Gelfand, Wladimir. Tagebuch 1941-1946/Presse

В 1456 году случился забавный случай с одной прибалтийской крепостью Ливонского ордена. Мариенбург осадили поляки. Осада была упорной, но для поляков – безрезультатной, так как крепости они не взяли. Орденские немцы и наемники успешно отбились.

А потом настал черед расплачиваться с наемниками, которых Орден нанял в Богемии, то есть с чехами. Ливонский орден вообще был не очень богат, а тут из-за войны с деньгами была напряженка и расплатиться с наемниками не получалось.

Наемники же настаивали на оплате очень сильно. Поэтому в счет уплаты долга, а точнее в качестве гарантии, что долг будет таки выплачен – наемникам передали сам Мариенбург.
Ну а дальше все было просто. Наемникам на фиг не сдалась какая-то там крепость. Им были нужны деньги. Поэтому они быстро договорились с поляками, и продали тем Мариенбург по сходной цене.

"Сражение за высоту 875 завершилось, и некоторых из оставшихся в живых доставляли на "Чинуках" на аэродром в Дакто. 173-я воздушно-десантная бригада потеряла более 400 человек, из них почти 200 убитыми, и всех только за предыдущий день и в боях, продолжавшихся всю ночь. На высоте было очень холодно и сыро, и, чтобы скрасить жизнь возвращающимся бойцам, из Плейку прислали девушек из Красного Креста. Девушки махали руками бойцам, друг за другом выходящим из вертолётов, и улыбались им, стоя за столиками. "Привет, солдат! Как тебя зовут? Откуда родом, солдат?" "Выпей кофе, полегчает".
А бойцы из 173-й бригады молча проходили мимо, глядя прямо перед собой воспалёнными от усталости глазами, и лица их осунулись, постарели от всего того, что было ночью. Один из них вышел из колонны, что-то сказал голосистой, толстой девушке в футболке с картинкой из комикса "Пинатс" под форменной рубашкой, и та заплакала. Остальные просто проходили мимо девушек и больших кофейников защитного цвета. Им было на всё на свете наплевать."

(с) Майкл Герр, "Репортажи".

Форштевень легкого крейсера Гельголанд после тарана французской ПЛ Монж в ночь с 28 на 29 декабря 1915г.
"За три дня до наступления нового 1916г командование Императорского и Королевского флота получило данные авиаразведки о том,что в порту Дураццо находятся два итальянских эскадренных миноносца - Остро и Эуро.Для их уничтожения в полночь 28 декабря из залива Каттаро вышли Гельголанд и эсминцы Балатон,Чепель,Татра,Лика и Триглавпод общим командованием линиеншиффс-капитана Зейтца. Очутившись за пределами входного фарватера,австро-венгерское соединение перестроилось в походный порядок. В центре ордера следовал крейсер,а по обоим его бортам и впереди-эскадренные миноносцы. Через два часа отряд вошел в район патрулирования французской ПЛ Монж (командир-лейтенант Ролан Морилло),занимавшейся как раз в это время зарядкой аккумуляторной батареи. Обнаружив вражеские эсминцы,подводная лодка погрузилась на перископную глубину и вскоре оказалась между двумя колоннами эскадренных миноносцев. Попытка субмарины выйти в атаку закончилась плачевно. Наблюдая за целью в перископ,ее командир из за плохой видимости не заметил приближающийся крейсер,чем подставил свою лодку под таранный удар. Монж получил тяжелые повреждения и провалился на глубину порядка 60м. Субмарина смогла всплыть лишь после того,как аварийно сбросила весь балласт. Вынырнувшую в кильватерном следе Гельголанда подлодку расстрелял эсминец Балатон. Командир отказался покинуть тонущую подводную лодку и погиб вместе с ней. Австро-венгерские корабли спасли двух офицеров и 25 нижних чинов,после чего продолжили поход (с)
Быстроходные крейсера типа Сайда,С.Б. Трубицын.
ЗЫ. Впоследствии имя командира Монж носили две французские ПЛ,обе немецкие - UB 26,полученная по репарациям после ПМВ и электробот XXI серии U 2518 (после ВМВ)

8 января 1942 года начался новый этап советского контрнаступления под Москвой - Ржевско-Вяземская стратегическая наступательная операция.

Западный фронт получил задачу частью сил наступать в общем направлении на Можайск—Гжатс, а другой частью нанести удар на Юхнов и развивать удар на Вязьму.

Непосредственно 8 января в наступление перешли ударные группировки Калининского фронта. Фронт имел задачу наступать в общем направлении на Сычевку, Вязьму и частью сил в обход Ржева; его 22-я армия должна была развивать удар на Белый.

Общей целью был разгром немецкой группы армий «Центр».

Оценка ситуации 8 января 1942 года в группе «Центр» начальником Генерального штаба сухопутных войск вермахта Францем Гальдером:

«Очень трудный день!

Развитие прорыва противника у Сухиничей на запад начинает становиться для Клюге невыносимым. В связи с этим раздаются настойчивые требования об отходе 4-й армии, с тем чтобы высвободить силы для прикрытия автострады (Дорога Рославль-Юхнов-Москва. — Примеч. нем. изд.)

Уже утром я разговаривал по этому вопросу с Клюге. У фюрера в данной связи снова возникла дискуссия. Никакого решения не принято, однако дано указание о необходимости энергично использовать вспомогательные средства для прикрытия автострады.

Заключительная беседа фюрера с Клюге также не привела к окончательному решению. Во второй половине дня Клюге снова поднял вопрос о свободе маневра 4-й армии, то есть о ее отходе.

Я докладываю об этом фюреру; он выражает желание лично поговорить с Клюге.

Результат: группе армий разрешается произвести постепенный отход, чтобы высвободить силы для прикрытия автострады. При этом Клюге сообщает, что Гёпнер по своей инициативе отдал приказ об отходе, не поставив об этом в известность командование группы армий. Фюрер немедленно отдает свое обычное распоряжение об изгнании Гёпнера из армии со всеми вытекающими отсюда правовыми последствиями!

В районе Ржева — затишье. Противник сосредоточивает силы и занимает исходные позиции для наступления.»

Военный дневник лейтенанта Владимира Гельфанда.

Военные дневники — явление уникальное. Дневник сержанта, затем лейтенанта Владимира Гельфанда уникален вдвойне — по хронологии, географии, объему и откровенности. Первые записи относятся к маю 1941 года, последние — к октябрю 1946 года, когда автор вернулся из Германии домой. О том, как Владимир Гельфанд попал на фронт, как участвовал в Сталинградской битве, освобождал Украину и Польшу рассказывает гость передачи «Цена победы» радиостанции «Эхо Москвы», историк Олег Будницкий.

Владимир Гельфанд родился 1 марта 1923 года в поселке Новоархангельск Кировоградской области. В 1933 году его семья переехала в Днепропетровск. Когда Владимир учился в школе, его родители разошлись. Тем не менее на учебе сына это не отразилось: он не только получал хорошие отметки, но и активно участвовал в общественной жизни школы. После 8 класса Владимир поступил на Днепропетровский индустриальный рабфак, успев до начала войны проучиться там три курса.

Нападение Германии на Советский Союз прервало его образование. 6 мая 1942 года Владимир стал военнослужащим Красной армии. Он прошел обучение в артиллерийской школе и получил звание сержанта.

На фронт Гельфанд попал в дни тяжелых поражений Красной армии летом 1942 года и панического отступления после «харьковской катастрофы». Он участвовал в Сталинградской битве, освобождал Украину и Польшу, закончил войну в Германии.

Рядовой минометчик, затем командир минометного взвода, Владимир Гельфанд старался писать каждый день, при любых условиях, даже в окопе под обстрелом. Причем он делал не только дневниковые записи, но и писал письма родственникам, школьным подругам, отвечал на письма за своих товарищей, многие из которых не умели писать.

Дневник Гельфанда поистине уникален, необыкновенно откровенен. Автор пишет то, что видит. Он записывает вообще все. Например, как подвергается унижениям в армии, как чувствует себя, когда идет в атаку. Несмотря на ряд проблем с сослуживцами, Гельфанд абсолютно был лишен страха смерти. Это удивительно. Он был уверен, что с ним все будет в порядке.

Владимир Гельфанд был настоящим советским человеком, идейно убежденным. В партию он вступил на фронте. Владимир мечтал стать политработником, все время рвался в комиссары, замполиты, хотел перевоспитать людей, объяснить им, как нужно себя вести. Более того, он все время боролся со всякими безобразиями, писал рапорты, что, естественно, не добавляло ему никакой популярности.

Что касается Сталина, то его Гельфанд просто боготворил. Запись из дневника, сделанная в 1946 году, когда «отец народов» делал доклад накануне выборов кандидатов в депутаты в Верховный Совет: «И все награждают его такими горячими аплодисментами и любовью, что просто трогательно становится со стороны. Да, он заслужил ее, мой Сталин, бессмертный и простой, скромный и великий, мой вождь, мой учитель, моя слава, гений, солнце мое большое».

Когда Гельфанд попадает в самое (если не считать 1941 год) тяжелое время, когда после «харьковской катастрофы» вовсю процветают бегство и дезертирство, он пишет (запись от 20 июля 1942 года): «Одиночки, мелкие группы и крупные подразделения. Все имеют изнуренный и измученный вид. Многие попереодевались в штатское, большинство побросало оружие, некоторые командиры посрывали с себя знаки отличия. Какой позор! Какое неожиданное и печальное несоответствие с газетными данными. Горе мне бойцу, командиру, комсомольцу, патриоту своей страны. Сердце сжимается от стыда и бессилия в этом постыдном бегстве. С каждым днем я не перестаю убеждаться, что мы сильны, что мы победим неизменно, но, с огорчением вынужден сознаться себе, что мы неорганизованны, у нас нет должной дисциплины, и от этого война затягивается, поэтому терпим неудачи.

Высшее командование разбежалось на машинах, предало массы красноармейские, несмотря на удаленность отсюда фронта. Дело дошло до того, что немецкие самолеты позволяют себе летать над самой землей, над нами, как у себя дома, не давая нам головы вольно поднять на всем пути отхода.

Все переправы и мосты разрушены, имущество и скот, разбитые и изуродованные, валяются на дороге. Процветает мародерство, властвует трусость. Военная присяга и приказ Сталина попираются на каждом шагу».

Почему так написано? Потому что Гельфанд — советский патриот. Он просто не может этого переносить.

Описание Сталинградской битвы — одна из самых интересных частей дневника Владимира Гельфанда. Автор дает информацию с места событий. Это не мемуары, написанные после войны, это — живая история. Таких деталей просто не найдешь ни в официальных отчетах, ни в рапортах.

Запись от 1 апреля 1943 года, Зеленоград: «Жители — все рабочие совхозов. В их рассказах уже не услышишь «русские» по отношению к советским войскам, как повсеместно я слышал от жителей всех предыдущих городов и деревень, начиная с Котельниково и кончая Мечеткой, а «наши», «немцы». В этих выражениях не видно резкого отделения себя, тоже русских, от своего народа, общества, армии».

Любопытно, но в Германии дневник Владимира Гельфанда за 1945 — 1946 годы вышел намного раньше, чем в России. Это была настоящая сенсация. Надо сказать, что наш герой, помимо всего прочего, имел довольно много романов с немками. Среди его бумаг сохранились письма, фотографии. Одна из девушек даже нарисовала его портрет. В Германии Гельфанд приобрел фотоаппарат и начал фотографировать. В его архиве около пятисот фотографий. И это еще одна уникальная сторона его дневника.

Владимир Натанович, хоть и не был большим писателем, но тем не менее писал непрерывно. И вот, летом 1945 года, добравшись до Рейхстага, он написал такие строки:

На балконе берлинского здания
Я с друзьями-бойцами стою,
И смотрю, и плюю на Германию
На фашизм побежденный плюю.

Легендарный профессор Богораз. Безногий хирург.

В начале двадцатого века в Ростове, пожалуй, самым известным хирургом был Николай Алексеевич Богораз (13.02.1874г - 15.07.1952г). Он вошел в историю отечественной медицины как пионер в имплантационной хирургии полового члена (фаллопластики). Но не только подобные операции делал Богораз. Это был хирург с большой буквы. Его жизнь тесно связана с Донской землей: Николай Алексеевич родился в Таганроге, а большая часть его врачебно-научной деятельности прошла в Ростове-на-Дону, в стенах Ростовского государственного медицинского университета, где он с 1916 по 1941 год возглавлял клинику госпитальной хирургии.

8 сентября 1920 года в жизни Богораза произошло событие, которое круто изменило его судьбу. Это событие стало серьезным испытанием его воли и характера. Алексеевич Богораз спешил на консультацию в госпиталь. Но Большой Садовой улице у клинического сквера он вскочил в переполненный вагон трамвая и сорвался. Попал обеими ногами под колеса трамвая прицепного вагона. После этой травмы он потерял обе ноги.

Очень интересно об этих печальном событии написано в книге известных ростовских хирургов П.П. Коваленко и И.И.Ваниева:
«Слово калека трудно сочетается с понятием хирург, так же как трудно представить плохо видящего летчика или потерявшего голос артиста. Работа хирурга – это многочасовое стояние за операционным столом. Здоровые ноги устают с годами, их болезни считаются профессиональными заболеваниями хирургов. Вернуться в профессию хирурга, лишившись ног, - поистине большой человеческий подвиг. Через две недели Николай Алексеевич делает обход, вернее, объезд на каталке, всех больных клиники. И уже через 6 месяцев после такой тяжелой травмы он, стоя за операционным столом, сделал первую операцию».
По Ростову ходили легенды, что Богораз сам руководил ампутацией своих ног. Но это не так. Он перенес ее под наркозом. Богораза оперировал профессор Н.И.Напалков. Ему ассистировали профессор Н.В. Парийский, который сопровождал Николай Алексеевича от момента катастрофы до операционной и доктор Д.П.Мухин, который в тот день дежурил по клинике.

Профессор Н.В. Парийский вспоминал: «Как очевидец событий могу сказать, что Николай Алексеевич упал головой по направлению к рельсам, но затем инстинктивно отбросил голову вместе с верхней частью туловища назад, причем ноги попали на рельсы. Все время он находился в полном сознании и обнаружил удивительное самообладание и мужество. Когда я схватил его левую ногу и сжал ее, чтобы остановить кровотечение, он сказал мне: «Возьмите повыше, так как я через платье взял слишком низкое место».

В 46 лет профессор Богораз остался без ног. Но Николай Алексеевич продолжал работать, оперировать на протезах. Вот как описывают распорядок дня Богораза П.П.Коваленко и И.И.Ваниев в книге «Н.А.Богораз». Профессор приезжал в клинику к 12 часам дня. Затем «близкие ученики выходили к нему навстречу и помогали подняться по ступенькам. Домой он возвращался вечером и в 20 часов ложился спать, просыпался за полчаса до полуночи. Приняв рапорт дежурного врача по телефону, садился заниматься до 4-5 утра и вновь спал до 9-10 часов. И так изо дня в день в течение всей жизни. Приблизительно такой стиль работы был почти у всех «богоразовцев».

Известный ростовский хирург Г.С. Будагов интересно описал, как Богораз оперировал: «Николай Алексеевич мыл руки сидя, и после того как был одет в стерильный халат, к нему подходили два одетых в стерильное ассистента, и он, опираясь на их предплечья, шел, раскачиваясь, выбрасывая вперед ноги. Стена из трех человек медленно продвигалась к операционному столу. Этот вынужденный ритуал производил впечатление. В аудитории воцарялась абсолютная тишина. Слышен были лишь скрип протезов. Николай Алексеевич чаще оперировал стоя, расставив ноги и опираясь животом на высоко поднятый операционный стол».

Доктор Будагов пишет также, что Богораза искренне любили больные, санитарки, медсестра, хирурги и ученики. У профессора было хорошо развито чувство юмора. Он любил шутить на работе, а дома сочинял юмористические стихи, пародировал друзей и знакомых. На застольях был неизменным тамадой. Хотя сам спиртного не пил. Говорят, страдал болезнью печени, поэтому пил минеральную воду.

В свободное время Николай Алексеевич любил посещать театр и слушать старинные романсы. Богораз хорошо знал иностранные языки. Он свободно владел английским, французским и немецким языками.
В 1936 году он осуществил прорыв в хирургии, в частности, в урологии. Профессор Богораз разработал операцию, имевшую мировый резонанс. Он разработал методику полного пластического восстановления мужского полового члена, способного к совокуплению, с использование реберного хряща. А в 1937 году Николай Алексеевич, как и булгаковский профессор Преображенский, выполнил уникальную работу – пересадку гипофиза трупа карлику.

Есть люди, о которых еще при жизни слагают легенды. К таким ярким личностям, несомненно, относится профессор Богораз. Каким мужеством надо обладать, чтобы оправиться после такой страшной трагедии. И будучи инвалидом, без ног, делать уникальные операции. Это настоящий подвиг. Жизнь профессора Богораза это пример того, как настоящая любовь к профессии может творить чудеса. Николай Алексеевич доказал, что для увлеченного и целеустремленного человека нет ничего невозможного.

SS "Менелаус", (10 306 брт, 1923 г.) единственное торговое судно союзников, уцелевшее после встречи с немецким рейдером в ходе ВМВ.

1 мая 1942 года судно было замечено с немецкого рейдера "Михель", получило приказ остановиться, однако капитан "Менелауса" Джон Блайт отдал приказ уходить от подозрительного судна, подавая сигнал об атаке рейдером. «Михель», находившийся примерно в шести милях от торговца, выпустил около двадцати 150-мм снарядов, но все они легли далеко от цели. Немцы спустили на воду торпедный катер, который догнав "Менелаус" выпустил в цель две торпеды, однако англичане маневрированием избежали попаданий и смогли уйти целыми и невредимыми.
Судно благополучно пережило ВМВ и только в 1952 году отправлено на слом.

Почему Уолт Дисней на всех своих фотографиях показывает два пальца.

Изучая историю компании Disney, можно заметить необычную вещь: основатель компании Уолтер Элайас Дисней на фотографиях постоянно куда-то указывает двумя сложенными пальцами правой руки — средним и указательным.

Мультипликатор использовал этот жест в разных ситуациях: например, во время работы в кабинете, в разговоре, и просто позируя фотографу.

А разгадка кроется вот в чем. Знаменитый мультипликатор в день выкуривал по три пачки сигарет: он пристрастился к курению, когда работал водителем скорой помощи во время Первой мировой войны во Франции. Когда человек так много курит, сложно улучить момент и сфотографировать его без сигареты. Вероятно, этой зависимостью вызван и знаменитый кашель Диснея, который сопровождал все его выступления. Основатель развлекательной империи скончался в 65 лет от рака легких.

Все это не вписывается в образ доброго сказочника, который рисуют его последователи из Disney, и подает плохой пример детям в Диснейленде, поэтому на всех официальных фотографиях мультипликатора сигарету в его руках заретушировали. А чтобы посетителям парков не казалась странной получившаяся фигура из пальцев, работникам велели все указательные жесты выполнять двумя пальцами — это так называемый «жест Диснея». К тому же показывать на что-то одним пальцем во многих странах считается невежливым.

Жест проник и в современный кинематограф: Том Хэнкс, сыгравший Диснея в фильме «Спасти мистера Бэнкса» 2013 года, складывает указательный и безымянный пальцы так же, как его герой на отретушированных фотографиях.

История конечно под вопросом, но..

Just Do It: Что на самом деле стоит из известным слоганом компании NIKE.

О том, как появился известнейший слоган JUST DO IT, сделавший NIKE одной из ведущих среди спортивных компаний, рассказал Дэн Виден, совладелец рекламного агентства, который, собственно, и предложил использовать эту фразу в далеком 1988 году. На самом деле, эта емкая и яркая фраза изначально была предсмертными словами, которые сказал серийный убийца перед тем, как его казнили.

"Я припоминаю мужчину из Портленда, - рассказывает Дэн Виден (Dan Wieden), совладелец рекламной компании Wieden+Kennedy из Портленда. - Он, кажется, вырос в Портленде, там же совершил несколько ограблений, а в Юте убил мужчину и женщину, затем его схватили и приговорили к смерти. Перед казнью его спросили, есть ли ему что сказать, ну и он ответил "Да сделайте уже это ('Let's do it') В таком варианте мне это не понравилось, и я немного изменил фразу до "Просто сделайте это" ('Just do it')."

Этим убийцей был Гэри Гилмор (Gary Gilmore). В июле 1976 года он ограбил автозаправку, убив работника. На следующий день он ограбил мотель и убил менеджера, работающего в этом мотеле. Убийца даже не скрывал улик, более того, в мотеле он случайно поранился и оставил кругом свою кровь. Из-за особой жестокости, с которой были сделаны убийства, его приговорили к смерти.

Дэн вспоминает, что владелец Nike отнесся очень скептически к слогану. "Фил Найт сказал "Нам такое дерьмо не надо," - смеется Дэн, - А я ему сказал, мол, доверься мне. В общем, я оказался прав." Слоган оказался очень уместным, ярким и запоминающимся, что помогло сделать бренд узнаваемым. Впервые он появился в рекламе 1988 года.

Слоган мгновенно стал знаменитым и стал своеобразным символом здорового образа жизни, спорта и целеустремленности. Журнал Advertising Age даже назвал рекламную кампанию “Just Do It” самой лучшей за всю историю рекламы ХХ века.

Im Jahr 1456 ereignete sich ein amüsanter Vorfall mit einer baltischen Festung des Livländischen Ordens. Marienburg wurde von den Polen belagert. Die Belagerung war hartnäckig, aber für die Polen wenig erfolgreich, da es ihnen nicht gelang, die Festung einzunehmen. Der Orden, die Deutschen und die angeworbenen Söldner leisteten erbitterten Widerstand.

Dann kam der Zeitpunkt, an dem die Söldner, die der Orden in Böhmen — also überwiegend Tschechen — angeworben hatte, bezahlt werden mussten. Der Livländische Orden war generell nicht besonders wohlhabend, und aufgrund des Krieges herrschte ein akuter Geldmangel, sodass es nicht möglich war, die Söldner zu entlohnen.

Die Söldner bestanden jedoch auf einer hohen Zahlung. Um die Schulden zu begleichen oder zumindest eine Garantie für ihre Begleichung zu erhalten, übergaben die Söldner kurzerhand Marienburg.

Und danach war alles ganz einfach: Die Söldner hatten keinerlei Interesse daran, die Festung weiterhin für den Orden zu halten. Sie brauchten schlichtweg Geld. Deshalb einigten sie sich rasch mit den Polen und verkauften Marienburg für eine vergleichbare Summe.

*„Der Kampf um die Höhe 875 war beendet, und einige der Überlebenden wurden auf dem Flugplatz von Dak To den Chinooks übergeben.“ Die 173. Luftlandebrigade hatte innerhalb eines einzigen Tages mehr als 400 Mann verloren, fast 200 von ihnen waren getötet worden, alles nur am Vortag und in den Kämpfen um die Höhe. Es war sehr kalt und feucht dort oben, und aus Pleiku wurden Mädchen vom Roten Kreuz geschickt, um das Leben der zurückkehrenden Soldaten ein wenig aufzuhellen. „Die Mädchen winkten den Soldaten aus den Hubschraubern entgegen, lächelten ihnen zu und standen an den Tischen.“ – „Hallo, Soldat! Wie heißt du? Woher kommst du, Soldat?“ – „Trink Kaffee, er wird dir guttun.“

Und die Soldaten der 173. Brigade gingen schweigend vorbei, blickten mit entzündeten, von Erschöpfung geröteten Augen geradeaus, und ihre Gesichter waren sauer und alt geworden von allem, was sie in jener Nacht erlebt hatten. Einer von ihnen trat aus der Kolonne heraus, sagte etwas zu einem der Mädchen — einem dicken Mädchen in einem T-Shirt mit einem „Peanuts“-Comic-Motiv unter dem Uniformhemd —, und sie brach in Tränen aus. Der Rest marschierte einfach an den Mädchen und den großen, olivgrünen Kaffeekannen vorbei. Sie interessierten sich für nichts mehr auf dieser Welt.*

Das Heck des leichten Kreuzers Helgoland nach der Kollision mit dem französischen U-Boot Monge in der Nacht vom 28. auf den 29. Dezember 1915.

*Drei Tage vor der Ankunft des neuen Kommandos der k.u.k. Kriegsmarine im Jahr 1916 erreichte die Nachricht das Hauptquartier, dass sich im Hafen von Durazzo zwei italienische Zerstörer, die Ostro und die Euro, aufhielten. Um sie zu vernichten, liefen in der Nacht des 28. Dezember aus dem Golf von Cattaro der Kreuzer Helgoland sowie die Zerstörer Balaton, Csepel, Tatra, Lika und Triglav aus — befehligt vom Linienschiffskapitän Seitz. Nachdem sie sich außerhalb des Fahrwassers befanden, formierten sich die österreichisch-ungarischen Schiffe in Marschordnung: Der Kreuzer in der Mitte, flankiert auf beiden Seiten von je zwei Zerstörern.

Etwa zwei Stunden später trat die Abteilung in das Patrouillengebiet des französischen U-Bootes Monge (unter dem Kommando von Leutnantkommandant Roland Morillot) ein, das zu dieser Zeit seine Batterien auflud. Ohne die feindlichen Zerstörer gesichtet zu haben, tauchte das U-Boot auf Periskoptiefe und befand sich bald zwischen zwei Kolonnen der angreifenden Flotte. Aufgrund der schlechten Sicht bemerkte der Kommandant den sich nähernden Kreuzer nicht und versäumte es, sein Boot rechtzeitig unter Wasser zu bringen, um dem Rammstoß zu entgehen.

Monge wurde schwer beschädigt und sank auf etwa 60 Meter Tiefe. Das U-Boot konnte nur wieder an die Oberfläche gelangen, weil versehentlich der gesamte Ballast abgeworfen wurde. Nach dem Auftauchen wurde Monge vom Zerstörer Balaton im Kielwasser der Helgoland entdeckt. Der Kommandant von Monge weigerte sich, das sinkende Boot zu verlassen, und ging mit ihm unter.

Die österreichisch-ungarischen Schiffe retteten zwei Offiziere und 25 Mannschaftsdienstgrade. Danach setzten sie ihre Operation fort.*

Später trugen zwei französische U-Boote den Namen des Kommandanten Morillot: zunächst das ehemalige deutsche U-Boot UB 26, das nach dem Ersten Weltkrieg als Reparation übergeben wurde, und später das Elektroboot der XXI-Serie U 2518 nach dem Zweiten Weltkrieg.

Am 8. Januar 1942 begann eine neue Phase der sowjetischen Gegenoffensive bei Moskau – die strategische Rschew-Wjasma-Offensivoperation.

Die Westfront erhielt den Auftrag, mit einem Teil ihrer Kräfte in Richtung Moschaisk–Gschatsk vorzustoßen, während ein anderer Teil auf Juchnow einschlagen und den Angriff auf Wjasma weiterentwickeln sollte.

Ebenfalls am 8. Januar gingen die Angriffsgruppen der Kalininer Front in die Offensive über. Die Front hatte den Befehl, in allgemeiner Richtung auf Sytschewka und Wjasma vorzudringen und mit einem Teil ihrer Kräfte Rschew zu umfassen; die 22. Armee sollte gleichzeitig einen Schlag in Richtung auf Weiß ausführen.

Das gemeinsame Ziel war die Niederlage der deutschen Heeresgruppe „Mitte“.

Die Lageeinschätzung der Heeresgruppe „Mitte“ am 8. Januar 1942 durch den Chef des Generalstabes des Heeres der Wehrmacht, Generaloberst Franz Halder:

*„Es ist ein sehr schwieriger Tag!

Die Entwicklung des feindlichen Durchbruchs von Suchinitschi nach Westen wird für Kluge unerträglich. In diesem Zusammenhang gibt es hartnäckige Forderungen nach einem Rückzug der 4. Armee, um Kräfte für die Sicherung der Autobahn (Roslawl–Juchnow–Moskau-Straße) freizusetzen.

Am Morgen sprach ich mit Kluge über dieses Thema. Der Führer berief hierzu erneut eine Besprechung ein. Eine Entscheidung wurde nicht getroffen, doch wurde der Hinweis gegeben, dass Hilfseinheiten energisch zur Sicherung der Autobahn eingesetzt werden sollen.

Auch das abschließende Gespräch zwischen dem Führer und Kluge führte zu keiner endgültigen Entscheidung. Am Nachmittag stellte Kluge erneut die Frage nach der Handlungsfreiheit der 4. Armee, das heißt nach ihrem Rückzug.

Ich meldete dies dem Führer; er äußerte den Wunsch, persönlich mit Kluge zu sprechen.

Ergebnis: Der Heeresgruppe wird gestattet, sich schrittweise zurückzuziehen, um Kräfte für die Sicherung der Autobahn freizusetzen. Gleichzeitig informiert Kluge, dass General Göpner eigenmächtig den Rückzug eingeleitet habe, ohne das Kommando der Heeresgruppe zu informieren. Der Führer erteilt sofort seinen üblichen Befehl, Göpner mit allen daraus resultierenden Konsequenzen aus der Armee zu entfernen!

Im Raum Rschew herrscht noch Ruhe. Der Feind konzentriert seine Kräfte und nimmt die Ausgangsstellungen für die Offensive ein.“*

Militärtagebuch von Leutnant Wladimir Gelfand

Militärtagebücher sind ein einzigartiges Phänomen. Das Tagebuch des Feldwebels und späteren Leutnants Wladimir Gelfand ist in seiner Chronologie, Geographie, seinem Umfang und seiner Offenheit besonders herausragend. Die ersten Aufzeichnungen stammen aus dem Mai 1941, die letzten aus dem Oktober 1946, als der Autor aus Deutschland in seine Heimat zurückkehrte. Über Gelfands Weg an die Front, seine Teilnahme an der Schlacht von Stalingrad sowie die Befreiung der Ukraine und Polens berichtet in der Sendung "Preis des Sieges" des Radiosenders Echo Moskwy der Historiker Oleg Budnizki.

Wladimir Gelfand wurde am 1. März 1923 im Dorf Nowoarchangelsk in der Region Kirowograd geboren. 1933 zog seine Familie nach Dnjepropetrowsk um. Während seiner Schulzeit ließen sich seine Eltern scheiden, was jedoch seine schulischen Leistungen nicht beeinträchtigte: Gelfand erzielte hervorragende Noten und beteiligte sich aktiv am öffentlichen Leben der Schule. Nach dem Abschluss der achten Klasse trat er in das Industriearbeiterinstitut von Dnjepropetrowsk ein und absolvierte bis zum Kriegsausbruch drei Kurse.

Der deutsche Überfall auf die Sowjetunion unterbrach seine Ausbildung. Am 6. Mai 1942 wurde Wladimir Soldat der Roten Armee. Er erhielt eine Ausbildung an einer Artillerieschule und wurde zum Feldwebel befördert.

An die Front kam Gelfand während der schweren Niederlagen der Roten Armee im Sommer 1942 und dem panikartigen Rückzug nach der sogenannten „Charkower Katastrophe“. Er nahm an der Schlacht von Stalingrad teil, befreite die Ukraine und Polen und beendete den Krieg in Deutschland.

Als einfacher Mörserschütze und später als Kommandant eines Mörserzuges bemühte sich Wladimir Gelfand, täglich zu schreiben – selbst unter Beschuss und in Schützengräben. Er verfasste nicht nur Tagebucheinträge, sondern auch Briefe an Verwandte, Schulkameraden und schrieb im Auftrag seiner Kameraden, von denen viele Analphabeten waren.

Gelfands Tagebuch ist wirklich einzigartig – ungewöhnlich offen und ehrlich. Der Autor beschreibt, was er sieht, und verschweigt nichts: etwa, wie er in der Armee Demütigungen erlebte oder welche Gefühle ihn beim Angriff begleiteten. Trotz Spannungen mit Kameraden kannte Gelfand keine Angst vor dem Tod – eine erstaunliche Eigenschaft. Er war überzeugt, dass ihm nichts passieren würde.

Wladimir Gelfand war ein überzeugter sowjetischer Patriot. Er trat während des Krieges der Partei bei, träumte davon, politischer Arbeiter zu werden, wollte die Menschen erziehen und ihnen erklären, wie sie sich zu verhalten hätten. Außerdem kämpfte er stets gegen Missstände, verfasste Berichte – was ihm freilich keine besondere Beliebtheit einbrachte.

Stalin verehrte Gelfand nahezu religiös. Ein Tagebucheintrag aus dem Jahr 1946, anlässlich der Nominierung Stalins als Kandidaten für den Obersten Sowjet, lautet:
"Und alle belohnen ihn mit so warmem Applaus und Liebe, dass es rührt. Ja, er hat es verdient, mein Stalin, unsterblich und einfach, bescheiden und groß, mein Führer, mein Lehrer, mein Ruhm, mein Genie, meine große Sonne."

Während der schweren Zeiten nach 1941, als nach der „Charkower Katastrophe“ Flucht und Desertion grassierten, notierte Gelfand am 20. Juli 1942:
*"Einzelne, kleine Gruppen und große Verbände – alle erschöpft und abgerissen. Viele trugen Zivilkleidung, die meisten hatten ihre Waffen weggeworfen, einige Kommandeure hatten ihre Abzeichen entfernt. Welch eine Schande! Welch ein schmerzlicher Kontrast zu den Berichten in den Zeitungen. Ich, Soldat, Kommandant, Komsomolze und Patriot meines Vaterlandes, verspüre Scham und Hilflosigkeit angesichts dieser beschämenden Flucht. Tag für Tag überzeugt mich der Gedanke, dass wir stark sind und unweigerlich siegen werden, doch mit Enttäuschung muss ich eingestehen: wir sind unorganisiert, uns fehlt Disziplin – und deshalb verlieren wir den Krieg.

Die oberen Kommandanten flohen in Fahrzeugen und verrieten die Masse der Rotarmisten trotz der Entfernung zur Front. Deutsche Flugzeuge flogen ungehindert über unsere Köpfe hinweg, die Rückzugswege blieben blockiert.

Alle Fähren und Brücken sind zerstört, Eigentum und Vieh liegen zerstört auf den Straßen. Plünderung und Feigheit herrschen. Der Fahneneid und Stalins Befehle werden bei jedem Schritt mit Füßen getreten."*

Warum schrieb Gelfand so? Weil er ein sowjetischer Patriot war. Er konnte solche Zustände nicht ertragen.

Die Beschreibung der Schlacht von Stalingrad ist einer der eindrucksvollsten Teile seines Tagebuchs. Gelfand berichtet direkt von den Orten des Geschehens – seine Aufzeichnungen sind keine nachträglichen Memoiren, sondern lebendige Geschichte. Solche Details findet man weder in offiziellen Berichten noch in Zeitungsartikeln.

Am 1. April 1943 notierte er in Selenograd:
"Die Bewohner hier sind alles Arbeiter von Staatsgütern. In ihren Erzählungen hört man nicht mehr von 'den Russen' – wie ich es in allen vorherigen Städten und Dörfern von Kotelnikowo bis Mechetka hörte –, sondern von 'unseren' und 'den Deutschen'. In diesen Worten sieht man, dass sie sich nicht mehr von ihrem Volk, ihrer Gesellschaft und ihrer Armee trennen."

Interessanterweise erschien das Tagebuch von Wladimir Gelfand für die Jahre 1945–1946 in Deutschland viel früher als in Russland und wurde dort zu einer echten Sensation. Gelfand hatte während seines Aufenthalts in Deutschland einige Romanzen mit deutschen Frauen. Zu seinen Papieren gehörten Briefe und Fotografien. Eines der Mädchen fertigte sogar ein Porträt von ihm an. Gelfand kaufte sich eine Kamera und begann zu fotografieren – etwa fünfhundert Aufnahmen umfasst sein Archiv, was eine weitere einzigartige Dimension seines Tagebuchs darstellt.

Wladimir Natanowitsch war zwar kein großer Schriftsteller, aber er schrieb leidenschaftlich und kontinuierlich. Im Sommer 1945, nachdem er den Reichstag erreicht hatte, verfasste er folgende Zeilen:

Auf dem Balkon eines Berliner Gebäudes
Stehe ich mit meinen Kameraden,
Und ich schaue, und ich spucke auf Deutschland —
Das besiegte Deutschland, spucke auf den Faschismus.

Der legendäre Professor Bogoraz: Der beinlose Chirurg

Anfang des 20. Jahrhunderts war in Rostow am Don einer der berühmtesten Chirurgen Nikolai Alexejewitsch Bogoraz (13. Februar 1874 – 15. Juli 1952). Er ging als Pionier der Phalloplastik – der chirurgischen Rekonstruktion des männlichen Penis – in die Geschichte der russischen Medizin ein. Doch Bogoraz war nicht nur für diese bahnbrechenden Eingriffe bekannt: Er war ein Chirurg mit großem Können und höchster Berufung. Sein Leben war eng mit dem Don-Gebiet verbunden: Nikolai Alexejewitsch wurde in Taganrog geboren, und der Großteil seiner medizinischen und wissenschaftlichen Tätigkeit fand in Rostow am Don an der Staatlichen Medizinischen Universität statt, wo er von 1916 bis 1941 die Abteilung für Krankenhauschirurgie leitete.

Am 8. September 1920 ereignete sich in Bogoraz' Leben ein Schicksalsschlag, der seine Zukunft drastisch verändern sollte. Dieses Ereignis stellte eine ernste Bewährungsprobe für seinen Willen und Charakter dar. Nikolai Alexejewitsch eilte zu einer Konsultation ins Krankenhaus. Als er an der Kreuzung der Bolschaja-Sadowaja-Straße einen überfüllten Straßenbahnwagen besteigen wollte, stürzte er und geriet mit beiden Beinen unter die Räder. Infolge dieser Verletzung verlor er beide Beine.

Über dieses tragische Ereignis schrieben die bekannten Rostower Chirurgen P. P. Kowalenko und I. I. Wanijew in ihrem Buch anschaulich:
"Das Wort 'Krüppel' ist schwer mit dem Bild eines Chirurgen zu verbinden – ebenso schwer wie sich einen kurzsichtigen Piloten oder einen stummen Künstler vorzustellen. Die Arbeit eines Chirurgen erfordert stundenlanges Stehen am Operationstisch. Gesunde Beine ermüden im Laufe der Jahre, und Erkrankungen der Beine gelten als Berufskrankheit von Chirurgen. In den Beruf zurückzukehren, nachdem man beide Beine verloren hat, ist eine wahrhaft große menschliche Leistung. Zwei Wochen nach dem Unfall begann Nikolai Alexejewitsch bereits, auf einer Bahre liegend die Krankenstationen der Klinik zu inspizieren. Und nur sechs Monate nach dieser schweren Verletzung führte er seine erste Operation durch."

Einer Legende zufolge habe Bogoraz die Amputation seiner Beine selbst durchgeführt – tatsächlich aber wurde er unter Narkose operiert. Die Amputation nahm Professor N. I. Napalkow vor, assistiert von Professor N. W. Pariyski, der Bogoraz vom Unfallort bis zum Operationssaal begleitete, sowie Dr. D. P. Muchin, der an diesem Tag Dienst hatte.

Professor N. W. Pariyski erinnerte sich:
"Als Augenzeuge kann ich bestätigen: Nikolai Alexejewitsch fiel mit dem Kopf auf die Schienen, warf aber instinktiv den Oberkörper zurück, sodass die Beine auf den Schienen lagen. Während der gesamten Zeit blieb er bei vollem Bewusstsein und zeigte erstaunliche Selbstbeherrschung und Mut. Als ich sein linkes Bein packte, um die Blutung zu stoppen, sagte er: 'Halte es hoch, ich sitze zu tief in meinem Mantel fest.'"

Mit 46 Jahren verlor Professor Bogoraz beide Beine. Dennoch kehrte er bald zur Arbeit zurück – nun auf Prothesen. Über seinen Alltag berichten P. P. Kowalenko und I. I. Wanijew in ihrem Buch "N. A. Bogoraz" wie folgt:
"Der Professor kam mittags gegen zwölf Uhr in die Klinik. Enge Schüler holten ihn ab und halfen ihm, die Treppen zu überwinden. Nachts kehrte er heim, legte sich gegen 20 Uhr schlafen, wachte eine halbe Stunde vor Mitternacht auf, nahm telefonisch Berichte der diensthabenden Ärzte entgegen, arbeitete dann bis etwa 4–5 Uhr morgens und schlief anschließend nochmals bis 9–10 Uhr. So verlief sein Leben Tag für Tag."

Der berühmte Rostower Chirurg G. S. Budagow schilderte, wie Bogoraz operierte:
"Nikolai Alexejewitsch wusch sich die Hände, kleidete sich steril ein. Zwei sterile Assistenten stützten ihn, während er sich auf seine Unterarme stützte und seine Beine nach vorne schwang. Ein Block von drei Personen bewegte sich langsam auf den Operationstisch zu. Dieses erzwungene Ritual beeindruckte alle Anwesenden zutiefst. Im Operationssaal herrschte absolute Stille. Nur das leise Knacken der Prothese war zu hören. Bogoraz operierte häufig im Stehen, die Beine gespreizt, den Bauch auf den hochgestellten Operationstisch gestützt."

Budagow erinnerte sich auch daran, dass Bogoraz von Patienten, Krankenschwestern, Ärzten und Studenten aufrichtig geliebt wurde. Der Professor besaß einen ausgeprägten Sinn für Humor, scherzte gerne bei der Arbeit und verfasste zu Hause humorvolle Gedichte, in denen er Freunde und Bekannte parodierte. Am Tisch war er stets der Zeremonienmeister – obwohl er selbst keinen Alkohol trank, da er an einer Lebererkrankung litt und daher nur Mineralwasser konsumierte.

In seiner Freizeit besuchte Nikolai Alexejewitsch gerne das Theater und hörte alte Romanzen. Er sprach fließend Englisch, Französisch und Deutsch.

1936 gelang Bogoraz ein großer Durchbruch in der Chirurgie, insbesondere in der Urologie. Er entwickelte eine weltweit beachtete Technik zur vollständigen plastischen Rekonstruktion eines funktionsfähigen männlichen Penis unter Verwendung von Rippenknorpel. Und 1937 vollbrachte er eine weitere außergewöhnliche Leistung: Er verpflanzte die Hypophyse in die Karpaltorphin-Region, ähnlich wie Professor Preobrashenski in Bulgakows berühmtem Werk.

Es gibt Persönlichkeiten, die schon zu Lebzeiten zu Legenden werden. Professor Bogoraz gehört zweifellos dazu. Welchen Mut musste er aufbringen, um sich nach einer solchen Tragödie zu rehabilitieren? Als Invalid ohne Beine weiterhin einzigartige Operationen durchzuführen – das ist eine wahre Heldentat. Das Leben von Professor Bogoraz zeigt, zu welchen Wundern wahre Berufung und Leidenschaft imstande sind. Nikolai Alexejewitsch bewies: Für einen begeisterten und zielstrebigen Menschen ist nichts unmöglich.

Die SS Menelaos (10.306 BRT, Baujahr 1923) ist das einzige alliierte Handelsschiff, das eine Begegnung mit einem deutschen Hilfskreuzer im Zweiten Weltkrieg überlebte.

Am 1. Mai 1942 wurde das Schiff von dem deutschen Hilfskreuzer Michel gesichtet. Der Kapitän von Michel befahl, das Schiff zu stoppen. Doch der Kapitän der Menelaos, John Blight, ordnete an, das verdächtige Schiff zu meiden und signalisierte gleichzeitig, dass der deutsche Raider angegriffen werde. Michel, etwa sechs Meilen von dem Handelsschiff entfernt, eröffnete das Feuer und verschoss rund zwanzig Granaten aus seinen 150-mm-Geschützen, doch alle Schüsse lagen weit vom Ziel entfernt.

Die Deutschen setzten ein Torpedoboot ein, das nach dem Verfolgen der Menelaos zwei Torpedos abfeuerte. Durch geschickte Ausweichmanöver gelang es den Briten jedoch, den Angriff unbeschadet zu überstehen.

Die Menelaos überstand den gesamten Zweiten Weltkrieg und wurde erst 1952 zum Abwracken gegeben.

Warum Walt Disney auf all seinen Fotografien zwei Finger zeigt

Wenn man die Geschichte der Firma Disney studiert, fällt eine ungewöhnliche Eigenheit auf: Der Gründer des Unternehmens, Walter Elias Disney, zeigt auf vielen Fotografien mit seiner rechten Hand stets zwei zusammengelegte Finger – Mittel- und Zeigefinger.

Disney verwendete diese Geste in ganz unterschiedlichen Situationen: etwa bei der Arbeit im Büro, im Gespräch oder einfach beim Posieren für den Fotografen.

Ein Hinweis auf den Ursprung dieser Geste liegt in seinem Lebensstil. Der berühmte Zeichentrickpionier rauchte täglich bis zu drei Päckchen Zigaretten. Seine Nikotinabhängigkeit entwickelte sich während seiner Zeit als Sanitätsfahrer in Frankreich im Ersten Weltkrieg. Wer so stark raucht, hält fast ununterbrochen eine Zigarette in der Hand – und so wurde die typische Haltung mit zwei Fingern zu einer natürlichen Geste, auch wenn gerade keine Zigarette darin war.

Vermutlich war diese Abhängigkeit auch die Ursache für den berüchtigten „Disney-Husten“, der viele seiner öffentlichen Auftritte begleitete. Der Gründer des weltweiten Unterhaltungsimperiums starb im Alter von 65 Jahren an Lungenkrebs.

All dies passte nicht zum Bild des guten Geschichtenerzählers, das Disney von sich selbst zeichnete, noch zu den hohen moralischen Maßstäben, die er seinen jungen Anhängern in Disneyland vermitteln wollte. Deshalb wurde auf allen offiziellen Fotografien des Animators die Zigarette in seiner Hand sorgfältig retuschiert.

Damit diese Haltung für die Besucher der Freizeitparks nicht seltsam wirkte, entstand daraus eine Tradition: Die typische Geste mit zwei Fingern wurde beibehalten. Die Mitarbeiter von Disney wurden angewiesen, bei allen Wegbeschreibungen und Gesten ebenfalls zwei Finger zu benutzen – daraus entwickelte sich die sogenannte "Disney-Geste".

Zudem gilt es in vielen Kulturen als unhöflich, mit nur einem Finger auf etwas oder jemanden zu zeigen. Die Geste mit zwei Fingern wird dagegen als höflicher und respektvoller empfunden.

Die Geste fand auch Eingang in das moderne Kino: Tom Hanks, der 2013 in dem Film "Saving Mr. Banks" die Rolle von Walt Disney spielte, ahmte auf den retuschierten Fotos die typische Haltung nach, indem er – wie sein Vorbild – Zeige- und Mittelfinger zusammenlegte.

Die Geschichte mag zweifelhaft erscheinen, aber ...

Just Do It: Woher der berühmte Slogan von NIKE wirklich stammt

Wie der legendäre Slogan eines der führenden Sportartikelhersteller entstand, erzählte Dan Wieden, Mitinhaber der Werbeagentur Wieden+Kennedy. Tatsächlich schlug er die Verwendung der Redewendung bereits 1988 vor. Doch diese kraftvolle und eingängige Phrase hat einen völlig unerwarteten Ursprung – sie geht auf die letzten Worte eines Serienmörders zurück.

"Ich erinnere mich an einen Mann aus Portland", erzählt Dan Wieden. "Er wuchs in Portland auf, beging dort mehrere Diebstähle und tötete schließlich in Utah einen Mann und eine Frau. Er wurde gefasst und zum Tode verurteilt. Vor seiner Hinrichtung fragte man ihn, ob er noch etwas sagen wolle. Er antwortete: 'Let’s do it.' Ich mochte diese Formulierung nicht besonders, also änderte ich sie leicht in 'Just do it'."

Der Attentäter, von dem hier die Rede ist, war Gary Gilmore. Im Juli 1976 überfiel er eine Tankstelle und erschoss einen Angestellten. Am nächsten Tag ermordete er den Manager eines Motels. Gilmore versteckte die Spuren seiner Taten nicht – im Gegenteil, am Tatort verlor er sogar eigenes Blut. Aufgrund der besonderen Brutalität seiner Verbrechen wurde er zum Tode verurteilt.

Dan Wieden erinnert sich, dass die Idee zunächst auf Skepsis stieß. "Phil Knight (Mitbegründer von NIKE) sagte: 'Diesen Mist brauchen wir nicht'," lacht Dan. "Ich bat ihn, mir zu vertrauen. Und ich sollte Recht behalten."

Der Slogan war kurz, eindringlich und hochgradig einprägsam – genau das, was NIKE als Marke brauchte. Die Kampagne startete 1988.

"Just Do It" wurde sofort zu einem Symbol für einen gesunden Lebensstil, für Sportlichkeit und Zielstrebigkeit. Das Fachmagazin Advertising Age bezeichnete "Just Do It" später als eine der besten Werbekampagnen des 20. Jahrhunderts.

Подборка

Eine Auswahl