|
|||
Produktinformation
Über die Autorin
|
Produktinformation
|
||
„Dieser Krieg ist der große Rassenkrieg“ – in Hermann Görings martialischen Worten aus dem Oktober 1942 spiegelte sich der Wille des NS-Regimes, die Vernichtung der europäischen Juden gnadenlos voranzutreiben – notfalls bis zum eigenen Untergang. Radikaler Antisemitismus und Rassenhass, so zeigt dieser beeindruckende Überblick, waren die ideologischen Antriebskräfte hinter der Kriegspolitik des Dritten Reichs und führten zu einer beispiellosen Eskalation der Gewalt. Ausgehend von Hitlers Bekenntnissen in „Mein Kampf“ veranschaulicht Birthe Kundrus die verheerenden Auswirkungen des nationalsozialistischen Expansionsstrebens und zeichnet nach, wie das Regime im Verlauf des Zweiten Weltkriegs alle Maßstäbe der Humanität aufgab. |
20. JahrhundertAdolf HitlerAntisemitismusDeutschlandEuropaExpansionGeschichteHolocaustKriegMilitärMonographiePolitik
Rezensionsnotiz in Süddeutsche Zeitung, 06.08.2018 René Schlott liest das Holocaust-Buch der Historikerin Birthe Kundrus mit großem Interesse. Das Konzept, das sich an der Wechselwirkung von Kriegsverlauf und Radikalisierung des Judenmords orientiert, eine integrative Geschichte des Holocaust anstrebt und nicht auf überwältigende Emotionen setzt, geht für Schlott auf. Das Einstreuen von Zeitzeugenberichten von Tätern, Opfern und Zuschauern, mit dem Ziel, menschliche Verhaltensweisen im Holocaust sichtbar zu machen, scheint Schlott hingegen methodisch fragwürdig, wenn es aus der Ereignisgeschichte eine Erfahrungsgeschichte machen soll. Der laut Schlott vergleichsweise schlanke, lesefreundliche Band besticht jedenfalls durch eine "bewundernswerte Syntheseleistung". |
||
|
||
Die sieben Bände der von Norbert Frei herausgegebenen Reihe bieten eine Erfahrungsgeschichte der deutschen Gesellschaft im Dritten Reich. Sie erzählen die Geschichte dieser Jahre neu: nah an den Menschen und in einer Sprache, die die Lebensrealität unter dem Hakenkreuz begreiflich macht – für die Zeit nach der Zeitgenossenschaft. Bald schon werden keine Menschen mehr unter uns sein, die aus eigener Erfahrung über die Zeit des Nationalsozialismus sprechen können. Deshalb muss, wenn unser Bild von dieser Epoche nicht in leeren Formeln erstarren soll – das Dritte Reich als Inbegriff des Bösen, aber unserer Gegenwart scheinbar ganz entrückt –, die Lebensrealität dieser Jahre neu erzählt werden. Sonst bleibt unverständlich, warum sich so viele Deutsche für das Regime begeisterten und sich mit ihm identifizierten. Wie erlebten die Deutschen Hitlers Herrschaft, und wie veränderten sie sich in den zwölf Jahren der Diktatur? Warum war das Dritte Reich für viele so attraktiv? Und schließlich: Welche politischen, moralischen und sozial- psychischen Folgen hatte dies über das Jahr 1945 hinaus? |
||
____________________________________________________________
|
||
Verteidigungen Die Euphorie im deutschen Hauptquartier hielt nicht lang. Über die Weihnachtstage war das Wetter besser geworden, im verschneiten Ostbelgien hatte die alliierte Luftwaffe eingegriffen und die deutschen Nachschublinien zerstört. Der Wehrmacht ging der Kraftstoff aus, sie konnte nicht mehr vorrücken und blieb stecken. Erbittert wurde gekämpft, ein Horrorszenario entfaltete sich, mit Massakern auf der einen und dem Niedermähen von Gefangenen auf der anderen Seite. Die deutschen Streitkräfte verloren 90.000 Soldaten, das militärische Ziel wurde verfehlt: Man schwächte die Westmächte nicht wirklich, sondern hielt sie lediglich auf. Kriegsentscheidend war, wie sich immer deutlicher zeigte, der zwar stockende, aber nicht enden wollende Nachschub an Menschen und Material auf Seiten der Alliierten. Hitler aber setzte den einmal eingeschlagenen Weg fort. Am 1. Januar 1945 erwähnte er in seiner Neujahrsansprache die Offensive mit keinem Wort mehr. Stattdessen drohte er: «Die Welt muß wissen, daß daher dieser Staat niemals kapitulieren wird, daß das heutige Deutsche Reich, wie alle großen Staaten der Vergangenheit auf seinem Weg Rückschlägen ausgesetzt sein mag, daß es aber nie diesen Weg verlassen wird. Man muß wissen, daß die heutige Staatsführung die Sorgen und Leiden mit ihrem Volke teilt, aber niemals vor Sorgen oder Leid kapitulieren wird.»[58] Die Folgen seiner ruchlosen Kriegführung für die deutsche Gesellschaft waren dem Regime, das hatte schon im April 1943 der Schweizer Generalkonsul Zurlinden erkannt, «gleichgültig»[59]. Und in Thaya wusste der Pfarrer, wenn die Nazis abtreten müssten, dann «soll nichts mehr da sein!»[60] Die alliierte Übermacht und die selbstzerstörerische deutsche Kriegführung zeigten sich in besonderem Maße an der Ostfront. Am 12. Januar startete die Rote Armee ihre Winteroffensive. 6,7 Millionen Soldaten und Tausende von Panzern, Flugzeugen und Geschützen standen entlang einer Linie von der Ostsee bis zur Adria. Stalin hatte abgewartet, bis die Wehrmacht alle verfügbaren Kräfte nach Westen verlagert hatte. Dort, so hatte er gehofft, würden die Amerikaner möglichst lange unter deutschem Feuer liegen, derweil er zügig das Reich eroberte. Hitler hatte seinerseits trotz aller Warnungen aus Kreisen der Generalität den Aufmarsch mit einem etwas merkwürdigen Vergleich als «größten Bluff seit Dschingis Khan»[61] abgetan. Aber: «Warschau, Krakau, Lodz, Czenstochau sind genommen, die oberschlesische Grenze ist erreicht»,[62] staunte Klemperer am 20. Januar. Oberschlesien als Industrierevier wollte die Rote Armee – wie die Amerikaner das Pendant im Westen, das Ruhrgebiet – möglichst schnell erreichen. Hans Frank war schon am 17. Januar aus der Wawelsburg geflohen, nicht ohne vorher gestohlene Gemälde und andere Preziosen in sein neues Zuhause nach Bayern verfrachtet zu haben. Nach drei Tagen heftiger Kämpfe war das Generalgouvernement Geschichte. Lindgren freute sich, die sowjetischen Streitkräfte schritten «im Sturmschritt voran»[63]. Und so ging es weiter. Der 21-jährige Rotarmist Wladimir Gelfand notierte am 26. Januar in sein Tagebuch: «Heute werden wir in Deutschland sein.»[64] Was den einen mit Stolz erfüllte, war für die anderen der blanke Horror. Die Ankunft der Truppen Stalins im Altreich verursachte eine Massenflucht der Zivilbevölkerung. Sie verschmolz mit der Fluchtbewegung der Volksdeutschen in Osteuropa sowie Hunderttausenden von Sowjetbürgerinnen und -bürgern, die im Gefolge der Wehrmacht freiwillig oder unfreiwillig ihre Heimat verlassen hatten. Alles lieber, als der Roten Armee in die Hände zu fallen, war die Devise. Riesige, immer weiter anschwellende Flüchtlingstrecks, sechs Millionen sollten es zwischen 1944 und Frühjahr 1945 werden, bahnten sich bei eisigen Wintertemperaturen auf völlig verstopften Straßen ihren Weg nach Westen. Viele hatten die Haustürschlüssel in der Tasche – auf eine baldige Rückkehr hoffend. Gemäß der Maßgabe, die Stellungen zu halten, befahlen örtliche NSDAP-Leiter und militärische Führungsstellen die Räumung der Ortschaften viel zu spät. Als es darauf angekommen wäre, ließen viele Parteifunktionäre sich mit den Worten Martin Bormanns, des Leiters der Partei-Kanzlei, «vom Russenschreck beeinflussen»[65]. Sie liefen als Erste zu ihren vollgepackten Autos und fuhren davon. So setzte sich in Posen Chefgermanisierer Greiser am 20. Januar ab – sowjetische Einheiten waren immerhin noch 130 km entfernt. Offiziell hatte er die Parole ausgegeben, die Stadt bis zum letzten Blutstropfen zu halten. Goebbels kommentierte: «schauderhaftes Versagen».[66] |
||
|
||
58
Domarus, Hitler, Bd. 4, T. 2, S. 2182.
59 Zit n. Bajohr/Strupp, Fremde Blicke, S. 572, 22.4.1943. 60 Schweitzer, 50 Jahre danach, S. 89, 11.9.1944. 61 Zit. n. Hildebrand, Reich, S. 811. 62 Klemperer, Zeugnis, Bd. 2, S. 643. 63 Lindgren, Menschheit, S. 437, 21.1.1945. 64 Wladimir Gelfand: Deutschland-Tagebuch. Aufzeichnungen eines Rotarmisten, ausgew. und komm. von Elke Scherstjanoi, Berlin 2005. S. 27. 65 Zit. n. Elisabeth Kohlhaas: 1945 – Krieg nach innen. NS-Verbrechen in Aschaffenburg und an Aschaffenburgern, Aschaffenburg 2005, S. 37, Anordnung vom 6.3.1945. 66 Goebbels, Tagebücher, T. II, Bd. 15, S. 214, 25.1.1945. 67 Kardorff, Aufzeichnungen 1942–1945, S. 285, 30.1.1945. 68 Gelfand, Deutschland-Tagebuch, S. 28, 28.1.1945. 69 Gelfand, Deutschland-Tagebuch, S. 29, 30.1.1945. 70 Gelfand, Deutschland-Tagebuch 71 Zit. n. Nikolaus Wachsmann: KL. Die Geschichte der nationalsozialistischen Konzentrationslager, München 2016, S. 639. 72 Klemperer, Zeugnis, Bd. 2, S. 649, 29.1.1945. 73 Zit. n. Heinrich Schwendeman: Der deutsche Zusammenbruch im Osten 1944/45, in: Bernd-A. Rusinek (Hrsg.): Kriegsende 1945. Verbrechen, Katastrophen, Göttingen 2004, S. 137. 74 Zit. n. Hürter, Notizen, S. 235, 31.1.1945. 75 Zit. n. Ian Kershaw: Das Ende. Kampf bis in den Untergang, NS-Deutschland 1944/45, München 2011, S. 230, 4.2.1945. 76 Zit. n. ebd., S. 230, 6.1.1945. 77 Lindgren, Menschheit, S. 430 f. 78 Zit. n. Helmut Heiber (Hrsg.): Hitlers Lagebesprechungen. Die Protokollfragmente seiner militärischen Konferenzen 1942–1945, Stuttgart 1962. S. 721, 12.12.1944. 79 Andreas-Friedrich, Schattenmann, S. 200, 19.2.1945. 80 Klemperer, Zeugnis, Bd. 2, S. 661, 22.–24.2.1945. 81 Ebd., S. 667, 22.–24.2.1945. 82 FZH, 11/S13 Solmitz Tagebücher, S. 992. 83 Zit. n. Das Deutsche Reich und der Zweite Weltkrieg, Bd. 10, Erster Halbbd., hrsg. vom Militärgeschichtlichen Forschungsamt von Rolf-Dieter Müller, München 2008, S. 316. 84 Goebbels, Tagebücher, T. II, Bd. 15, S. 504, 14.3.1945. 85 Mann, Hörer, S. 142, 4.3.1945. 86 Ebd., S. 143, 20.3.1945. 87 Zit. n. Kershaw, Ende, S. 366 f., 9.3.1945. 88 Zit. n. Echternkamp, Kriegsschauplatz, S. 196, 28.3.1945. 89 Zit. n. Joachim Szodrzynski: Die «Heimatfront» zwischen Stalingrad und Kriegsende, in: Hamburg im «Dritten Reich», hrsg. von der Forschungsstelle für Zeitgeschichte, Göttingen 2005, S. 675. 90 Klemperer, Zeugnis, Bd. 2, S. 706. 91 Kalshoven, Ich denk so viel an Euch, S. 439, 4.1.1945. 92 Goebbels, Tagebücher, T. II, Bd. 14, S. 314, 2.12.1944. 93 Kalshoven, Ich denk so viel an Euch, S. 444. 94 Lindgren, Menschheit, S. 439. 95 Melvin Lasky: Und alles war still. Deutsches Tagebuch 1945, hrsg. und mit einem Nachwort versehen von Wolfgang Schuller, Berlin 2014, S. 141, 9.4.1945. 96 Ebd., S. 146, 11.4.1945. 97 Zit. n. Klemperer, Zeugnis, Bd. 2, S. 657, 12.2.1945. 98 Mann, Hörer, S. 147, 5.4.1945. 99 Lasky, Und alles war still, S. 106, 25./26.3.1945. 100 Böll, Briefe, Bd. 2, S. 1126 f. 101 Briefwechsel Stalins mit Churchill, Attlee, Roosevelt und Truman 1941–1945, hrsg. vom Ministerium für Auswärtige Angelegenheiten der UdSSR, Berlin 1961, S. 704. 102 Zit. n. Echternkamp, Kriegsschauplatz, S. 167. 103 Gelfand, Deutschland-Tagebuch, S. 31.6./7.2.1945. |
||
© Birthe Kundrus
© Verlag C.H.Beck oHG
Информация о книге
О авторе
|
Информация о книге
|
||
«Эта война - великая расовая война» - военные слова Германа Геринга в октябре 1942 года отражали стремление нацистского режима безжалостно добиваться уничтожения европейских евреев - если потребуется, до собственной гибели. Радикальный антисемитизм и расовая ненависть, как показывает этот впечатляющий обзор, были идеологической движущей силой военной политики Третьего рейха и привели к беспрецедентной эскалации насилия. Основываясь на признаниях Гитлера в «Майн кампф», Бирте Кундрус иллюстрирует разрушительные последствия стремления национал-социалистов к экспансии и прослеживает как режим отказался от всех стандартов человечности в ходе Второй мировой войны. | ||
|
||
Скоро среди нас не останется людей, которые могли бы рассказать об эпохе национал-социализма, исходя из собственного опыта | ||
|
||
Чтобы наше представление об истории не увязло в стереотипах и клише - Третий рейх как воплощение зла, которое, кажется, больше не имеет ничего общего с нашим настоящим, - необходимо рассказать о реальной жизни того времени. Иначе остается непонятным, почему этот режим казался привлекательным столь многим немцам и почему так много людей отождествляли себя с ним. В этом смысле новая серия призвана предложить историю опыта национал-социализма. В центре внимания - то, как население переживало диктатуру, как оно менялось в течение двенадцати лет и какие моральные и социально-психологические последствия это имело после 1945 года. В целом книга представляет собой современную социальную историю национал-социализма и рассказывает о годах Третьего рейха в новом и необычном ключе. |
20 векAdolf HitlerAнтисемитизмГерманияЕвропaExpansionИсторияХолокостВойнаВоенныеМонографияПолитика
Рецензия в Süddeutsche Zeitung, 06.08.2018 Рене Шлотт с большим интересом читает книгу историка Бирте Кундрус о Холокосте. Концепция, основанная на взаимодействии между ходом войны и радикализацией убийства евреев, стремящаяся к интегративной истории Холокоста и не опирающаяся на переполняющие эмоции, работает на Шлотта. С другой стороны, перемежение рассказов очевидцев - преступников, жертв и случайных свидетелей - с целью сделать поведение людей в Холокосте видимым, кажется Шлотту методологически сомнительным, если оно призвано превратить историю событий в историю опыта. По мнению Шлотта, сравнительно небольшой, удобный для чтения том в любом случае характеризуется «восхитительным достижением в области синтеза». |
||
|
||
Семь
томов серии под редакцией Норберта Фрея представляют собой историю
переживаний немецкого общества во времена Третьего рейха. Они
рассказывают историю этих лет заново: близко к людям и на языке,
который делает реальность жизни под свастикой понятной - для времени
после нашей современности. Скоро среди нас не останется людей, которые
могли бы рассказать об эпохе национал-социализма на основе собственного
опыта. Поэтому, чтобы наше представление об этой эпохе не застыло в
пустых формулах - Третий рейх как воплощение зла, но, казалось бы,
совершенно далекое от нашего настоящего, - необходимо рассказать о
реальности жизни в те годы. Иначе остается непонятным, почему так много
немцев с энтузиазмом относились к режиму и отождествляли себя с ним.
Как немцы переживали правление Гитлера и как они изменились за
двенадцать лет диктатуры? Почему Третий рейх был так привлекателен для
многих? И наконец, какие политические, моральные и
социально-психологические последствия это имело после 1945 года? |
||
____________________________________________________________
|
||
Оборона Эйфория в немецком штабе длилась недолго. За рождественские праздники погода улучшилась, а авиация союзников вторглась в заснеженную Восточную Бельгию и разрушила немецкие линии снабжения. У вермахта закончилось топливо, он больше не мог продвигаться вперед и увяз в болоте. Бои были ожесточенными, и разворачивались они по ужасному сценарию: с одной стороны - массовые убийства, с другой - уничтожение пленных. Германские вооруженные силы потеряли 90 000 солдат, военная цель не была достигнута: западные державы не были ослаблены, а лишь сдерживались. Решающим фактором в войне, как становилось все более очевидным, было неустойчивое, но не прекращающееся снабжение союзников людьми и материалами. Гитлер, однако, продолжал идти по уже проторенному пути. 1 января 1945 года в своем новогоднем обращении он больше не упоминал о наступлении. Вместо этого он пригрозил: «Мир должен знать, что это государство никогда не капитулирует, что сегодняшний германский рейх, как и все великие государства прошлого может быть подвержен неудачам на этом пути, но что он никогда с него не свернет. Нужно знать, что сегодняшнее руководство государства разделяет со своим народом заботы и страдания, но никогда не капитулирует перед заботами и страданиями"[58] Последствия его гнусной войны для немецкого общества были „безразличны“[59] режиму, как уже в апреле 1943 года признал швейцарский генеральный консул Цурлинден. А в Тае пастор знал, что если нацистам придется уйти, то «не должно остаться ничего!»[60]. Превосходство союзников и саморазрушительная война Германии были особенно очевидны на Восточном фронте. 12 января Красная Армия начала свое зимнее наступление. 6,7 миллиона солдат и тысячи танков, самолетов и орудий встали вдоль линии от Балтийского моря до Адриатики. Сталин ждал, пока вермахт перебросит все имеющиеся силы на запад. Он надеялся, что там американцы будут лежать под немецким огнем как можно дольше, пока он быстро завоюет Рейх. Гитлер, со своей стороны, назвал это развертывание «величайшим блефом со времен Чингисхана»[61], причем сравнение было несколько странным, несмотря на все предупреждения из генеральских кругов. Но: «Варшава, Краков, Лодзь, Ченстохау взяты, граница Верхней Силезии достигнута»,[62] - удивлялся Клемперер 20 января. Как промышленно развитый регион, Красная армия хотела как можно быстрее достичь Верхней Силезии - точно так же, как американцы хотели достичь своего западного аналога, Рурской области. Ганс Франк уже бежал из замка Вавельсбург 17 января, предварительно переправив украденные картины и другие ценности в свой новый дом в Баварии. После трех дней ожесточенных боев генерал-губернаторство стало историей. Линдгрен был в восторге от того, что советские войска «продвигались штурмом»[63]. И так продолжалось. 21-летний красноармеец Владимир Гельфанд записал в своем дневнике 26 января: «Сегодня мы будем в Германии».[64] То, что вызывало гордость у одних, вызывало ужас у других. Приход сталинских войск в старый рейх вызвал массовое бегство гражданского населения. Оно слилось с бегством этнических немцев в Восточной Европе и сотен тысяч советских граждан, вольно или невольно покинувших родину вслед за вермахтом. Лозунгом стало «что угодно», лишь бы не попасть в руки Красной армии. Огромные, постоянно растущие потоки беженцев, шесть миллионов из которых с 1944 по весну 1945 года пробирались на запад по совершенно перегруженным дорогам в условиях ледяной зимы. Многие держали ключи от входных дверей в карманах, надеясь на скорое возвращение. В соответствии с требованием удерживать свои позиции, местные руководители НСДАП и военные командные пункты слишком поздно отдали приказ об эвакуации деревень. Когда дело дошло до дела, многие партийные функционеры, по словам Мартина Бормана, главы партийной канцелярии, оказались «под влиянием русского испуга»[65]. Они первыми побежали к своим набитым машинам и уехали. Главный германист Грейзер покинул Позен 20 января - советские части все еще находились в 130 км от него. Официально он выступил с лозунгом удерживать город до последней капли крови. Геббельс прокомментировал это так: «Ужасающий провал»[66]. |
||
|
||
58 Домарус, Гитлер, т. 4, вып. 2, стр. 2182. 59 Цитируется по. Bajohr/Strupp, Fremde Blicke, стр. 572, 22 апреля 1943 г. 60 Schweitzer, 50 Jahre danach, стр. 89, 11 сентября 1944 г. 61 Цитируется в Hildebrand, Reich, p. 811. 62 Клемперер, Свидетельства, т. 2, стр. 643. 63 Lindgren, Menschheit, стр. 437, 21 января 1945 г. 64 Владимир Гельфанд: Deutschland-Tagebuch. Aufzeichnungen eines Rotarmisten, избранное и отредактированное Эльке Шерстяной, Берлин 2005. стр. 27. 65 Цитируется по Elisabeth Kohlhaas: 1945 - Krieg nach innen. NS-Verbrechen in Aschaffenburg und an Aschaffenburgern, Aschaffenburg 2005, стр. 37, приказ от 6 марта 1945 г. 66 Геббельс, Дневники, Т. II, т. 15, стр. 214, 25 января 1945 г. 67 Kardorff, Records 1942-1945, стр. 285, 30 января 1945 г. 68 Гельфанд, Deutschland-Tagebuch, стр. 28, 28 января 1945 г. 69 Гельфанд, Deutschland-Tagebuch, стр. 29, 30 января 1945 г. 70 Гельфанд, Deutschland-Tagebuch. 71 Цитируется по Nikolaus Wachsmann: KL. Die Geschichte der nationalsozialistischen Konzentrationslager, Munich 2016, стр. 639. 72 Клемперер, Свидетельства, т. 2, стр. 649, 29 января 1945 г. 73 Цитируется в Heinrich Schwendeman: Der deutsche Zusammenbruch im Osten 1944/45, in: Bernd-A. Rusinek (ed.): End of the War 1945: Crimes, Catastrophes, Геттинген 2004, стр. 137. 74 Цитируется в Hürter, Notizen, стр. 235, 31 января 1945 г. 75 Цитируется в книге Иэна Кершоу: Конец. Kampf bis in den Untergang, Nazi Germany 1944/45, Munich 2011, стр. 230, 4 февраля 1945 г. 76 Цитируется там же, стр. 230, 6 января 1945 г. 77 Lindgren, Humanity, стр. 430 f. 78 Цитируется по Helmut Heiber (ed.): Брифинги Гитлера. Фрагменты протоколов его военных совещаний 1942-1945, Stuttgart 1962. стр. 721, 12 декабря 1944 г. 79 Андреас-Фридрих, Шаттенманн, стр. 200, 19 февраля 1945 г. 80 Клемперер, Свидетельства, т. 2, стр. 661, 22-24 февраля 1945 г. 81 Там же, стр. 667, 22-24 февраля 1945 г. 82 FZH, 11/S13 Solmitz diaries, стр. 992. 83 Цитируется в Немецкий рейх и Вторая мировая война, vol. 10, Erster Halbbd., ed. by Rolf-Dieter Müller, Militärgeschichtliches Forschungsamt, Munich 2008, стр. 316. 84 Геббельс, Дневники, Т. II, т. 15, стр. 504, 14 марта 1945 г. 85 Mann, Hörer, стр. 142, 4 марта 1945 г. 86 Там же, стp. 143, 20 марта 1945 г. 87 Цитируется в Kershaw, Ende, стp. 366 f., 9 марта 1945 г. 88 Цитируется в Echternkamp, Kriegsschauplatz, стp. 196, 28 марта 1945 г. 89 Цитируется в Joachim Szodrzynski: Внутренний фронт между Сталинградом и концом войны, в: Hamburg im «Dritten Reich», Геттинген 2005, стp. 675. 90 Klemperer, Testimony, vol. 2, стp. 706. 91 Kalshoven, Я так часто думаю о тебе, стp. 439, 4 января 1945 г. 92 Геббельс, Дневники, Т. II, т. 14, стр. 314, 2 декабря 1944 г. 93 Kalshoven, Я так часто думаю о тебе, стp. 444. 94 Lindgren, Humanity, стp. 439. 95 Мелвин Ласки: И все было тихо. Deutsches Tagebuch 1945, изд. и с послесловием Вольфганга Шуллера, Берлин 2014, стp. 141, 9 апреля 1945 г. 96 Там же, стр. 146, 11 апреля 1945 г. 97 Цитируется в Клемперер, Свидетельства, т. 2, стр. 657, 12 февраля 1945 г. 98 Mann, Hörer, стp. 147, 5 апреля 1945 г. 99 Lasky, И все было тихо, стр. 106, 25/26 марта 1945 г. 100 Böll, Письма, vol. 2, стр. 1126 f. 101 Переписка Сталина с Черчиллем, Эттли, Рузвельтом и Трумэном 1941-1945, опубликованная Министерством иностранных дел СССР, Берлин 1961, стр. 704. 102 Цитируется в Echternkamp, Kriegsschauplatz, стр. 167. 103 Гельфанд, Deutschland-Tagebuch, стр. 31.6./7.2.1945. |
||