In February 1945 the attic apartment at Richthofen-Straße 13 was reported as being "relatively undamaged" by actress Bruni Löbel who lived there during her relationship with Hans Wolfgang Hillers and became a lifelong friend of Marta. Shortly after, she left for Prague. Films were still being produced and offered the best of all opportunities to cast and crew to sit out the end of the war far away from beleaguered Berlin: In Prague, Bavaria, or Austria.
Advancing
from the South, it was the 8th Guards Army (8-я гвардейская
армия) under the command of General Chuikov and the 1st Guards
Tank Army (1-я гвардейская танковая армия)
that seized Tempelhof Airport on the evening of April 26; the first
units to occupy the city district. Chuikov established his
headquarters a stone's throw away from
Manfred-von-Richthofen-Straße
13 in Schulenburgring 2.
It is reasonable to assume that all
the "honoured enemies" who went in and out of the house
during the first days and nights belonged to these two units:
Anonymous' horse grooms, the jaundiced soldier, the three unknown
rapists, the unhelpful officers, the Siberian Petka and his buddies,
sub lieutenant Anatol from Ukraine (later transferred to Chuikov's
staff), schoolteacher and sergeant Andrei with the icy-blue eyes,
sixteen-year-old Vanya, the vicious lieutenant with the pale blond
hair and the hiking pole, the Georgian, the persistent baker, saintly
Stepan and his friends, the major and his Uzbek and all the many
others. Both units had taken part in the battle of Stalingrad which
fits Marta’s report, many of "their troops" had fought at
Stalingrad and wore a special medal.
On April 29, most
likely the same troops occupied the near St. Joseph's hospital. St.
Joseph's served as a reserve military hospital during the war, while
the regular military hospital lay to the south, on Metz-Platz. In one
of the two hospitals both the major and the sullen lieutenant were
treated, while it was probably in the civilian St. Joseph's that an
examination station for raped women was established later on. Two
days after the occupation of St. Joseph's, on May 1, a fighter plane
crashed into the building. The pilot, a nurse and two doctors
died.
The pattern of what followed after occupation is
consistent in nearly all reports. The first search of Red Army
soldiers was for alcohol and watches; later, in the afternoon and
evening, the hunt for women and girls began.
People say they like that. Fat means beautiful, the more woman there is, the more her body differs from that of a man.(1)
In
reality, the preferred "prey" of Soviet soldiers were girls
and very young women. Gabi Köpp, in 1945 a fifteen-year-old
girl
trapped without her family in an Eastern Prussian village, wrote in
her memoirs of the downright terror used on the captured women to
hand over young girls day after day. Ms Köpp, as one of the
few
girls available, suffered a multitude of brutal rapes.
Russian
documents (for example Aleksandr Solzhenitsyn'sPrussian Nights or
Vladimir Gelfand's diary of his time as a Red Army officer in
Germany) mention the general preference of young victims as well.
Marta Hillers experienced this herself: Faced with the choice between
her and the widow, the soldiers usually chose Marta; when however she
and her fellow laundresses were "courted", the soldiers
first tried their luck with nineteen-year-old Gerti. Another victim
even recalled a systematic classification of the women present
according to age, the groups of which were raped in ascending order,
starting with the very youngest.(2)
However,
there might be some truth in Marta's reflections on corpulent women.
An established presentation of heroines (be it love interest or good
mother) in Russian cinema was – apart from politically
motivated
productions such as the works of Sergei Eisenstein – that of
the
plump woman. In the generation saga of the film Sibiriada (1979)
this image is referred to in the character of Nastya, the buxom and
very young "lover of the past". Even in The
Romanovs of 2000 it appears once more in the
character of
the Tsarina, though typical movie heroines in Russia today are
slender like everywhere else.
All of a sudden around ten o’clock we heard some shouting and a Russian voice, 'Woman, come! Woman, come!' A command that’s been all too popular. In a flash all the women disappeared, hiding behind doors, crawling under carts and piles of rubble, squatting to make themselves as small as possible. But after a moment most of them, including me, re-emerged. 'Surely they’re not going to…? At least not here, in the middle of the street. […]'(3)
Sadly,
the sceptics were mistaken, as there are eyewitness accounts of women
and girls indeed being seized in the open street and publicly raped.
In these cases, the last inhibition had fallen, the social taboo of
public sex, existing in all cultures of the earth.
The
easiest target presented, as always, the weak and helpless. Hungarian
and Polish women, even female Russian slave labourers became victims
as well; a few courageous voices even spoke about sexual assaults on
female Red Army soldiers throughout the war.
For those
reasons the explanation often pleaded by "later-borns", of
"rape as revenge", can safely be considered as wrong.
Accounts suggest that most Red Army soldiers were not hostile to
German women in the literal sense – indifferent,
contemptuous,
unsympathetic and even gleeful, no doubt about that. But these women
and girls were less an object of hate than a rightful booty that had
to submit themselves to whatever fate awaited them, that deserved to
be taken by force. If there happened to be some element of revenge in
it, they served as the means to an end: Revenge on German men, namely
German soldiers who were punished and mocked by the rape of "their"
women. Women as "true" (because equal) enemies never
entered the equation – their resistance and cries for help
were
simply seen as annoying. Some accounts even suggest that the rapes
were not looked upon by the perpetrators as something very bad, but
at most as basically a not unpleasant peccadillo.
Which
fits an aspect often neglected in discussions on the topic: that many
of the young soldiers (like their whole generation worldwide, really)
had never been told the facts of life. They learned half-truths and
correct as well as incorrect "facts" from more experienced
comrades in the barracks tone of a community of men. Could they know
what damage they did – in a purely physical sense, leaving
the
psychological aspect altogether out of it? Did they realize why women
and girls died during rapes that went on for hours and were repeated
day after day?
The unwillingness or incapacity of officers
to prevent assaults makes them doubly guilty on account of their
young subordinates. Young men, then just as now, liked to run riot,
especially in a group of peers, had not yet developed good judgement
nor the courage to swim against the current. Add to that superiors
who did not perform their task of being role models, brutalization by
four years of war, the idea of having the right to punish the "bad
guys" by dint of being part of the "good guys", and
not least the freely available alcohol mentioned in every account,
the extent of the assaults is not surprising.
It is
estimated that up to two million German women were raped in 1945,
many of them multiple times. The most reliable numbers exist for
Berlin where, in contrast to rural communities or the war-ravaged
eastern provinces, medical facilities were available. According to
the records of the two leading hospitals, between 95.000 and 130.000
victims were raped (again, many of them multiple times).
Crimes
perpetrated by German troops, whether by SS or Wehrmacht, which
Soviet propaganda exploited in the same way that Nazi propaganda
exploited crimes perpetrated by the Red Army, were, of course,
convenient grounds to stifle any existent scruples in potential
rapists.
But perhaps one does not to need to go very far for explanations. Is it unimaginable that most of these crimes happened for a very simple reason: Because the perpetrators could and would do it? Women have become the victims of sexual violence for thousands of years, and to look for particular explanations in a special case in the documented history of mankind seems nonsensical. The question ought to be why sexual assaults happen at all. The respective "disguise", the trappings and circumstances, is only of superficial significance.
It
is very difficult, if not impossible, to comprehend the lawless time
around war's end from a modern point of view. Therefore it is not
surprising that with the distance of time and against the background
of a civilized society, but above all in face of the still existing
taboo of criticism of the Soviet army in Russia, few former Red Army
soldiers have been willing to remember the mass rapes since the fall
of the Iron Curtain – oh, yes, they had heard of a few
isolated
incidents, but…
Soviet documents and the statements of
some respectable voices as well as those of a handful of diehard
braggarts who, even forty or fifty years later, boasted openly of the
events – among familiar faces these "anecdotes" are
widespread anyway(4) –
refute the weak attempt at pretended ignorance. As does Marta's
acquaintance with sub lieutenant Nikolai who broaches the subject
very early on. These "amoral occurrences" were so well
known that the officer understandably wondered whether the same had
happened to his friendly companion who, apparently fearless and
unconcerned, walked the streets of Berlin alongside a Red Army
soldier.
While
his request to forget all that has happened
sounds like the worst of cynicism (for which victim of rape would not
have liked to forget if she had but been able to?), it was that very
strategy of repression that enabled the victims to live on: In
addition to their feelings of shame a not unwarranted reason for the
decades-long silence on the mass rapes.
A noticeable fact in
any case is that the events of '45 took all shapes: Complete units
that acted correctly as well as complete units that took part in the
rapes. The famous love of Red Army soldiers for children in contrast
to soldiers who beat children because they refused to tell where
their mother had hid herself. Those who raped nine-year-olds, others
who, having gone on for hours already, paused in their rape to allow
the tortured woman to nurse her baby; Soviet soldiers who escorted a
pregnant woman safely to a hospital and checked on her and her
new-born daughter in the following days, as well as those who raped
pregnant women or women in childbed. Those who ignored the pleas of
mothers to rape them instead of their daughters, those who granted
those pleas, those who shot mothers trying to protect their
daughters, sometimes shooting the girls as well. Officers who looked
the other way, officers who took part in the rapes, officers who paid
attention that none of their subordinates abstained from rape, as
well as those who destroyed alcohol where they could find it, those
who prevented rapes with good words or drawn weapons, those who
court-martialled and executed rapists.(5)
Marta
Hillers wrote about a tiny part of those facets of the mass rapes
after her personal experiences. But the main point of her notes are
not simply the rapes; it is the keen observation of the behaviour man
vs. woman in general. The downfall of the "myth of Man" on
German, the victorious strengthening of this myth on Russian side,
the practical considerations of women who have little use for pathos
and therefore are able to deal with a fall much better than men. In
many ways it is a feminist book.
Yet it goes even farther than
that. For the author sums up the real conclusion of her experiences
in a single sobering realization: Homo homini lupus – man is
a wolf
to man (after Plautus).
She herself did the best she could
in a horrible situation. One bright spot in it was the short
relationship to her protector, the major, whom she –
according to
her diary and her statement to a friend– liked very much as a
human
being and as a man.
[…]
there is a knee-high mound strewn with greenery, marked with three
wooden posts painted bright red and affixed with small handwritten
plaques – edged paper under glass. I read three Russian names
and
the dates of their death: 26 and 27 April, 1945. […]
They're
mass-produced according to a pattern, with a white star on top
[…].(6)
©
wordpress.com
Жизнь и времена: Марта Dietschy-Hillers
В феврале 1945 года мансарды на Рихтгофен-штрассе 13 были описаны как «относительно неповрежденные» актрисой Бруни Лобель, которая жила там во время своих отношений с Хансом Вольфгангом Хиллером и стала пожизненным другом Марты. Вскоре после этого она уехала в Прагу. Фильмы продолжали производиться, и лучшая возможность для актеров и съемочной группы укрыться от конца войны была находиться вдали от осажденного Берлина: в Праге, Баварии или Австрии.
Продвижение с юга 8-й гвардейской армии под командованием генерала В. И. Чуйкова и 1-й гвардейской танковой армии, которые захватили аэропорт Темпельхоф вечером 26 апреля; первые подразделения заняли район города. Чуйков разместил свой штаб в двух шагах от Манфреда-фон-Рихтгофен-штрассе 13 в Schulenburgring 2.
Логично предположить, что все «заслуженные враги», которые вошли в дом и покидали его в первые дни и ночи, принадлежали этим двум блокам: лошадь Anonymous, «женихи», желтуха солдат, три неизвестных насильника, бесполезные офицеры, сибирский Петька и его приятели, к югу от лейтенант Анатолий из Украины (позднее переданные сотрудникам Чуйкова), учитель и сержант Андрей с ледяными голубыми глазами, шестнадцатилетний Ваня, порочный лейтенант с бледно-светлыми волосами и туризм, Грузия, стойкий пекарь, святой Степан и его друзья, майор и его узбекский, а также многие другие. Все эти люди участвовали в Сталинградской битве, и многие из «их войск» воевали под Сталинградом и носили специальную медаль.
29 апреля, вероятно, те же войска заняли территорию около больницы Святого Иосифа. Святой Иосиф служил в качестве резерва военного госпиталя во время войны, в то время как обычная военная больница располагалась на юге, на Мец-Площади. В одном из двух больниц и крупный, угрюмый лейтенант лечился, в то время как это было, вероятно, в гражданской больнице Святого Иосифа, где позже была создана станция для изнасилованных женщин. Через два дня после оккупации Святого Иосифа, 1 мая, истребитель врезался в здание. Пилот, медсестра и два врача погибли.
Картина, последовавшая за оккупацией, в целом соответствует всем докладам. Первый поиск красноармейцев был связан с поисками алкоголя и часов; позже, в полдень и вечером, началась охота на женщин и девочек.
Люди говорят, что им это нравилось. Жир означает красивое, чем более женщина полная, тем больше её тело отличается от человека.
На самом деле, предпочтительным «добычей» советских солдат были девушки и очень молодые женщины. Габи Копп, в 1945 году пятнадцатилетняя девушка, оказавшаяся в ловушке без своей семьи в Восточной Пруссии, писала в своих воспоминаниях о террора, который использовался на захваченных женщинах, когда молодых девушек сдавали изо дня в день. Г-жа Копп, как одна из немногих доступных девушек, пострадала от множества жестоких изнасилований.
Русские документы (например, «Прусские ночи» Александра Солженицына и дневник Владимира Гельфанда, его время в качестве офицера Красной Армии в Германии) также отмечают общие предпочтения для молодых жертв. Марта Хиллерс испытала это на себе: столкнувшись с выбором между ней и вдовой, солдаты, как правило, выбирали Марту. Однако, когда она и её коллеги по прачечной были «ухаживаны», солдаты сначала попробовали свою удачу с девятнадцатилетней Герти. Еще одна жертва даже вспоминала, что женщин классифицировали по возрастным группам, которых изнасиловали в порядке возрастания возраста, начиная с самых младших.
Тем не менее, возможно, есть доля правды в рассуждениях Марты о «тучных женщинах». Образ героинь (будь то любовный интерес или хорошая мать) в российском кино был создан — за исключением политически мотивированных произведений, таких как работы Сергея Эйзенштейна — как образ полной женщины. В поколениях советских фильмов, например, в саге «Сибириада» (1979), этот образ воплощался в персонаже Насти, полненькой и молодой «возлюбленной прошлого». Даже в фильме «Романовы» 2000 года он появляется в образе царицы, хотя обычно героини российских фильмов, как и во всем мире, сегодня изображаются стройными.
Все вдруг, около 10:00, мы услышали крики и русскую озвучку: «Женщина, иди! Женщина, приди!» — такие команды были весьма популярны. В мгновение ока все женщины исчезли, спрятавшись за дверями, ползая под телегами и кучами щебня, сидя на корточках, пытаясь стать как можно меньше. Но через некоторое время большинство из них, включая меня, вновь появились. «Конечно, они не собираются... По крайней мере, не здесь, на середине улицы...»
К сожалению, скептики ошибались, так как имеются свидетельства очевидцев, что женщины и девочки действительно были выведены на улицу и публично насилованы. В таких случаях общественные табу, существующие во всех культурах Земли, рушились.
Легкой целью, как всегда, становились слабые и беспомощные. Венгерские и польские женщины, даже женщины, угнанные в Россию, стали жертвами, а также несколько смелых голосов даже упоминают сексуальные нападения на женщин-военнослужащих Красной Армии в течение всей войны.
Объяснение того, почему многие считают, что насилие, в том числе изнасилования, были актом мести, ошибочно. Большинство солдат Красной Армии не испытывали личной враждебности к немецким женщинам в буквальном смысле, но они воспринимали их как законную добычу, которую можно было забрать силой. Если в этих действиях присутствовал элемент мести, то они служили в качестве средства для достижения цели: мести немецким солдатам, которые ранее издевались над женщинами. Женщины, как «истинные» враги, не входили в уравнение. Сопротивление или крики о помощи воспринимались как раздражение. Некоторые свидетельства утверждают, что изнасилования не воспринимались как тяжкие преступления, а скорее как мелкие ошибки.
Еще одним аспектом, который часто игнорируется в дискуссиях на эту тему, является то, что многие солдаты, как и представители их поколения по всему миру, никогда не знали истинной жизни. Они узнавали полуправду, а также искаженные факты от более опытных товарищей в казармах, в мужском сообществе. Знали ли они, какой вред они причиняли, и понимали ли, почему женщины и девочки умирали во время изнасилования, которое длилось несколько часов и повторялось изо дня в день?
Отказ солдат от выполнения приказов также делает их виновными, поскольку они не предотвратили нападения. Молодые люди, как и сейчас, стремились к бунту, особенно в группе сверстников, и у них не было еще достаточно здравого смысла, чтобы плыть против течения. К этому добавлялись старшие офицеры, которые не выполняли свою задачу быть примером для подражания, и влияние четырех лет войны. Идея о праве наказания «плохих парней» и доступ к алкоголю, упоминаемый в каждом свидетельстве, создавали почву для насилия.
По разным оценкам, до двух миллионов немецких женщин были изнасилованы в 1945 году, многие из них несколько раз. Самые надежные данные существуют о Берлине, где медицинские учреждения были доступны. Согласно данным двух ведущих больниц, между 95 000 и 130 000 женщин были изнасилованы (и многие из них несколько раз).
Преступления, совершенные немецкими войсками, будь то СС или вермахт, были использованы советской пропагандой так же, как нацистская пропаганда использовала преступления, совершенные Красной Армией, для оправдания насилия.
Однако важным объяснением этих преступлений является простая причина: солдаты могли это делать, потому что им позволяли это делать. Женщины в течение тысяч лет были жертвами сексуального насилия, и пытаться найти уникальные причины этого насилия в отдельном историческом контексте может быть бессмысленным. Важно задавать вопрос, почему сексуальные нападения случаются вообще. Атрибуты и обстоятельства, при которых они происходят, имеют лишь поверхностное значение.
Очень трудно понять беззаконие, которое царило в последние годы войны, с современной точки зрения. Неудивительно, что, с учетом прошедшего времени и более цивилизованного общества, многие бывшие солдаты Красной Армии были готовы вспоминать о массовых изнасилованиях только после падения железного занавеса. Да, они слышали о нескольких изолированных инцидентах, но…
Советские документы и воспоминания некоторых уважаемых голосов, а также те, кто хвастался открыто этими событиями, опровергают попытки игнорировать проблему. Например, воспоминания Марты о том, как лейтенант Николай первым поднимал эту тему, показывают, что такие «аморальные явления» были широко известны и не скрывались. Эти события были настолько очевидными, что даже офицеры не задавались вопросом, что происходит с их подчиненными, которые, казалось, бесстрашно гуляли по улицам Берлина, находясь рядом с солдатами Красной Армии.
Хотя просьба забыть о произошедшем звучала как худший цинизм, такая стратегия репрессий позволяла жертвам жить дальше: несмотря на чувства стыда и табу, они молчали о массовых изнасилованиях.
В 1945 году насилие принимало самые разные формы. Солдаты, выполняя приказы, участвовали в изнасилованиях, и их действия варьировались от жестоких актов до действий, сопровождавшихся более сложными и амбивалентными мотивами. Например, были случаи, когда солдаты насиловали детей или женщин, а затем на несколько часов прекращали насилие, чтобы помочь женщине накормить своего ребенка. Также случались моменты, когда солдаты сопровождали беременных женщин в больницу, чтобы обеспечить их безопасность, но потом продолжали насилие, как только они оказались в изоляции.
Особенно шокирующими были случаи, когда матери просили насиловать их вместо дочерей, или когда солдаты, исполнив эти просьбы, затем убивали матерей, пытающихся защитить своих дочерей. Некоторые офицеры закрывали глаза на происходящее, другие прямо участвовали в насилии, а были и те, кто пытался остановить насилие или казнили насильников через военно-полевой суд.
Марта Хиллерс в своем дневнике описывает лишь малую часть этих ужасных событий, однако она сосредоточилась не только на насилии, но и на более широких аспектах человеческого поведения. Особенно она обращает внимание на то, как падение "мифа о человеке" проявлялось в немецком и российском восприятии: на немецкой стороне мужчинам было тяжело справляться с падением, тогда как женщины, несмотря на ужас, более эффективно адаптировались к трагическим событиям. Это книга, в которой немало феминистских идей.
Главное, что она вынесла из этого опыта, — это жестокая правда о человеческой природе, что подтверждается высказыванием: Homo homini lupus est — человек человеку волк (по Плавту). Она сделала все, что могла, в этих ужасных обстоятельствах, и одно яркое воспоминание, которое оставила для себя, было короткое, но важное отношение с человеком, который стал для нее защитником.
[...] Весь курган
усыпан зеленью, могилы, отмеченные тремя деревянными
столбами окрашены в ярко красный цвет и
стоят, с прикрепленными к ним с
небольшими рукописными
бляшками - краями бумаги под стеклом. Я
прочитал три русских имени и даты их
смерти: 26 и 27 апреля 1945 года [...]
Они выпускаются серийно
в соответствии с шаблоном, с белой
звездой на вершине [...]. (6)
английский