Поэт Федор Востриков на днях отметил 79-летие. Он уже пятьдесят с лишним лет находится в центре пермской литературной жизни, но мало известен современной аудитории. Я беседовал с ним несколько вечеров. Он делился своими мыслями, показал кое-что из своего архива. Предлагаю читателю то, что мне показалось наиболее интересным, а многим окажется и полезным. ПЕТР КУЛИЧКИН.
Продолжение. Начало:
С ЧЕГО НАЧАТЬ? Ну, наверное, с того, что я не из Перми. Еще в Самаре я выписывал «Клубные вечера», такой альманах был, в помощь художественной самодеятельности, копейки стоил. Там были хорошие фотографии и очерки, стихи и новые песни. Там часто встречались песни на стихи Бориса Ширшова и Владимира Радкевича. Мне понравились стихи Радкевича. В журнале была сноска, что это такой-то такой-то, живет в Перми. А с Николаем Рубцовым эпизод описывает Иван.
Писатель и журналист Иван Гурин, близкий друг и биограф Федора Вострикова: «Будущий поэт работал в совхозе. Летом Федор поступил учиться в Самарское культурно-просветительское училище. Увлекся поэзией Жигулина, Викулова. Однажды в книжном магазине Федору попался на глаза сборник стихов Николая Рубцова. «Вот не знал, - изумился он, - что Колька стихи пишет!» А Колька Рубцов был его односельчанин, жил с ним по соседству в совхозе «Батрак». Востриков купил сборник и понял: написаны стихи не соседом, а замечательных русским поэтом, родившимся в Архангельской области. Однако соседа захотелось разыграть. Приехав домой, зашел к Кольке, сказал, что в Самаре купил сборник его стихов. Колька хихикнул: - Мастак ты, Федор, завирать. Востриков достал книжку и показал соседу. - Смотри, если не веришь. Глянул Колька на обложку и обомлел: точно - имя и фамилия его! Парень от волнения вспотел: - Неужто кто тайком мои частушки собрал, на них я - удалец! Развернул сборник, полистал: нет, припевками там и не пахнет. Сжалился над ним Федор, объяснил, что есть у него, Кольки Рубцова, талантливый тезка. Посмеялись над розыгрышем и по-доброму разошлись. Может, тогда и подумал впервые Федор Востриков об издании своих стихов».
КОГДА Я ПРИЕХАЛ В ПЕРМЬ, то решил, что надо сначала почитать пермских писателей, а потом уже идти с кем-то знакомиться. В Горьковской библиотеке так и говорил: - Принесите мне пермских писателей. Мне приносили вот такие, огромные стопки. Я тогда в Перми еще не работал, и можно было спокойно читать. Я каждый день и читал все это. А однажды прочитал в газете «Молодая гвардия» объявление: СОБИРАЕТСЯ Литературное объединение в Перми было и раньше, до Домовитова. Собирались раз от разу, все это было стихийно. А Домовитов говорил, что надо постоянно, чтобы молодые были постоянно у нас под надзором. Читаешь стихи, и тебя обсуждают. И рост был виден: из кружка младшего тебя переводят в Литобъединение, а оттуда уже в Союз. Я попал сразу в Литобъединение, к Домовитову. В Литкружок я не ходил. Потом он меня выбрал старостой. И лучшие стихи, которые после обсуждения отобрали, я уже везу в «Молодую гвардию», в набор. Домовитов говорил: - Надо здесь чтоб у нас работало, как в Донбассе. То есть, Литкружок младший, старший и само уже Литобъединение. Это было уже рангом выше. А дальше - уже кандидаты в Союз. Обязательно, чтоб книжки были изданные. Без книг в Союз не принимали. И потом Домовитов мне говорит: - Всё, ты уже все объединения сдал, надо тебе в Союз писателей. Это было уже в 1980-е. А в 1969-м году я только приехал в Пермь. В 1969-м году же Домовитов в Перми появился, и в 1970-м начал раскручивать дела. Иван Захарович Лепин возглавлял Литкружок, а Литобъединение возглавлял сам Николай Федорович. И вот там, еще в старом здании, где Союз журналистов сейчас, там он всех тогда и принимал. Я пришёл. Тук-тук-тук. - Здравствуйте. - Здравствуйте. - Николай Федорович Домовитов. - Вот, так и так, - говорю, - я с Волги приехал. - Да, то-то я слышу: говорок не уральский. В общем, про себя я все ему и пересказал. - Ну-ка, а можешь что-нибудь прочитать? Я прочитал. Он спросил: - А у тебя уже есть здесь друзья-товарищи, чтобы нам создать литкружок? - Есть. - Вот тебе листок. Семь-десять фамилий напишешь? - Больше напишу. Вот так я ему и приносил на листочке фамилии тех, кто пишет. Наташа Чебыкина, Нина Чернец, Гена Краснослободцев. Этих я уже знал. Нина Субботина, она потом стала женой Домовитова. Авенир Крашенинников. Это он сейчас известен как писатель, но начинал со стихов. Николай Бурашников, Дима Красик, Миша Левин... Ну, Анатолий Гребнев еще туда ходил. Но его уже знали, он заканчивал Литинститут. Он был любимцем у Домовитова, учился заочно в Литературном институте, и ему «зеленая улица» была. Были и постарше. Борис Бурылов, он уже «с книжками» был. Он от станка заводского. Радкевич очень переживал, что не помог ему, говорил, Боря давно достоин членства в Союзе. Еще Миша Смородинов, он тоже был «с книжкой». Михаил Стригалев замещал Домовитова, помогал ему. А когда он уехал в Белоруссию, Домовитов меня к себе приблизил. А после Домовитова, я уже сам возглавил Литобъединение при Союзе писателей.
ПОСЛЕ СМЕРТИ ДОМОВИТОВА я передал руководство Литобъединением Нине Субботиной, его жене. Когда Домовитова похоронили, она одна осталась, очень переживала. Она ведь блистательно читала стихи, могла общаться с людьми. Ей необходимо было общение. Я пришел домой, почти ночь не спал. Владимира Ильича Радкевича, моего учителя, в живых уже не было. Пойду, думаю, к Алексею Леонидовичу Решетову посоветуюсь. Пришел к нему: - Вот такое у меня, Алексей Леонидович... Он выслушал меня, закурил: - А тебя ничто не будет укорять, что отдаешь своё? - Нет, но ведь Нине это же очень нужно сейчас. - Молодец, старик! Решение правильное. Пошли к Диме. Пошли к Дмитрию Гилеловичу Ризову, он был председателем Союза тогда. Заходим с Решетовым вдвоем. Решетов говорит: - Вот, у Федора Сергеевича есть предложение дельное. Ризов спрашивает: - А кто такая Субботина? - Вдова Николая Федоровича, - я ему рассказываю. - Это будет символично и здорово. - А какое у нее образование? - Закончила филфак. Она великолепно все знает, прекрасно читает стихи. - А почему ты не хочешь? - Ей, - говорю, - нужнее. - А если бунт? - Я готов помочь ей, я всех ребят знаю. Буду сам туда приходить к ним. - Ну, ради Бога. Пиши заявление. Шуму было много, ребята были против. Уже четверо или пятеро моих ребят к тому времени стали членами Союза. Пришли мне на квартиру. Я ходил туда, мирил их. И Нина возглавила, и пошло-пошло. Это было году в 1996-1997-м. ВЛАДИМИР ИЛЬИЧ РАДКЕВИЧ увидел в «Молодой гвардии» наши подборки. Я захожу как-то в Союз, и Радкевич мне говорит: - Я посмотрел ваши подборки. Тут Генка мне симпатичен, ты... Хочешь быть моим учеником? - Я не знаю... - А кто же знает?.. - А что надо делать? - Ну, приходи ко мне в 10 утра. Можешь понадобиться. Не то, что эксплуатировал, конечно, такого не было. Тогда пайки выдавали в Союзе писателей. И коньячок там, и красная рыбка. Впроголодь жили? Враньё. Писатели жили хорошо. Радкевич как-то спросил: - У тебя есть Толстой? Я назвал несколько книг. - А Собрания сочинений, значит, нет? Пошли к Селянкину. Приходим в Союз. Олег Константинович Селянкин - это председатель Пермского отделения Союза писателей. Радкевич ему говорит: - Федору надо Толстого! - Володя, пойми... ну меня же загрызут. - А мы клыки им пообломаем! - Это же только членам Союза... - Федору расти надо! Он будет членом Союза. - Ну у тебя же есть двенадцатитомник. - Так то у меня, а у Федора - нет. И под таким напором Радкевича все-таки «сдался» Олег Константинович, фронтовик. И вот это собрание, 12-томник Льва Толстого так у меня и стоит здесь на полке. Потом, точно так же, Радкевич мне «сделал» Словарь далевский. И вот так, «с миру по нитке», собиралась моя библиотека. Радкевич не раз говорил: - Поэт всегда нищий!.. В начале своего творческого пути. И он мне однажды устроил командировку. Договорился, чтобы меня отправили от Литобъединения. Я об этом и узнал-то случайно. Спросил тогда у Селянкина: - Может, кого-нибудь другого вместо меня отправить, попредставительнее? - Володя сказал, отправлять тебя. А Володе я полностью доверяю. - Володя? - Владимир Ильич. И тут же Олег Константинович звонит мне на работу, в ЖЭК: - Это говорит Селянкин Олег Константинович из Союза писателей. У вас работает Востриков? Командировать Вострикова в творческую поездку сроком на полтора месяца с сохранением заработной платы! На том конце трубки я услышал только: «Слушаюсь!». Селянкина, конечно, все знали: председатель Союза, известный писатель, фронтовик. В той командировке я увидел Роберта Рождественского, всю сборную Советского Союза. Василий Денисов, Давид Ригерт... Нас делили всех на группы, на тройки: спортсмен, ученый и поэт. В нашей тройке был Владимир Гельфанд из Пермского университета, Василий Денисов, наш пермский чемпион по тяжелой атлетике из Пешнигорта, и я. Мы остановились не то в Тюмени, не то в Ханты-Мансийске. А дальше нас отправляли туда, где работали вахтовики. Бывало, что в те места и самолеты-то не летали. Потом еще было Забайкалье... Так я два года ездил, пока мне не спаскудил один, по комсомольской линии. Во время таких командировок, кроме зарплаты на основной работе, нам оплачивали еще и выступления. После первой же поездки у меня было 700 рублей, большие по тем временам деньги. КОНЕЧНО, Я ТУТ В ПЕРМИ ПОЯВИЛСЯ, как кость в горле. Когда Радкевича не стало, хотел уехать. Три года был, как в небытии. Даже собирали мы чемоданы с Маргаритой: - Давай перезимуем, и ходу отсюда. Наверное, и уехал бы, если бы не Решетов. Он мне много рассказывал. Говорил, с кем нельзя дело иметь. Называл имена и фамилии. Ну, и потом Николай Николаевич Вагнер был ко мне очень благосклонен. Мы с Решетовым даже, бывало, ночевали у Вагнера. И Домовитов, конечно. Он когда узнал, что мы уезжать собираемся, сказал: - Нет, это ребячество. Бороться нужно. Там в Самаре тоже тебя не ждут. Давай здесь. Да, Радкевич, конечно, бунтарь был. Но ничего, Леша наш человек. Я сам, знаешь, сколько всего пережил...
Однажды поэт и журналист Михаил Смородинов задал Николаю Домовитову такой вопрос: - Было ли тебе, человеку мужественному, когда-нибудь страшно? Всё-таки боевые награды о чём-то говорят! Домовитов ответил: - Трижды в жизни, и всё от одиночества, от беспомощности. Первый раз в 41-м, когда полз по лесу раненый, к своим, и стонать боялся: а вдруг немцы на голос придут? Второй раз - когда меня осенью 1943 года ранило, и прямо из госпиталя забрали с простреленными ногами - сразу затолкали в карцер в следственной тюрьме, где можно было только стоять, и зимой 1943 года осудили на 10 лет. А третий раз - уже после зоны, в Донбассе. В шахте случился обвал, и нас с Юрой Огоньком завалило в уступе, на глубине 1200 метров. Трое суток, как в могиле. Мы уж и не думали, что горноспасатели нас откопают. *** МОЙ МЛАДШИЙ БРАТ ПЕТР служил на финской границе. Стихи он, слава Богу, не писал. Зато он их читал. Во время всей своей службы, везде читал одно и то же стихотворение «Нейтральная полоса». Он читал его на всех праздничных мероприятиях, смотрах и конкурсах. И получал за это награды, почетные грамоты, дипломы и благодарности. Так получилось, что с этим стихотворением он объехал чуть ли не всю Западную границу СССР. И всё это мне рассказывал. - Где, - говорю, - ты нашел это стихотворение-то? - Да его же печатали в центральном журнале «Советский воин». У нас его выписывали. Там я и прочитал. А дальше: «Понравилось?». «Понравилось». «Давай готовь на смотр». - А кто автор? - Да... какой-то, - говорит, - Домовитов. - Домовитов?! Так ведь это же, - говорю, - наш, пермский, известный поэт! Как звали-то того Домовитова? - Николай. В воинских частях знали Домовитова везде, потому что он очень широко печатался. Но я решил, на всякий случай, проверить. Прихожу к Домовитову: - Николай Федорович, - спрашиваю, - а Ваши стихи печатали в центральных журналах? - Ну да, - говорит, - печатали. - А в журнале «Советский воин»? - Ну а как же? Во всех военных журналах. - И стихотворение «Нейтральная полоса» там тоже печатали? - Да, кажется. Я им отправлял свои подборки, «Нейтральная полоса» там была. А раз не вернули, так значит, опубликовали все. А ты чего спрашиваешь? Я рассказал. Домовитов и говорит: - Как только Петр приедет - сразу дай мне знать, дня за два-три. - Понял, - говорю, - будет исполнено! И вот, когда брат мой уже почти приехал, звоню Домовитову, как обещал. А он мне: - Как только приедет - сначала ко мне домой. Если у него что-то с собой есть или захочет чего-нибудь взять, рыбы там или ещё какой закуски - пусть берет с собой. Но можно ничего не брать - у нас всё готово. Как приедет, звони мне прямо с вокзала. Приезжает поезд, звоню: - Приехал. - Сразу ко мне!!! Домовитов жил тогда на улице Мира, в панельной девятиэтажке. И вот, мы прямо с Перми-второй, едем туда. А он уже собрал там чуть ли не всю семью свою. И как моего брата увидел, так сразу обнял его, расцеловал и посадил за стол. А какой у него был стол! Холодные закуски, горячие... Стол буквально ломился от еды, чтоб можно было до самого утра сидеть. Потом Петр поступил Педагогический институт на физмат заочно. На экзамены в Пермь он приезжал с Поволжья, из Самарской области. И всегда мы встречались у Домовитова. И «Нейтральную полосу» читали они дуэтом. *** Николай Домовитов Трещал мороз, мела в степи поземка, *** РЕКОМЕНДАЦИЯ Я, Домовитов Николай Федорович, член СП с 1959 года (членский билет №04162) давно внимательно слежу за творчеством Федора Вострикова. Когда-то он занимался в областном литературном объединении, которым я руководил, и уже тогда, много лет тому назад, заявил о себе как о вдумчивом и серьезном поэте, работающем в доброй традиционной поэтической манере. Его никогда не соблазняли модные поэтические течения, не сбивали с толку модернистские выкрутасы его ровесников. Федор Востриков никогда не сочинял стихов к праздничным датам, всегда был чужд конъюнктуры. Он в меру своих возможностей с болью и горечью писал и продолжает писать о погибающей российской деревне, о духовном оскудении ее тружеников, о ясном свете возрождения, который рано или поздно, все равно озарит обездоленную русскую землю. И этот свет наконец начинает пробиваться сквозь тучи безвременья. Эту рекомендацию хочется закончить словами рекомендуемого: От предков мне голос бунтарный - Да, Федор Востриков уже не молод, но поэтический голос его продолжает звучать звонко и уверенно. Я горячо рекомендую принять Ф. Вострикова в члены Союза писателей России. Николай Домовитов 13 августа 1993 г. *** Продолжение следует. *** На фото: 1. Форзац сборника стихов Николая Домовитова «Доля» с надписью: «Федору 2. Форзац сборника стихов Николая Домовитова «Миг, день, жизнь...» с надписью: «Федору Вострикову - 3. Рекомендации Н. Домовитова Ф. Вострикову для вступления в Союз писателей России 4. У могилы В.И. Радкевича, фото начало 1990-х годов. *** НИКОЛАЙ ДОМОВИТОВ (1918-1996) - писатель, поэт. Родился в Петрограде. Первое стихотворение опубликовал в 1937 году. Работал в Каспийском пароходстве. В 1941 году ушел воевать. Был тяжело ранен. Награжден орденом Отечественной войны II степени и восемью медалями. Первая книга стихов опубликована в 1941 году. В 1943 году из госпиталя по доносу отправлен в тюрьму, осужден на 10 лет лагерей и 5 лет поражения в правах. Работал на шахтах Донбасса. Реабилитирован. Член Союза писателей с 1959 года. Руководил Горловским литературным объединением «Кочегарка» в 1967-1968 годах. С 1969 года жил в Перми. Работал с молодыми литераторами, был литературным консультантом, руководил Литературным объединением. Занимался переводами с немецкого, латышского, коми-пермяцкого, азербайджанского и других языков. Являлся общественным корреспондентом редакции газеты обкома ВЛКСМ «Молодая гвардия», председателем военно-шефской комиссии Пермского отделения Союза писателей СССР. Составитель и главный редактор сборника-антологии «Поэты Перми», изданной в 1996 году к 60-летию Пермской областной писательской организации. В 2018 году память Н. Домовитова отмечена именной звездой на городской Аллее доблести и славы в Перми.
Наиболее известные книги и поэтический сборники: Паровоз. - Баку, 1941. Улица первой любви: лирика. - Донецк (Сталино): Обл. изд-во, 1958. Костёр на ветру: стихи. - Донецк: Донбасс, 1961. Сахалинские встречи. Путевые заметки. - Донецк, 1963. Преступление совершилось: повесть. - Донецк: Донбасс, 1962. Горькая рябина: роман. - Донецк: Донбасс, 1966. Золотинка: лирика. - Киев: Рад. письменник, 1967. Поздняя радуга: стихи и поэма. - Пермь: Пермское книжное издательство, 1971. Свешников родник: стихи. - Пермь: Пермское книжное издательство, 1974. Зарничник: избранное. - Пермь: Пермское книжное издательство, 1978. Незабудки на бруствере: стихи и поэмы. - Пермь: Пермское книжное издательство, 1981. Миг, день, жизнь: стихи и поэмы. - М.: Современник, 1982. Навстречу сердцу: стихи, поэма. - Пермь: Пермское книжное издательство, 1984. Листопад: стихи, поэмы. - Пермь: Пермское книжное издательство, 1988. Доля: стихи. - Пермь: Пермская книга, 1993.
|
© permnew.ru
Der Dichter Fjodor Wostrikow feierte kürzlich seinen 79. Geburtstag. Seit mehr als fünfzig Jahren steht er im Zentrum des Permer literarischen Lebens, ist aber dem modernen Publikum wenig bekannt. Ich habe mehrere Abende mit ihm gesprochen. Er teilte seine Gedanken mit, zeigte etwas aus seinem Archiv. Ich biete dem Leser das an, was mir am interessantesten erschien und für viele nützlich sein wird. PETER KULICHKIN.
Fortsetzung. Anfang:
WO BEGINNEN? Wahrscheinlich, weil ich nicht aus Perm komme. Zurück in Samara habe ich "Club Evenings" abonniert, ein solcher Almanach war, um Amateurauftritten zu helfen, einen Cent wert. Es gab gute Fotos und Essays, Gedichte und neue Lieder. Es wurden oft Lieder zu den Versen von Boris Shirshov und Vladimir Radkevich gefunden. Ich mochte Radkewitschs Gedichte. Es gab eine Fußnote in der Zeitschrift, dass dies und das in Perm lebt. Und Ivan beschreibt die Episode mit Nikolai Rubtsov.
- Du Meister, Fjodor, lüge. Wostrikow nahm ein Buch heraus und zeigte es einem Nachbarn. - Schauen Sie, wenn Sie nicht glauben. Kolka schaute auf das Cover und war fassungslos: auf jeden Fall - sein Vor- und Nachname! Der Typ schwitzte vor Aufregung: - Sicher, wer heimlich meine Lieder gesammelt hat, ich bin ein Wagemutiger! Er entfaltete die Sammlung, blätterte durch: nein, nach Chor riecht es nicht. Fedor hatte Mitleid mit ihm und erklärte, dass er, Kolka Rubtsov, einen talentierten Namensvetter habe. Sie lachten über die Kundgebung und trennten sich in gleicher Weise. Vielleicht dachte Fjodor Wostrikow dann zuerst daran, seine Gedichte zu veröffentlichen."
- Bring mir die Perm-Autoren. Sie brachten mir so riesige Haufen. Ich habe damals nicht in Perm gearbeitet und es war einfach zu lesen. Ich lese alles jeden Tag. Und einmal las ich eine Anzeige in der Zeitung "Young Guard": GEHEN ZU LITERARISCHER VEREIN SUPERVISOR NIKOLAY FEDOROVICH DOMOVITOV In Perm gab es schon vor Domovitov einen literarischen Verein. Wir kamen ab und zu zusammen, alles war spontan. Und Domovitov sagte, dass wir ständig müssen, damit die Jungen ständig unter unserer Aufsicht stehen. Sie lesen Gedichte und sie diskutieren über Sie. Und der Zuwachs war sichtbar: Aus dem Nachwuchskreis wechselt man in den Literaturverein und von dort in die Union. Ich ging direkt zum Literaturverein, zu Domovitov. Ich ging nicht in den Literarischen Club. Dann wählte er mich als Schulleiter. Und die besten Gedichte, die nach Gesprächen ausgewählt wurden, nehme ich schon mit zur "Jungen Garde", im Set. Domowitow sagte: - Es ist hier für uns notwendig, wie im Donbass zu arbeiten. Das heißt, der Literarische Kreis ist Junior, Senior und der Literarische Verband selbst. Dies war bereits ein höherer Rang. Und dann - schon die Kandidaten für die Union. Es ist zwingend erforderlich, dass die Bücher veröffentlicht werden. Ohne Bücher wurden sie nicht in die Union aufgenommen. Und dann sagt Domovitov zu mir: - Das war's, Sie haben bereits alle Verbände bestanden, Sie müssen dem Schriftstellerverband beitreten. Das war schon in den 1980er Jahren. Und 1969 bin ich gerade in Perm angekommen. 1969 trat Domovitov in Perm auf und 1970 begann er, die Dinge auf den Kopf zu stellen. Ivan Zakharovich Lepin leitete den Literarischen Kreis, und der Literarische Verband wurde von Nikolai Fedorovich selbst geleitet. Und dort, im alten Gebäude, wo jetzt der Journalistenverband ist, hat er damals alle dort beherbergt. Ich bin gekommen. Klopf klopf. - Guten Tag. - Guten Tag. - Nikolay Fedorovich Domovitov. - So, so und so, - sage ich, - ich kam von der Wolga. - Ja, das höre ich: der Dialekt ist nicht Ural. Im Allgemeinen habe ich ihm alles über mich erzählt. - Können Sie etwas lesen? Ich habe gelesen. Er hat gefragt: - Hast du hier schon Freunde und Kameraden, damit wir einen literarischen Kreis bilden können? - Es gibt. - Hier ist ein Stück Papier. Schreibst du sieben oder zehn Namen? - Ich werde mehr schreiben. So habe ich ihm die Namen derer, die geschrieben haben, auf einen Zettel gebracht. Natasha Chebykina, Nina Chernets, Gena Krasnoslobodtsev. Diese kannte ich bereits. Nina Subbotina, sie wurde später die Frau von Domovitov. Abner Krascheninnikow. Heute ist er als Schriftsteller bekannt, aber er begann mit Poesie. Nikolay Buraschnikow, Dima Krasik, Mischa Levin ... Nun, Anatoly Grebnev war auch dort. Aber sie kannten ihn bereits, er absolvierte das Literaturinstitut. Er war Domovitovs Liebling, studierte in Abwesenheit am Literaturinstitut und hatte eine "grüne Straße". Es gab auch ältere. Boris Burylov war er schon "mit Büchern". Es ist von der Fabrikmaschine. Radkewitsch sei sehr besorgt, ihm nicht geholfen zu haben, Borja sei schon lange der Mitgliedschaft in der Union würdig. Auch Mischa Smorodinov war er auch "mit einem Buch". Mikhail Strigalev ersetzte Domovitov und half ihm. Und als er nach Weißrussland aufbrach, brachte mich Domovitov ihm näher. Und nach Domovitov leitete ich selbst den Literarischen Verband beim Schriftstellerverband.
NACH
DOMOVITOVS TOD übergab ich die Leitung des Literarischen Vereins
an seine Frau Nina Subbotina. Als Domovitov begraben wurde, wurde sie
allein gelassen, sehr besorgt. Schließlich las sie brillant
Gedichte, konnte mit Menschen kommunizieren. Sie brauchte Kommunikation. - Das ist Oleg Konstantinovich Selyankin vom Schriftstellerverband. Funktioniert Wostrikov für Sie? Schicken Sie Vostrikov für eineinhalb Monate auf eine kreative Reise mit Bezahlung! Am anderen Ende der Röhre hörte ich nur: "Ja!" Selyankin wusste natürlich jeder: der Vorsitzende der Union, ein berühmter Schriftsteller, ein Frontsoldat. Auf dieser Geschäftsreise sah ich Robert Rozhdestvensky, das gesamte Team der Sowjetunion. Vasily Denisov, David Rigert ... Wir wurden alle in drei Gruppen eingeteilt: ein Athlet, ein Wissenschaftler und ein Dichter. Zu unseren Top 3 gehörten Vladimir Gelfand von der Universität Perm, Vasily Denisov, unser Meister im Gewichtheben aus Perm aus Peshnigort und ich. Wir hielten entweder in Tjumen oder in Chanty-Mansijsk. Und dann wurden wir dorthin geschickt, wo die Schichtarbeiter arbeiteten. Es kam vor, dass Flugzeuge diese Orte nicht anflogen. Dann war da noch Transbaikalien ... Also reiste ich zwei Jahre lang, bis ich von einem gerettet wurde, auf der Komsomol-Linie. Bei solchen Dienstreisen wurden wir neben dem Gehalt im Hauptberuf auch für Leistungen bezahlt. Nach der allerersten Reise hatte ich 700 Rubel, damals viel Geld. NATÜRLICH BIN ICH HIER IN PERM, wie ein Knochen im Hals. Als Radkewitsch weg war, wollte er gehen. Drei Jahre lang war es wie in Vergessenheit. Wir haben sogar unsere Koffer mit Margarita gepackt: - Lass uns überwintern und von hier aus gehen. Wahrscheinlich wäre er gegangen, wenn Reschetow nicht gewesen wäre. Er hat mir viel erzählt. Er sagte, mit wem Sie sich nicht beschäftigen sollten. Er rief Vor- und Nachnamen. Nun, und dann hat mich Nikolai Nikolaevich Wagner sehr unterstützt. Reshetov und ich haben sogar bei Wagner übernachtet. Und natürlich Domowitow. Als er erfuhr, dass wir gehen würden, sagte er: - Nein, es ist kindisch. Sie müssen kämpfen. Sie erwarten dich auch nicht in Samara. Machen wir es hier. Ja, Radkewitsch war natürlich ein Rebell. Aber nichts, Lesha ist unser Mann. Ich selbst, weißt du, wie viel ich erlebt habe...
- Hatten Sie, ein mutiger Mann, jemals Angst? Immerhin sagen militärische Auszeichnungen etwas! Domowitow antwortete: - Dreimal in meinem Leben, und das alles aus Einsamkeit, aus Hilflosigkeit. Das erste Mal im Jahr 1941, als ein Verletzter durch den Wald kroch, fürchtete er sich zu stöhnen: Was wäre, wenn die Deutschen zu ihrer Stimme kommen würden? Beim zweiten Mal - als ich im Herbst 1943 verwundet wurde und man mich mit durchschossenen Beinen direkt aus dem Krankenhaus holte - wurde ich sofort in die Strafzelle des Untersuchungsgefängnisses geschoben, wo ich nur stehen konnte, und in die Winter 1943 wurde ich zu 10 Jahren verurteilt. Und das dritte Mal - nach der Zone im Donbass. Es gab einen Einsturz in der Mine, und Yura Ogonyok und ich fielen in einer Tiefe von 1200 Metern in einen Felsvorsprung. Drei Tage, wie im Grab. Wir dachten nicht einmal, dass die Minenretter uns ausgraben würden. *** MEIN JÜNGERER BRUDER PETER diente an der finnischen Grenze. Gott sei Dank hat er keine Gedichte geschrieben. Aber er hat sie gelesen. Während seiner gesamten Dienstzeit las er überall das gleiche Gedicht "Neutral Stripe". Er las es bei allen festlichen Veranstaltungen, Shows und Wettbewerben. Und dafür erhielt er Auszeichnungen, Ehrenurkunden, Diplome und Dank. Zufällig bereiste er mit diesem Gedicht fast die gesamte Westgrenze der UdSSR. Und er hat mir das alles erzählt. - Wo, - sage ich, - hast du dieses Gedicht gefunden? - Ja, er wurde in der zentralen Zeitschrift "Sowjetkrieg" veröffentlicht. Er wurde von uns entlassen. Da habe ich es gelesen. Und dann: "Hat es dir gefallen?" "Gefallen". "Lasst uns auf eine Überprüfung vorbereiten." - Wer ist der Autor? - Ja ... einige, - sagt er, - Domovitov. - Domowitow?! Aber das ist, - sage ich, - unser, Perm, berühmter Dichter! Wie hieß dieser Domovitov? - Nikolai. In den Militäreinheiten war Domovitov überall bekannt, weil er sehr weit verbreitet war. Aber ich beschloss, es nur für den Fall zu überprüfen. Ich komme nach Domowitow: - Nikolai Fedorovich, - frage ich, - wurden Ihre Gedichte in zentralen Zeitschriften veröffentlicht? - Nun ja, - sagt er, - sie haben es gedruckt. - Und in der Zeitschrift "Soviet Warrior"? - Nun, was ist mit? In allen Militärzeitschriften. - Und dort wurde auch das Gedicht "Neutralstreifen" veröffentlicht? - Ja, es scheint. Ich schickte ihnen meine Auswahl, "Neutral Strip" war da. Und da sie es nicht zurückgegeben haben, bedeutet dies, dass alles veröffentlicht wurde. Was fragst du? Ich sagte. Domowitow sagt: - Sobald Peter ankommt, lass es mich sofort wissen, zwei oder drei Tage im Voraus. „Verstanden“, sage ich, „wird es geschehen! Und als mein Bruder fast angekommen war, rief ich wie versprochen Domovitov an. Und er sagte mir: - Sobald er ankommt, zuerst zu meinem Haus. Wenn er etwas dabei hat oder etwas mitnehmen möchte, dort fischen oder einen anderen Snack - lass ihn mitnehmen. Aber Sie können nichts mitnehmen - wir haben alles bereit. Wenn er ankommt, rufen Sie mich direkt vom Bahnhof aus an. Ein Zug kommt, ich rufe: - Ich kam an. - Sofort zu mir !!! Domovitov lebte damals in der Mira-Straße in einem neunstöckigen Plattenbau. Und so gehen wir direkt von Perm-Sekunde, dorthin. Und er hat dort schon fast seine ganze Familie versammelt. Und als er meinen Bruder sah, umarmte er ihn sofort, küsste ihn und setzte ihn an den Tisch. Und was für einen Tisch er hatte! Kalte Vorspeisen, heiß... Der Tisch platzte förmlich vor Essen, so dass man bis in den Morgen sitzen konnte. Dann trat Peter in Abwesenheit in das Pädagogische Institut für Physik und Mathematik ein. Für die Prüfungen in Perm kam er aus der Wolga-Region, aus der Region Samara. Und wir haben uns immer bei Domovitov getroffen. Und sie lesen "Neutral Strip" im Duett. *** Nikolay Domovitov LAGERFEUER Frost knisterte, treibende Kreide in der Steppe, Und wir, von der Kopra auf die Erde herabgestiegen, Sie schlugen mich heftig und laut in meine Handflächen Und sie wärmten sie über der Flamme des Feuers. Nur eine Minute reicht uns, um uns warm zu halten Aber wir hatten ein ungeschriebenes Gesetz: Tragen Sie Brennholz, wenn Sie zum Feuer gehen Damit es bis zum Ende der Arbeit nicht ausgeht. Und die Arbeitsjacken eingewickelt, Wir gingen zu ihm, immer bei uns tragend, Manche - Birkenrinde, manche - ein Abfallkeil, Einige - ein mit Harz bestreuter Chip. Dieses Gesetz enthält große Weisheit. Ich habe es verstanden - und ich schätze es: Ich werde meine Hand nicht über das Feuer strecken Bis ich das Brennholz ins Feuer gelegt habe. *** EMPFEHLUNG Ich, Domovitov Nikolai Fedorovich, Mitglied des Joint Ventures seit 1959 (Mitgliedskartennummer 04162), verfolge die Arbeit von Fjodor Wostrikow seit langem aufmerksam. Er arbeitete einmal im regionalen Literaturverein, den ich leitete, und selbst dann, vor vielen Jahren, erklärte er sich als nachdenklicher und ernsthafter Dichter, der in einer Art traditioneller Poesie arbeitete. Er ließ sich nie von modischen poetischen Strömungen in Versuchung führen, er ließ sich nicht von den modernistischen Freaks seiner Kollegen verwirren. Fjodor Wostrikow hat nie Gedichte für Feiertage geschrieben, er war immer fremd. Nach besten Kräften schrieb er mit Schmerz und Bitterkeit und schreibt weiterhin über das sterbende russische Dorf, über die geistige Verarmung seiner Arbeiter, über das klare Licht der Erweckung, das früher oder später noch die mittellosen Russen erleuchten wird Land. Und dieses Licht beginnt endlich, die Wolken der Zeitlosigkeit zu durchbrechen. Ich möchte diese Empfehlung mit den Worten der Empfehlung beenden: Eine rebellische Stimme meiner Vorfahren - Arbeit und Gesang in der Brust. Wir sind nicht jung, aber nicht alt Und der Winter liegt vor uns. Ja, Fjodor Vostrikov ist nicht mehr jung, aber seine poetische Stimme klingt weiterhin klangvoll und selbstbewusst. Ich empfehle wärmstens, F. Vostrikov als Mitglied des Schriftstellerverbandes Russlands aufzunehmen. Nikolay Domovitov 13. August 1993 *** Fortsetzung folgt.*** Auf dem Foto: 1. Heft der Gedichtsammlung von Nikolai Domovitov "Share" mit der Aufschrift: "Fedor Wostrikow - noch lange Erinnerung, mit Wünschen lebe lange in Russische Poesie NikDomovitov 21 / IV 1994. Dauerwelle " 2. Das Vorsatzblatt von Nikolai Domovitovs Gedichtsammlung "Ein Moment, Tag, Leben ..." mit der Inschrift: "Fjodor Wostrikow - mit einem gefühl für alt Mitgefühl und Respekt. NikDomovitov 18. April 1983 Dauerwelle " 3. Empfehlungen von N. Domovitov an F. Vostrikov für den Beitritt zum Schriftstellerverband Russlands 4. Am Grab von V.I. Radkevich, Foto aus den frühen 1990er Jahren. Antonina Grebenkina (Ehefrau des Permer Dichters Alexander Grebenkin), Fedor Vostrikov, Nina Domovitova (Subbotina), Nikolai Domovitov *** NIKOLAY DOMOVITOV (1918-1996) - Schriftsteller, Dichter. Wurde in Petrograd geboren. 1937 veröffentlichte er sein erstes Gedicht. Er arbeitete in der Kaspischen Reederei. 1941 verließ er den Kampf. Er wurde schwer verwundet. Er wurde mit dem Orden des Vaterländischen Krieges II und acht Medaillen ausgezeichnet. Der erste Gedichtband erschien 1941. 1943 wurde er wegen Denunziation aus dem Krankenhaus ins Gefängnis gebracht, zu 10 Jahren Lager und 5 Jahren Disqualifikation verurteilt. Er arbeitete in den Minen von Donbass. Rehabilitiert. Mitglied des Schriftstellerverbandes seit 1959. 1967-1968 leitete er den Gorlovka-Literaturverein "Kochegarka". Seit 1969 lebte er in Perm. Er arbeitete mit jungen Schriftstellern, war Literaturberater, leitete den Literarischen Verein. Er beschäftigte sich mit Übersetzungen aus dem Deutschen, Lettischen, Permischen Komi, Aserbaidschanisch und anderen Sprachen. Er war öffentlicher Korrespondent für die Zeitung des Regionalkomitees des Komsomol "Junge Garde", Vorsitzender der Militär-Patronage-Kommission der Permer Sektion des Sowjetischen Schriftstellerverbandes. Compiler und Chefredakteur des Sammelbandes „Poets of Perm“, erschienen 1996 zum 60-jährigen Jubiläum der Permer Regional Writers' Organization. Im Jahr 2018 wurde die Erinnerung an N. Domovitov mit einem personalisierten Stern auf der Stadtgasse der Tapferkeit und Herrlichkeit in Perm markiert. Die bekanntesten Bücher und Gedichtsammlungen: Lokomotive. - Baku, 1941. Die Straße der ersten Liebe: Texte. - Donezk (Stalin): Region. Verlag, 1958. Lagerfeuer im Wind: Gedichte. - Donezk: Donbass, 1961. Sachalin-Treffen. Reisehinweise. - Donezk, 1963. Das Verbrechen wurde begangen: eine Geschichte. - Donezk: Donbass, 1962. Bittere Rowan: Roman. - Donezk: Donbass, 1966. Zolotinka: Text. - Kiew: Froh. Schriftsteller, 1967. Später Regenbogen: Gedichte und Gedicht. - Perm: Perm Buchverlag, 1971. Sweschnikow-Frühling: Gedichte. - Perm: Perm Buchverlag, 1974. Zarichnik: Favoriten. - Perm: Perm Buchverlag, 1978. Vergissmeinnicht auf der Brüstung: Gedichte und Gedichte. - Perm: Perm Buchverlag, 1981. Augenblick, Tag, Leben: Gedichte und Gedichte. - M.: Zeitgenössisch, 1982. Zum Herzen: Poesie, Gedicht. - Perm: Perm Buchverlag, 1984. Laubfall: Gedichte, Gedichte. - Perm: Perm Buchverlag, 1988. Teilen: Gedichte. - Dauerwelle: Dauerwelle Buch, 1993.
|
russische sprache