23.10.1941
Евреи. Жалкие и несчастные, гордые и хитрые, мудрые и мелочные, добрые и скупые, пугливые... и...
На
улицах и в парке, в хлебной лавке, в очереди за керосином - всюду
слышится шепот. Шепот ужасный, веселый, но ненавистный. Говорят о
евреях. Говорят пока еще робко, оглядываясь по сторонам.
Евреи
- воры. Одна еврейка украла в магазине шубку. Евреи имеют деньги. У
одной оказалось 50 тысяч, но она жаловалась на судьбу и говорила, что
она гола и боса. У одного еврея еще больше денег, но он говорит, что
голодает. Евреи не любят работать. Евреи не хотят служить в Красной
Армии. Евреи живут без прописки. Евреи сели нам на голову. Словом,
евреи - причина всех бедствий. Все это мне не раз приходится слышать -
внешность и речь не выдают во мне еврея.
Я
люблю русский язык. Люблю, пожалуй, больше, чем еврейский, - я даже
почти не знаком с последним. Я не хочу разбираться в нациях. Хороший
человек всякой нации и расы мне всегда мил и приятен, а плохой -
ненавистен. Но я замечаю: здесь, на Северном Кавказе, антисемитизм -
массовое явление. Отчасти в этом виновны и сами евреи, заслужившие в
большинстве своем ненависть у многих местных жителей.
Так,
одна еврейка, например, в очереди заявила: "Как хорошо, что вас теперь
бьют". Ее избили и после этого хотели отвести в милицию, но она успела
улизнуть.
Таких действительно мало
бить. Такие люди-евреи еще большие антисемиты, нежели любой русский
антисемит. Она глупа и еще длинноязыка. Но все-таки я не люблю этих
казаков за немногим исключением. Украинцы меньшие антисемиты. Русские
Запада - Москвы, Ленинграда - еще меньшие. Я не понимаю, как можно быть
таким жестоким, бессердечным и безбоязненным, каким является
Северокавказский казак.
02.08.1942
Старший
политрук прочел нам последний приказ т. Сталина. Этот приказ
замечательный приказ, правильный приказ, но было бы лучше, если бы он
был издан несколько дней раньше, до отхода наших войск с Харьковского
фронта. Но ничего не поделаешь. И то очень отрадно, что во время
всеобщего брожения и недовольства появился такой славный приказ,
сумевший развеять страхи, растерянность и неуверенность в наших рядах и
в рядах народных масс, постепенно нарастающие в результате временных,
но крупных неудач Красной Армии. Сталин прав, что у немцев, хоть они и
противники, хоть они и не имеют возвышенных целей защиты отечества как
мы, можно многому поучиться.
В приказе т. Сталина за № 227
прямо и открыто говорится, что у нас нет дисциплины, минимальна
организованность - что и является причиной неудач. Каждое слово приказа
соответствует мыслям моим во время выхода из окружения.
Силы
у нас много, вооружения достаточно чтобы разгромить захватчиков. Об
этом и говорит т. Сталин: "Наши заводы работают на полном ходу,
выпускают все больше и больше вооружения фронту". Я и сам наблюдал
массу новейшего и современнейшего вооружения, беспрерывным потоком
двигавшегося на фронт. И нас разве не вооружили минометами 1942 года
выпуска? Зачем же мы их бросали, зачем оставляли, отступая. Кто виноват
во всем этом, и как избежать повторения подобного? Как забыть
утомительное и позорное отступление армий наших? О, если б знал т.
Сталин обо всем этом! Он бы наверняка принял меры. Мне кажется, что он
не осведомлен или же неправильно информирован командованием отходящих
армий. Какова же моя радость теперь, когда я услышал приказ вождя
нашего - Сталина. Он, кажется, все знает, он как бы присутствовал
рядом, на фронте. Мысли его сходны с моими мыслями. Как отрадно это
сознавать.
Мы поняли очень много. У нас теперь не должно быть
и мыслей об отступлениях, хотя многие продолжают думать, что наша
страна огромна, людские ресурсы неисчерпаемы и неисчислимы - и можно
отступать. Но так думают те, которым недорога уже и так достаточно
поруганная Родина. Ни шагу назад! Нам некуда больше отступать. Мы и так
много потеряли с оставленными немцам Донбассом и Украиной; брошенными
более 70 миллионов населения.
Теперь, после временных неудач
на фронтах, многие сомневаются в возможности окончательного разгрома и
уничтожения немцев, но на это можно лишь сказать: враг не так силен,
как это кажется. Его можно и нужно остановить. Его нужно выгнать с
нашей земли. Для этого нужна дисциплина и организованность.
15.08.1942, приблизительно
Лейтенант Голиков рекомендовал в комсомол своего бойца, а два бойца с третьего взвода никак не могли получить рекомендации, ибо Зиновкин медлил с этим...
15.08.1942, приблизительно
Лейтенант Голиков рекомендовал в комсомол своего бойца, а два бойца с третьего взвода никак не могли получить рекомендации, ибо Зиновкин медлил с этим...
Не знаю, почему мы вдруг стали говорить об ошибках. Или
что я ошибся - не ошибся, дав рекомендации бойцам непроверенным мною,
или, что он может ошибиться при данной ситуации. Но спор у нас зашел
так далеко, что я, не помня себя, стараясь, чем можно только защитить
свое мнение, сказал: "Со всеми случаются ошибки. Сталин тоже ошибся,
когда сказал, что с занятием Керчи положено начало освобождению Крыма,
а потом оказалось, что Крым оккупировали немцы"... и тут же прервался,
поняв, что я сказал и кому я сказал.
Мне и сейчас кажется,
что это сон, что я не говорил этого, ибо мысли у меня не такие. А
человек с такими мыслями не высказал бы их вслух и, особенно в
присутствии коммуниста. Неужели я мог позволить себе такую
необдуманность, неужели мог хоть на минуту засомневаться в гениальной
прозорливости вождя своего, которого так незабвенно, так преданно и
горячо обожаю?!
Я замолчал, сам пораженный своими словами.
Лейтенант и боец, случайно оказавшиеся здесь, не заметили ничего
особенного, а на лице Зиновкина я заметил вначале радостный смешок, а
затем непродолжительную задумчивость.
Все это было мгновенно,
миг один, лейтенант и боец не успели обратить даже внимание на эту нашу
паузу в разговоре, но Зиновкин... тот недаром стал старшиной, он будет
скоро, возможно, и лейтенантом, не так благодаря своим военным
познаниям и умениям, как умением топтать, проходить по поверженному им
человеку. Он все заметил, обдумал, понял, какие огромные выгоды
принесет ему эта моя оплошность, эта случайно мной брошенная фраза.
- Сталин ошибся? - спросил он. - Да ты понимаешь, что ты говоришь?! И ты это заявляешь в присутствии бойцов?!
- Где бойцы? - спросил я.
- А это кто, не боец? - указал он на (неразборчиво).
Я
ответил, что присутствует всего лишь один боец, кроме того, я сказал
эту фразу необдуманно, совсем не то имея в виду, что сам не могу
объяснить, чем эта моя фраза вызвана к высказыванию была. Но Зиновкин
не удовлетворился.
- Спроси любого бойца, может ли Сталин ошибаться? Вот ты скажи, повернулся он к бойцу - правильно ли он сказал?
- Нет! - ответил тот.
- Вот видишь, и больше (неразборчиво).
/От себя: видимо, командир велел больше такого не говорить. Вы спросите: после этого Гельфанда, конечно, расстреляли? Как ни удивительно, после этого случая Владимир Натанович продолжал спокойно жить, служить и вести свой замечательный дневник./
/От себя: видимо, командир велел больше такого не говорить. Вы спросите: после этого Гельфанда, конечно, расстреляли? Как ни удивительно, после этого случая Владимир Натанович продолжал спокойно жить, служить и вести свой замечательный дневник./
08.09.1942
Странное дело - за все время пребывания на фронте я не видел ни одного убитого человека, а под огнем врага побывал не раз.
/От себя: но мы-то знаем, что такого не могло быть, потому что бездарные советские военачальники закидывали врага трупами./
13.03.1943
/От себя: но мы-то знаем, что такого не могло быть, потому что бездарные советские военачальники закидывали врага трупами./
13.03.1943
Ночевали на станции Двойной. Здешние жители - казаки.
Сталинградцы,
выгнанные оттуда в эти места немцами, говорили, что здесь плохие люди,
что они не пускают даже на квартиру переночевать.
...
...
Хозяйка
рассказывала о немцах. Жили они здесь, как и в предыдущих селах, что я
проезжал. Пятеро немцев. Старикам и старухам выдавали хлеб бесплатно.
Молодежь заставляли работать. Жителей не убивали, хотя все что хотели -
забирали. Бывало, румыны грабили. Особенно цыгане, имеющиеся тут в
избытке, у них воровали. Стояли они у хозяйки один раз. Пришли, вырвали
замок (было холодно). Но ничего в хате не трогали. Затопили имевшимися
нарубленными дровами и легли спать. Хозяева застали их спящими.
За
каждого убитого немца убивали сразу жителей - правых и неправых. Так
что о партизанах здесь и не думали. Вблизи станции Двойная группа людей
сговорившись, за издевательства, ранила выстрелом в ногу из револьвера
одного немца. Весь поселок, в котором это произошло, фашисты сожгли
дотла, а оставшихся без крова жителей погнали в Германию. Хорошо еще
предупредили жителей выйти оттуда, а то бы все погибли. Евреев всех
вывезли: расстреляли даже годовалых детей.
...
...
Пошел
по хатам. Никто не хотел продать молока и яиц. Только одна женщина
вызвалась продать молоко. Я предложил ей мыло, грамм 50. Она пекла хлеб
- предложил портянки в обмен на буханку. Она дала еще и пышку к молоку.
Тоже рассказывала о немцах. Она жена коммуниста. Ее вызывали на
допросы, таскали по комендатурам. Больше русские. Их было много здесь,
украинских и казачьих полков.
Проезжал также генерал Краснов. Немцы думали с его помощью организовать здесь былое казацкое кулачество - не вышло.
...
Евреев и здесь уничтожили всех поголовно. Коммунистов брали на учет и расстреляли только самых ответственных. Остальных не успели. Расстреляли также одну пионервожатую и двух комсомольцев. Жены коммунистов работали без отдыха на оккупантов и получали лишь 200 грамм хлеба, но по словам этой гражданки, местные жители симпатизировали немцам. И, когда те оккупировали их территорию, стали выдавать евреев, коммунистов, и просто друг друга врагу. Староста выехал с гитлеровцами, убоявшись возмездия. Долго местная женщина рассказывала мне о немцах, о зверствах, чинимых ими на нашей земле.
...
Вскоре показалась станция Пролетарская...
...
Евреев и здесь уничтожили всех поголовно. Коммунистов брали на учет и расстреляли только самых ответственных. Остальных не успели. Расстреляли также одну пионервожатую и двух комсомольцев. Жены коммунистов работали без отдыха на оккупантов и получали лишь 200 грамм хлеба, но по словам этой гражданки, местные жители симпатизировали немцам. И, когда те оккупировали их территорию, стали выдавать евреев, коммунистов, и просто друг друга врагу. Староста выехал с гитлеровцами, убоявшись возмездия. Долго местная женщина рассказывала мне о немцах, о зверствах, чинимых ими на нашей земле.
...
Вскоре показалась станция Пролетарская...
Стал расспрашивать хозяйку о немцах.
Она
охотно рассказывала. Было холодно. У нее их много стояло. Приходили
группами и в одиночку, приказывали хозяевам сходить с постели и сами
ложились спать туда. Хозяйничали в доме как могли, женщин при этом не
стеснялись. К мужчинам были настороженны и подозрительны. Попадались и
хорошие люди: они угощали детей конфетами, были вежливы, держали себя
как гости, а не захватчики, не обманывались насчет перспектив своих и
не обманывали других.
У хозяйки этой квартиры одно время
(перед отступлением своим) стояло несколько немцев. Они говорили ей
часто: "Рус придет, матка, даст тебе пулемет, и ты будешь пук, пук на
немец?" Она отвечала, что боится ружья и пулемета и никогда не станет
их брать в руки. Ответ всегда удовлетворял их и они одобрительно кивали
головами.
"Ты ждешь русских?" - спросил однажды у нее немец.
Она ответила: "Как же мне не ждать, когда мой муж с ними дерется". Один
из немцев улыбнулся, но лица других посерели. "Нет, нет, - поспешила
она их успокоить - мужа моего давно уж нет в живых". Этот немец,
который улыбался, когда другие обозлились за ее ответ, был очень добрый
и сочувствовал женщине. Он часто говорил ей, в отсутстствие других
своих совоинов, что Красная Армия близко и что русские скоро вернутся.
Так оно и получилось. Накануне своего отхода они предложили хозяйке
уйти за километр, а сами, установив у одной из стен пулемет, стали
отстреливаться из хаты от наступающих наших войск. Это было ночью. А
наутро в станицу вступили красные. Немцы при своем отходе расстреляли
многих жителей Сальска. Здесь же расстреливали одних евреев и немного
коммунистов (наиболее ответственных).
...
...
Никогда
я не уподоблюсь тем украинцам, которые изменили Родине, перейдя в стан
врага и находясь теперь у него в услужении. Чистят сапоги, лижут им
ж...., а те их лупят по продажным собачьим харям.
Впрочем, пленных расстреливают немцы много, особенно при отступлении. Раненных пленных добивают.
05.04.1943
Помню
одного украинца, утверждавшего, под общее одобрение многих, что
украинцы все трусы и предатели и большинство (!) их перешло на сторону
врага. Я и тут стал доказывать, что большинство - значит больше
половины, а украинцев 40 миллионов и, если б даже половина их перешла
на сторону немцев, то это составило бы 20 миллионов, а разве это так в
действительности?
07.09.1943
Дорогой
встречали полуукраинские-полурусские хутора и деревни, жители которых
рассказывали нам о немцах, о том, как они (немцы) жили, грабили,
хозяйничали, убивали но, вместе с тем... плакали, кляли Гитлера, ели
сухой, заплесневелый хлеб (по 200 грамм) и драпали, застигнутые
врасплох, бросая свои ложки и недоеденную кашу, отступая.
4 или 5.11.1943
Читал
октябрьский приказ и доклад тов. Сталина. Безумно люблю, когда т.
Сталин выступает. Все события в ходе войны становятся настолько ясными
и обоснованными логически...
17.03.1944
Яцеленко
Параска Антоновна - хозяйка квартиры... Книги советские и портрет
Сталина сохранила. Книги закопала в землю, а портрет висел на стенке и
при немцах, только под портретом Тараса Шевченко.
/От себя: небось, за портретом сидели цепные псы режима и грозили расстрелять Параску Антоновну, если та снимет портрет Тирана./
02.04.1944
Надя
была в степи. Казаки приехали за ней домой и, не застав, поехали верхом
в степь. Там они поставили ее на 10 шагов, но потом отложили свое
намерение и сказали: "Жди здесь, мы еще одну партизанку разыщем", и
поскакали дальше в степь. Люди, присутствовавшие при этом, посоветовали
Наде бежать. Она так и сделала. Пригибаясь и прячась в степной
растительности, она скрылась в деревне, там переоделась в одежду
старухи и ушла из округи.
Казаки, приехавшие за ней, остались ни с чем. Больше они ее не смогли найти.
27.08.1944
Непрерывным
потоком еще со вчерашнего дня движутся мимо пленные немцы. По шоссе.
Колона за колонной. По 4 человека. Вот и сейчас сереет их темная масса,
равномерно движущихся фигур. Полк. Нет, больше - дивизия, и конца краю
нет этому шествию обанкротившихся вконец ненавистных фрицев.
Идут изнуренные, жалкие, пугливые - это еще терпимо, но... русские! Трудно выдержать, чтобы не закричать: свои люди - предатели!
- Из Ярославля никого здесь нет? - спросил один старший сержант из числа зрителей.
- Я из Ярославля - вызывается один из пленных предателей.
- Иди сюда - позвал старший сержант.
И
когда тот вышел из строя, он его, со словами "Ну, здравствуй, земляк!",
изо всех сил ударил по лицу кулаком. Брызнула кровь, и предатель
поспешил спрятаться в середину колонны. Тогда солдаты начали честить
весь хвост колонны подряд. Нашли откуда-то и толстого, мордатого
калмыка, вытянули и начали бить. Шариком покатился он под ударами
многих кулаков, ног, и рубашка его быстро окрасилась кровью.
Удивительно, как он ноги унес! А когда он втесался в строй и спрятался
за пленного немца, тот в свою очередь, оттолкнул подлеца, указав нам на
другого калмыка.
22.10.1944
В
Владове и в других местах польские солдаты и офицеры первые
приветствуют нас. В их приветствиях хорошо заметно униженное
достоинство и подобострастие, которое они испытывают перед нами. Вся
Польша наводнена польскими войсками. Они всюду, и в городах и селах, и
везде они первые приветствуют нас, даже младших себя по званию. Я не
приветствовал их первый. Чувство законной гордости своей Армией,
народом, и ничтожество этих петушиных манекенов, - разукрашенных солдат
и офицеров, барышень, и даже глубоких старух, мужчин, всех степеней и
рангов - преобладало. Я презираю этих глупцов, чья зловредность явилась
во многом причиной той войны. А теперь они, поляки, вооруженные до
зубов, расхаживают по тылам - не воюют. Очень ничтожная часть их на
передовой. Призывают здесь только молодых, от 18 до 35 лет.
Эта
часть Польши, где много русских и украинцев, хорошо еще, за некоторым
исключением, нас встречает. Но туда дальше - звери и
руссконенавистники. Евреев тоже здесь не любят и открыто называют
"жидами", - так принято здесь. Еще бедные люди, особенно русские и
украинцы - те так-сяк, сочувствуют даже им, но поляки... те со
скрежетом зубов отзываются о евреях.
Мне рассказывали о
польских женщинах: те заманивали наших бойцов и офицеров в свои
объятья, и когда доходило до постели, отрезали половые члены бритвой,
душили руками за горло, царапали глаза. Безумные, дикие, безобразные
самки!
...
...
Солдаты
наши ходят, молока просят, самогонку, воруют лошадей, скот, и вообще,
движение армии сопровождается слезами и причитаниями жителей. Немцы
хуже делали, но и нашими славянами в этом отношении здесь недовольны. А
ведь здесь глубокий тыл, польская власть и совсем чужая страна. Страна,
где не прощают и вредят.
О партизанах тоже здесь отзываются с неприязнью, говорят, что партизаны грабили население, насиловали паненок.
24.10.1944
...будучи очень голодным, зашел в одну хатку и попросил за деньги дать мне чего-нибудь поесть. Хозяйка говорила, что наши деньги в Польше не принимают, но взяла последние мои 6 рублей и налила суп - чистую водичку, причем даже в хлебе отказала, оправдываясь, что раздала его бойцам.
24.10.1944
...будучи очень голодным, зашел в одну хатку и попросил за деньги дать мне чего-нибудь поесть. Хозяйка говорила, что наши деньги в Польше не принимают, но взяла последние мои 6 рублей и налила суп - чистую водичку, причем даже в хлебе отказала, оправдываясь, что раздала его бойцам.
Села есть рядом. В то-же время налила себе
довольно-таки густой суп, положила пюре картофельное и вынула свежий
хлеб. Я бросил суп, и не попрощавшись вышел из квартиры. Вот она,
приветливость поляков!
В Польше много лесов. Они густы и
зелены, но принадлежат не государству, а отдельным лицам. Земля тоже -
вся огорожена и поделена на части, на хозяйства. Встречал и больших, и
малых хозяев, видел, как в поте лица работают бедные, но молодые и
красивые девушки и парни на какого-то уродливого, но богатого
старца-пана. Как гнут спину старики и дети, мужчины и женщины...
...
...
Польские
деревни и города очень красивы издали. Надо всеми строениями
величественно господствуют, возвышаясь, церкви. Дома великолепной
архитектуры. Внутри, однако, огромное несоответствие с внешним видом
резко бросается в глаза.
О церквях. Здесь веруют все. И
неверующих бойцов и командиров наших сразу безоговорочно называют
коммунистами. Это тоже характеризует убогость мысли среднего поляка.
25.10.1944
25.10.1944
Хозяева
выявили передо мной целиком свои реакционные взгляды. Они, например,
говорили о том, что немцы для них лучше, чем мы, утверждали, что те не
накладывали на них таких налогов, не брали для армии столько зерна и
даже платили сахаром и жирами, если брали что-либо.
- Сталин
дал немного зерна для жителей Варшавы, но это зерно он отобрал раньше у
населения еще в большем количестве! Мы не считаем, что Красная Армия
освобождает нас - она несет нам другой гнет, еще более тяжелый, чем
немецкий. Новое правительство народ наш не признает - это предатели.
Поляки смеются с люблинских ставленников Сталина и не допустят, чтобы
те были у власти. Вы пришли к нам с оружием потому-что сильнее нас.
Если бы мы смогли - мы бы не пустили вас к себе, но те поляки, которые
сейчас стоят у власти, предали интересы нашей Польши. У нас привыкли
свободно рассуждать, были даже специальные журналы, которые критиковали
правительство (мне показали журнал), но все-таки мы любили наше
правительство прежнее и сейчас с уважением относимся к нему (портрет
Сикорского, который до сих пор висит у них на стене, наглядная тому
иллюстрация). Почему ваша страна закрыла для нас границу? В другие
страны мы ехали легко и свободно, а к вам нельзя было. Вы закрылись от
всего мира, чтобы он не знал о тех ужасах, что делаются у вас! И в то
же время вы кричали на всю землю о своих достижениях и успехах. И не
стыдно ли вам, такой большой стране, что вы не устояли перед немцами?
-
Но, - возразил я - теперь даже враги признают, что мы оказались сильнее
Германии в этой войне. Союзники наши очень уважают нашу стратегию и
тактику, и даже держат специально военных советников наших при своих
армиях. СССР спас мир от немецких разбойников!
- Ничего
подобного! Вы допустили до того, чтобы заняли Польшу и другие страны,
вы и сами не смогли устоять, и только помощь союзников обеспечила вам
успехи. Польша же сумела продержаться целый месяц. Своей героической
борьбой она дала вам возможность подготовиться к войне. Немцы только
из-за вас пошли на Польшу, иначе они ее не трогали б. Но Польша очень
мала, чтобы задержать таких сильных солдат, как немцы, и она уступила
их натиску.
- Но Югославия, - опять возразил я - она же еще
меньше, и почти совсем не имеет вооружения, однако она сумела
организовать внутри себя такое сопротивление, которое затем переросло
во всенародную борьбу с врагами. Вы вот говорите, что у вас каждый
делает так, как ему хочется. Каждый критикует, каждый покупает и
продает и оружие, и продовольствие кому хочет, даже врагу. В Польше нет
сплоченности: один тянет в лес, другой по дрова. Смотрите, как наша
страна организовала отпор немцам: когда ей угрожала опасность, народ
встал на защиту своих рубежей сплоченной стеной и победил! Франция тоже
сильная страна, передовая в Европе, однако в ней не было единодушия,
были предатели и немцы ее захватили. Польша могла сопротивляться лучше,
чем она сопротивлялась. Советский Союз помог бы ей, если бы она
захотела этого.
- Она хотела. У нее границы были открыты.
- Да нет же, вспомните, о чем договаривались с нами Англия и Франция перед тем, как мы заключили мир с Германией...
Разговор перешел на другую тему. О евреях. Я нарочно не говорил что еврей, ибо хотел узнать их мнение по этому вопросу.
Хозяин
мне показал немецкий журнал на польском языке. В этом журнале были
сфотографированы руководители трех государств: СССР, США,
Великобритании.
- Эти люди ввергли мир в войну - пояснила
жена хозяина (хозяин к тому времени ушел на работу). - Евреи находятся
в правительствах всех этих стран, - и она стала показывать, кто именно.
- Правительство Роля Жимерского и *** тоже состоит из евреев. Эти люди
с отвисшей скулой и красным носом хотят править нашей страной. Но
никогда этого не будет! Однажды в Польше хотели поставить одного
большого еврея-миллионера у власти, но народ протестовал и его не
поставили. У нас все зависит от народа!
О Ванде Василевской:
-
Это детская писательница, она писала байки для детей, а Сталин сделал
ее великой. Но поляки смеются с нее. Она предательница и ребенок пишет
лучше ее.
О Буре:
- Он хотел освободить Польшу сам.
Мы не хотим, поляки, быть обязанными вам и платить своей землей за
"освобождение". После войны вы заберете Польшу, но Англия и Америка
будут хозяйничать над вами. Вы глупые: для союзников вы только пушечное
мясо. Все-равно у вас будет строй таким, как захотят они. Они имеют
вооружение, людей, но они берегут свои силы. Они подставляют ваши
головы, как подставляли раньше и теперь польские.
Об
украинцах отзывается с ненавистью: "Они все предатели и их нужно
вешать!". Но я решительно высказался против такого суждения и попытался
доказать, что ни один народ нельзя обвинить в целом за преступления
отдельных выродков.
- Сколько вы видели здесь украинцев-изменников?
- Тысячи!
- Вот видите, а украинцев 46 миллионов человек...
28.10.1944
Польша
похожа на злого, капризного ребенка, с которым нянчатся, из-за которого
убивают много времени очень взрослые и очень серьезные люди. Повидал я
Польшу, и насколько мог изучил ее нравы, быт и обычаи. Много внимания
здесь придается внешнему лоску.
Жители ездят на велосипедах.
Пешком редко ходят. Велосипеды здесь предмет первой необходимости.
Дороги все мощеные, дома очень красивые и много больших. Если
проехаться Польшей в качестве наблюдателя-туриста, впечатление от этой
страны может получиться весьма превратное. А на самом деле, искушенному
наблюдателю, познавшему и другую сторону жизни и устройства Польши,
открывается нисколько не привлекательная картина. Люди, обутые в зимний
период в сандалии и лапти; лохмотья шелковые, правда, изящные, но
лохмотья, в которые одеты они; борщ из одного бурака и воды, который
они едят; схваченные проволокой плуги, которыми они пашут и обработка
земли вручную... Детская, почти, промышленность. Маленькие кирпичные
заводики, фабрички, с жирными, отъевшимися хозяевами-помещиками и нищие
батраки-рабочие и крестьяне, которым продуктов хватает едва на жизнь.
Огромные магазины частников, недоступные, из-за установленных в них цен
на товары для основной массы польского населения. Большие серые
деревянные кресты, так неприветливо открывающие вид на деревни у входов
и выходов ее. Деревянные дома, даже в городах. Деревянная Польша!
17.11.1944
Хозяева
и их дети рассказывали мне польские анекдоты, из которых наиболее
многочисленные и едкие - о евреях. Спели даже несколько песен польских,
высмеивающих "жидов". Мне было неловко слушать и глазам моим стыдно
смотреть на этих "представителей интеллигенции", радостных в
устремлении своем и детей своих опорочить другую нацию, развивая в них
расовую ненависть и национальный шовинизм.
18.11.1944
В
ожидании обеда. Моя хозяйка с каждым днем проявляет по отношению ко мне
свою мелочность и скупость. Сегодня, сказать, когда я стал умываться ее
мылом, она подошла ко мне и предупредила, что мыло стоит 500 злотых и
поэтому "я нихце чтобы вы умывались моим мылом". Другой аналогичный
случай с одеялами. Сначала, когда я перешел в холодную комнату спать,
она дала мне укрываться три одеяла, но на другой день одно забрала, а
вчера лишила меня еще одного. Так-что сегодняшней ночью я основательно
намерзся.
Проявляя максимум терпения, я, при всем при том, не
оставляю своего намерения дать им понять, панам-учителям, насколько они
противные и неприветливые люди и как они не похожи отношением своим на
граждан моей социалистической Родины.
22.11.1944
22.11.1944
Нынче
утром на квартиру где я остановился, явилась одна, славненькая личиком,
паненька. Я предложил ей стул и почти силком заставил сесть. Она
отмежевывалась от моих приставаний, а потом вдруг неожиданно сказала:
"пан похож на жидка".
- Как это понять? - изумился я.
- На еврея пан похож - объяснила девушка.
- А может быть я и есть еврей - ответил я, и паненька вдруг мне опротивела.
Как
здесь не любят евреев! Жутко подумать, какую пошлость взглядов и
тупость мировоззрения развила в людях польская реакция, как сильно
впиталось это гнилое понятие о людях других наций и народностей в
пропахший горькой пилюлей дух польский.
02.03.1945
...капитан Рысев прибегает еще и к другим уловкам. Сегодня, например, когда раздавали благодарности товарища Сталина, и я сказал: "Я бы сейчас поел картошки немного", Рысев, подхватив эту фразу на ходу, исказил, передав Каноненко: "Гельфанд говорит, что он лучше бы картошки поел, чем благодарности от Сталина получать". А через несколько часов эту выдумку я услышал уже из уст старшего лейтенанта Ставрова. Так из клеветы может получиться большая неприятность, - ведь это могут истолковать как враждебную пропаганду.
/От себя: мы видим типичный случай того, как один человек, испытывающий неприязнь к другому, пытается его подставить. И что в итоге? А ничего./
18.07.1945
С немками мне не по пути идеологически, нравственно. Есть у них хорошенькие, красивые даже, но они не способны меня затронуть по-настоящему и всколыхнуть мои чувства любовью и думами. В ласках они не отказывают, да и вообще ни в чем.
02.03.1945
...капитан Рысев прибегает еще и к другим уловкам. Сегодня, например, когда раздавали благодарности товарища Сталина, и я сказал: "Я бы сейчас поел картошки немного", Рысев, подхватив эту фразу на ходу, исказил, передав Каноненко: "Гельфанд говорит, что он лучше бы картошки поел, чем благодарности от Сталина получать". А через несколько часов эту выдумку я услышал уже из уст старшего лейтенанта Ставрова. Так из клеветы может получиться большая неприятность, - ведь это могут истолковать как враждебную пропаганду.
/От себя: мы видим типичный случай того, как один человек, испытывающий неприязнь к другому, пытается его подставить. И что в итоге? А ничего./
18.07.1945
С немками мне не по пути идеологически, нравственно. Есть у них хорошенькие, красивые даже, но они не способны меня затронуть по-настоящему и всколыхнуть мои чувства любовью и думами. В ласках они не отказывают, да и вообще ни в чем.
26.10.1945
На станции Вельтен.
Против
первоначального своего намерения встал поздно. Хотелось вдоволь
насладиться ласками хорошенькой Маргот - одних поцелуев и объятий было
недостаточно. Ожидал большего, но не смел требовать и настаивать. Мать
девушки осталась довольна мною. Еще бы! На алтарь доверия и
расположения со стороны родных мною были принесены конфеты и масло,
колбаса, дорогие немецкие сигареты. Уже половины этих продуктов
достаточно, чтобы иметь полнейшее основание и право что угодно творить
с дочерью на глазах матери, и та не ничего не скажет против.
29.10.1945
Вчера
смотрел концерт немецких артистов в местном драмтеатре. Общие качества
характеризуют весь стиль современного театрального искусства
вульгарность. В этой связи особенно характерен номер, выброшенный одним
из постановщиков: "Женщина моется", в котором он не только отобразил
все части тела женского, но и позволил себе, под неописуемый восторг
публики, рисовать в воздухе отмываемую выпуклость грудей и полотенцем
несколько раз провести между ног - воспроизвести, как женщина,
вытираясь, осушает свой половой орган. Несколько раньше на сцене
"собачка" подошла хладнокровно и с достоинством к подаренному ей букету
цветов, повернулась боком и подняла ногу. В таком положении "она"
простояла минут десять, а публика ярилась, визжа от удовольствия и
восторга.
Другое характерное свойство немецкого зрителя -
любовь ко всякого рода дешевым эффектам и беспринципному легкому смеху.
Поэтому кривляние и паясничанье артиста более доходчиво публике, нежели
серьезное и вдумчивое выступление.
14.02.1946
Политзанятия.
Еще
раз перечитываю речь т. Сталина, накануне выборов кандидатов в депутаты
Верховного Совета, и поражаюсь в который раз ясности ума и простоте
изложения сталинской мысли. Еще не было ни одного высказывания т.
Сталина, в котором не вырисовывалась бы мудрость, правда и
убедительность, преподносимых слушателям, фактов и цифр.
10.08.1946
Потом опять и опять, меняясь ролями и назначениями, чередуются эти два поезда в пребывании под и над землей.
Немцы
скупы, и как это не обыденно, мне все же странно и трудно привыкать к
их скряжничеству. Никогда немец не уронит, чтобы не поднять 1 пфеннига
(меньше копейки, на русский рубль), никогда он не подарит, без двойной
выгоды для себя, мельчайшей и пустячнейшей вещички. Никогда не
пожертвует нищему больше 10 пфеннигов и не уйдет от прилавка, в
точность до гроша не рассчитавшись.
06.09.1946
Капитан
- забавный старик-немец... О поляках отзывается с ненавистью: они много
насолили. Русские, говорит, завоевали Польше свободу, землю и
независимость, но поляки легко забыли об этом - дерут нос и убивают
красноармейцев и краснофлотцев. Будет война - немцы покажут полякам!
Русские больше не вступятся! Тогда мы выгоним их на край света, а
Польшу сотрем с лица земли.
Так думают все немцы, которых выселили
поляки с земель на Восток от Одера. Немцы мечтают о перемене, которая,
по их мнению, лежит через войну.
18.09.1946
Сейчас
в Берлине в поезде. Немцы жуют и в вагоне и на остановках - это
какое-то семейство жвачных. Прилично одетые, представительные на вид
люди медленно разворачивают слойку хлеба, аккуратно завернутую в газету
и, не стесняясь, начинают подносить ко рту, на виду у публики. С хлебом
в зубах можно встретить и на улицах и в поезде и в уборной, и в трамвае
и в очереди, и у прилавка магазина, и в учреждениях, и во время работы
в канцеляриях. И вовсе не потому, что они голодны. Просто в силу
утвердившегося здесь правила непрерывной заботы о себе и организме
своем.