77 лет назад, 22 июня 1941 года армия Германии напала на СССР. Началась Великая Отечественная война. Многих она застала врасплох — никто не думал, что на территорию Союза вторгнется Германия, с которой подписали пакт о ненападении за два года до этого. RTVI собрал записи о первом дне войны из дневников писателей, художников, актеров и других известных людей той эпохи.
Из дневника Софьи Аверичевой — театральной актрисы. Во времена Великой Отечественной служила разведчицей. Войну встретила в Рыбинске, Ярославская область.
«Война! Мы о ней знаем только по книгам и кинофильмам. Даже в песнях говорилось, что если будем воевать, то на чужой территории. А немцы с четырех часов утра топчут нашу советскую землю.
Здесь, в Рыбинске, не верится, что где-то уже льется кровь.
Коллектив театра весь в сборе. Начался митинг. Выступает артист Стагронский: „Враг не пройдет дальше!“ — читает Маяковского. Артистка Чудинова: „Не будет гранат, камнями будем драться“. Артист Политимский: „Встанем все, как один, на защиту отечества!“
Хорошие, верные слова. Но почему так много пафоса, а глаза испуганные, растерянные, тревожные?
Вечером, на открытии гастролей, в огромнейшем зале Дворца культуры 18–20 человек. Открыли занавес. От пустого зала стало на душе холодно. Война! За кулисами все ходят на цыпочках и говорят шепотом. Война!»
Дневник Константина Симонова — советского писателя, поэта, киносценариста. Во время начала войны был в Одессе.
«Двадцать первого июня меня вызвали в радиокомитет и предложили написать две антифашистские песни. Так я почувствовал, что война, которую мы, в сущности, все ожидали, очень близка.
О том, что война уже началась, я узнал только в два часа дня. Все утро 22 июня писал стихи и не подходил к телефону. А когда подошел, первое, что услышал: война.
Сейчас же позвонил в политуправление. Сказали, чтоб позвонил еще раз — в пять.
Шел по городу. Люди спешили, но, в общем, все было внешне спокойно.
Был митинг в Союзе писателей. Во дворе столпилось много народу. Среди других были многие из тех, кто так же, как и я, всего несколько дней назад вернулся с лагерных сборов после окончания курсов военных корреспондентов. Теперь здесь, во дворе, договаривались между собой, чтоб ехать на фронт вместе, не разъединяться. Впоследствии, конечно, все те разговоры оказались наивными, и разъехались мы не туда и не так, как думали».
Писатель Иван Бунин был в Париже, когда Германия напала на Советский Союз.
В своем дневнике он писал: «С новой страницы пишу продолжение этого дня — великое событие — Германия нынче утром объявила войну России — и финны и румыны уже „вторглись“ в „пределы“ ее.
После завтрака (голый суп из протертого гороха и салат) лег продолжать читать письма Флобера (письмо из Рима к матери от 8 апр. 1851 г.), как вдруг крик Зурова: „И. А., Герм. объявила войну России!“ Думал, шутит, но то же закричал снизу и Бахр. Побежал в столовую к радио — да! Взволнованы мы ужасно. [...]
Тихий, мутный день, вся долина в беловатом легком тумане.
Да, теперь действительно так: или пан или пропал».
Из дневника писателя Владимира Гельфанда. Войну встретил в Днепропетровске, на фронт ушел из Ессентуков.
«Война изменила все мои планы относительно проведения летних каникул. Уже сдал почти все испытания, осталась только математика — мой самый нелюбимый и трудный предмет. Дал себе слово заниматься неустанно и ежедневно для того, чтобы быть летом свободным и хорошо провести летние каникулы.
22 числа прошлого месяца посетил вместе с Олей и ее подругами Валей Иашковой и Майей Белокопытной Малый театр, который тогда у нас гастролировал. Шла комедия Островского А.Н. „Правда хорошо, а счастье лучше“. Комедия ставилась знаменитыми народными артистами союза и республики и прошла с большим успехом, несмотря на свойственную раннему Островскому слабость сюжета.
Веселые и возбужденные постановкой, мы покинули зрительный зал драматического театра Горького.
По улицам суетилось множество людей. Трамваи были переполнены и люди висели на подножках, так, что нам с трудом удалось сесть и выбраться из него на нужной остановке.
У Оли узнали, что Германия объявила нам войну. Это было ужасно и неожиданно. Ее вызвали в школу; и так как олиной мамы не было дома, я тоже пошел с ней. Там все ребята были уже в сборе. Комсомольцы и не комсомольцы клеили окна, рыли ямы, хлопотали, шумели и вообще все были в необычном состоянии».
Ученого Владимира Вернадского перед началом войны эвакуировали из Москвы в казахское село Боровое. Вот что он написал в своем дневнике.
«В 4 часа утра — без предупреждения и объявления войны — в воскресенье 22 июня германские войска двинулись на нашу страну, застав ее врасплох.
Мы узнали об этом в Узком в санатории через радио из речи В. М. Молотова.
Он сообщил, что в этот час немецкие аэропланы бомбардировали Киев, Житомир, Каунас и [нас атаковали] с румынской границы. Больше 200 убитых и раненых. Одновременно произошло нападение на наши пограничные войска на западной границе — и в Финляндии.
Из речи как будто выходит, что хотя немцы и были отбиты, не застали [нас] врасплох — но находятся на нашей территории. Граф Шуленбург в 5½ утра сообщил, что это вызвано сосредоточением наших войск на немецкой границе.
Речь Молотова была не очень удачной. Он объявил, что это вторая отечественная война и Гитлера постигнет судьба Наполеона. Призывал сплотиться вокруг большевистской партии.
Ясно, что [нас] застали врасплох. Скрыли все, что многие, по-видимому, знали из немецкого и английского радио.
Они говорят, что Германия предложила Англии заключить мир (Гесс? — я не верил). Говорили, Рузвельт это предложение отверг. Мне кажется маловероятным, чтобы Англия могла пойти на заключение мира с Германией в этой обстановке — за счет нас».
Шведская писательница Астрид Линдгрен жила в Стокгольме.
В своем она дневнике писала: «Утром в половине пятого немецкие войска перешли российскую границу... Так что бывшие союзники воюют друг с другом, и бедная Финляндия снова в огне. Германия утверждает, что Россия вовсе не выполнила условий договора с Германией, а, напротив, делает все, чтобы ей навредить, а Россия утверждает обратное, и что Германия напала без повода. Колоссальные армии стоят друг против друга вдоль всей границы от Северно-Ледовитого океана на севере до Черного моря на юге. Будущее представляет собой один огромный вопросительный знак. Что будет со Швецией? Все увольнительные из армии на праздник Середины лета отменены. У Фурусунда стоят пароходы и ждут, некоторые развернулись и ушли, потому, что они не могут добраться до порта назначения. Крупные пространства Балтики заминированы немцами.
День сегодня был замечательно теплый и солнечный. Стуре пришел из города на совершенно переполненном корабле и не имел о войне никакого понятия, потому, что плыл с 8 утра. Но все равно, было достаточно тревожно. Только бабушка спокойна и говорит, что «скоро все закончится». Я думаю, напротив, что все только начинается. Странно, что теперь надо быть за Германию. Будет затруднительно быть на стороне Германии и против России и на стороне Англии против Германии. Одна сплошная каша. Мы слышим пушечную канонаду в своем новом, взятом напрокат, радиоприемнике. Оказалось правдой: Италия объявила, что находится в состоянии войны с Россией»
Что с ними было после войны
В 1942 году Елену Мухину эвакуировали из Ленинграда в город Горький. Осенью 1945 году она вернулась и поступила Ленинградское художественно-промышленное училище. После войны сначала работала чернорабочей, потом — художником-оформителем. Умерла в 1991 году в Москве.
Софья Аверичева вернулась с войны в 1945 году и поступила в Волковский театр в Ярославле. Там она прослужила до 1991 года. Умерла в 2015 году — ей было 100 лет.
Известность Константину Симонову принесло стихотворение «Жди меня», которое опубликовали в 1942 году. Как военный журналист, он был на фронтах в Румынии, Болгарии, Югославии, Польше и Германии. После войны опубликовал несколько своих книг. Умер в 1979 году в Москве.
В годы войны Иван Бунин c семьей был в эмиграции в Грасе. В 1943 году в США на русском языке издали «Темные аллеи». После войны семья вернулась в Париж. Бунин мечтал приехать в Союз, но из-за плохого состояния здоровья ему пришлось уехать лечиться на юг Франции. Писатель умер в 1953 году в Париже.
После войны Владимир Гельфанд вернулся в Днепропетровск, где жила его мать. Он работал педагогом в 21-ом профессиональном училище города, где, по его воспоминаниям, регулярно сталкивался с проявлениями антисемитизма. Умер в 1983 году в Днепропетровске.
Владимир Вернадский вернулся в Москву из эвакуации в конце августа 1943 года. В 1944 году, когда ученому было уже 80 лет, у него случился инсульт. В следующем году он умер.
Астрид Линдгрен жила в Швеции, которая во время Второй мировой официально придерживалась политики нейтралитета. Тем не менее в своих дневниках она описывала военные события, которые происходили за границами страны. За свою жизнь Линдгрен издала множество книг, среди которых «Пеппи Длинный чулок» и «Малыш и Карлсон, который живет на крыше». Писательница умерла в 2002 году в Стокгольме.
Лидия Осипова вместе с мужем первую военную зиму пережили в Пушкине, в мае 1942 года перебрались в Павловск, через год — в Тосно, в октябре 1943-го — в Гатчину, а потом — в Ригу. В ее «Дневнике коллаборантки», который вышел после войны, говорится, что супруги в той или иной степени сотрудничали с нацистами, хотя в итоге разочаровались в их миссии. В 1944 году их эвакуировали в Германию. Чтобы избежать выдачи в СССР после войны, супруги (настоящая фамилия Поляковы) сменили имена. Лидия Осипова умерла в 1958 году в немецком Обераммергау.
Перед блокадой Ленинграда Лев Маргулис отправил жену и дочь в эвакуацию, а сам остался в городе. Во время блокады он работал в оркестре Дома радио. В его дневнике говорится, что музыканты в прямом эфире играли на радио для всего Союза. Записи делали, чтобы показать, что город «живет нормальной жизнью». После войны семья вернулась в Ленинград. Маргулис умер в марте 1975 года.
Во время войны Сергей Вавилов вместе с женой были в эвакуации в Йошкар-Оле, а их сын остался в блокадном Ленинграде. В 1945 году Вавилов возглавил Академию наук СССР. Он также был главным редактором второго издания Большой советской энциклопедии. В конце 1950 года здоровье ученого значительно ухудшилось — после тягот эвакуации у него начались проблемы с сердцем. Он умер от инфаркта в 1951 году в Москве. ,
© RTVi 
