо? - Не знаю, что возразить на эти сравнения...
       3. В Москве мы видели хорошие перчатки. Из дому (Днепропетровска) нам дали денег. Беба купила себе дорогую шляпу, купила дорогие наряды, хотела купить перчатки за 40 рублей, а мне советовала за 28. Я решил показать характер и купил за 40. Тогда она отказалась от перчаток сама и горько меня пилила, пока я не посоветовал ей купить для Ларочки куклу за 40 рублей. Потом она неоднократно повторяла, что тратиться на такие перчатки она не стала бы, а когда я бросил вскользь, что она из-за меня не купила, обиделась.
       Сейчас папа уехал в Москву, и она дала ему задание купить именно такие перчатки, хотя мама покупает за 28 рублей.
       4. Ко мне какое-то барское отношение, какая-то дискриминация.
       Сейчас была Бела. Она звонила по телефону. Приглашала нас с Бебой на Дон Карлоса. «Вова не любит оперу», - последовал стандартный ответ. А когда я спросил у мамы почему она стала так говорить, мама сказала: «Ты это выразил интонацией, когда переспросил: «Оперу?». Лучшей аргументации не придумаешь!
       5. Мама стелет подушки по-разному. Мне низко, твердо. Это не потому, что Беба беременна, а из-за разницы в отношениях к нам.
       6. Тузик меня любит, ласкается. За это он терпит побои. Ревнуют ко мне, особенно мама. Прогоняют его. Делается иногда под предлогом, что он мешает заниматься. Но чаще без предлогов. Он подойдет ко мне – за это пинок ногой.
       Кормят его все. За столом. Но стоит мне бросить ему что-либо, как общий укор. Особенно усердствует Беба. Так, сегодня мама его кормила варениками. Но он не унялся. Я вынес ему в коридор, во избежание нареканий. Тогда Беба сказала, что не для Туза вареники готовили. Не взирая на это замечание мама вынесла собаке несколько вареников. Беба молчала. Не потому, что она очень вежлива (она может сказать ей «ты врешь», так как считает это приличным выражением), а потому, что это не я, низшей породы человек.
       7. Моя индивидуальность подавлена. Так, мне запрещается оставаться наедине с собой. Боже упаси, если я запрусь в «нашей» с Бебой комнате. «Я не люблю, когда ты запираешься!», - не раз говорила мама. Ей нужно в любой момент проконтролировать меня, войти внезапно: а что я делаю? Но я хочу свободы хотя бы в этом малом, и продолжаю делать свое. Запираюсь. А когда выхожу на минуту из комнаты, она оперативно переставляет ключ с внутренней стороны в наружную. Я водворяю его на прежнее место. Однажды я не успел этого сделать: она была в комнате. Уходя, предложила мне: «Тебя запереть?». Мне ничего не оставалось, как согласиться. Потом я долго стучал, чтоб мне открыли.
       Этим мама решила меня донять. Но я отказываюсь от повторных таких предложений. В сущности, какая разница для нее: я закроюсь или меня закроют? А мне ведь не все-равно. Тюрьма не похожа на волю.
 
08.11.1949
       Путь к коммунизму.
 
       Земной шар становится меньше
       Земной шар становится уже
       Миллионам мужчин и женщин
       Новые виды связи служат
       А в последние годы тем паче
       Расстоянья предел опрокинут:
       Вчера я слушал радиопередачу
       В Молотове, через Москву из Пекина.
       Я знаю разные пути-дороги:
       Океан бороздят пароходы
       В поездах разъезжают многие
       Цивилизованные народы.
       Но есть дорога самая лучшая
       Самая надежная
       На ней пытали, казнили, мучили
       Лучших людей тираны ничтожные.
       По ней прошли седые и строгие –
       Она и тогда была короче!
       Революционеры, сначала немногие,
       Затем миллионы крестьян и рабочих.
       Кровью алой ее оросили,
       Уложили своими трупами
       По ней они провели Россию
       К новой жизни, с новыми буквами
       С той поры утекло много времени
       Шар земной просветили надеждой
       И прямая его дорога
       Стала шире теперь, чем прежде.
       Есть такой на ней переулок
       Сталинградский есть тракт прославленный,
       Потянулся к ней сын Сеула
       В кандалах забряцал окровавленный
       Смерть отступит, смерть оробеет
       Перед мощью бесстрашных борцов
       К той дороге идут Бомбея,
       Рим и Лондон с разных концов.
       К той дороге ведет седой волос
       К той дороге пройти непросто.
       В США к ней близок теперь Уоллес
       И совсем с ней сроднился Фостер.
       К той дороге большим проспектом, -
       Кто мог думать об этом ранее?
       Потянулся восточный сектор
       Независимой новой Германии.
       И, разлившись волной могучей,
       Все преграды в пути сметая
       К той дороге, для жизни лучшей
       Потянулся народ Китая.
       Обрекаемый эксплуататор                                     
       Испугался, стал лют и бел
       Вынул доллар и вынул атом
       Чтоб прикрыть роковой пробел.
       Мир не терпит анахронизмов
       Мир сильней и Дьюи и Жюльмоков
       Все дороги ведут к коммунизму
       К миру в мире ведут дороги.
       И на самой дороге верной
       800 миллионов спаяно,
       под сверкающим знаменем Ленина
       под большим руководством Сталина.
       Открывая большое шествие
       Наша партия, вождь наш Сталин,
       Чтобы мир увести от бедствия
       Клятву Ленину-Марксу дали
       Их учение, их теория
       Стали нашей борьбой и жизнью
       Их дорога вошла в историю
       Как единственный путь к коммунизму.
 
21.11.1949
       Хватит!
       «Два дня назад мы столкнулись с одним из фактов клеветнической пропаганды. «Голос Америки» сообщал, что заместитель Председателя Международной Демократической Федерации женщин Долорес Ибаррури, находится сейчас под арестом в Праге и, это как раз в тот момент, когда она сидела с нами здесь, в президиуме. Это показывает до какой низости способны дойти американская буржуазия, печать и радио».
       (Из выступления Элизабет Миллард (США) на сессии Совета Международной Демократической Федерации Женщин, 21 ноября с.г. в Москве)
 
       Я помню Вышинский назвал с иронией
       «Осведомленным источником» «Би-Би-Си»
       Мне хочется «Голос Америки» в том же тоне
       Высоким именем окрестить
       С бесцеремонностью сателлита
       «Голос Америки» крохи слизает
       Со всех столов королей Уолл Стрита
       Жалкий лакей обреченных хозяев!
       Он затаив дыханье о Руру
       Говорит, упиваясь своим красноречием.
       Но что он скажет о Долорес Ибаррури?
       О ней сказать ему решительно нечего!
       И вот спешит комментатор прилизанный
       Сплетней играя, не в меру усердствуя
       Мир возбудить: «Ибаррури обвинена в титоизме,
       Она находится у коммунистов под следствием!»
       Об этом сказано почти шепотом,
       Фальцетом ангельским на фабрике лжи испėченным
       «Голос Америки» обладает опытом
       непревзойденных Дьюи и Черчиллей…
       на завтра в Москве Международный Совет Женщин
       гремит продолжительная овация.
       Долорес Ибаррури выступает с речью
       От имени испанской делегации.
       Так исхлестал себя «Голос Америки»
       Но разве он честью своей дорожит?
       Завтра он снова впадет в истерику
       Выдвинет новые шантажи.
       Хватит! Сегодня не так-то просто
       Простых людей простакам околпачить.
       Отвергнет мир «голоса»-подголоски,
       И вашу лесть, и ваш лай собачий!
 
23.11.1949
       В Молотове я разленился. Больше стал уделять времени учебе, но мало творческим изысканиям и почти ничего дневнику.
       Бебочка моя все болеет. Недавно выяснилось, что у нее аппендицит. Все переживают. Мама плачет. Это очень опасно при беременности. Врачи противоречат друг другу. Одни - доцент Знаменский, профессор Линкин настаивают на операции, другие – педиатры Гузиков и другие рекомендуют ждать родов. Оба варианта рискованные. Первый для ребенка, второй для нее самой.
       Сегодня не был в университете. Ездил с Бебочкой и мамой в клинику. Завтра мы ее положим на недельку. Там исследуют, не исключено, что будут оперировать. В конце концов ее жизнь для меня дороже, чем утробного, зачатого ребенка. Хотелось бы третьего исхода, самого благоприятного и наиболее вероятного: сохранить здоровье жены и не потревожить развивающегося ребенка. Врачи об это позаботятся. Я иногда им верю.
       Дневник у меня какой-то неказистый. Всегда в нем много слов, а изложение очень распространенное. Но что поделаешь, таков уж я рассказчик! И как не бьюсь над тем, чтобы поэкономней писать, - все не получается.
       Сейчас читаю Писарева. Попутно не пропускаю Вышинского, который почти ежедневно и каждый раз все более блестяще выступает в Нью-Йорке. Когда-то я сравнивал. Сегодня, после ознакомления с последней речью А. Я. Вышинского у меня не хватило сравнений. Он умница, каких мало. И огромный эрудит. И демагог (в хорошем значении слова) и политик незаурядный. Куда до него пигмеям типа Макнейла! Не с ним я когда-то сравнивал Вышинского, - с Писаревым. Оба тенденциозны, но Писарев допускал промахи. И много и большие. Этот промахов не дает. Писарев во имя убеждений, идеи, шел на компромисс со своими убеждениями и эстетическими взглядами. (Так он набросился на Пушкина. Так незаслуженно разоблачал Белинского и Добролюбова в их лучших статьях и высказываниях. Нередко своими крайностями он помогал реакции обвинять его же в безнравственности, в нигилизме и в отсутствии вкуса, тогда, когда они – его судьи, по своим моральным качествам не были достойны его судить. Это были продажные писаки из стана реакции).
       Вышинский последователен во всех своих речах и выступлениях, как представитель СССР и как оратор. Он смело и опытно цитирует Ленина и Сталина не для того, чтобы агитировать делегатов. Косвенно Вышинский обращается к народам и его голос с трибуны ООН не может быть не услышан. Он иногда груб и резок, как сама правда. Иногда возбужден и гневен, как сама справедливость. Его ни в чем невозможно упрекнуть. Перед ним невозможно оправдаться. Он ставит к стенке. К позорному столбу гвоздит. Он клеймит и повергает ниц своих и наших общих оппонентов. Нельзя без удовлетворения читать его речей.
       16 ноября 1944 года он сокрушительно ударил клеветников, которые роли теоретиков пытались приписать свои агрессивные планы Ленину и Сталину, искажая их цитаты. Он привел интересные примеры из недавней истории, которые до сих пор были неизвестны. Так, 6 января 1945 года Черчилль в телеграмме Сталину признавал поражение Эйзенхауэра, потерю им инициативы в борьбе с немцами и чуть ли не слезно умолял Сталина открыть широкое наступление в районе Вислы или другого места с тем, чтобы оттянуть от него – Черчилля – удар. Советское государство помогло Англии и всей Европе избавиться от гитлеров и геббельсов. И вот теперь в этих странах находятся люди, которые нагло заявляют, что «наша политика – это геббельсовская политика». Товарищ Вышинский предостерегает их «из элементарного чувства благодарности» от попыток «даже мыслить», не то, что говорить, о Советском Союзе в этом роде.
       Очень тонко т. Вышинский разделался с председателем, который хотел помешать ему говорить и оборвал его на полуслове в том месте, где он коснулся Китая.
       Говоря о, так называемых, «культурных» делах США и Англии, Вышинский, опровергая Макнейла и Остина, стал цитировать книгу американского журналиста Паркера «Заговор против мира», но, видя нетерпение председателя, он, предварительно спросив: «Это можно, господин председатель?», - в скобках об этом сказано: «Председатель отвечает «Можно», общий смех всего зала», и потом, Вышинский: «Спасибо. Цитирую: Еще раньше, отвечая Макнейлу, который, пытаясь выставить в ложном свете мирную политику СССР, патетически произнес «Покажите нам ваши бюджеты», хорошо, я готов был показать наши бюджеты», сравнил: у нас – 16 % бюджета на военные расходы, в Англии – 30, в Америке – 34. Вышинский спросил: «Я извиняюсь, господин председатель, это можно мне говорить?». В скобках: «Председатель отвечает утвердительно. Общий смех».
       Так, дважды председатель оказался в дураках и показал своим неумным, тем более не остроумным ответом, на замечательную реплику Вышинского, что он действительно недалекий человек. Мало того, он настолько был озадачен насмешкой Вышинского, что больше не посмел его прерывать. Мне кажется, что это убедительный урок для остальных, кто отважится поставить себя на одну ногу, и тем более выше Вышинского и попробует закрыть ему рот. Так будет со всеми. Все они окажутся в дураках.
       Но особенно смешон Макнейл после выступления Вышинского. Как-то раз в своей речи Макнейл назвал Вышинского «змеей» и процитировал для большей убедительности басню Крылова «Змея», которую старательно выучил в английском переводе. Вышинский посоветовал ему обратиться к английскому репертуару, так как Крылов Макнейлу оказался явно не по плечу. Если бы Макнейл ознакомился лучше с английским переводом басни Крылова, то он нашел бы у него и другую аналогию. В аду состязающимся змее и клеветнику, сказали:
       «Хоть я твои заслуги признаю,
       Но первенство ему по правде отдаю;
       Ты зла - твое смертельно жало;
       Опасна ты, когда близка;
       Кусаешь без вины (и то не мало!),
       Но можешь ли язвить ты так издалека,
       Как злой язык Клеветника...»
       (Басня «Клеветник и змея»)
 
       Позавчера, 21 ноября в Москве на Сессии Совета Международной демократической федерации женщин в числе прочих делегатов выступила представительница США по поводу того интересного факта с Долорес Ибаррури, о котором я писал в стихотворении «Хватит».
       Об этом сказано буквально следующее в сообщении ТАСС: «Элизабет Миллард (США) привела факты, разоблачающие продажную буржуазную печать США. Два дня тому назад мы столкнулись с одним из фактов клеветнической пропаганды. «Голос Америки» сообщил, что заместитель председателя Международной демократической федерации женщин Долорес Ибаррури находится сейчас под арестом в Праге, и это как раз в тот момент, когда она сидела с нами здесь, в президиуме. Это показывает до какой низости способны дойти американская буржуазная печать и радио».
 
ХХ.11.1949
       Мои дорогие, родненькие Давид Иосифович, Броничка и драгоценные дети Бебочка и Вовочка!!!
       Уже несколько дней собираюсь написать Вам и никак не могла собраться. Получили Ваши письма, мои дорогие.
       Вы ругаете нас, а сами тоже пишите 2-3 письма подряд, а неделю вовсе нет письма. Не будем считаться. Ведь мы родные и хочется знать каждый раз чем чаще друг о друге.
       У нас всё благополучно. Мы здоровы. Папа немного приболел желудком и поэтому письма тоже выбились из очередной (порядковой) колеи. 20/XI мы Вам послали посылку яблок, которые были заготовлены для посылки ещё к праздникам, но в связи с нездоровьем папы, некому было её отправить и она к Вам попадёт примерно к 1/XII. Яблоки очень вкусные и желаем Вам от всей души кушать из на здоровье.
       Мы тоже считаем дни, разделяющие нас с приездом Вовочки. Очень жаль, конечно, что не сможет приехать и Бебочка, но ничего не поделаешь. А может быть, Бебуньчик, ты сможешь взять отпуск за свой счёт и приехать вместе с Вовочкой? Вот было бы прекрасно!
       Я не помню, сообщила ли я о получении посылки и ещё раз поблагодарить?
       Как мне больно, Бебочка, моя родная, что ты всё же себя плохо чувствуешь. Но по-моему осталось недолго. Обычно тошноты бывают до половины, а потом уже хорошо. Я бы очень хотела тебя увидеть, какая ты сейчас. Моя родная девонька! Старайся быть спокойной, не нервничай, больше отдыхай и будь на воздухе. Даст бог, всё хорошо будет.
       Как ты себя чувствуешь, дорогой Вовонька? Мне кажется, что Вам вместе хорошо. Хотелось бы в щёлочку хоть посмотреть и порадоваться Вашему счастью.
       Дорогие Давид Иосифович и Броничка. Это письмо должно заключить дружбу и не носить обид за редкие, иногда, письма. Не считаться с очерёдностью и писать, когда будет минутка свободного времени.
       Заканчиваю своё письмо с наилучшими тёпленькими пожеланиями.
       Будьте все здоровы и счастливы. Обнимаю и крепко-крепко целую Вас.
       Ваша Надя и мама.
       Все наши родные сердечно приветствуют Вас и целуют.
       Простите за небрежность. Ведь всегда спешишь.
 
       Дорогие дети!
       Начинаю я опять «драпать»… Немножко было приболел и не писал. Дней 10 я почти ничего не ел из-за болей в желудке. И около месяца, бывало, поем еды, боли были в желудке и врачи никак не могли установить диагноз. Хирурги предполагали препорфоративную язву желудка. Рентген показал отрицательно. Гипертонию тоже не признали. Давление крови несколько раз измеряли и оно показывало 120/80. Терапевты пришли к заключению, что это такой склероз и посоветовали мне не прислушиваться к болям и всё пройдёт. Я и послушался ихнему совету. Начал принимать йодистый кальций и почувствовал себя прекрасно. Сейчас уже всё кушаю и всё делаю и начал уже опять бегать по всему городу.
       Дорогая дочурка! Тебе, как врачу, я в следующем письме напишу все анализы. Ты, дитя моё, надеюсь, в них прекрасно разберёшься. Теперь я себя чувствую лучше, чем до болезни, даже и головные боли прекратились. Несказанная радость была б для нас, Бебочка, если бы ты могла вместе с Вовой зимой приехать к нам погостить. Попытайся, при желании бывает все невозможности проделываются.
       Дорогой сыночек! Очень рад, что ты решил зимою навестить нас. Живу уже с надеждой, что скоро увидимся с тобой. Встреча с тобой должна подействовать на нас, стариков, как живительный бальзам. Полнее будет радость для нас, если и Бебочка сможет приехать с тобой.
       Будьте здоровы и счастливы. Крепко обнимаю и целую.
       Ваш папа.
 
ХХ.11.1949
       Дорогие!
       Спасибо за украинские яблоки, только жалко, что вы истратились. Яблоки, как пишет Вовочка, есть у нас. Конечно, эти лучше. Но не следует делать этого больше.
       О здоровье Н. С. [Натана Соломоновича] мы ничего не знаем. Как головные боли сейчас.
       За последнее время у меня частые головные боли. Всё собираюсь зайти к врачу и не соберусь. Я их очень люблю! За исключением, конечно, наших врачей. Это понятно.
       Зима у нас уже вступила в свои права. Холодно уже стало. Градусов 10-11. Но снега ещё нет. На днях привезут для Вовы валенки. Есть его номер в одном месте. Но пока ещё валенок не носят.
       Я работаю и не полный рабочий день также очень осложняет мои домашние дела. Но стараюсь справляться и с тем и другим.
       Берточка себя чувствует лучше и это меня вознаграждает за всё.
       Пусть все будут здоровы, а работа не важно. Сделаем и потом отдохнём.
       Будьте здоровы. Привет родным.
       Как у вас погода. Привет от Давида. Целую, ваша Броня.
 
ХХ.11.1949
       Дорогие мамочка и папочка!
       Я думаю, что не мешало бы вам выслать телеграмму в сильных выражениях, иначе меня могут не отпустить к вам. Не плохо было бы, если бы вы позаботились об этом сразу по получении письма. Отпуск у нас небольшой – 10 дней, если не меньше. Если учесть, что 6 дней уйдёт на дорогу, то вы можете себе представить, как это недостаточно. Мне хочется иметь ещё неделю. Для этого нужно обладать аргументами.
       Сессия моя подходит к концу. Остался один очень трудный и для меня не особенно интересный предмет – историческая грамматика. Работаю неспеша, сплю нормально и даже сверх нормы.
       Лекции днепропетровские и здешние не сходятся. У меня не все конспекты, поэтому собираюсь посидеть над учебниками. А рвения особенного нет. Преподаватель уехал в Ленинград, будет только 21 января, так что консультаций нам некому давать. Вся работа ушла на самотёк.
       Дома у нас всё хорошо. Меня готовят в дорогу. Гости к нам не приехали, прибыла телеграмма, что Ларочка заболела ангиной.
       До свидания. Бебочка уходит, чтобы опустить. Крепко вас целую. Привет от всех нас. До скорой встречи. Владимир. Привет и поцелуи родным всем, всем.
 
04.12.1949
       Дорогие мои!
       Давненько я уж Вам не писала. На днях мы получили от Вас большое письмо.
       Спасибо, что приглашаете на зимние каникулы. Но, к сожалению, на работе нет каникул. Работа не учёба и придётся это дело отложить. Вот и эти два дня (4 и 5) мы бы с удовольствием провели с Вами, вместе бы отметили День Конституции. Так получилось у нас, что вокруг нас нет родных, встречаемся только со знакомыми, а это далеко не равноценно.
       Мы очень рады, папочка, что у Вас нет сейчас гипертонии. Когда Вы не писали – чувствовалось, что-то неладное. Мы только не могли понять – что. Теперь Вам надо поправиться и забыть обо всех болезнях. Напишите нам, пожалуйста, о всех родных, как учёба у Оли и Сани, как они все живут, как бабушка.
       У нас всё по-прежнему. Сегодня воскресенье. Мамочка целый день возится по хозяйству, печёт, варит. Я по мере возможности ей помогаю. Вечером, наверное, поедем с Вовой на вечер в университет.
       У нас сейчас сильные морозы (15º-18º), а было и больше. Сегодня Вове достали очень хорошие валенки, так что теперь он морозов не боится. Он много занимается, активно участвует в работе кружка и стенгазеты. Приближается для него страдная пора – экзамены. Но зато после них он увидится с Вами и это хорошая награда за труды.
       Ну, всего хорошего, мои родные. Крепко, крепко целую Вас и всех родных.
       Ваша Беба.
       Наши целуют и приветствуют.
 
22.12.1949
       Дорогие тётя, дядя, Вова, Бебочка и Оля с мамой.
       Хоть Вова и не ответил мне на письмо, но я более молод и должен быть предупредительным.
       Во-первых, разрешите поздравить Вас с наступающим новым годом и пожелать Вам в новом году всем здоровья, успехов каждому на своём поприще, тёте и дяде увидеть счастье Бебы (в отношении успехов в области медицины, и её личной жизни), молодожёнам – счастливую, взаимную радостную жизнь и прибавки на один рот, а то можно и на 2 (да забыл, в связи  с этим тёте и дяде стать бабушкой и дедушкой), а Оле – найти своё счастье и место в жизни, и её маме – быть счастливой счастьем дочери.
       Ну вот, кажется, никого не обделил. Да, забыл. Вашему мопсику желаю подрасти сантиметров на 60, чтобы он выглядел не щенком, а волкодавом (а то собака – пародия на цуцыка).
       Ну вот, кажется всех удовлетворил. Обычно такое пожелание заканчивают словами «так будьте здоровы, живите богато, а мы к вам приедем на «прибыль» и «брыз» (афодем брыз).
       Попробуйте не пригласить своего хусемецоза. Хотел схохмить, но нет настроения.
       Я был на 5-ое дома и мать положил в больницу, так как папа уехал в командировку, а у мамы было такое состояние, я решил, что самое лучшее будет положить её на клиническое лечение.
       Простите, что мало пишу, нет времени, думаю сдать досрочно кое-что, да и новый год хочется погулять как следует, - занимаюсь, то есть точнее, зубрю. Писать не прошу, так как вы люди сознательные, и когда будет время, то напишите. Но предупреждаю – жду последний год, и надеюсь получить что-нибудь через год.
       С приветом. Целую Вас, Семён (крепко не заслуживаете).
 
ХХ.ХХ.1949
       Осень
 
       Как девочка капризная
       Вся мокрая от слез
       Пришла и с укоризною
       Глядит из-за берез
       Кокетничая с солнышком
       Играя с ветерком
       Она листочки с кленушков
       Повырвала кругом
       Она трясла и тополи
       И липу, и орех
       Она бежала по полю
       Продолжив свой набег
       Она - старушка дряхлая
       Вся мокрая от слез
       Сосульки на глазах ее
       Нарисовал мороз
       В зиме свои есть прелести
       Жизнь молода всегда
       И вместо слез и шелеста
       Настал период льда
       Каток наш бел, как простыня
       И хрупок, как стекло
       Шагает жизнь, и осени
       И зимам всем назло
       Потом ногой зашаркала
       Захлюпала в воде
       И нет ни солнца жаркого
       Ни зелени нигде
     
   
   
   
    
 
 
ХХ.09.1949 [Мне хотелось бы], чтобы у них была счастливая жизнь, [и] чтобы им было хорошо у вашего дедушки[?], и чтобы мы были ими довольны, чтобы они [...]родителями[?] и чтобы все [у них] [...] хорошо. Будьте здоровы и счастливы. Ваш родственник по браку Гельфанд זיי זהאלע אבין איין גליקליך לייבעןזיי זהאלען זיין גיט ביי אייער דיים זאייטען[?], איןמיר זהאלען אבין נחית אין זיי, זיי זהאל זאךעלטירין[?]צו זהאייען[?] אין האלעת גיטען. פערבלייבט גיזונדאין גליקליךאייער מייכוטען געלפאנד
     
 ХХ.09.1949
 22.12.1949
 22.12.1949
  цуры (идиш) – беда, несчастье, горе
 афодем брыз (идиш) – прибыль, нажива – Аф дэм брис - восьмой день после рождения мальчика - обрезание
 хцемсцод (идиш) - хусэнс цад - родственники жениха
    
1946 1947 1948 1949 1950 1951 1952 1953 1954 1955 1956 1957 1958 1959 1960 1961 1962 1963 1964 1965 1966 1967 1968 1969 1970 1971 1972 1973 1974 1975 1976 1977 1978 1979 1980 1981 1982 1983