Одесса. Еврейский вопрос. 

Дорогами смерти

До Октябрьской революции Одесса была 4-ым по численности населения городом Российской Империи. В период революции и гражданской войны население Одессы уменьшилось на 60%, но перед Второй Мировой войной достигло полумиллиона, из которых евреи составляли 40% или 200 000 человек.

Такое значительное уменьшение населения, как в Одессе, так и на всех территориях, где была гражданская война, объясняется зверствами, бесчинством и еврейскими погромами со стороны белогвардейской Добровольческой армии. 

Погромов удалось избежать в некоторых крупных городах (Одесса, Ростов-на-Дону, Новочеркасск), где размещались центральные органы власти и представительства Антанты. В остальных местах, по некоторым подсчётам, белогвардейцы совершили 1295 еврейских погромов и уничтожили 306 тысяч евреев. 

Особенно свирепствовал Петлюра, который в мае 1920-го года захватил Киев и по городам и местечкам прокатилась новая волна погромов – в Чернобыле, Житомире, Бердичеве и Винницкой области было растерзано около четырёх тысяч евреев. Начиная с мая 1919-го года еврейская молодёжь устремилась в Красную армию. Целые отряды еврейской самообороны преобразовывались в регулярные части Красной Армии.

Теперь хочу вернуться к рассказу о нашей семье и о моих родителях, чья жизнь была тесно связана с описанной выше обстановкой в Одессе. К счастью, во время гражданской войны они находились в Одессе и избежали погромов. Я родился 14-го августа 1934 года. В это время моему отцу, Семёну Евсеевичу Вергилису, было 38 лет, а моей матери, Зинаиде Ильиничне Вергилис (урождённой Глейзерман), – 22 года. 

Семья моей матери переехала в Одессу из другого украинского города, Проскурова (теперь Хмельницкий), в 1916 году, за год до Октябрьской революции. Они бежали от погромов и голода, что было типичным для всех еврейских мест проживаний в Украине. 

Во время очередного в то время погрома в Проскурове погиб дядя моей матери, который был поднят погромщиками на штыки. Это было последней соломинкой для семьи моей матери в решении переехать в Одессу. В это время очень многие еврейские семьи из своих местечек эмигрировали в Америку, а некоторые переезжали в Одессу.

Одесса в это время была в совершенно другом положении. Это был процветающий город, где каждый мог найти своё место в жизни. В Одессе также процветала культурная жизнь: издавалось много газет, журналов, книг; работали театры и музеи и проводились разные интересные встречи. Одесса была прекрасным местом и для работы, и для культурной жизни. По этой причине многие еврейские семьи из своих местечек переезжали в Одессу в надежде найти там лучшую для себя жизнь.

Большинство вновь прибывших еврейских семей селились в районе Одессы, который назывался Молдаванкой. Никто не знает, почему этот район получил такое название, так как молдаване там никогда не жили. Проживавшие на Молдаванке люди занимались разными ремёслами, торговлей, работали извозчиками и портовыми грузчиками.

Мои родители поженились в 1933 году. Как молодой семье, им была предоставлена квартира на 1-ом этаже того же дома, где жила семья моей матери. В этой квартире я родился 14 августа 1934 года. Моя мать рассказывала, что люди вокруг удивлялись: как в такое трудное время они позволили себе иметь ребёнка. Когда экономическая ситуация в стране улучшилась, наша семья начала расти: в 1937 году родился мой брат Анатолий и в 1938 году родился другой брат – Владимир.

Мы продолжали жить в той же небольшой квартире, где родители занимали спальню, а мы, трое мальчиков, спали в одной общей комнате.

Я чётко помню, как война началась для нас. Был чудесный солнечный день 22-го июня 1941 года, когда мы с мамой Зинаидой (Зельдой) и двумя младшими братьями возвращались из кинотеатра. Мы все были в хорошем настроении и оживлённо обсуждали понравившийся нам фильм. 

Вдруг из радио тарелок, которые были установлены на осветительных столбах, мы услышали голос Юрия Левитана, объявившего о начале войны с гитлеровской Германией. Возле каждого столба стояла толпа людей, которые были очень взволнованы услышанным сообщением. Люди плакали и причитали: “Что с нами будет” и “Что мы должны теперь делать”. Все также говорили о предстоящей мобилизации.

Потом жизнь в Одессе продолжалась как обычно. Немцы первый раз бомбили Одессу ровно через месяц после начала войны: 22-го июля 1941 года. Мы были в это время в сквере около Оперного Театра. Мы не могли сидеть дома и хотели быть среди людей. 

Вдруг немецкие бомбардировщики появились в небе над Одессой. Они летели так низко, что отчётливо были видны немецкие кресты на них. Они направлялись бомбить порт, где шла эвакуация промышленности и людей из Одессы. Когда бомбардировщики появились, зенитные орудия, установленные на крышах многих домов, стали стрелять по ним. От их стрельбы и падающих бомб весь город казался охваченным огнём. Мы видели, как одна бомба упала в наш сквер, она не разорвалась, и от неё образовался глубокий кратер.

На следующий день бомбардировка продолжалась. Немцы начали бомбить рано утром. В 4 часа утра одна бомба упала близко к нашему дому в Малый переулок 3. Бомба полностью уничтожила этот дом, но одна стена осталась. Люди, которые спали у себя на балконах, остались живы. Их потом снимали пожарники с помощью своих лестниц. В последующие дни немцы бесперебойно бомбили порт, и бомбы падали очень близко к нам. Одна бомба или мина снесла соседний дом по Ласточкина 15: от большого дома осталась одна серая пыль и смрад.

16 октября 1941 года Одесса была оставлена Приморской Армией и Черноморским Флотом по стратегическим соображениям. На рассвете 16 октября последний военный корабль с войсками покинул Одессу курсом на Севастополь. Оккупанты не могли поверить, что Одесса больше не сопротивляется, и боялись входить в город. Они начали оккупировать город в ночь с 16 на 17 октября 1941 года. С этого момента все оставшиеся в Одессе евреи стали жертвами нацистских оккупантов.

Первое массовое уничтожение евреев уже в Одесской области в городе Кодыма произошло 1 августа 1941 года, когда было убито более тысячи евреев. Конечно, никакой информации об этом одесские евреи не имели. Имей какую-нибудь информацию об уничтожении евреев нацистами, евреи Одессы старались бы убежать оттуда любыми путями.

Гитлер начал ненавидеть евреев с юных лет за их способности в науке, искусстве, литературе, коммерческой деятельности и так далее. Гитлер этими талантами не обладал и мог уничтожить превосходство евреев в перечисленных областях только путём их физического уничтожения. 

Но главной причиной гитлеровского антисемитизма была не только личная обида, но исторический антисемитизм, который давно существовал в Германии, и с помощью которого он сумел прийти к власти. Уже в 19-том веке в Германии было мощное движение, которое требовало полностью исключить евреев из экономики, конфисковать их собственность, а затем выгнать их вообще из Германии. Именно такие действия были предприняты против евреев, когда нацисты пришли к власти в Германии в 1933 году с последующим “окончательным решением” еврейского вопроса.

Людей хватали прямо на улицах и некоторых тут же вешали на столбах и деревьях для устрашения населения. Нацисты врывались в квартиры якобы в поисках коммунистов и евреев и избивали прикладами находящихся там людей независимо от возраста. 

Молодых женщин группами насиловали на месте на глазах окаменевших от ужаса членов семьи, и грабили всё что им приглянулось, в основном драгоценности, часы, золото и деньги. Потом всех выгоняли на улицу и гнали на регистрацию в больницу на Херсонской улице или в школу на Комсомольской. Мы попали в школу, где в переполненных комнатах находились люди по несколько дней без пищи и воды. 

За любой протест расстреливали на месте. После формальной долгожданной регистрации всех евреев гнали в местную тюрьму, где власти решили создать еврейское гетто. Тюрьма была пустой, так как советские власти вывезли всех преступников в Сибирь и Казахстан. Было бы лучше, если бы вместо преступников вывезли туда какое-то количество евреев.

После всех массовых уничтожений в Одессе оставалось 60-70 тысяч евреев, для которых власти хотели устроить гетто. Вначале они хотели устроить гетто в удалённых районах города: на Слободке или на Молдаванке. Власти даже начали огораживать колючей проволокой одну зону на Молдаванке, охватывающую улицы Малороссийскую, Среднюю, Степовую и бывший толчок. 

Предполагалось, что евреи будут работать в гетто и вне его, носить на груди шестиконечную звезду и на ночь возвращаться в гетто. После двух дней томительного ожидания в ужасных условиях формальной регистрации в школе на Комсомольской улице нас в числе многих других евреев пригнали в бывшую Одесскую тюрьму. Это было 26-го октября, сразу после дней террора. Вместе с нами были также упомянутые семьи наших соседей. Тюрьма была почти пустой после массовых уничтожений евреев. Но были и люди, которые здесь находились с первого дня оккупации 17-го октября и чудом пережили дни террора.

Нас повели во второй дворик тюрьмы. Здесь ждали два отряда: один отряд эсэсовцев с пулемётом и автоматами, второй отряд – румынские солдаты. Они приказали разобрать стоящие тут же заступы и записали каждого. Выстроились и пошли за ворота тюрьмы. На улице нас окружил отряд численностью больший, чем нас было. А было нас 121 человек. Пулемёт следовал за нами. 

Немецкий офицер на ломанном украинском языке отдал приказ: “Перенесите разбросанные тела в одну яму. Накопайте земли и засыпьте трупы, находящиеся в складах, но так, чтобы их видно не было“. Вблизи валялись обломки досок. Из них сооружали носилки. Куски тел и трупы переносили к яме, заполненной водой. Здесь трупы сбрасывали в воду. Яма была вместительной, но уже через два часа она была переполнена, пришлось рыть новую. Вот и новая переполнена. Приказали ямы засыпать землёй, а остаток трупов перенести в склады и засыпать.

В тюрьме нас разместили в большой камере вместе с нашими соседями и другими семьями; всего в камере было человек 50. По мере того, как людей после регистрации перегоняли в тюрьму, она снова стала переполненной. Люди не могли лежать и даже спали в сидячем положении. Все стремились занять лучшие места возле стен, чтобы другие не перешагивали через них. 

Но даже в этих ужасных условиях люди не теряли своё человеческое достоинство, отдавая лучшие места возле стен женщинам с детьми, молодым женщинам и взрослым девушкам, чтобы защитить их от пьяных фашистов и украинских полицаев. Каждую ночь они врывались в камеры с большими фонарями в поиске молодых женщин и девушек среди вновь прибывших. 

Когда они хватали свою жертву, эта женщина обычно обратно не возвращалась. Те, которые возвращались, были в таком истерзанном состоянии, что теряли рассудок и всё время только плакали. Поэтому родители, братья и все родственники старались укрыть своих молодых женщин, закрывая их вещами или измазывая их лица и одежду грязью. Иногда удавалось откупиться от этих ублюдков ценными вещами.

Согласно приказу властей, евреев стали партиями выпускать из тюрьмы. Власти боялись распространения эпидемических болезней из-за ужасных антисанитарных условий. По этому приказу большинство евреев освобождались из тюрьмы, кроме молодых мужчин, до 50 лет, молодых женщин без детей и девушек. Дети давали право на выход из тюрьмы, и люди комбинировали с детьми. 

Молодых мужчин не выпускали из тюрьмы, так как их использовали для тяжёлых и опасных работ, как очистка лётного поля от мин. Мужчин заставляли идти на эти работы до полного изнеможения, а потом пристреливали. Не лучшая доля была у молодых женщин – их оставляли в тюрьме на потеху румынским солдатам. Две дочери Череховских, наших соседей, тоже остались в тюрьме. Родители просили разрешения с ними повидаться, на что солдаты с хихиканьем сказали, что их дочерям очень хорошо в тюрьме. Молодые женщины и мужчины так никогда из тюрьмы освобождены не были.

В после тюремный период относительного спокойствия для евреев Одессы где-то совсем рядом, в Дальнике, на марше смерти от Дальника до Богдановки, и потом в самой Богдановке гибли тысячи людей. В этот же период в Одессе был создан еврейский комитет. По воспоминаниям Иосифа Каплера, который был членом еврейского комитета, комитет возглавлял некто Подкаминский. 

Комитет помогал еврейским семьям, которые после тюрьмы лишились своих квартир и не имели крыши над головой, помогал людям едой, оказывал медицинскую помощь всем евреям, кто в ней остро нуждался. Комитет также составил списки евреев, оставшихся в Одессе после их возвращения из тюрьмы. Комитет подсчитал, что к концу декабря 1941 года около 70 000 евреев осталось в Одессе. 

Наряду с евреями, которые были освобождены из тюрьмы, было небольшое количество евреев, которым удалось сбежать из Богдановки и вернуться в Одессу. Они рассказывали про ужасы, которые творились в Богдановке. Комитет помогал им с жильем и едой в Одессе.

История Иосифа Вергилиса лишь одна из многих страшных свидетельств событий на Украине времён войны.

Ужасы оккупации коснулись многих одесских районов и округов. В открытом доступе опубликован государственный акт, составленный гражданами села Богдановка Доманевского района Одесской области вместе с представителями воинской части, первой вошедшей в село, превращенное палачами в кладбище. 

В акте указывается, что за период с 22 декабря 1941 года по 15 января 1942 года немецкие оккупанты учинили массовый расстрел мирного населения, согнанного из Одесской области и Молдавской Республики в лагерь при совхозе Богдановка - всего около 54 тысяч человек. 

Из них "были расстреляны в яме около соснового леса совхоза Богдановка 44 тыс. человек. Сожжены живыми в трех корпусах свинарника в каждом по тысяче человек, отказавшихся выходить на расстрел. Ежедневно умирали от голода и холода находившиеся под открытым небом 500-700 человек. 

Трупы расстрелянных и умерших граждан сжигали на костре, в костер немцы бросали живых детей". В открытом акте перечислены некоторые фамилии замученных в лагере людей. Названы и имена их палачей, руководивших расстрелом и исполнявших его, - немцев и полицаев.

В подобных документах описано еще одно страшное злодеяние. Детей везли из-за Буга в холодных, разбитых вагонах, без еды, без воды. Оторванных от родных, маленьких, перепуганных, несчастных детей из Кривого Рога, Кировограда, Николаева, Первомайска и многих других городов Украины. 

Везли их очень долго. В Одессу прибыли в конце февраля 1944 года на станцию Вторая Застава. И здесь в закрытых вагонах их держали еще неделю. Протягивая сквозь решетки свои маленькие худые ручки, они просили кушать. И люди несли им хлеб и горячую еду, но передать детям не могли - их отгоняли прикладами и выстрелами немецкие патрули.

Как-то мартовским утром 1944 года из лагеря была отправлена группа военнопленных для разгрузки вагонов на Второй Заставе. Возле одного из вагонов, загнанных в тупик, стояла крытая грузовая машина. Открыв двери вагона, люди со страхом отпрянули назад. Вагон был наполнен трупами детей в возрасте от 7 до 14 лет. Стиснув зубы, сдерживая слезы, военнопленные бережно вынимали трупики из вагона и складывали их в машину.

К 10 часам утра 10 апреля Одесса была полностью освобождена советскими войсками. Значительную помощь советским войскам в освобождении города оказали партизаны и подпольщики, вышедшие из катакомб и укрытий. Они помогли очистить город от врага и предотвратили подготовленные им взрывы порта, причалов, зданий, складов. В ночь на 10 апреля партизаны нанесли удар по противнику с тыла. 27 соединениям и частям, наиболее отличившимся при освобождении города, было присвоено почетное наименование "Одесских".

За героизм и отвагу, проявленные в боях за город, 14 человек были удостоены звания Героя Советского Союза, более 2150 человек награждены орденами и медалями СССР.

О том, как именно происходила расправа над оккупантами и предателями, сведений немного. Оно и понятно – с правовой точки зрения самосуд на освобождённых территориях попадал в «серую зону». Возможно, что советские правоохранители намеренно допустили подобный период, чтобы облегчить себе работу.

Согласно распространённой версии, на главной площади Одессы были установлены сотни виселиц. Пособников врага, предположительно, «вздёрнули» на скорую руку, после чего орудия казни убрали. Однако документальных подтверждений этому нет.

Любопытное свидетельство о правосудии в Одессе оставил советский лейтенант Владимир Гельфанд. В его дневниковой записи от 12 апреля 1944 года ничего не сказано о событиях на главной площади. Зато Гельфанд своими глазами видел машину-виселицу на улице Тираспольской. Одесситы собрались около неё, чтобы поглядеть на казнь «трёх мерзавцев» – двух румын и одного русского, которые бесчинствовали в селе Анатольевка под Одессой. Над ними формально всё же был совершён «суд».

Одесса, в своё время, была третьим по значимости и развитию городом Российской Империи, её «южными воротами». Сегодня город, созданный Российской императрицей Екатериной Великой, находится в оккупации, одесситы подвергаются арестам, избиениям и жесточайшему давлению со стороны праворадикалов и украинских спецслужб.

Дело здесь не только в стратегическом значении миллионного города, не только потому что в Одесской области находится семь портов, судоремонтные заводы, не только потому что Одесса — это ключ к деблокаде Приднестровья. А дело именно в людях. В тех русских и советских людях, которые на протяжении 30 лет находятся в оккупации.

Хотелось бы отметить, что День освобождения от фашистов любимого города одесситы все-таки отметили. Но сделали это 9 апреля, накануне длинного комендантского часа. На плиты мемориалов воинам-освободителям снова легли живые цветы. Память не истребить.