Российский государственный гуманитарный университет
В Е С Т Н И К Р Г Г У
№ 17 (79)/11
Научный журнал, январь 2011
ISSN 1998-6769
335 стр.
В.С. Дубина
Болезненная тема Второй мировой войны: память о сексуальном насилии по обе стороны фронта
 |
Дубина Вера Сергеевна
кандидат исторических наук, доцент кафедры истории и теории культуры РГГУ |
Болезненная тема второй мировой войны: сексуальное насилие по обе стороны фронта.
Для
исследования события такого масштаба, как Вторая мировая война, тема
сексуального насилия может показаться маргинальной. Однако в последнее
десятилетие она стала предметом активного обсуждения в европейских
средствах массовой информации. Описания жутких сцен массовых
изнасилований и других страданий мирного населения Германии в период
оккупации является частью достаточно нового дискурса виктимизации
немецкого народа. Российские средства массовой информации, со своей
стороны, продолжают старую советскую традицию стыдливого замалчивания
вопросов сексуального насилия. Общий настрой Рунета и крайне редких
информационных публикаций на эту тему можно охарактеризовать как
реакцию психологической защиты в диапазоне от недоумения до крайней
агрессии. Опасность, стоящая за такими эмоционально нагруженными
подходами, очевидна для международного научного сообщества.
Перемещение
«места памяти» Второй мировой войны на эту «больную мозоль» не
способствует ни взаимопониманию между странами-участницами, ни приросту
знания. Показательным примером того может служить болезненная реакция
Рунета на отрывок из переводной статьи немецкого журнала «Шпигель», в
которой говорилось об особой жестокости оккупационных войск.
Утверждалось также, что «в последние месяцы войны было изнасиловано
почти 2 миллиона немок – женщин и девочек; многие из них неоднократно»1.
«Шпигель»
поднял эту тему в связи с выходом на экраны в 2008 г. польско-немецкого
фильма «Безымянная – одна женщина в Берлине», рассказывающего историю
молодой немецкой девушки, неоднократно изнасилованной и решившейся на
сожительство с советским офицером, чтобы защитить себя от сексуальных
домогательств советских солдат. В современном мире, где люди больше
смотрят телевизор, чем читают, подобные картины способны ударить в
голову неподготовленному зрителю, как вино трезвеннику. Несмотря на всю
болезненность и сложность темы сексуального насилия во время Второй
мировой войны, монографические исследования по этому вопросу начали
появляться уже в 1970-е гг.2
Сами воспоминания женщины, легшие в
основу упомянутого фильма, были опубликованы в 1954 г. на английском
языке, а в 1959 г. – на немецком3. Тогда они не вызвали ажитации со
стороны немецкой публики и даже, наоборот, получили негативную оценку.
После смерти автора в 2001 г. ее воспоминания были переизданы – и вдруг
стали бестселлером. Это говорит о перемене настроения европейского
сообщества и о появлении новых точек «коммеморации»4 в отношении Второй
мировой войны.
Одна из крупнейших исследовательниц темы
сексуального насилия на Восточном фронте, немецкий историк Регина
Мюльхойзер, характеризует общую тенденцию немецких массмедиа так: В
противовес замалчиванию сексуальных преступлений вермахта, которые по
сей день остаются весьма малоизученными, изнасилования, совершенные
советскими солдатами, постоянно являются предметом медийных скандалов.
Нарастание этой тенденции можно проследить, начиная с фильма Барбары
Йор и Хельки Сандер «Освободители и освобожденные» (1992), за которым
последовали переиздание воспоминаний «Безымянная – одна женщина в
Берлине» в 2003 г. и создание двухсерийного телевизионного фильма
немецкого канала ЦДФ «Бегство» (2007)5.
Авторы подобных
медийных проектов называют своей главной целью разбить табу и наконец
открыто заговорить о сексуальном насилии по отношению к населению
Германии. Журнал «Шпигель» ссылается на опыт немецкого психиатра
Филиппа Куверта и практикующего врача Моники Хаузер, которая помогала
женщинам и девочкам, пострадавшим от сексуального насилия в зонах
конфликтов. Оба доктора высказали надежду, что женщины, посмотревшие
фильм «Безымянная...», вспомнят о своем вытесненном опыте сексуального
насилия во время войны и обратятся к ним за помощью6. В интервью
журналу «Шпигель» Филипп Куверт особенно подчеркивал: «С
научной точки зрения неважно, идет ли речь о русском солдате в Германии
или о немецком в СССР. Мы поддерживаем контакты с учеными, ведущими
такую же работу в Восточной Европе, – в украинском городе Донецке и
Санкт-Петербурге. Так что мы изучаем вопрос не только с немецкой точки
зрения»7.
Несмотря на благие намерения врачей, их
выступления предоставили «научную основу» для нового сценария
воспоминаний о Второй мировой войне, в котором изнасилования немецких
женщин занимают ключевое место. Это для психиатра может быть не важно,
идет ли речь о русских солдатах в Германии, о немецких – в СССР или о
сербских – в Боснии (в массовом порядке насиловавших мусульманских
женщин), но это важно для памяти современного человека. Как заметила
профессор колумбийского университета Атина Гроссманн, изнасилование
здесь вписано в определенный исторический контекст8. Поэтому, по ее
мнению, неуместно вести описание этого события с точки зрения жертвы,
для которой оно является частью только ее личной драмы. Так, Регина
Мюльхойзер выделяет три позиции в восприятии изнасилований немецких
женщин во время войны:
1) ревизионистская позиция:
массовые изнасилования немецких женщин советскими солдатами
подтверждают неизбежность войны Германии с «нецивилизованным» Советским
Союзом;
2) умеренная позиция,
не прославляющая войну Германии, но открывающая «черный ход» восприятию
этой страны как пассивной невинной жертвы – по аналогии с
изнасилованной женщиной;
3) позиция наивного феминизма:
женщина всегда, особенно на войне, может стать жертвой изнасилования
мужчиной. По мне нию автора, при этом забывают тот факт, что многие
женщины также были членами нацистских организаций, участвовали в их
преступлениях и потому не могут рассматриваться как «пассивные» жертвы9.
Историкам
очевидна опасность перелицовки воспоминаний о Второй мировой войне
через призму эмоционально нагруженной картины изнасилований. Например,
Ханс Хеер дал своей книге, вышедшей в 2004 г., характерное название:
«Замалчивая преступления. Война массового уничтожения (Vernichtungskrieg)
имела место, но никто в ней не участвовал»10. Не углубляясь во все
споры об исследовании Ханса Хеера11, здесь важно отметить только то,
что провокационное название книги метит в доминирующий тренд изучения
страданий немецкого мирного населения в годы войны.
В последние десятилетия все больше книг и передач в Германии посвящается так называемому Bombenkrieg –
разрушению неметких городов в конце войны. Их авторы охотно говорят
также о мародерстве оккупационных войск, об изгнании мирного немецкого
населения из Прибалтики и с территории нынешней Польши, о страданиях
немцев в послевоенные годы12.
В попытке сформировать дискурс
Второй мировой войны, в рамках которого можно было бы говорить о
«больных темах», не способствуя накалу страстей, немецкие историки
обратились к осторожному изучению насилия, совершенного немецкими
войсками на оккупированных территориях. Например, Ханс-Хайнрих Нольте
предлагает идти путем сравнения русского и немецкого опыта13. Эту же
позицию, хотя и из других соображений, поддерживает отечественный
историк Геннадий Бордюгов14. Научное изучение темы сексуального насилия
во время Второй мировой войны в любом случае должно включать активные
исследования обеих сторон фронта.
В русском обществе движущей
силой этого сравнения стало задетое за живое сопротивление: «Они тоже у
нас творили безобразия, посмотрите на материалы Нюрнбергского
процесса!» Нольте обосновывает это сравнение недостаточной источниковой
базой: проведенный им в 1999 г. опрос советских женщин, переживши
концентрационный лагерь Берген-Белзен (в районе Днепропетровска),
натолкнулся на нежелание этих женщин отвечать на его вопросы.
Отсутствие исследований по проблеме сексуального насилия на Восточном
фронте долгое время объяснялось тем, что подобная тема не поддается
изучению15.
Однако тема сексуальных отношений оказалась одной из
центральных в дневниковых записях на фронте как у советских, так и у
немецких офицеров и солдат16, причем некоторые из этих воспоминаний
давно были опубликованы. Недавняя монография Регины Мюльхойзер
«Сексуальное насилие и интимные отношения немецких солдат на территории
Советского Союза в 1941–1945 годах» опирается на фронтовые записки
солдат, их письма с фронта, свидетельства очевидцев, а также использует
корреспонденцию различных ведомств (в том числе и полевых судов
вермахта)17.
Регина Мюльхойзер считает абсолютно необходимой
открытую дискуссию по вопросу о сексуальном насилии представите лей
вермахта, СС и полиции на оккупированных территориях Восточ- ной
Европы. Недавно вышло несколько работ, намечающих направление
дальнейшего анализа этой темы18. Тот же «Шпигель» в марте 2010 г.
напечатал выдержки из книги Регины Мюльхойзер, а также и рецензию на
нее, в которой информация о 2 млн изнасилованных немецких женщин была
названа явным преувеличением19.
Точное число жертв изнасилований
русских женщин так же невозможно определить, как и число жертв конца
войны в Восточной Пруссии. В любом случае эти цифры ничего не
доказывают. Главным посылом
книги Регины Мюльхойзер является развенчание мифа о «чистом» вермахте,
который, в отличие от формирований СС, не запятнал себя какими-либо
позорными действиями по отношению к мирному населению.
Сам
факт существования подобного мифа кажется немыслимым для человека,
выросшего в Советском Союзе. Так, я была потрясена до глубины души,
когда моя немецкая подруга и студентка исторического факультета
высказала возмущение тем, что русские партизаны «стреляли в спину ни в
чем неповинным неметким юношам – солдатам вермахта, которых
правительство послало на войну». Она не была правой экстремисткой, но
судила о войне на основе той памяти о прошлом, которая по-разному
формировалась в Германии и бывшем Советском Союзе, в ФРГ и ГДР. В
Западной Германии из воспоминаний о войне были вытеснены нацистские
преступления на Восточном фронте. Кристина Морина пишет: Оба
самых страшных и тесно взаимосвязанных преступления нацизма – холокост
и военная кампания на Восточном фронте – получили различное развитие в
памяти о войне в ФРГ и ГДР. Если в Западной Германии воспоминания о
преступлениях нацизма концентрировались на уничтожении евреев, то
официальная память о войне в ГДР формировалась вокруг нападения
Германии на Советский Союз20.
По мнению Кристины Морины,
это можно записать, прежде всего, на счет «холодной войны», в дискурсе
которой Советский Союз был представлен в качестве главной угрозы для
Запада – угрозы коммунизма. К этому подключался еще и цивилизаторский
(колониальный) дискурс – «борьба западного цивилизованного общества с
опасными варварами». Все это сделало возможным утверждение мифа о
чистом вермахте, «старательно пестуемого средним классом в Западной
Германии»21.
Только в 1980-е гг. в ФРГ начали открыто говорить о «войне на уничтожение» (Vernichtungskrieg).
В 1987 г. в газете «Цайт» была опубликована статья Вольфрама Ветте с
таким длинным названием: «Ограбить, разрушить, уничтожить. Бремя 1941
года. правленной на разграбление и уничтожение»22. Затем последовало
несколько конференций и исследований преступлений нацизма на Восточном
фронте. В итоге термин Vernichtungskrieg прочно утвердился в немецкой историографии нацизма23.
Как
показала Элизабет Хайнеман, тема сексуального насилля была использована
в дискурсе «холодный войны» для того, чтобы подчеркнуть размежевание
Запада с Советским Союзом24. В этом дискурсе массовые изнасилования
якобы свидетельствуют о чуждом для европейцев, «азиатском»,
менталитете, сводящем женщину до функции «заслуженного приза
победителя». Поскольку в составе советских войск были представители
азиатских народов, то миф о нарушении ими европейских норм поведения
выглядел в глазах немцев вполне убедительным. Изнасилованные женщины
функционируют в этом дискурсе как действенная метафора страданий всего
немецкого народа25.
В погоне за сенсацией тема сексуального
насилия во время Второй мировой войны в прессе выглядит только сейчас
вышедшей на поверхность, что, однако, легко опровергается
исследовательской литературой. Сразу после окончания войны эта тема
совершенно не замалчивалась. Как показывает в своей статье Атина
Гроссманн, в первые месяцы советской оккупации немецкие женщины
говорили об этом не только в своих дневниках и воспоминаниях, но и
открыто обсуждали в очередях за водой, разрабатывая стратегии
поведения, которые помогли бы им избежать насилия. Еще до вступления
советских войск в Берлин они были подготовлены нацистской пропагандой к
ожиданию их как диких орд Чингиз-хана, уничтожающих все на своем пути.
Этот образ использовался нацистами в качестве жупела, заставлявшего
население бороться и после того, как война была уже очевидно
проиграна26.
Подтверждением этих ожиданий для них были призывы
Ильи Эренбурга «Убей немца» или статьи из «Правды» от 14 апреля 1945 г.
Несложно представить, как такие призывы действовали на советских
солдат, навидавшихся за период войны сожженных деревень, убитых и
замученных соотечественников и родственников.
Из мемуарной
литературы известно о том, какой пустынной и запуганной застали
Германию советские офицеры27. Немецкое население, встретившись с
неизбежными грабежами или насилием, еще больше уверовало в миф об
«азиатских ордах». Однако картины страданий немецких детей и женщин, а
также команды из центра постепенно остудили мстительный пыл советских
войск. «Горе Германии, заслуженное горе, прошло перед моими глазами, и
я поклялся себе не обидеть жены и дитяти врага своего», – написал в
своем военном дневнике Давид Самойлов28.
Постепенно немецкое
население научилось приспосабливаться к оккупационным войскам и
договариваться с ними. Сексуальные отношения между советскими
солдатами/офицерами и неметкими женщинами приобрели разные стороны: это
было и прямое насилие, и сожительство из прагматических соображений, и
романтические увлечения. Владимир Натанович Гельфанд писал в дневнике о
своих ухаживаниях за немецкой девушкой, подкармливая ее; по словам
офицера, «и половины этих продуктов достаточно, чтобы иметь полнейшее
основание и право что угодно творить с дочерью на глазах матери, и та
ничего не скажет против»29. По мнению А. Гроссманн, сексуальное насилие
в первые месяцы оккупации приравнивалось немецким населением к
неминуемым последствиям войны. Опыт пережитого изнасилования во время
оккупации не воспринимался как постыдный, но он стал таковым, когда
мужчины вернулись с фронта30.
Сексуальное насилие немецких войск
над мирным населеним Советского Союза также не скрывалось, и в первое
время после освобождения оно было темой для обсуждения. В материалах
Нюрнбергского процесса сохранились показания женщин, ставших
свидетельницами изнасилований. Вот пример одного из них: Шестнадцатилетнюю
Л.И. Мечникову солдаты увели по приказу офицера Хуммера в лес, где они
ее изнасиловали. Через некоторое время другие женщины, которых тоже
завели в лес, увидели на дереве доски, к которым было прибито тело
Мечниковой. На глазах женщин немцы отрезали у нее грудь31.
Сексуальное
насилие рассматривалось как часть массовых преступлений нацистов на
территории Советского Союза; оно стало замалчиваться, так же как и в
Германии, уже после возвращения мужчин с войны. Этот механизм хорошо
показан в фильме «Бабье царство» (СССР, 1967). В самом начале фильма
немецкий солдат пытается изнасиловать Дуняшу – девочку лет 15-ти. Одна
из женщин, Настя Петренко, бросает себя «как кусок мяса» немецкому
солдату, чтобы спасти девочку, которая иначе потом «непременно
удавится».
В «бабьем царстве» поступок Насти не оборачивается
позором для нее, однако вернувшийся с фронта влюбленный в нее Костя
Лубенцов бросает ее, узнав о связи с немцем. Только тогда пережитый
опыт становится для Насти «хуже смерти», и она пытается покончить жизнь
самоубийством.
В послевоенный период в Советском Союзе вновь
выстраивается патриархальное общество, и тогда сексуальное насилие,
пере- житое женщинами, становится проблемой и для мужчин. Страдания
женщин выступают здесь как латентное обвинение мужчин, не сумевших
защитить свои дома. «Вы нас немцам в добычу оставили», – говорит одна
из героинь фильма «Бабье царство». Поэтому в Советском Союзе тема
сексуального насилия надолго вытесняется из официального дискурса; она
вновь появляется только в короткий период оттепели и перестройки, на
волне переосмысления страданий, которые война приносит «простому
человеку».
В Германии 1950-х гг. изнасилования тоже переживают
период табуизации. Но с развитием феминистических исследований в
1960–1970 гг. в центре изучения оказалась немецкая женщина как жертва
войны, что, в конечном счете, переносится и на весь народ32.
После
падения Берлинской стены в 1989 г. эта тема усиленно зазвучала в
немецких СМИ, способствуя утверждению дискурса «немецкий народ – жертва
Третьего рейха». Таким образом, тема преступлений вермахта на
территории Советского Союза нуждается в изучении не только в качестве
противовеса кампании европейских СМИ, но и для того, чтобы снять с нее
идеологический груз (или, по крайней мере, значительно облегчить его).
Наибольший успех такая работа может иметь при международной кооперации
ученых в деле освещения темных страниц совместного прошлого.
Примечания:
1 См.: Сексуальное насилие в годы Второй мировой войны («Der Spiegel»). В Германии изучают психологические травмы от изнасилований шестидесятилетней давности // URL: http://www.inosmi.ru/panorama/20081024/244888.html(дата обращения: 5.01.2011).
2 Brownmiller S. Against our Will: Man, Woman and Rape. New York: Fawcett Columbine, 1976.
3 Eine Frau in Berlin. Tagebuchaufzeichnungen. Genf; Frankfurt: Kossodo, 1959.
4 «Коммеморация определяется как
процесс, который мобилизует разнообразные дискурсы и практики в
репрезентации события... служит выражением солидарности группы». См.: Нора П., Озуф М., Де Пюимеж Ж., Винок М. Франция – Память / Пер. с фр. Д. Хапаевой. СПб.: СПбГУ, 1999. C. 95.
5 Mьhlhдuser R. Konkurrierende Erzдhlungen zu sexueller Gewalt im Zweiten Weltkrieg, in DDR, Bundesrepublik und nach 1989 // Phase 2. URL: http://phase2. nadir.org/rechts.php?artikel=576&print (дата обращения: 5.01.2011).
6 Studie zu sexualisierter Kriegsgewalt des 2. Weltkrieges startet an Universitдt Greifswald. Pressemitteilung // URL: http://idw-online.de/pages/de/news284259(дата обращения: 5.01.2011).
7 См.: Сексуальное насилие в годы Второй мировой войны.
8 Grossmann A. Eine
Frage des Schweigens? Die Vergewaltigung deutsche Frauen durch
Besatzungssoldaten // Sozialwissenschaftliche Informationen. 1995. № 24.
H. 2. S. 112. Оригинал этой нашумевшей в научном мире статьи см. в
издании: Grossmann A. A Question of Silence. The Rape of German Woman by Occupation Soldiers // October. Heft 72. 1995. Р. 42–63.
9 См.: Mьhlhдuser R. Konkurrierende Erzдhlungen.
10 Heer H. Vom Verschwinden der Tдter: Der Vernichtungskrieg fand statt, aber keiner war dabei. Berlin, 2004; Morina С. Vernichtungskrieg, Kalter Krieg und politisches Gedдchtnis:
Zum Umgang mit dem Krieg gegen die Sowjetunion im geteilten Deutschland
// Geschichte und Gesellschaft 34. Jahrg. H. 2 (Apr.–Jun.). 2008. S.
252–291.
11 Dirk R., Heer H. Vom Verschwinden der Tдter. Der Vernichtungskrieg fand statt, aber keiner war dabei. Berlin, 2004 // H-Soz-u-Kult 1.06.2004. URL: http://hsozkult.
geschichte.hu-berlin.de/rezensionen
id=4322&count=1&recno=1&type=rezbuecher&sort=datum&order=down&pubyear=2004&hskyear=2004&search=Vom+
Verschwinden+der+T%C3%A4ter (дата обращения: 5.01.2011).
12 См., напр.: Germans as
Victims. Remembering the Past in Contemporary Germany / Ed. by B. Niven.
Basingstoke: Palagrave Macmillan, 2006.
13 Nolte H.-H. Vergewaltigungen durch Deutsche im Russlandfeldzug // Zeitschrift fьr Weltgeschichte. 2009. H. 1. S. 113–133. Цитата на S. 129.
14 Вермахт и РККА
против мирного населения [Электронный ресурс] // Радиостанция
«Эхо Москвы». [М., 1997–2011]. URL: http://www.echo.msk.ru/programs/victory/572480-echo/ (дата обращения: 5.01.2011).
15 См., напр.: Naimark N. The Russians in Germany. A History of the Soviet Zone of Occupation, 1945–1949. Cambridge, 1995. P. 85.
16 Олег Будницкий анализирует эту тематику на примере дневниковых записей советских офицеров. См.: Budnitskii O.
The Intelligentsia Meets the Enemy. Eucated Soviet Officers in Defeated
Germany // Kritika. Explorations in Russian and Eurasian History. 2009.
Vol. 10. No. 3. P. 629–682.
17 Mьhlhдuser R. Eroberungen. Sexuelle Gewalttaten und intime Beziehungen deutscher
Soldaten in der Sowjetunion, 1941–1945. Hamburg, 2010.
18 Beck В. Wehrmacht und sexuelle Gewalt. Sexualverbrechen vor deutschen Militдrgerichten
1939–1945; Handlungsrдume. Sexuelle Gewalt durch Wehrmacht und SS in den besetzten Gebieten der Sowjetunion 1941–1945 // Regina Mьhlhдuser,
Insa Eschebach (Hg.). Krieg und Geschlecht. Sexuelle Gewalt im Krieg
und Sex-Zwangsarbeit in NS-Konzentrationslagern. Berlin: Metropol, 2008.
S. 167–185.
19 Friedmann J. Schlagkraft statt Sьhne. Eine neue Studie untersucht die sexuellen Ьbergriffe deutscher Soldaten wдhrend des Krieges gegen die Sowjetunion und zerstцrt die Legende von der sauberen Wehrmacht // Spiegel. 22.03.2010. URL: // http://www.spiegel.de/spiegel/print/d-69628953.
html (дата обращения: 5.01.2011).
20 Morina С. Vernichtungskrieg. S. 257–258.
21 Ibid. S. 264.
22 Wette W. Erobern, zerstцren, auslцsen. Die verdrдngte Last von 1941. Der Russlandfeldzug
war ein Raub- und Vernichtungskrieg von Anfang an // Due Zeit.
20.11.1987. S. 49–51.
23 Peter J. P., Rьrup R. (Hg.). Erobern und Vernichten. Der Krieg gegen die Sowjetunion, 1941–1945. Essays. Berlin: Argon, 1991.
24 Heineman E. The
Hour of Women. Memories of Germany’s Crisis Years and West German
Identity // American Historical Review. 1996. № 1. Р. 354–394.
25 Ibid.
26 Grossmann А. Eine Frage des Schweigens?.. S. 112.
27 См., напр.: Гельфанд В.Н. Дневники 1941–1946 [Электронный ресурс] // Военная литература. [Б. м., 2001–2011]. URL: http://militera.lib.ru/db/gelfand_vn
05.html (дата обращения: 5.01.2011); Копелев Л. Хранить вечно. М.: ТЕРРА –Книжный клуб, 2004. Кн. 1; Кн. 2.
28 Самойлов Д. Поденные записи. Т. 1. 1934–1964. М.: Время, 2002. С. 209–210.
29 Гельфанд В.Н. Дневники 1941–1946. Запись 26.10.1945.
30 Grossmann А. Eine Frage des Schweigens?.. S. 118.
31 Der Prozess gegen die Hauptverbrecher von dem Internationalen Militдrgerichtshof,
14.11.1945–01.10.1946. Mьnchen; Zьrich, 1984. Bd. 7. S. 502 ff.
32 Grossmann A. Eine Frage des Schweigens?.. S. 118.
russisch