Многие помнят, конечно, знаменитую песню, с успехом исполнявшуюся Л.Утесовым в послевоенные годы: «…Трое взяли город Брест, город мы прошли…». А вот как в те годы, сороковые-роковые, пересекались с нашим городом некоторые судьбы – об этом и пойдет наш рассказ…
Максим Козырь
О нем, Герое Советского Союза, генерал-майоре, так написал Константин Симонов в книге «Разные дни войны. Дневник писателя»:
«…Много лет спустя, вспоминая этого человека, его взгляды на жизнь, повадки, манеру разговора с подчиненными, я написал одного из действующих лиц своего романа «Живые и мертвые» — генерала Кузьмича. Но тогда, весной сорок четвертого, я, разумеется, об этом не думал, просто сделал довольно длинную дневниковую запись о генерал-майоре Максиме Евсеевиче Козыре, пятидесяти шести лет от роду…».
Далее Симонов приводит рассказ Козыря о себе:
«…В начале войны стоял в Брест-Литовске. Семья моя в Брест-Литовске погибла. И начполита, и начштаба семьи. Две бомбы — прямо в дом, где жили, ночью. Как были, раздетые. Привезли одни клочья. Похоронили их потом в Кобрине. Н-да. Я не пошел смотреть. Цветы, говорят, на могилы носили. Не пошел почему? На меня подействовало. Начштаба, как увидел, что с семьей его, застрелился. Так что, в общем, у меня из семьи осталась одна теща, старушка. Пишет мне, между прочим.\ Под Брест-Литовском собрались мы все генерал-майоры, голосовали, как в гражданскую войну. Был выбран я временным командующим 4-й армией и остатки ее выводил из окружения. Вывел…».
Владимир Гельфанд
Он был участником Великой Отечественной, после Победы служил в оккупированной Германии, в 1946 был демобилизован. Автор записок «Дневники 1941-1946 годов», где есть эпизод о Бресте:
«02.10.1946
Брест-Литовск, станция.
Не слышно немецкой речи. Всюду русское, всюду волнующее, странное, непривычное. Хочется плясать от восторга — я снова, и теперь уже навсегда, на родной земле.
Вещей у меня безобразно много. Знаю, все нужно, все понадобится, но столько хлопот и беспокойства доставляют они мне! Иногда пропадает мужество и хочется все оставить на станции перед отъездом киевского поезда. Но так бывает редко. В основном одержим одной и естественной мечтой — довезти все, все вещи — 8 чемоданов небольших, но увесистых, два мешка и мешочек с мукой, скрипка и две сумочки-авоськи сo всякими предметами первой необходимости. Для одного человека непосильно.
Носильщик хочет сыграть на моих трудностях: «Помогу вам погрузиться, можете не волноваться». Но задача не пустяшная. Нужно договориться заранее насчет оплаты.
Я пообещал 150 рублей и бутылку водки.
— Да что, вы шутите? За такую погрузку люди мне давали 500 рублей, и затем кормили и поили до отвала.
Я не стал больше с ним говорить…»
Борис Бернштейн, автор воспоминаний, доктор искусствоведения, профессор Академии художеств Эстонии:
В его воспоминаниях «Младший техник-лейтенант за границей dans l’étranger» есть довольно-таки любопытный эпизод: о Бресте (1946) и Г.К.Жукове:
«Вторая пересадка – в Бресте.
Я добираюсь туда простуженный, с высокой температурой, в полном одурении. К счастью, у меня есть адрес – в Бресте заведует музыкальным училищем ученик Слонима, только что окончивший. Он принимает меня сердечно, кормит, поит, оставляет ночевать. Оказывается, что он в Бресте – человек видный, училище училищем, но он дает еще частные уроки жене военного коменданта станции Брест. Поэтому с билетом на заграничный поезд проблем не будет, а пока, вечерком, я сквозь гриппозную муть слушаю всякие комендантские истории.
…Вот коменданта извещают, что через Брест проследует персональный поезд Маршала Жукова – с самим Маршалом внутри. Ну, приняты положенные меры – почетный караул, оркестр, оцепление, все как надо. Сам комендант готов встретить, приветствовать, рапортовать. Трепетать. Поезд подходит к перрону, останавливается. Никто оттуда не выходит, ну, совсем никто. Все ждут. Поезд загадочно и страшно безмолвен. Летучий Голландец на рельсах. Вдруг, невесть откуда взявшись, к коменданту сзади подходит невысокий мужик в цивильном, воротник поднят, шляпа, как полагается, надвинута – а из укрытия выглядывает знаменитая нижняя челюсть. “Ты что, — говорит маршал -…. “ И из дальнейшей длинной фразы я решаюсь воспроизвести только один слог: “Ты что, говорит он, вы…”; всё остальное придется довообразить, поскольку я не придерживаюсь последней литературной моды на лексику. Маршал был скромен, он не любил парадной показухи и холуйства».
Андрей Шкарпет
Это тоже нам надо знать. Вот что сообщает внук этого человека:
«В нашей семье бережно хранится история последних лет жизни моего прадедушки Андрея Федотовича Шкарпета. О нем мне рассказал его сын, мой дедушка, 9 мая, в 60-ю годовщину Великой Победы. Андрей Федотович был педагогом: как по образованию, так и по призванию. В 30-е годы он возглавлял ведущую школу Омска. Затем вместе с семьей переехал в Уфу, где работал преподавателем математики и физики в авиационном техникуме. В 1944 году, как значится в командировочном удостоверении, Андрей Федотович был направлен «для восстановления сети народного образования в районах, пострадавших от немецко-фашистских захватчиков». Местом его работы стало педагогическое училище в белорусском приграничном городе Брест-Литовске. В училище из солдат Советской Армии, освобожденных от службы из-за тяжелых ранений, готовили преподавателей средних общеобразовательных школ. Хотя в 1944 году Брест-Литовск был полностью освобожден, он периодически подвергался бомбежкам немецкой авиации. На улицах города было много беспризорных детей, родители которых погибли. Полностью была разрушена система образования, ни одна школа не работала. В городе не было ни воды, ни электричества. В таких условиях должен был работать мой прадед. Но у него всегда все получалось: принять искалеченного солдата, дать ему добрый совет, помочь обрести веру в себя и выбрать правильный путь. В остальное время он вел уроки. Но ему не суждено было дожить до Великой Победы. Из-за постоянного перенапряжения и недоедания, от сердечного приступа Андрей Федотович скончался в апреле 1945 года прямо на уроке, не дожив одного месяца до долгожданной Победы».
© 2011-2016 Редакция газеты "Брестский Курьер"
