Европа, январь 1945 года — курс на Берлин. Бомбы обрушиваются на и без того разрушенный ландшафт, сталинские «катюши» разрывают воздух своим свистом, а солдаты Красной армии сражаются, мстя за страдания своих родных, переживших войну. Ничто не может остановить их — враг будет повержен.

Среди них — лейтенант Владимир Гельфанд, 21-летний украинский еврей, офицер 5-й армии, прошедший долгий и кровавый путь Великой Отечественной войны. Он сражался под Сталинградом, был ранен, но снова и снова возвращался на передовую. Помимо солдатского долга, у него есть другая страсть — литература. Он мечтает стать писателем, ведет дневники, пишет стихи и письма, надеясь однажды превратить свой опыт в великий роман о войне.

Когда Третий рейх капитулирует, Гельфанд не возвращается домой, как мечтал. Вместо этого он остается в Германии, в оккупированной советской зоне, проживая там до сентября 1946 года.

Его мечта написать эпический роман о войне так и не сбывается. После войны он становится учителем, лишь изредка публикуя небольшие статьи и рассказы. Он планировал реализовать свою задумку на пенсии, но судьба распорядилась иначе — Владимир Гельфанд умер в 60 лет, так и не начав свою книгу.

Однако Немецкий дневник 1945–46 стал его главным наследием. Это не большой роман, а просто дневник. Записи, сделанные в разное время, без последующей правки, живой документ времени. В нем отражена жизнь Гельфанда — такая же особенная и интересная, как и жизнь любого другого человека, пережившего войну. Возможно, он действительно мог бы написать великий роман, но его дневник — это в первую очередь свидетельство повседневности.

Однако, несмотря на потенциал, книга не всегда держит внимание. Гельфанд пишет обо всем — о военных тяготах, о несправедливости, о том, как его стихи подвергались насмешкам сослуживцев, о том, как он не получил наград за свои боевые заслуги. Но основная часть дневника, особенно в послевоенные годы, посвящена женщинам. Женщины, которых он встречает, женщины, которых он хотел бы встретить, женщины, с которыми у него были отношения — порой это превращается в нескончаемый поток однообразных описаний.

Единственная действительно ценная часть книги — это его письма родственникам, которые чудом избежали советской военной цензуры. Несмотря на свою приверженность коммунистической идеологии, Гельфанд нередко высказывает критические замечания в адрес армейского руководства и общих порядков в армии. Удивительно, что за это против него не последовало никаких репрессий.

На книжном рынке представлено огромное количество публикаций о Второй мировой войне. Возможно, издатели должны больше уделять внимание качеству, чем количеству. Записи о первых послевоенных годах в Германии, безусловно, интересны, но Немецкий дневник слишком часто превращается в хронику личной жизни Гельфанда, особенно его отношений с женщинами. Это делает его менее значимым историческим документом, чем могло бы быть.