![]() |
![]() |
니 콜라스 스타가르트 저 / 김 학이 역 | 교 유서가 | 2024 년 02월 29일 | |
|
|
![]() ![]() ![]() ![]() |
|
|
|
책소개 그들은 알고 있었다. 학살과 폭격의 의미를 히틀러, 괴벨스, 독일군, 독일 시민 승자와 가해자, 공포와 희망의 뒤섞임 일기와 편지와 법정 기록으로 들여다보는 전범국의 내면 “탁월하다! 이 책이 우리를 사로잡는 이유는 저자가 광범한 정치적?군사적 전개를 생생한 일상사와 결합시키기 때문이다. 나치 수뇌부의 비밀스러운 책략가로부터 평범한 독일인들이 그것들을 경험하면서 갖게 된 믿음과 감정으로 나아간다.” _가디언(The Guardian) * 영국 펜(PEN)이 수여하는 헤셀틸트먼상 수상작(역사 부문) 독일인들은 무엇을 위해 싸웠는가? 그들에게 2차대전은 나치즘보다 정당했다 1944년 11월 17일, 독일군 장교인 빌름 호젠펠트는 바르샤바의 한 주택에 들어섰다. 해골 모습의 유대인이 부엌에서 음식을 찾고 있었다. 밤이 되자 호젠펠트는 유대인이 피아노로 연주하는 쇼팽의 곡에 귀기울였다. 그 유대인이 바로 영화 〈피아니스트〉에 등장하는 브와디스와프 슈필만이다. 호젠펠트는 슈필만이 건물 다락에 숨도록 도와주었다. 그 후 몇 주 동안 정기적으로 음식도 가져다주었다. 1936년과 1938년의 뉘른베르크 나치당 전당대회에서 강렬하고 신비스러운 전율을 느꼈던 독일군 장교와 호젠펠트는 동일한 인물이다. 그는 모순적인 인물이었다. 그렇다면 호젠펠트는 2차대전에서 무엇을 위해 적과 싸웠을까? 독일이 일으킨 전쟁은 그의 내면을 어떻게 변화시켰을까? 그리고 언제 그는 독일의 전쟁범죄를 인식했을까? 이 책은 2차대전 사료로 독일인의 혼란스러운 속내에 접근한다. 집이나 길거리에서 포착된 수많은 내밀한 이야기로 2차대전의 편견을 헤집는다. 일기, 편지, 보고서, 법정 기록에 담긴 독일인의 생생한 육성은 전체주의의 전쟁범죄에 숨은 낯설고 새로운 진실을 증언한다. 그 진실이란 독일 국민이 패전의 순간까지 적극적으로 2차대전에 임했다는 사실이다. 이 책은 그들이 내면에 품었던 민족방어 전쟁 논리가 나치즘과 결부되며 어떻게 발전했는지 뒤따라간다. 이 책의 저자는 정보의 넓이를 담보하고자 편지와 일기와 공문서 등을 검토했다. 슈투트가르트 현대사도서관에서 편지 약 2만 5천 통을 살펴보거나 베를린 예술아카데미, 독일 일기아카이브, 베를린에 있는 독일 역사박물관과 커뮤니케이션 박물관 전선병사 아카이브와 독일 연방문서보관소, 프라이부르크 독일 연방문서보관소-군사아카이브를 찾아갔다. 정보원들의 공문서, 독일군 우편행낭을 무작위로 검사한 검열관들의 보고서, 개인의 비밀스럽고 솔직한 일기 등을 채록했다. 정보의 깊이를 확보하고자 저자는 사회적 출신이 각양각색인 사람 중에서 특정 개인들을 선택했다. 그들의 사적인 희망과 계획이 전쟁 과정과 어떻게 얽히는지 오랫동안 추적했다. “이 책은 그 길었던 전쟁에 관한 이야기이다. 이 책은 그 전쟁에서 발생한 독일 사회의 변화를 목록화하고 갈수록 통제할 수 없다고 느끼게 된 전쟁에 각 개인이 적응해간 미묘한 방식들, 종종 되돌릴 수 없던 그 방식들을 기록한다. 또한, 이 책은 사람들이 자신을 형성해간 사건들을 통과하면서 겪은 변화하는 기대와 파동하는 희망과 두려움을 기록한다. 그들의 구체적인 삶은 경험을 재는 감정적인 잣대인 동시에 자기 파괴의 길을 가던 한 사회를 나타내는 도덕적 기압계였다.” _48쪽 저자는 전쟁에 대한 해석이 학문적 연구와 대중적 의식 모두에서 둘로 나뉜다고 주장한다. 그 두 가지 해석은 전쟁 시기의 독일인을 이야기할 때 상충한다. 한쪽은 모든 독일인을 희생자로 간주하고 다른 쪽은 모든 독일인을 가해자로 분류한다. 저자는 2005년의 종전 50주년 기념 과정들을 지켜보며 이 책의 출발점인 생각과 마주했다. 그는 기존의 역사가들이 올바른 교훈을 전쟁사에서 이끌어내려다가 역사 연구의 본질적 과제 중 하나를 외면했다고 판단했다. 그것은 역사가가 무엇보다도 우선 과거를 이해해야 한다는 사실이다. 1939년 8월 26일에 동원령이 공포되었을 때 독일인은 미래를 몰랐다. 그들은 과거를 떠올렸다. 1차대전 패전이라는 불안한 그림자가 그들에게 드리웠다. 전쟁의 위기가 사회를 과격하게 변화시킨다는 생각은 나치 정권과 독일 사회의 관계를 재고하게 한다. 역사가 대부분은 함부르크 폭격과 스탈린그라드 패배가 독일인을 패배주의로 몰아넣었다고 가정했다. 그러나 독일인은 전쟁을 포기하지 않았다. 나치즘 때문이 아니었다. 그들의 복잡하고 혼란스럽고 역동적인 내면에 집중하는 이 책은 상식과 다르게 2차대전을 설명한다. 독일인에게 2차대전은 나치즘보다 정당했다. 그 이유는 전쟁이 생산해낸 종말론에 있었다. 그들은 의도적이고 폭력적인 정복 전쟁을 민족 방어 전쟁으로 여겼다. 전황이 악화될수록 애국적 헌신으로 더욱 단호히 제 나라를 방어하려고 했다. 독일 사회가 종말론적 사고방식을 수용한 일이야말로 2차대전 후반기에 독일인에게 발생한 결정적 변화였다. 목차 지도 서언 편지와 일기의 주요 주인공들 |
|
![]() |
![]() |
![]() |
![]() |
책 속으로이 책은 내가 지난 20년 넘게 2차대전 동안 독일에 살았거나 독일 점령하에 살았던 사람들의 경험을 이해하려고 노력한 결과물이다. 원래 나는 이 책을 쓰려고 하지 않았다. 나는 2005년에 『전쟁의 증인들: 나치 치하 어린이들의 삶』을 발간한 뒤, 나 자신과 그리고 내 이야기를 들으려 하던 다른 이들에게 이제 더는 어린이, 홀로코스트 혹은 나치 독일에 대하여 쓰지 않겠다고 약속했었다. 이 책은 2차대전에서 독일인들이 무엇을 위해 싸웠는가에 대한 짤막한 논문으로 시작되었다. 나는 그 문제에 대해 뭔가 말해야 앞으로 나아갈 수 있다고 느꼈다. 그 작업이 내가 2006~2007년에 베를린 자유대학교에서 안식년을 보내는 동안 커지기 시작했다. p.17 이 책은 그 길었던 전쟁에 관한 이야기이다. 이 책은 그 전쟁에서 발생한 독일 사회의 변화를 목록화하고 갈수록 통제할 수 없다고 느끼게 된 전쟁에 각 개인이 적응해간 미묘한 방식들, 종종 되돌릴 수 없던 그 방식들을 기록한다. 또한, 이 책은 사람들이 자신을 형성해간 사건들을 통과하면서 겪은 변화하는 기대와 파동하는 희망과 두려움을 기록한다. 그들의 구체적인 삶은 경험을 재는 감정적인 잣대인 동시에 자기 파괴의 길을 가던 한 사회를 나타내는 도덕적 기압계였다. p.48 학살 작전은 대부분 사람들 눈을 벗어난 숲이나 연병장에서 자행되었지만, 일부는 구경꾼들 앞에서 벌어졌다. 1939년 10월 7일 토요일 저녁 스비에치에 주둔중이던 병사들이 그날 낮시간에 벌어진 학살 작전에 대하여 이야기를 나누었다. 작전은 다음날 일찍 재개될 예정이었다. 그날 아침 이른 시각 파울 클루게 상병이 학살 구덩이 가까이로 갔다. 학살 기록을 남긴 병사들은 흔히 자신이 목격한 첫 장면을 기록한다. 그때 받은 인상이 가장 강렬하기 때문이다. 클루게는 기록했다. 버스가 유대인 묘지에 도착하고 한 여성이 아이 셋과 함께 내렸다. 가족은 30미터를 걸어 구덩이까지 갔다. 여자는 막내는 품에 안은 채 구덩이 안으로 기어내려갔고, 이어서 위에 서 있던 다른 한 아이를 안아서 구덩이 바닥에 내려놓았다. 마지막 아이는 친위대원이 들어서 아래로 건네주었다. 여자가 아이들과 함께 구덩이 안에 엎드렸다. 클루게는 구덩이 안을 들여다볼 수 있는 곳까지 갔다. 친위대원 네 명이 20센티미터 떨어진 지점에서 엎드린 네 사람의 목에 총을 겨누었다. 일을 끝낸 그들이 구경하던 클루게에게 시체를 흙으로 덮으라고 요구했다. 클루게는 주저하지 않고 복종했다. p.75~76 알브링과 몰덴하우어와 달리 독일군에는 ‘처형 여행자들’이 많았다. 그들은 유대인들과 빨치산들이 공개적으로교수되는 모습을 찍었다. 예비경찰대 대원 헤르만 기셴은 브레멘에서 가게를 하던 사람이었다. 그는 자신의 경찰 대대가 어려운 과제를 맡았다는 것을 알고 있었다. 그는 그 일이 ‘폴란드에서와 조금 비슷할 것’이라고 상상했다. 리가에서 그는 영사기를 구입했다. 경찰 대대가 라트비아와 러시아에서 행할 작전을 찍어놓으면 그 필름이 ‘후에 기록이 되고 우리 아이들에게 매우 흥미로울 것’이라고 기대한 것이다. 1941년 8월 7일 그는 아내 한나에게 그의 경찰대가 벌인 작전에 대하여 썼다. 전날 밤 ‘유대인 150명이 사살되었어. 남자들, 여자들, 아이들, 모두 제거되었어. 유대인들은 완전히 절멸되고 있어. 사랑하는 H, 제발 그것에 대해 아무 생각도 하지 말아요. 그것은 그냥 그래야 해요.’ p.252 1941년 11월 초 그 포로수용소에 친위 특공대가 도착했다. 전쟁포로와 민간인 중에서 유대인을 빗질하기 위해서였다. 특공대는 그때 가려낸 유대인들 일부를 시멘트 공장 지하실에서 사살했다. 야라우쉬는 집에 보낸 편지에서 그 일에 대하여 암시만 했다. 그에게 러시아어를 가르쳐주던 포로는 절반의 유대인이었는데, 야라우쉬는 아내 샤를로테에게 보낸 편지에 그 남자에게 어떤 일이 벌어졌는지 쓰지 않았다. 다만 ‘유대인들이 맨발로 눈 위를 걷는 것’을 보았다고, ‘내가 막을 수 없던 힘든 것들이 매우 고통스러운 인상을 주었는데, 그 일에 대해서는 (집에서) 말로 설명하겠다’라고만 썼다. 이틀 뒤 그는 새로운 러시아어 선생으로서 자신과 마찬가지로 학교 교사인 모스크바인에 대해서는 보다 열성적으로 묘사했다. 그가 투르게네프 소설을 큰 소리로 읽어주자 ‘마치 내가 그 나라의 영혼을 만지는 느낌, 그 영혼이 스스로를 지각하고 아는 방식으로 그 영혼을 만지는 느낌’을 받았다. p.279~280 한스 알브링은 집단군중부 후미의 소도시 벨리시에서 겨울을 났다. 1942년 1월 말 소련군이 공격해오자 병사들은 끔찍한 조건 속에서 8주일을 버텼다. 씻지 못하고, 이에 갉히고, 배고픔에 시달리던 한스는 그 상황을 ‘최후의 심판과 비교하는 것이 지나친 과장은 아니’라고 믿었다. 1942년 3월 21일 그는 친구 오이겐 알트로게에게 ‘이 경험 속에서 나는 잃은 것보다 더 많은 것을 얻었다’라고 쓴다. 소련군의 공격이 멈추고 2주일이 지난 뒤 알브링은 뮌스터의 가톨릭 선배로부터 받은 편지에 열광했다. 알브링은 그 편지를 길게 인용함으로써 그동안 자기가 갖게 된 관점을 분명히 했다. ‘그리고 누가 알겠어. 우리가 지난 수백 년 동안 그릇되고 갈수록 왜곡되어간 인간관을 추종하다가 이제야 비로소 새롭고도 진정한 인간관이 우리 내면에서 올라오고 있다는 것, 아마 그것이 이 전쟁의 형이상학적인 의미일 거야.’ p.308 결단했다. ‘오늘 우리는 함께 죽음으로 간다.’ 예수가 손을 들어 식사를 축복하는 그림을 걸어놓고 그들은 바닥에 엎드려서 그 그림과 서로의 얼굴을 바라보았다. 수면제와 가스가 작동하고 있었다. p.374~375 의 유대인과 과장 아돌프 아이히만과 만날 수 있도록 주선했다. 아이히만은 클레퍼에게 아무에게도 발설하지 말라고 경고하면서 말했다. ‘알았다는 최종적인 답을 드릴 수는 없습니다. 그러나 일은 잘 진행될 거라고 생각해요.’ 클레퍼가 이번에도 아내 얘기를 꺼내자 아이히만이 단호하게 답했다. ‘합동 이민은 허용되지 않습니다.’ 다음날 오후 아이히만이 레나테 문제의 결과를 알려주겠다며 클레퍼를 호출했다. 1942년 12월 10일의 두번째 만남에서 아이히만은 레나테의 출국 비자가 거부되었다고 통고했다. 요헨, 요한나, 레나테는 그들 방식으로 독일을 떠나기로 1945년 4월 중순 독일군 군집단B에게는 무기와 탄약이 없었고, 군대는 루르의 숲과 도시 속으로 용해되고 있었다. 4월 15일 아우구스트 퇴퍼빈의 도시 졸링겐 시민들이 탱크 방어벽을 허물었고, 이튿날까지 그곳의 거의 모든 군인에게 민간인 옷을 건네주었다. 심지어 육군 소령조차 명령권을 포기한다고 선언했고, 이어서 맞지 않는 슈트를 걸치고 스포츠 모자를 썼다. 1945년 4월 17일, 졸링겐이 함락된 그날 군집단B의 총사령관 발터 모델 장군이 군대에 ‘해산’ 명령을 내림으로써 부대가 미군에게 항복하는 것을 피했다. 장군 30명을 포함하여 31만 7천 명이 포로로 잡혔다. 모델은 상식과 충성의 자부심 사이에서 괴로워하다가 히틀러가 스탈린그라드의 파울루스 장군이 행하기를 원했던 행동을 실천했다. 그는 숲으로 들어가 권총으로 자살했다. 다음날 미군 제97보병사단이 뒤셀도르프에 진입했다. 마리안네 스트라우스는 독일 당국에 체포될지 모른다는 공포에 너무나 시달렸던 나머지 열흘 뒤에야 자신이 안전하다는 것을 깨달았다. p.712~713 |
‘관심과 커다란 만족감’을 보여주었다. 강제이송 작전은 1938년 11월의 포그롬 이후 처음으로 유대인에게 가해진 집단적 가해 스펙터클이었다. 1938년의 포그롬이 히틀러청소년단과 독일소녀연맹의 소년 소녀들이 가세한 대중 축제가 되었던 바로 그 장소에서, 아직 떠나지 않고 있던 유대인들이 줄을 지어 걸어가는 행렬을 향하여 신구新舊 욕설들로 범벅이 된 구호들과 저주가 쏟아졌다. ‘저 건방진 유대인들을 보라!’ ‘이제 저들은 게토로 간다!’ ‘쓸모없는 식충 무리들!’ 바트 노이슈타트에서 늙고 못 먹은 유대인들이 시장 광장에 집합하자, 나치 활동가들이 사진을 찍었다. 그후 그 사진들은 포스터 크기로 확대되어 도시 중심가에서 전시된다. 유대인 행렬이 시장 광장에서 기차역으로 출발하자 ‘시끄럽게 떠드는 학동들 무리’가 기차역까지 행렬을 따라갔고, ‘기차가 떠날 때까지 소리를 질렀다.’ p.343 키이우에 유대인이 한 명도 남지 않았다고 알렸다. 1942년 6월에 휴가를 나왔을 때 발터는 자신이 목격한 대량 학살과 다른 병사에게서 들은 프랑스 유대인 가스 학살에 대하여 카를 뒤르케펠덴과 대화를 나누었다. 뒤르케팔덴은 일기에 고백했다. ‘발터가 거듭해서 강조했다. …… 우리가 유대인이 아니라는 사실이 얼마나 다행인지 몰라.’ 카를이 충격을 받자, 발터가 설명을 내놓았다. ‘나도 처음에는 이해하지 못했어. 그러나 나는 이제 알아. 우리가 죽느냐 사느냐가 걸린 문제야.’ 처남은 히틀러가 끊임없이 반복했던 주문呪文을 수용했던 것이다. 민족이 종말론적인 선택에 직면했다. ‘사느냐 죽느냐 그것이 문제다’. 카를이 반박했다. ‘그러나 그것은 살인이잖아’. 발터가 곧바로 내놓은 대답은 바로 나치 언론이 공급한 대답이었다. ‘이제까지 진행된 것으로 확실해진 것은, 우리가 패배하면 그들은 우리가 그들에게 행했던 바로 그것을 우리에게 행할 것이라는 거야.’ 카를 뒤르케팔덴은 대화를 끝내야 한다는 것을 알았다. 처남에게 반대하면 가족 안에 공개적인 균열을 일으킬 위험이 있었다. 최악의 경우에는 게슈타포로 밀고가 들어갈 수도 있었다. 그러나 그보다는 가족 내 관계가 뒤틀리고 자신이 고립될 가능성이 컸다. p.353~354 있었다. 그녀는 유대인 혈통의 가톨릭 개종자들이 발트해 지역으로 이송된 뒤 어떤 일이 일어났는지 정보를 수집하고, 또 주교들에게 전달했다. 그녀는 내무부 고위 관리인 한스 글로프케로부터 비밀 정보를 얻기도 했다. 좀머가 보고한 바에 따르면, 오스나브뤼크의 주교 베르닝이 1942년 2월 5일에 확언했다. ‘유대인을 완전히 절멸시키려는 계획이 분명 존재한다.’ 이는 하이드리히가 비밀 반제회의, 즉 고위 행정관리들에게 1,100만의 유럽 유대인의 임박한 학살에 대하여 알린 고위급 회의가 열리고 2주일밖에 지나지 않은 시점이었다. 그러나 베르닝과 프라이징이 ‘인권을 조롱하는 방식으로 비아리아인들을 이송하는 것’에 대하여 항의하는 진정서를 주교회의에 상정했을 때는 그로부터 무려 18개월이 지난 시점이었다. 더욱이 1943년 8월의 풀다 주교회의는 그 제안을 거부했다. 거부하지 않았어도 실상 너무 늦은 시점이었다. 그때는 유대인 대부분이 사망한 뒤였다. 독일 가톨릭에서 가장 영향력이 컸던 베르트람 추기경은 마가레트 좀머가 제출한 보고의 수신조차 거부했다. 그는 프라이징이 교차 서명을 통하여 진실성을 보장하는 한에서만 좀머의 보고서를 수신하겠다고 밝혔다. 물론 그는 그런 절차가 좀머와 프라이징을 게슈타포에게 노출하리라는 것을 잘 알고 있었다. 베르트람이 유대인에게 벌어지고 있는 일을 몰랐다고 가정하더라도, 이는 그가 알려는 노력을 기울이지 않았기 때문일 것이다. p.355~356 |
![]() |
![]() |
|
![]() |
![]() |
목 차
|
상 품필수정보
|
© 니콜라스
스타가르트 저
© 교유서가 / 문학동네
Николас
Старгардт 저 / Хаки
Ким перевод 역 | 교
유서가 | 29
февраля 2024 года![]() ![]() ![]() ![]() |
|
Лауреат
премии Хессельтджесмана (история), присуждаемой ПЕН-клубом
Великобритании* За что сражались немцы? 17 ноября 1944 года Виллем Хозенфельд, офицер немецкой армии, вошел в один из домов в Варшаве. На кухне в поисках еды находился скелетированный еврей. С наступлением ночи Хозенфельд услышал, как еврей Владислав Шпильман, фигурирующий в фильме «Пианист», играет на фортепиано пьесу Шопена. Хозенфельд помог Шпильману спрятаться на чердаке одного из домов и в течение следующих нескольких недель регулярно приносил ему еду. Хозенфельд - тот самый офицер немецкой армии, который испытывал сильную, таинственную дрожь на конференциях нацистской партии в Нюрнберге в 1936 и 1938 годах. Он был противоречивой фигурой. За что же сражался Хёссенфельд с врагом во время Второй мировой войны? Как война изменила его внутренне и когда он признал военные преступления Германии? Эта книга обращается к хаотичной внутренней работе немецкого разума через архивные материалы Второй мировой войны. Она пробивается сквозь предрассудки Второй мировой войны благодаря многочисленным интимным историям, запечатленным дома или на улице. Яркое развитие немецкого народа в дневниках, письмах, отчетах и судебных протоколах свидетельствует о странной новой истине, скрывающейся за военными преступлениями тоталитаризма: немецкий народ активно боролся во Второй мировой войне до самого момента поражения. В этой книге прослеживается, как их внутренняя логика войны в целях национальной обороны переросла в нацизм. Чтобы обеспечить широту охвата информации, авторы этой книги изучили письма, дневники и официальные документы. Около 25 000 писем были изучены в Штутгартском фонде современной истории, Берлинской академии искусств, Немецком архиве «Илиады», Архиве фронтовых солдат Немецкого историко-коммуникационного музея в Берлине, Федеральном архиве Германии и Федеральном военном архиве Германии во Фрайбурге; официальные документы информаторов, отчеты цензоров, выборочно проверявших немецкие почтовые мешки, а также конфиденциальные и откровенные дневники отдельных лиц. Чтобы обеспечить глубину информации, автор выбрал конкретных людей из самых разных социальных слоев и долго следил за ними, чтобы увидеть, как их личные надежды и планы переплетаются с ходом войны. «Эта книга - о долгой войне. В ней собраны изменения, произошедшие в немецком обществе в ходе войны, и зафиксированы тонкие, часто необратимые способы, с помощью которых люди адаптировались к войне, которая все больше выходила из-под их контроля. Она также документирует меняющиеся ожидания, колебания надежд и страхов, которые испытывали люди, переживая события, сформировавшие их. Их конкретные жизни были одновременно эмоциональным мерилом для измерения опыта и моральным барометром для общества, идущего по пути саморазрушения.» Автор утверждает, что существует две интерпретации войны, как в академических исследованиях, так и в массовом сознании. Эти две интерпретации сталкиваются, когда речь заходит о немцах во время войны. В одной из них все немцы - жертвы, а в другой - преступники. Идея, приведшая к написанию этой книги, возникла у автора во время празднования шестидесятой годовщины окончания войны в 2005 г. Он решил, что традиционные историки, пытаясь извлечь правильные уроки из истории войны, пренебрегли одной из важнейших задач исторического исследования. Она заключается в том, что историки должны прежде всего понимать прошлое. |
|
В книге Эта книга - результат моих усилий, которые я предпринимал в течение последних 20 лет, чтобы понять опыт людей, живших в Германии или под немецкой оккупацией во время Второй мировой войны. Изначально я не собирался писать эту книгу. В 2005 году я опубликовал книгу «Свидетели войны: Жизнь детей при нацистах». В 2005 году я пообещала себе и тем, кто будет слушать мою историю, что больше никогда не буду писать о детях, Холокосте и нацистской Германии. Книга начиналась как небольшой трактат о том, за что сражались немцы во Второй мировой войне. Работа шла, пока я находился в академическом отпуске в Свободном университете Берлина в 2006-2007 годах. стp. 17 Эта книга - история той долгой войны. В ней собраны изменения, произошедшие в немецком обществе во время войны, и описаны тонкие, часто необратимые способы, с помощью которых люди адаптировались к войне, которая все больше выходила из-под их контроля. Она также документирует меняющиеся ожидания, колебания надежд и страхов, которые испытывали люди, переживая события, сформировавшие их. Их конкретные жизни стали одновременно эмоциональным мерилом для измерения опыта и моральным барометром для общества, идущего по пути саморазрушения. стp. 48 Большинство убийств происходило в лесу или на полковом поле, вдали от посторонних глаз, но некоторые происходили на глазах при скоплении людей. Вечером в субботу 7 октября 1939 года солдаты, расквартированные в Свенце, обсуждали массовые убийства, произошедшие за день. Операция должна была возобновиться на следующий день. Ранним утром капрал Пауль Клюге подошел к яме для убийств. Солдаты, которые документируют массовые убийства, часто записывают первое, что видят. Первые впечатления часто оказываются самыми сильными. Клюге писал: автобус подъехал к еврейскому кладбищу, и из него вышла женщина с тремя детьми. Семья прошла 30 метров до ямы. Женщина сползла в яму с младшим ребенком на руках, затем подняла другого ребенка, который стоял сверху, и опустила его к себе на дно ямы. Последнего ребенка поднял офицер СС и передал вниз. Женщина легла в яму вместе с детьми. Клюге подошел к месту, откуда можно было заглянуть в яму. Четыре эсэсовца стояли в 20 сантиметрах от него и направляли оружие на шеи четырех распростертых тел. Когда они закончили, то потребовали, чтобы Клюге, который наблюдал за ними, засыпал тела землей. Клюге без колебаний подчинился. стp. 75-76 В отличие от Альбринга и Мольденхауэра, в немецкой армии было много «путешественников по казням», которые снимали, как публично вешают евреев и красноармейцев. Герман Гишен, член резервного полицейского батальона, был владельцем магазина в Бремене. Он знал, что его полицейскому батальону предстоит нелегкая задача. Он представлял себе, что это будет «немного похоже на Польшу». В Риге он купил проекционный аппарат. Он надеялся снимать на пленку операции, которые батальон будет проводить в Латвии и России, чтобы фильм стал «рекордом на потом и очень интересным для наших детей». 7 августа 1941 года он написал своей жене Ханне об операции, которую проводил его полицейский батальон. Сто пятьдесят евреев были убиты накануне вечером: мужчины, женщины и дети, все уничтожены, евреи полностью истреблены, моя дорогая Х., пожалуйста, не думай об этом, все так и есть». стp. 252 В начале ноября 1941 года в лагерь прибыли коммандос СС. Коммандос расстреляли нескольких евреев, которых они нашли в подвале цементного завода. Заключенный, который учил его русскому языку, был наполовину евреем, и в своих письмах домой к жене Шарлотте Ярауш не писал о том, что с ним случилось. Он лишь написал, что видел, как «евреи ходили босиком по снегу», и что «тяжелые вещи, которые я не мог предотвратить, произвели на меня очень болезненное впечатление, которое я опишу потом словами (дома)». Два дня спустя он с еще большим энтузиазмом писал о своем новом русском учителе, москвиче, который, как и он, был школьным учителем. Когда он читал вслух романы Тургенева, ему казалось, «что я прикасаюсь к душе страны, прикасаюсь к ней так, как душа воспринимает и познает себя». стp. 279-280 Ганс Альбринг провел зиму в маленьком городке Велиши, в тылу концлагеря. Когда в конце января 1942 года советские войска атаковали город, солдаты провели восемь недель в ужасающих условиях. Немытые, изгрызенные вшами и голодные, Ганс считал, что «не будет преувеличением сравнить это со Страшным судом». «В этом опыте я больше приобрел, чем потерял», - писал он своему другу Ойгену Альтрогге 21 марта 1942 года. Через две недели после прекращения советского наступления Альбринг с энтузиазмом воспринял письмо, полученное им от одного католического старца из Мюнстера. Альбринг подробно цитирует это письмо, чтобы прояснить ту точку зрения, к которой он пришел. Кто знает, может быть, в этом и заключается метафизический смысл этой войны: сотни лет мы следовали ложному и все более искаженному представлению о человеке, а теперь в нас восстает новое, истинное представление о нем. стp. 308 27 ноября 1941 года двенадцать евреев из Хоркхайма в Высокой Франконии привели на железнодорожный вокзал. Большое количество немецких «жителей» вышло на улицу и проявило «интерес и большое удовлетворение», согласно записи. Депортация стала первым зрелищем коллективного насилия над евреями после погромов ноября 1938 года. На том самом месте, где погром 1938 года стал массовым праздником с участием юношей и девушек из Гитлерюгенда и Лиги немецких девушек, в адрес процессии еще не ушедших евреев раздавались новые и старые проклятия: «Посмотрите на этих наглых евреев!» «Теперь они отправятся в гетто!» «Кучка бесполезных хищников!» Когда старые, плохо питающиеся евреи собрались на рыночной площади в Бад-Нойштадте, нацистские активисты фотографировали их. Затем фотографии были увеличены до размеров плаката и выставлены в центре города. Когда процессия евреев отправилась с рыночной площади на железнодорожный вокзал, «шумная группа школьников» последовала за процессией на вокзал и «кричала им вслед, пока не отошел поезд». стp. 343 Дюркефальден пришел к выводу, что публичные угрозы Гитлера в адрес евреев были не просто словами. Его шурин Вальтер Каслер, служивший на Восточном фронте, сообщил в письме, что в Чиайи не осталось ни одного еврея. В июне 1942 года, когда он был в отпуске, Вальтер рассказал Карлу Дюркефельдену о массовых убийствах, свидетелем которых он был, и о газовых убийствах французских евреев, о которых он слышал от других солдат. Дюркефельден признался в этом в своем дневнике. Когда Карл был шокирован, Вальтер предложил объяснение: «Я тоже сначала не понимал, но теперь понимаю: для нас это вопрос жизни и смерти». Шурин принял мантру Гитлера, которую тот постоянно повторял. Нация стояла перед апокалиптическим выбором: «Жить или умереть - вот в чем вопрос». Карл возразил. «Но это же убийство». Немедленный ответ Вальтера был тем, который давала нацистская пресса. Карл Дюркефальден знал, что должен прекратить этот разговор: возражая своему шурину, он рисковал вызвать открытый раскол в семье. В худшем случае его могут сдать в гестапо, но более вероятно, что отношения в семье будут нарушены, и он окажется в изоляции. стp. 353~354 Не то чтобы Гален и другие епископы были в неведении относительно Холокоста. Маргарете Цоммер руководила отделом социального обеспечения под эгидой берлинского епископа Фрейзинга. Она собирала информацию о том, что происходило с новообращенными католиками еврейского происхождения после их транспортировки в Прибалтику, которую передавала епископам. Она также получала конфиденциальную информацию от Ганса Глофке, высокопоставленного чиновника министерства внутренних дел. Как сообщил Зоммер, епископ Бернинг из Оснабрюка подтвердил это 5 февраля 1942 года. Это произошло всего через две недели после секретной контрконференции Гейдриха, встречи на высшем уровне, на которой он сообщил высокопоставленным чиновникам о предстоящем уничтожении 11 миллионов европейских евреев. Но к тому времени, когда Бернинг и Фрайзинг представили епископской конференции петицию с протестом против «перевозки неарийцев таким образом, который выставляет на посмешище права человека», прошло уже 18 месяцев. Более того, августовское собрание епископской конференции Фульды в 1943 году отклонило это предложение. Даже если бы оно не отклонило его, было уже слишком поздно: большинство евреев были мертвы. Кардинал Бертрам, самый влиятельный человек в немецком католицизме, отказался даже принять доклад Маргарет Цоммер, заявив, что примет его только в том случае, если Фрайзинг гарантирует его правдивость, поставив на нем свою крестообразную подпись. Конечно, он прекрасно понимал, что подобная процедура скомпроментирует Зоммер и Фрайзинга перед гестапо. Даже если предположить, что Бертрам не знал, что происходит с евреями, это будет потому, что он не предпринял никаких усилий, чтобы это выяснить. стp. 355~356 Все, что он мог пообещать, - это использовать свое влияние, чтобы добиться встречи с разведкой СС. На следующий день разведка СС назначила Клепперу встречу с Адольфом Эйхманом, начальником еврейского отдела разведслужбы. Эйхман предупредил Клеппера, чтобы тот никому не рассказывал о беседе, сказав. «Я не могу дать вам окончательный ответ, но думаю, что все пройдет хорошо», - твердо ответил Эйхман, когда Клеппер снова заговорил о его жене. Совместная эмиграция не разрешена». На следующий день Эйхман позвонил Клепперу, чтобы сообщить ему о результатах рассмотрения дела Ренаты. Во время второй встречи 10 декабря 1942 года Эйхман сообщил ему, что в выездной визе Ренате было отказано. Йохен, Иоганна и Рената решили покинуть Германию на своих условиях. «Сегодня мы идем на смерть вместе», - сказали они, повесили картину, на которой был изображен Иисус, благословляющий трапезу с поднятыми руками, и легли на пол, глядя на картину и лица друг друга. Снотворное и газ действовали. стp. 374-375 В середине апреля 1945 года у немецкой группы армий «Б» не было ни оружия, ни боеприпасов, и армия растворялась в лесах и городах Рура. 15 апреля жители города Золинген, принадлежащего Августу Цуффербайну, разрушили танковую оборону, а к следующему дню почти все солдаты в городе получили гражданскую одежду. Даже армейский майор заявил, что отказывается от командования, и затем надел плохо сидящий костюм и спортивную шапочку. 17 апреля 1945 года, в день падения Золингена, генерал Вальтер Моделл, главнокомандующий группой армий «Б», приказал своим войскам «расформироваться», избежав тем самым сдачи части американцам. 317 000 человек, включая 30 генералов, были взяты в плен. Разрываясь между здравым смыслом и преданной гордостью, Моделл поступил так, как Гитлер хотел, чтобы поступил сталинградский генерал Паулюс: он ушел в лес и застрелился из пистолета. На следующий день 97-я пехотная дивизия армии США вошла в Дюссельдорф. стp. 712~713 |
|
Обмен секретами» и
„спираль молчания“. К тому времени немцы уже знали о
Холокосте. В начале 1942 года большинство евреев, проживавших в Европе, были еще живы, но к концу 1942 года большинство евреев должно было умереть. В 1942 году Курт Герштейн, эксперт по дезинфекции и офицер СС, посетил Белжец, чтобы посоветовать, как дезинфицировать одежду евреев. Евреев собрали в газовых камерах. Их заперли на два с половиной часа, пока ремонтировали двигатели. Герштейн стал свидетелем отравления львовских евреев. Его сопровождал Вильгельм Панненштиль, советник СС и профессор гигиены Марбургского университета. Профессор был очарован происходящим. Он заглядывал в газовые камеры, пока его очки не запотевали. Он слышал стенания голых евреев и говорил, что это похоже на «синагогу». На ужине после этого Панненштиль восхвалял «величие работы», проделанной персоналом лагеря. Герштейн попросил шведского дипломата передать новости на родину. Он также сообщил об этом лютеранскому епископу Берлина. Епископ промолчал, и донесение в Швецию было отправлено в картотеку. Сержант Вильгельм Корнидес ждал поезда на платформе близлежащей галицкой станции Лава-Руска, когда прибыли 38 скотовозов, груженных евреями. Это были последние евреи, прибывшие из Львова, сказал Корнидесу полицейский. В поезде Корнидес оказался в одном купе с железнодорожным полицейским и его женой. Пара пообещала указать лагеря уничтожения. Когда поезд проезжал через большой сосновый лес, откуда-то донесся сладкий запах. Я уже чувствую его, - воскликнула жена полицейского. Это газ, - сказал полицейский, улыбаясь. Это был запах мусоросжигательной печи. Весной 1943 года двое бельгийских заключенных, которым удалось бежать в Швецию, передали информацию британскому агенту. Британский агент написал рапорт. Согласно отчету, наибольшее впечатление на бельгийских заключенных произвело истребление евреев. Оба мужчины были свидетелями массовых убийств. Один видел, как грузовик с евреями уехал в лес и вернулся через несколько часов. Грузовик был пуст. Тела еврейских детей и женщин оставляли в канавах и на железнодорожных путях. Некоторые немцы хвастались, что именно они построили газовые камеры, в которых систематически убивали евреев. Новости о массовых убийствах быстро распространились среди немцев. Из лагерей смерти слухи распространялись через телефонистов, железнодорожников и инженеров-строителей химических заводов. Они появлялись в разговорах посетителей таверн и в дневниках бесчисленного количества людей. До сих пор многие историки считали, что немцы делились информацией о Холокосте втайне, только среди близких друзей и родственников. За пределами тесного, замкнутого круга предполагалось, что она существует в виде анонимных слухов. Холокост не должен был стать темой для публичных разговоров. Генрих Гиммлер, глава немецкой полиции и СС, убеждал лидеров нацистского Третьего рейха, что истребление европейского еврейства - задача, которую нужно разделить в тайне, и что «мы должны унести тайну в могилу». Но, по мнению авторов этой книги, тайна была совсем не тайной. Многие немцы разделяли тайну Холокоста. Эта книга посвящена тщательному и деликатному управлению прессой, которое использовал Геббельс. Геббельс тщательно следил за тем, чтобы немцы получали информацию об истреблении через прессу. Цель заключалась в том, чтобы создать ощущение соучастия в массовых убийствах. В процессе было создано «знание без знания», знание, которое не требовало общественной лояльности или моральной ответственности. В данной книге это знание описывается с помощью концепции «спирали молчания». Этот термин был введен в 1974 году исследователем коммуникаций в послевоенной Западной Германии Элизабет Нёле-Нойман, которая использовала его в отношении демократии в послевоенной Западной Германии, но на это понятие также повлияли события 1941 и 1942 годов. По мнению Нёле-Нойман, люди, которые чувствуют, что находятся в меньшинстве, склонны молчать, опасаясь изоляции или социального наказания. Эта тенденция сокращает число потенциальных людей, придерживающихся взглядов меньшинства. В то же время, когда СМИ сообщают о мнении большинства, моральный статус мнения большинства укрепляется и стабилизируется. До сих пор ни одна книга по истории не делала акцент на операционализации при анализе Холокоста. Холокост формирует наше представление о нацистской Германии и Второй мировой войне на протяжении последних двух десятилетий. Это относительно недавнее событие. Но сам этот взгляд мало что говорит нам о том, как немцы воспринимали свою роль в массовых убийствах Второй мировой войны. Авторы этой книги рассказывают о том, как немцы получали информацию о геноциде и как они интегрировали это знание в свое самоощущение. Для немцев была важна война, а не нацизм, и поэтому геноцид они понимали как нечто второстепенное. Поэтому у евреев и немцев были совершенно разные ожидания и страхи. Эта проблема, считает автор, лежит в основе изложения в этой книге истории Германии во Второй мировой войне. Осознавали ли немцы, что война их страны была геноцидом? И если да, то как на них повлияло это осознание? Или, говоря иначе, как Вторая мировая война сформировала у немцев представление о геноциде? Поднимая сложные вопросы, эта книга представляет собой богатый и уникальный взгляд внутрь сознания государства, совершившего военное преступление. |
|
|
Название книги | Война в Германии 1939-1945 | |
Авторы и издатели | Николас Старгардт, 교유서가 | |
Размер. вес | 63 * 232 mm, 1480 гр. | |
Количество страниц | 976 стр. | |
ISBN | 9791193710180 | |
ISBN 10 | 1193710189 | |
Электронная книга ISBN 13 | 9791193710197 | |
Поддерживаемые устройства | Crema/ПК (Windows – 4K)/iPhone/iPad/телефон Android/Android Pad/E-Book | |
Файл/Емкость | EPUB (DRM) | 65,40 МБ | 767 000 знаков, 196 000 слов, формат А4 | |
Конфигурация продукта | Том 1 | |
Цена продажи | 47 700 원 | |
Электронная книга | 39 000원 | |
Дата публикации | 29.02.2024 | |
Оглавление или введение к книге (для детских учебных материалов укажите возрастной диапазон) | Пожалуйста, проверьте детали продукта | |
Адрес обмена/возврата | (10881) 249, Мунбал-ро, Паджу-си, Кёнги-до, Корея | |
![]() |