• Gorskie "Новые источники по истории Второй мировой войны: дневники"
  •         

    Новые источники по истории Второй мировой войны: дневники

     

    нояб 29 2021

    Еврейский музей

    Лектор: Олег Будницкий

     
     
       
       
     

     

    Дорогие коллеги, здравствуйте! Спасибо вам за то, что к нам сегодня подключились. Мы начинаем новый блок нашей лаборатории. Этот блок будет посвящён военным дневникам и, в частности, одному ранее не публиковавшемуся дневнику.

    Он хранится в архиве Еврейского музея и Центра толерантности, и его мы сможем почитать и обсудить на следующей нашей встрече. А сегодня мы услышим лекцию, посвящённую специфике жанра военного дневника и специфике самого способа вести дневник в 40-х годах, в советских условиях и в условиях войны.

    Наш сегодняшний лектор в особом представлении не нуждается, я думаю. Это Олег Витальевич Будницкий, историк, профессор Высшей школы экономики и директор Института советской и постсоветской истории Высшей школы экономики. Публикатор большого количества эго-документов, в том числе и военного времени. Олег Витальевич, вам слово.

    Да, спасибо, Георгий. И у нас какой вообще формат? На сколько у нас лекция рассчитана?

    Где-то час.

    Слушатели там не завянут вообще? Я бы просто хотел, чтобы тут не было такого говорения, тем более в чёрном квадрате. Там какие-то ревью написаны. Иногда приятно посмотреть на лица слушателей. Я бы хотел, чтобы как-то это у нас проходило не в той форме, что я вещаю, а слушать, чтобы была какая-то обратная связь.

    То есть, если возникают какие-то вопросы по ходу дела, то как-то... Я думаю, Георгий, вы будете вести, да? Если кто-то в английском хочет спросить, то есть вопросы, и можно его задать устно, чтобы все слышали, или написать в чат, тогда вы его озвучьте. Если по ходу дела возникают какие-то вопросы, я думаю, что это довольно продуктивная форма, особенно когда мы в таком онлайн-режиме. Это первое.

    Ну, собственно, второе – это о военных дневниках. Кто их вёл, при каких обстоятельствах, кем были эти люди, почему они вели дневники и так далее. И по большому счёту эти вопросы ничем не отличаются от тех же вопросов, которые задают исследователи дневников или историки, которые используют дневник как исторический источник, пытаются что-то извлечь.

    Разница лишь в том, что это война, и это в высшей степени неудобное время для ведения дневника. Ну, хотя бы потому, что все стреляют на войне. Стреляют, бомбят и много чего другое.

    И как вообще технически можно вести дневник? Возникает вопрос, кто мог эти дневники вести, и сколько вообще этих военных дневников, и можно перечислять и дальше-дальше эти вопросы.

    Сразу я хочу снять один такой вопрос, который всегда мне задают. Ведь вести дневники на войне было запрещено. Всегда говорят. В любой аудитории эта тема возникает. На самом деле, никакого специального приказа о том, что запрещено вести дневники, никогда издано не было. Во всяком случае, он историками до сих пор не обнаружен. Были общие представления о секретности, общие соображения о секретности. И, в общем-то, учитывая эти обстоятельства, вести дневники, конечно, было совсем нехорошим делом, если попадет в руки противника. А такие случаи, кстати, бывали. Тогда по этому дневнику можно что-то понять о состоянии противника, в данном случае Красной армии. Если даже там нет конкретных сведений о месторасположении, планах и еще о чем-то, в дневниках обычно об этом не пишут или пишут крайне редко, то там будет понятно в какой-то степени, каково состояние моральное, состояние снабжения, взаимоотношения внутри Красной армии и для противника это уже ценная информация. Поэтому часто тех, кто вел дневник, (просили) дальше не надо этого делать.

    Как вспоминал Зиновий Черниловский, юрист, который во время войны был замполитом пулеметной роты, командир, заметив, что он ведет дневник, просто взял его и бросил в печку в избе, растопленную, в которой они стояли, и сказал, что товарищ Сталин приказал расстреливать тех, кто ведет дневник. Ну, товарищ Сталин ничего такого не приказывал, но характерно представление командира, что это страшное преступление.

    Есть и совершенно противоположные случаи, когда люди открыто совершенно вели дневники, более того, иногда читали их вслух товарищам, то есть никакого единства здесь не было. Видимо, по большей части это не приветствовалось, но в то же время во многих случаях люди открыто вели дневники и никто им худого слова не говорил. Иногда бывали беседы у тех, кто делал какие-то заметки с сотрудниками особых отделов.

    Например, военный переводчик Ирина Дунаевская вспоминает, что с ней несколько раз по разным поводам беседовали разные особисты и интересовались, что там она записывает. Поскольку там не было ни номеров частей, ни фамилий, в общем, не было того, что есть военная тайна, то говорили, ну ладно, можешь продолжать делать записи, только смотри, чтобы ничего такого не было.

    Другой случай, известный или менее известный, я бы даже сказал, скорее менее известный, Елена Каган, переводчик специальной группы СМЕРШ, заданием которой было отыскать Гитлера или его останки, так она всю войну делала записи.

    Елена Каган более известна под своим литературным псевдонимом, который стал последствием фамилии Елена Ржевская. Понятно, что она вела записи, потому что до начала войны она была студенткой литературного института, она хотела быть писателем, потом действительно и ею стала, и на войне она пыталась делать записи и, собственно, делала. И впоследствии, когда я познакомился с ее этими тетрадями фронтовыми, понятно, что очень многие ее вещи, они просто выросли из этих записей, и это, в общем, такие литературно обработанные дневники военного времени.

    Так вот, когда они действительно обнаружили труп Гитлера и было произведено вскрытие, вскрывала, кстати, женщина Анна Маранс, главный патологоанатом, исполняющая обязанности главного патологоанатома 1-го Белорусского фронта, майор медицинской службы. Останки были ужасно обгоревшие, понять, кто это был такой, было крайне сложно, но челюсти – зубы, оказались в прекрасной сохранности, ведь это стопроцентный идентификатор личности. И Елена Каган, лейтенант, она, в общем-то, записывала, что там происходило и так далее.

    Потом им сказали, что это все страшный секрет. Одним из парадоксов общесоветской политики было то, что об обнаружении трупа Гитлера не было объявлено. Это, можно говорить, полишинели.

    В общем, на Западе о том, что произошло с Гитлером, хорошо знали. Эту информацию было невозможно скрыть при определенном количестве свидетелей, теми, кто успел убежать из Берлина и так далее. Но, видимо, сообщили, что Гитлер покончил с собой, но об обнаружении трупа не сообщали.

    И, возможно, это была такая вот страшилка, что, смотрите, может быть, Гитлер скрывается, поэтому нужно быть всем начеку и так далее. Это мои домыслы, но я не знаю, чем еще можно это объяснить. Так вот, Елена Каган, она тщательно заштриховала (в дневниках) все то, что касается зубов Гитлера.

    Тетрадь она все-таки не уничтожила, но вот это все было заштриховано. Она давала подписку о неразглашении, и это, в общем, хранилось, так сказать, ну не за семью печатями -  но хранилось у нее дома, и она никому не рассказывала до тех пор, пока не опубликовала двадцать лет спустя после этих событий, книжку под названием «Берлин, май 45-го года. Записки военного переводчика», где вот впервые поведала миру обстоятельства всего этого дела. И хотя это произведение называется «Записками», это, конечно, не совсем записки, это вот такой текст, написанный на основе дневника.

    Возвращаемся к тем, кто вел дневники и почему эти люди вели дневники. Ну, во-первых, это люди образованные, по крайней мере, если не закончившие среднюю школу. Это уже был очень образованный человек в предвоенном Советском Союзе.

    И, кстати, надо понимать, что идея культурной революции и так далее — это такой большой советский миф. В каком плане миф? В том плане, что накануне войны население было все-таки еще не слишком грамотное. Если мне память не изменяет, то на каждую тысячу взрослого населения приходилось 70, ну, там, с долями цифры, я называю, конечно, крылья это целого, порядка 77 человек со средним образованием и 6 и 7 человек - с высшим образованием.

    Так, их очень немного. И это, как правило, это городские жители. Львиная доля населения страны, что там она думала, как переживала войну, нам это известно крайне плохо. Львиная доля — это крестьянство, это сельские жители. Их накануне войны еще две трети населения по переписи 1939 года. Так что вот те, кто ввел дневники, это представители меньшинства. Меньшинства незначительного образованного городского и еще имеющего обыкновения что-то записывать. Да еще в тех условиях, когда во многих случаях, и, пожалуй, в большинстве записывать, в общем, не рекомендовалось, или запрещалось.

    Так, и казалось бы, что при этих условиях у нас считалось до, я не знаю, лет 20 тому назад, что военные дневники — это совершенно уникальное явление, что их крайне мало.

    Их действительно крайне мало, если сопоставлять общую численность Красной армии. Общая численность Красной армии, - вот кто скажет на вскидку, какова численность Красной Армии за время войны? Предположим.

    30 миллионов.

    Ну вот видите, замечательно. Так, лучше вы знаете. Но, не совсем. Несколько больше. 34,5 миллиона. 34,5 миллиона — это предвоенная армия, пятимиллионная, более чем пятимиллионная, и 29,5 миллиона человек мобилизовали, призвали в армию в годы войны. Так, значит, конечно, это ничтожная доля.

    И, скажем, речь поначалу шла о десятках дневников. Выяснилось, что их сотни, по минимуму нам известные и опубликованные по большей части. И, скорее всего, тысячи.

    Тысячи, которые… Есть надежда, что они где-то сохранились. Прежде всего, в домашних архивах. Плюс к этому некоторые, возможно, не были уничтожены сотрудниками спецслужб при аресте, потому что в ряде случаев введение дневника служило основанием для ареста. Если человек что-то такое записывал или кто-нибудь на него донес.

    Иногда эти дневники, довольно редко, сдавались на хранение в архивы государственные. Но, по большей части, они обнаруживаются в домашних архивах.

    Я иногда веду передачи на радио «Эхо Москвы» в программе «Цена победы» и я несколько раз заканчивал свои передачи призывом, обращением, что если у кого-то есть в домашних архивах дневники или какие-то документы военного времени, не позднейшие, через 50-60 лет взятые интервью или воспоминания, записанные кем-то, а дневники, записанные тогда, писавшиеся тогда, здесь и сейчас. Когда человек не знал не только то, что с ним будет завтра, но иногда и не знал, будет ли он жив сегодня вечером. И, к моему удивлению, люди откликались и присылали сканы, иногда передавали оригиналы дневников из самых разных мест.

    Там, я не знаю, Новосибирск, Москвы, Штутгарт — самых неожиданных мест. До Нью-Йорка приходили какие-то дневники или дневниковые записи, иногда переписанные, к сожалению, впоследствии авторами. Иногда бывали случаи, когда родственники переписывали и на дневниках явные следы редактуры в этом случае.

    Если нет оригинала, то, конечно, к тексту нужно относиться крайне осторожно и проверять. Например, очень интересный дневник «Медсестры» мне прислали. Ещё там замечательно, и видно, что там какие-то моменты действительно писали здесь и сейчас, и вдруг там идёт что-то о фильме «Кубанские казаки», который, как известно, был снят после войны.

    И понятно, что в 1942 году вспоминать о счастливой жизни по фильму «Кубанские казаки» автор дневника никак не могла. Но все мои попытки… Причём переписала дневник сама автор. А её дочка упорно не хотела предоставить оригинал.

    «Мама так хотела, я в таком тапе должна быть». Вот такие бывают случаи. Это не означает, что любой переписанный дневник на самом деле как-то отредактирован.

    Бывает, что действительно, когда рассыпающиеся листочки, тогда уже люди переписывали, перепечатывали и так далее.

    Что ещё можно сказать об авторах дневников? Почему писали, кто писал? Писать на передовой дневники практически невозможно. Хотя случаи такие бывали. Не частые, но бывали, когда дневники писали люди и в том числе в ходе боевых действий. Я об одном таком дневнике расскажу поподробнее.

    Чаще всего это офицеры или командиры, как они их называли до конца 1942 года, когда были офицерские звания, нередко это переводчики, сотрудники - работники штаба - штабные работники, политработники. Конечно, немало текстов осталось от журналистов, которым разрешалось делать записи, - военных журналистов. И писали люди, не имевшие к литературе какого-то отношения, но мечтавшие стать писателями впоследствии.

    Это не единичный случай. Скажем, Борис Сурис, одессит, он немножко иронично писал, что «я хочу написать р-роман». «Роман» писал там с тремя «р».

    Ну, шуточки-шуточками, но он между делом выписывал фамилии немцев, которых допрашивал как переводчик, для того, чтобы использовать их в будущем романе. Ну, роман он в итоге так и не написал. Написал замечательный дневник, он опубликован - оригинал дневника Бориса Суриса. Он стал художником. Его дети, внуки уехали в Израиль, и здесь где-то у них есть оригинал дневника. Дневник опубликован в Москве, замечательно интересный, но вот такое ощущение, что какие-то фрагменты там опущены.

    Олег Витальевич, извините, пожалуйста, что перебиваю, но у некоторых не видно демонстрации экрана. Вы бы могли ее выключить и включить снова?

    Она приостановлена просто.

    Да, приостановлена.

    Она просто приостановлена, я потом ее, значит, продолжу. Пока только заголовок, больше ничего.

    Как я уже говорил, Елена Каган собиралась стать и стала писателем. Ирина Дунаевская вела такие дневниковые записи и говорила, «а может быть я, вот такая простая девчонка, когда-нибудь напишу книгу о войне?». Ну, простая девчонка вообще-то училась на Восточном факультете Ленинградского университета. В общем, хорошо или плохо, но владела немецким языком и так далее.

    После войны стала относительно известным историком-востоковедом. Занималась Древним Востоком, сектами. И там любопытные такие вещи. Она поступила, по-моему, на русское отделение, потом она перешла на иностранное отделение, потом уже на востоковедение. И в одной из своих записей она досадует, что она читает раннего Табриана в переводе, потому что в оригинале достать невозможно. А она такая была, простая девчонка.

    Вот кто был совсем, ну, в кавычках, конечно, простой, простых людей вообще не бывает, и мечтал тоже стать писателем, это Владимир Гельфанд. Вот о дневнике, которого я сейчас расскажу подробно, потому что, я смотрю, люди уже стосковались по картинкам, говорящая голова немножко утомляет. И дневник, которого ваш покорный слуга вместе с сотрудниками Татьяной Львовной Ворониной и Ириной Махаловой опубликовали с подробными примечаниями, иллюстрациями и так далее.

    Но история такова. История такова этого дневника, точнее, этой публикации. Мне, собственно, попадались в интернете такого, ну, скажем, любительского плана публикации этого дневника.

    Но это сложно было назвать публикацией, потому что явно были соединены вместе разного рода документы. Там дневник, какие-то заявления, характеристики, письма, явно есть какая-то путаница в словах и так далее.

    Рассказывая в одной из передач, посвященных военным дневникам, я упомянул об этом дневнике, потрясающем, который потрясает двумя вещами. Во-первых, своим объемом. Он начат летом 41-го года, а завершается осенью 46-го, когда автор дневника, служивший в Германии в оккупационных войсках советских, собственно, уже демобилизовался и едет домой, в Днепропетровск.

    И, во-вторых, совершенно запредельная откровенность. После этой передачи на радио позвонил сын автора дневника. Автора дневника уже не было в живых, он, к сожалению, прожил не очень долгую жизнь, в 60 лет скончался.

    Сын позвонил, он живет в Берлине, Виталий Владимирович Гельфанд. Он позвонил на радио, там дали мой телефон, он сказал, что хочет издать его в России. Дневник к этому времени вышел, часть его, по-немецки, и был переведен даже на шведский язык.

    Но там та часть, которая посвящена была только его пребыванию в Германии. Сначала в качестве завоевателя, а потом в качестве офицера оккупационных войск. Ну и настал момент, когда я начал говорить, что нужно еще сканы всего этого делать, потому что явно что-то нужно расшифровать, как-то систематизировать и так далее.

    Но в один прекрасный день я оказался в квартире Виталия Владимировича в Берлине. И меня еще интересовало: гигантский объем, как это все было возможно?

    Там стояла такая коробка. Это коробка, в которой были сложены записные книжки, отдельные листы и вообще все, на чем можно было писать. Бумага была, конечно, страшным дефицитом в военное время. И вот смотрите, значит, фрагмент дневника.

    Вот так это выглядит, и это расшифровка. Это расшифровка, которая была сделана для этого текста. Вот еще один фрагмент.

    Видите, как это записано? Вот это то, что было записано в 1941, а это в 1942. Второе - это Церетели и вокруг запись. Видимо, это вырвана страница из книги с сочинениями Церетели. Есть где писать, и тут идет запись.

    Чем замечательный этот дневник? Несколькими вещами. Во-первых, его автор очень наивный. Он практически со школьной скамьи, но с небольшим периодом, пока ему не исполнилось 18 лет, не был призван в армию. Он служил электриком в Ессентуках. Он вот был таким полусформировавшимся полуподростком, полуюношей.

    Вот он этот дневник ведет. Не знаю, может быть, он вел дневниковый этап еще раньше, но он начинается в 1941 году. И первая его реакция (на начавшуюся войну)... «Кстати, вот тоже началась война, но теперь придется изменить планы на каникулы».

    Действительно, планы на каникулы пришлось изменить. И он... Дневники всё-таки ведут обычно, имея в виду какого-то читателя будущего. Даже если декларируешь, что всё это для себя и так далее, но как-то человек до последней такой откровенности обычно не идёт.

    Здесь другой случай. Здесь это чрезвычайно откровенно, просто в высшей степени откровенно. Он пишет о себе какие-то крайне нелицеприятные вещи, которые, не знаю, более взрослый человек, наверное, не стал бы записывать. В том числе и свои какие-то неприятные поступки и так далее.

    Что ещё в этом дневнике поражает, кроме его объёма, продолжительности и откровенности? То, что это пишет человек из реально боевых частей, он минометчик, хуже, в смысле ближе к смерти, только пехота, и он эти записи продолжает вести во время обстрела, во время боев.

    После того, как в один конец окопа Лидного попал снаряд, тех, кто там находился, убило, а он опять чудом уцелел. Вообще за все время войны он был один раз ранен в палец, это была крайне неприятная штука, потому что там возникло нагноение, панариций и так далее, он попал в госпиталь, долго его приводили в чувство, но ему, конечно, в этом плане повезло, потому что он был в очень горячих боях, особенно, скажем, осенью 43-го года в боях за Украину, довольно страшных, просто чудовищных сражениях, и он там просто потерял счет дням, он не знает, какое число, но продолжает записывать.

    Некоторые записи просто такие ужасающие: он разговорился, значит, с девушкой, с санинструктором, ну, явно она ему понравилась, он отмечает, его все время обходят, обделяют наградами, он очень это переживает, вот девушка с медалью и так далее, они с ним поговорили, что-то у нее было, значит, там какое-то плохое предчувствие, но для нее все будет хорошо, начинается обстрел, и он галантно уступает ей свой окоп, который он отрыл индивидуально, но он глубже, и сам там где-то тоже залег, и снаряд попадает именно в этот самый окоп, который он уступил девушке, и он так описывает, что от нее осталось, там нога, там еще какие-то части тела, в общем, как-то это он заставил солдат собрать, похоронить, записал на дощечке, кто это и так далее.

    Что важно в данном случае, кроме вот таких поразительных и устрашающих вещей, показана такая реальная война, то, что это все можно проверить. Есть же, по счастью, электронные базы данных Министерства обороны, общедоступные, например, "Мемориал", и можно пойти на базу данных "Мемориал", набрать фамилию, имя этой погибшей девушки, и убедиться, что Гельфанд действительно это записал как раз в день ее гибели и так далее. Также можно прочитать о ней в связи с ее наградой в базе данных "Подвиг народа", где собраны наградные листы всех участников войны и так далее.

    Что еще характерно для этого дневника, он вообще ничего не приукрашивал. В армию на фронт он попал рядовым, стал сержантом в период Харьковской катастрофы в мае 1942 года, когда Красная армия пыталась осуществить наступление, освободить Харьков, но план был неудачен, неверно оценили силы противника, как раз здесь немцы готовились к наступлению, сильнейший контрудар, Харьковское окружение, колоссальные потери, и после этого как раз Красная армия стала откатываться к Дону, а потом и к Сталинграду. Вот этот вот тяжелейший момент он описывает, и у некоторых авторов дневников есть такое свойство, как-то, если не приукрашивать, то, во всяком случае, не слишком расписывать какие-то негативные моменты. Он пишет все и без прикрас.

    Но, возможно, самая интересная часть его дневника связана с пребыванием в Германии.

    Вы знаете, что на тему Красной армии в Германии, взаимоотношений с местным населением, скажем, не всегда джентльменским обращением с немками, у него в дневнике написано об этом, есть там полемика на эту тему и так далее. У него в дневнике довольно подробно расписаны и некоторые эпизоды, которые он наблюдал, и его собственные взаимоотношения с немецкими женщинами. Например, вот запись от 15 мая 1945 года.

    «Несколько дней назад я встретил возле столовой двух красивеньких немецких девушек, разговаривали, они меня сравнивали с итальянцем и говорили, что у меня очень черный волос, делали комплименты, о чем я не преминул заметить. Слово "комплимент" вызвало почему-то у них восторг, и они плеском руками выразили мимикой свою радость», ну и так далее.

    Но в чем тут интерес всей этой истории? Девушки были не одни, с ними была мамаша, и они хотели еды. Он им вынес каких-то пирожков, и они пришли в полный восторг. Мамаша явно пришла поторговать своими дочками, дочки, видимо, тоже были не против, но Гельфанд это, как бы, не совсем понял.

    А он вообще, одна из таких центральных тем его дневника, девственник такой, да, и он все как-то хочет с этой девственностью своей расстаться, и все никак не удается. Хотя во многих случаях его просто укладывают в постель, но он как-то отдаляется, не знает вообще, как себя вести. Со своей этой невинностью он расстался в Германии с немкой.

    Причем тоже любопытная история: что такое начитанный мальчик. Он разбирал одну из немецких библиотек, чтобы эти книги отправить в Москву, в СССР для компенсации ущерба, нанесенного немцами, и он ужасно переживает по этому поводу. Почему? Ведь тут же будут строить социализм, а он убежденный советский человек, да, тут же будут строить социализм, и как же они без этих важных книг, да, им будет трудно.

    В одной из книг он прочел - полностью медицинская книга, - и то, что он там понял по-немецки, он понял, что если вот сейчас с ним этого не случится, то все, потом, значит, ничего не получится. Он вышел на улицу, подозвал немку, первую попавшуюся, и предложил ей с ним переспать.

    Та согласилась, почему согласилась, довольно очевидно. Когда советский офицер говорил, иди сюда, то отказываться это было не принято, ведь у него, кроме всего прочего, был пистолет на боку. И он описывает свое грехопадение в мельчайших подробностях.

    Дальше уже он пустился во все тяжкие, и наивный уже перестал совсем походить на наивного мальчика; стал завсегдатаем черного рынка, познакомился не с одной немецкой женщиной. В конце концов, это окончилось тем, чем нередко заканчивается, он заболел гонореей, и опять-таки, подробнейшим образом он описывает, как его от этого дела лечили. Лечение было совершенно варварское. Эти тексты надо давать молодым людям в пубертатный период, чтобы они понимали, чем некоторые похождения могут закончиться. В общем, все в итоге кончилось хорошо.

    Из того, что я пересказываю, думаю, уже понятно, почему дневники являются совершенно уникальным источником по истории войны. Сложился уже некий канон истории войны, и то, что говорят и пишут о войне многие ветераны, подавляющее большинство, это то, что они считают правильным, и очень часто не так легко добраться до каких-то их реальных воспоминаний, у многих они в существенной степени перемешаны с тем, что они уже видели, слышали, и кроме такой понятной аберрации памяти есть еще этот переходящий момент. Когда люди писали дневники, они не знали, как положено, они писали так, - не все, некоторые писали и тогда, как положено - как чувствовали. Не все писали то, что они видели, чувствовали, переживали.

    Очень часто обсуждается в обществе, особенно среди тех, кто интересуется историей войны, или среди историков, политических деятелей, что вот сейчас откроются архивы, но они в относительной степени уже открыты, но далеко не до конца откроются архивы, и мы все узнаем, как это все было в действительности.

    Ничего подобного, доложу я вам, мы многое узнаем, но далеко не все, потому что в архивах находятся документы, которые писали люди с определенными целями, и там очень много любопытного и действительно до сих пор не ставшего общепринятым достоянием. Но не нужно думать, что только архивы дадут нам представление о подлинной истории. Без вот этого человеческого взгляда, без личного опыта это бессмысленное дело, и дневники в этом плане совершенно уникальный, незаменимый источник.

    Например, письма военного времени проходили цензуру, и солдаты в основном знали, что они цензуруются, и, соответственно, письма — это источник не той степени откровенности, каковыми являлись дневники.

    Ну, говоря, возвращаясь к дневнику Гельфанда, что еще чрезвычайно любопытно, сохранился семейный архив, и он приобрел в Германии фотоаппарат и активнейшим образом там снимал. И у нас есть просто уникальный набор фотографий, часть вот из них дублирована в книге военные дневники Гельфанда.


    Вот это его семья, это он с мамой и папой, это Гельфанд-подросток, это его родственники по отцовской линии, которые были убиты немцами в Ессентуках в 1942 году. То, что получило впоследствии название «Холокост», было известно ему не понаслышке и задолго до того, как Красная армия освободила Польшу и обнаружила нацистские лагеря уничтожения.

    У многих людей, особенно людей на Западе, «Холокост» — это прежде всего Польша, это лагеря уничтожения. Действительно, в этих лагерях была уничтожена значительная часть, относительно большая часть евреев, убитых в период Второй мировой войны. В СССР была другая стратегия у нацистов. Евреев расстреливали в местах, где они проживали. Недалеко от этих мест, иногда там не сильно скрывались. И Гельфанд об этом узнает достаточно рано и об этом записывает.

    Так вот, это Владимир Гельфанд. Он закончил курсы младших лейтенантов в апреле 1943 года. Ну а далее целая серия...

    Вот это он в Польше. Вот его немецкая девушка говорит, что он похож на итальянца. Да, ведь он на самом деле чем-то похож на итальянца из фильмов.

    А это его серия снимков, которые делал он и его товарищи в Германии, в Берлине. Вот этот снимок. И далее, вот смотрите, это легко узнаваемые Бранденбургские ворота.

    Это очень рано воздвигнутый уже тогда мемориал Советским воинам, павшим при штурме Берлина. И он на том же самом месте находится. Это он опять же со своими товарищами.

    Вот смотрите, как мог выглядеть советский офицер в то время. Обратим внимание на прическу.

    Видите, наградили Гельфанда в конце войны уже за бои 1945 года орденом Красной звезды. А это вот он, видите, так сказать, чудит. Что-то такое себе там примеряет. Усы наклеивает, еще там чего-то.

    В общем, молодой человек своего времени. Это его немецкие подруги. Какая-то из них ему даже писала после окончания войны.

    Вот тоже серия этих чудачеств. Видите, вырядился в цилиндр. И это виды послевоенного Берлина.


    Щецинский вокзал. Щецин теперь Польский, этого вокзала уже нет. Он не существует. Разрушен.

    Черный рынок. Вот это Гельфанд со своим аппаратом. Но тоже, видите, чудит. Ну, волосы у него натуральные, но вот такой, значит, образ.

    Это обложка книги Владимир Гельфанд на фоне этих самых Бранденбургских ворот. Тоже, видите, с такой небольшой бородкой. Вот такая толстенная получилась книга — 750 страниц с подробнейшими комментариями.

    Существует и немало других дневников. Я говорил о нескольких дневниках. Есть дневнички совсем короткие, но это не значит, что они менее ценные.

    Очень впечатлил меня дневник Павла Элькинсона, сержанта-артиллериста, прошедшего практически всю войну с 1942 года, участвовавшего в Сталинградской битве, раненого и прочее. Он начал вести дневник в 1944 году. Почему? Потому что они подошли к пруту границы Советского Союза. И он записывает: "Вот мы идем за границу, я никогда, наверное, больше за границей не буду, надо это все записать."

    И он побывал, действительно: в Румынии, Болгарии, Югославии, Венгрии и Австрии. Вот такой, так сказать, туризм. Ну, туризм, конечно, в кавычках, потому что он восторженно совершенно пишет, что в Болгарии, Югославии так встречают, как не встречали ни в России, ни на Украине. Там бросают еду, все время вино, все время там пьяные, он так пишет все очень замечательно и так далее. А потом Болгарии же, собственно говоря, объявили войну, но Болгария тут же совершила переворот и объявила войну Германии. В Югославии встречали, конечно, освободителей.

    А потом в Венгрии были тяжелейшие бои при форсировании Дуная, штурм Будапешта. И он записывает в один день, что сегодня погибло четверо его товарищей. И невольно думаешь, когда же, и он записывает, «когда же моя очередь?». То есть вот это ощущение, что ты можешь погибнуть в любой момент, оно не притупляется со временем. И уже колоссальный его военный опыт в данном случае ничего не значит. Ну, в общем, добрались они и до Австрии.

    Можно привести самые неожиданные сюжеты, встречающиеся в дневниках: истории любви, юмор иногда, много чего любопытного. И действительно, почти записки туриста. Конечно, все это в кавычках.

    Дневник майора Сафонова, он в Питере находится, в отделе рукописей. Он был картографом. И его задача была нанести на карту достоверную военную карту территории, которую Красная армия освобождала или оккупировала, в зависимости от того, с кем воевала, так сказать, жертва нацистов или сторона нацистского блока. И он побывал тоже в ряде стран, и особенно его поразила Австрия, в которой он мечтал побывать. Он мечтал побывать в Вене, мечтал увидеть Венский лес.

    Понятно почему, потому что это Штраус «Сказки Венского леса» и прочее. И он действительно побывал в Вене, и он побывал в Венской опере, которая была частично разрушена. Вповалку спали, значит, там лежали солдаты, и он, там присел, и что-то там немножко сыграл на рояле и думал, ну, а не исключено, что когда-нибудь, значит, вдруг сам Штраус на этом самом рояле играл и так далее. И он подробно описал санки там разные и прочее, прочее. Вот такие бывают тексты, но чаще, конечно, это такая военная тяжелая повседневность.

    Ну, могу привести последнее, что я прочел в смысле дневников. Это дневник Николая Гензлина, политработника. Потом политработников сильно подсократили, и он заканчивал войну уже не в качестве политработника, а в качестве артиллерийского офицера. Ну, он и до этого был в артиллерии, ну, был там замполитом, комиссаром, потом замполитом, потом стал разведчиком в артиллерийском дивизионе. Вот.

    Он описывает тяжелейшие бои на Северном фронте, сначала в районе Таганрога и Ростова в 1942 году, тяжелый период отступления, и потом на Северном Кавказе. Вот. Но он тоже дошел до Германии, да, тоже закончил войну в Германии, но там, правда, в Германии записи такие отрывочные уже.

    Так что дневников не так мало, они весьма многообразны, другие писавшие очень разные, но что-то их объединяет. Объединяет, конечно, это вот такая склонность к рефлексии, я бы сказал, да, и в какой-то степени чувство Истории, неосознанные сами, да, вот как-то зафиксировать то, что происходит, и как-то у некоторых из них это отчетливо проявляется, оставить о себе память, след. Опять же, люди не знают, что их ждет завтра.

    Иногда встречаются в дневниках сержанта Бориса Комского, замечательный совершенно, он хранится в архиве Балаховича в Нью-Йорке. Он там описывает, начал воевать на Курской дуге. Буквально накануне экзаменов в офицерском военном училище их просто всех погрузили, отправили, значит, вот на Курскую дугу, потому что были... Это Курский выступ, но вы знаете, что битва на Курской дуге — крупнейшее сражение в мировой истории вообще, не только крупнейшее сражение Второй мировой войны.

    Остро не хватало людей, и их, недоучившихся, бросили туда воевать. Он тоже минометчик был, значит, сержантом. Присвоили им сержантов, а не младших лейтенантов, и бросили туда. И за несколько дней буквально его рота сначала превратилась из минометной в пехотную, потому что были разбиты минометы огнем противника. А потом просто ее не стало, она была полностью уничтожена. Ему повезло, потому что его ранили за день. За пару дней до этого он оказался в госпитале, вот, а все остальные — нет. Вот такая история. Очень интересный тоже дневник.

    Комский тоже молодой парень, когда начинается война ему 17 лет, но вот он целиком немножко другого психологического склада, чем Владимир Гельфанд, гораздо более уверенный в себе. Закончил войну лейтенантом в Германии. Но, к сожалению, его... Германскую часть дневника, его жена впоследствии уничтожила, как он рассказывал. Так, как-то не понравилось ей то, что он там записывал.

    Так что, вот такой беглый обзор дневников военного времени. Источник беспрецедентный, я бы сказал так, и его значение для понимания того, что мы называем иногда человеческим измерением войны, трудно переоценить. Так что, читайте. Это, в общем, чрезвычайно увлекательные тексты. И это почти всегда роман воспитания, я бы сказал так.

    Роман воспитания — это литературный жанр, потому что видно, как человек меняется. Меняется, особенно если дневник ведется достаточно продолжительное время, какими другими становятся авторы дневника к концу войны или к окончанию для них боевых действий. Иногда автор выбывает, потому что его ранят, и он уже не возвращается на фронт, ну и так далее.

    Ну, а теперь готов ответить на ваши вопросы, если таковые имеются.

    Да, еще я, значит, не сказал одну важную вещь, учитывая, что это все-таки семинар Еврейского музея, да, и Центра толерантности совместный, я понимаю, с проектом «Прожито». Как вы заметили, почти все, о ком я говорил, это евреи. Борис Сурис, Владимир Гельфанд, Борис Комский, Павел Элькинсон, Гинзбург, Ирина Дунаевская, Елена Каган.

    Это не случайно. Это не случайно и не потому, что я выбирал, например, Николай Генлин - он русский, которого я упоминал сегодня, или Николай Яковлев, дневник которого я прочел недавно. Это здесь...

    Почему так? Ну, потому что евреи были самой образованной советской нацией. Доля людей с высшим и средним образованием среди евреев, она в разы, в десятки раз превышала долю многих народов СССР, и они практически все были городскими жителями. Ну, почти все, подавляющее большинство было городскими жителями, в основном жителями крупных городов. И многие были студентами высших учебных заведений или их закончили.

    Это же называется precondition. Ну, чтобы вы представили себе, да, евреев с высшим образованием в абсолютном исчислении, было больше, чем украинцев и в 7,5 раз больше, чем в Беларуси. В силу определённых причин, я не буду углубляться в эту тему. Просто скажу, что шанс на то, что среди авторов дневников будут советские евреи, был очень высок.

    И действительно, среди авторов много советских евреев. Некоторые из них вообще никак не упоминают слово «еврей» в дневнике. Для некоторых это очень важная тема. Некоторые страдают от антисемитизма, как Гельфанд, например. Он даже записывает: «Почему я еврей? Почему меня угораздило родиться евреем?»

    А Борис Сурис вообще совершенно не чувствует никакого такого отношения. Он пишет: «Почему-то все меня любят? У меня хорошие отношения, все меня любят». И действительно, судя по дневнику, одессит с прекрасным чувством юмора и с художественными дарованиями пользовался популярностью. Он служил в штабе переводчиком, в той части, где он служил.

    Так что все было очень по-разному, люди были очень разные. То, что Еврейский музей избрал темой семинара дневники, я думаю, это очень правильное решение. Военные и невоенные дневники дают представление об истории советского еврейства, которое, опять-таки, оказывается не совсем таким, как потом принято считать и понимать.

    Пожалуйста, вопросы.

    Да, у меня есть вопрос. Возможно, вы упоминали это, но мне интересно, при каких обстоятельствах был найден именно этот дневник и как обычно находят военные дневники. То есть их передают потомки или они как-то случайно оказываются у вас?

    Дневник Гельфанда, как я уже сказал, хранился в семье. Его автор сохранил и он пытался опубликоваться после войны. У него были статьи в газетах, какие-то местные публикации, в сборнике вышли его воспоминания. Но, конечно, публикация дневника была там невозможна. Он не вписывался ни в какие каноны, хотя Гельфанд был абсолютно советским человеком. Он, например, писал о Сталине в конце войны: «Сталин – солнце мое!». То есть он описывает всякие ужасы, непотребства и так далее, с которыми он сталкивается, но никак это не связывает с центральной властью. Более того, он пишет в военные газеты, дивизионные, армейские, и он пишет тем языком, которым положено писать. В дневнике одно, в тексте для стенгазеты – совершенно другое. Он знает, что писать надо именно так. Это характерный пример двоемыслия, о котором он даже не задумывается. Он понимает, что так и надо.

    Его попытки послевоенной публикации не увенчались успехом. Всё это осталось в семье. Владимир Гельфанд скончался в 1983 году. Он 1923 года рождения. Его сын Виталий Владимирович вывез всё это, когда они уехали - эмигрировали в Германию, вся семья. Там он посвятил себя расшифровке и публикации наследия отца.

    Потом об этом узнала немецкая историк Элька Шерстяной. Это она опубликовала немецкую часть дневника в переводе на немецкий. Это был бестселлер в Германии, продано около 80 тысяч экземпляров. Это гигантская цифра для военного дневника, тем более написанного иностранцем, а не немцем. Уже потом Виталий Владимирович, как я уже рассказывал, связался со мной. В итоге он всё это отсканировал. Оригинал дневника передан в Еврейский музей в Москве, где сейчас хранится, как и неопубликованная переписка военного времени. Вот такая история. Так получилось.

    Другие дневники, как я уже говорил, по моему опыту, по большей части хранятся в семьях. К сожалению, многие выбрасывают эти ненужные бумажки. Но в целом, хранятся в семьях.

    Да, пожалуйста. Вас не слышно. Микрофон включите.

    Здравствуйте. Простите. Спасибо большое за лекцию. Очень интересно. У меня вопрос: моя коллега имеет семейный дневник своего деда Попова. Часть фрагмента она уже опубликовала в книге в Тульской области, пыталась анализировать его. И я тоже ознакомилась с этим дневником, вернее, с их семьей. Мой брат и, получается, внуки расшифровали этот дневник. Он погиб в 1945 году, к сожалению, возвращаясь и так как-то не совсем бесславно, то есть заболев и погибнув после войны. И практически всю войну он вёл эти записи. Они хранились потом в семье. И меня заинтересовал тот аспект, что он не стеснялся вообще вести этот дневник, и там достаточно резкие такие комментарии по действиям непосредственно и руководства, причём самого высокого уровня, относительно организации вот их военных действий. Скажите, пожалуйста, насколько... Вообще, мне кажется, это не очень типичное проявление. Такие элементы замалчивания всё-таки встречаются. Это было опасно, как вы правильно рассказывали. Но вы знакомитесь с таким большим количеством этих военных дневников. Как распространена вот эта практика такого критиканства и смелых обращений относительно осуждения даже действий командования? Или это вообще очень редко?

    Ну, вы знаете, встречается нередко. Люди не боялись, потому что они были советские люди. И они считали, что они стремятся устранить эти недостатки. Понимаете? Вот такая вот...

    Кстати, о военных дневниках у меня подробно написано. У меня вышла в этом году книга. Называется «Люди на войне». В издательстве «Новое литературное обозрение». И я эту книжку вам рекомендую почитать, если вы хотите узнать, в том числе и о военных дневниках. Но там разнообразно, на самом деле. Там значительная часть построена именно на дневниках. И этому посвящена специальная глава. Там анализируется дневник Ольги Бергольц, в том числе и не публиковавшаяся ранняя его часть. Это только что вышло. Третья-послевоенная часть дневника. Очень много уделено именно такого рода документам.

    В том числе, что мы можем прочитать в дневниках и в некоторых других источниках личного происхождения. Говоря простым языком, это о взаимоотношении мужчин и женщин на войне. Которые были очень разные. Далеко не всегда романтичные, романтические и прочее. Вот там у меня одна глава. Она называется «Мужчина и женщина в Красной армии».

    А то, что касается истории Елены Коган-Ржевской, обнаружения трупа Гитлера, она его зубы носила в коробке под мышкой некоторое время. Это было, конечно, страшно секретно. Выяснилось, что снимок ещё не подвезли, эти спецгруппы. Ей вручили коробку, бордовую коробку из-под дешёвой бижутерии. И она её под мышкой носила, по меньшей мере, день или два. Ей было велено не спускать с неё глаз. Представляете, ответственность, да? Зубы Гитлера. И она страшно досадовала. 9 мая, День Победы, все праздновали. Она с этой коробкой. Даже выпить невозможно тогда. Там последняя глава называется «Зубы Гитлера». Посвящена этой истории.

    Внучка Елены Ржевской, переводчик Любовь Сум, замечательный переводчик, показывала мне эти тетради и предоставила для публикации в книжке некоторые фотографии из семейного архива. Чрезвычайно интересно. В том числе там сохранилась схема зубов Гитлера, которую нарисовал глава этой комиссии по исследованию трупов, обнаруженных в Рейхсканцелярии, подполковник Шкарауской. И там же поправки. Альтернативная схема нарисована ассистентом зубного врача Гитлера, Кэти Хойзеровой. Это сохранилось тоже в личном архиве Елены Ржевской. Чрезвычайно интересно.

    Но много чего другого. Таким образом, это не необычно. Это бывает. Судьбы могли быть разные. Иногда всё было нормально, а иногда людей арестовывали. Например, Данил Фибих, журналист и писатель. Его кто-то из сослуживцев, видимо, штудировал его дневник и вычитал там такую фразу, что сейчас нет таких вот ораторов, как прежде, вот, Троцкий, например. Ну и всё. Десять лет. За то, что Троцкого. Это 43-й год. И Троцкий уже покойник. И вообще совершенно нейтральная фраза. Но это... Не кому-нибудь донесли, а Мехлису, который был членом военного совета фронта, на котором сам Фибих служил в армейской газете. Ну и арестован из фронта, отправлен в Лабин. Десять лет отсидел от звонка до звонка.

    Совершенно советский человек. Даже более того, там записывают рассказы о том, как крестьяне не больно-то помогают выбирающимся из окружения красноармейцам. И он, в общем, дописывает, что кулачьё проклятое. Не добили их там во время коллективизации тогда. Так что такой убеждённый. Я цитирую по памяти. Не дословно, но суть такая. Когда кто-то там обменял... Просили хлеба, часы есть - тогда поменяем. Поменял буханку хлеба на часы. А часы тогда были колоссальной ценой. И так далее.

    То есть, если у него там есть какие-то негативные замечания, то критические в том плане, что то, что нам нужно исправить. Но вот фраза о Троцком погубила.

    Иногда я работаю не только с дневниками, с разного рода источниками, в том числе с судебными материалами, например. И там встречается среди материалов военных трибуналов «вел контрреволюционный дневник», «вел дневник контрреволюционного содержания». Не часто, но встречается.

    Но это замечательная идея. То, что вы рассказываете о дневниках. А дневник она собирается публиковать полностью где-то вообще?

    Да, она готовится. Она будет анализировать. То есть, как социолог. Я порекомендую вашу книжку ей обязательно прочесть. Я думаю, будут публикации. И она думает о том, чтоб передать этот дневник в дальнейшем, пока она хочет сама поработать с этим. Мне кажется, может, даже передаст в дальнейшем.

    Ну, понятно. В общем, если нужна будет какая-то помощь или консультация, то...

    Я ей передам. Хорошо.

    Институт советской и постсоветской истории на сайте Высшей школы экономики можно найти. Ну, или меня просто найти.

    Дневник очень интересный. Уникальные какие-то вещи. Я с удовольствием прочитала. Было сложно его именно воссоздать. Почерк такой, как вы говорите, на чем попало писали и в каких угодно условиях. И они несколько лет потратили, все восстанавливая, пытаясь. И приступили к анализу.

    Ну, это... Расшифровать это... Это самая маленькая проблема.

    Конечно, конечно.

    Во всяком случае для историков профессиональных, которые работают там.

    Нет, они не историки, не профессиональные, просто в семье, внуки.

    Если будет нужна какая-то консультация или помощь, то пожалуйста.

    Хорошо, я ей передам. Спасибо.

    Пожалуйста, есть еще какие вопросы?

    Вы упоминали про контрреволюционные дневники. А вы могли привести каких-нибудь авторов, которых можно было бы прочесть?

    Нет, ну секундочку. Это не я говорю про контрреволюционные дневники. Это исследователи квалифицировали трибунал как контрреволюционный. Это совсем не означает, что там что-то контрреволюционное. Например, то, что Троцкий был прекрасным оратором, это, что называется, каждая собака знала в Советском Союзе и за его пределами. И сама по себе эта запись, она… это уж нравы сталинского времени, особенно конкретного Льва Мехлиса в прошлом, начальника главного политического управления, то есть главного комиссара Красной армии, были такие.

    Тот же самый дневник Гельфанда можно было совершенно спокойно как контрреволюционный квалифицировать. Контрреволюционный, такая формула, там была статья 58, 58-я статья о контрреволюционных преступлениях, государственных преступлениях. Там много было пунктов разного рода, в том числе наиболее популярных, популярных в кавычках, в том числе обсуждённых 58-10. Это антисоветская агитация и пропаганда.

    И огромное большинство того, что я видел в делах военного времени, это людей за слова сажали. Что там за дневник?! Не то сказал. Например, клеветал на советскую печать. Основание для ареста. Клеветал на сообщение Совинформбюро. Клеветал на колхозный строй. Ну, если перевести на русский язык, то не верили люди тому, что пишет печать, не верили сообщениям советским. И правильно делали, потому что там в сплошь и рядом шли сообщения о том, сколько уничтожено там солдат и офицеров противника, военной техники и прочее. При этом почему-то всё новые и новые территории сдавались. Сдавались противнику.

    И там в дневниках есть замечательный Михаил Пришвин. Я уже не говорю о дневнике военного времени, но для тех, кто военнослужащие, дневники ведь вели военнослужащие, есть замечательные дневники Михаила Пришвина, Всеволода Иванова, писателя. И они в одном тушу, по-моему, это у Пришвина, что никто радио не может слушать, настолько оно действует просто раздражающе, угнетающе, как угодно. И прочее.

    Но есть подобные записи, например, Георгий Славгородский. Я ещё поучаствовал в издании дневника Георгия Славгородского, посмертно изданного через много лет после его гибели, он погиб в 1945 году, к сожалению, прошёл всю войну и погиб на территории Польши. Он записывает, например, слова одного из своих сослуживцев по поводу публикации светской печати. «Всё брехня. Всё цэ  брехня». Вот за эту фразу можно было 58-ю записать. И тот же самый Славгородский в дневнике он что-то такое записал, но тоже можно было бы его как-то квалифицировать с контрреволюционером.

    Поэтому это вопрос структуры. Это в подавляющем большинстве, почти все, это были советские... Ну, там есть действительно дневники некоторые критичные к власти как таковой. Их очень мало, но есть такие, встречаются. Но в основном это пишут советские люди, которые недовольны тем, что война ведётся как-то не так по их мнению.

    Или Борис Комский, абсолютно такой советский патриот, комсорг и так далее. Вот он написал, что как ему рассказали, как погибла его рота, остатки его роты. Что пьяный капитан Фронель повёл роту в лобовую атаку. Запросто могли пришить клевету на Красную армию. А это, конечно, вряд ли можно сомневаться, что то, что он записал, так оно и было. Это ему рассказал один из немногих выживших после этой вот страшной атаки, когда этот самый пьяный, так сказать, маленький военачальник повёл роту на поле битвы. Так что вот таким образом.

    И это как раз то, о чём я говорю, представьте, именно и только в дневниках. Об этом не писали (в письмах) домой. А если кто-то находился, кто писал, следующего письма вряд ли дождались бы его родичи дома там и так далее.

    Вот, пожалуйста, если еще есть вопросы?

    Олег Витальевич, да. Спасибо большое за лекцию, спасибо большое за книгу вышедшую. Я прошу прощения за свой экран, у меня проблемы с камерой. У меня на самом деле много вопросов, я постараюсь там... Я хотел спросить, проводились ли исследования дневников вот, собственно, Второй мировой войны, да, Великой Отечественной, и, соответственно, дневников, понятно, что их было меньше, но они тоже были, дневников Первой мировой 14-18 годов, российские дневники, я имею в виду, и, соответственно, были ли сравнительные исследования дневников советских и дневников, которые велись опять-таки, там, в германской армии, я не знаю, в германском обществе, или в войсках союзников.

    Вот, и, извините, ещё один такой вопрос, но он уже такой скорее общефилософский, наверное. Вы, как человек, прочитавший очень много дневников, мне интересно ваше мнение о военных. Вот этот момент с рефлексией и, собственно, рефлексией не только, понятно, над самим собой, самими переживаниями, но и над окружающими людьми. Вам чаще попадалось рассуждение о том, что война портит людей? Или же скорее, там, война, не знаю, позволяет что-то, ну, как-то наоборот...

    Выявить лучшее у человека.

    Да-да-да. Вот я понимаю, что там будет и такое, и такое. Что чаще встречается?

    Мне практически не встречалось в дневниках, что война что-то такое лучшее в человеке выявляет. И я хочу сказать, что это мифологема. С моей точки зрения, это абсолютный миф. Война – это страшное дело. Так она никого не делает лучше. Справедливая война или несправедливая, на войне убивают. И на войне жертвуют жизни других людей.

    Я прошу прощения, Олег Витальевич, я, наверное, плохо сформулировал вопрос. Меня, наверное, немножко другое интересует. Смотрите, понятно, что это мифологема. Там, как бы, да, героическая сторона...

    То есть, есть ли об этом в дневниках? Вы это имеете в виду?

    Нет, нет. Нет, не это. Я имею в виду момент, скажем, когда автор дневника фиксирует некое своё удивление от того, что он ожидал, что люди будут вести себя одним образом, а они ведут себя другим образом. Собственно, там дневник Гельфанда о том, что он советский патриот, и он сталкивается, собственно, с реальностью, которая не совпадает с его представлением о войне, об армии. И понятно, что он будет поражён, как это там, не знаю, в армии воруют, в армии бьют. Нету никакого интернационализма. Понятно, что он фиксирует своё столкновение с тем, что он ждёт одного, а встречает более худшее поведение. Но я имею в виду, что наверняка же были и случаи, когда люди ожидали, уже имея военный опыт, уже имея, что война – это ужас, тем не менее сталкивались с какими-то неожиданными проявлениями человечности. Насколько это часто встречается в дневниках? Наверное, это я имею в виду.

    Ну, не слишком. Там встречаются записи тех или иных воинских достижений того или иного военнослужащего. Но вот это рассуждение о том, что… встречаются записи, люди обретают друзей иногда на войне, и очень нежно к ним относятся. Там вообще дружба на войне – дело такое. Так, чтобы часто встречающаяся, во-первых, колоссальная текучка была, очень высокий уровень потерь и много чего другого. Там такого, что… а вот смотрите, какие там люди оказались человечные, ну, крайне редко. Крайне редко.

    Отвечая на другие ваши вопросы, можно ответить одним словом — нет. Значит, нет сравнительных исследований дневников Первой и Второй мировой войны, насколько мне известно во всяком случае. Так, кто-то такое в дневниках, это сравнивал письма из Сталинграда советские и немецкие. Это Юшин Хельберт была об этом статья. Так, дневников не припомню, честно говоря, чтобы были такие исследования сравнительные.

    Вообще таких специальных исследований о дневниках военного времени я не припомню, чтобы... Ну, была, условно говоря, монография какая-то. Есть на эту тему рассуждения в тех или иных статьях, предваряющих нередко публикацию этих самых дневников. Но, по-моему, не припомню.

    Не могу вот так вот рекомендовать какую-то конкретную книгу или статью на эту тему, ну разве что за исключением своей собственной, да, главы моей самой книжки «Люди на войне».

    Спасибо большое.

    Коллеги, ещё вопросы?

    Олег Витальевич, если позволите, у меня есть пара вопросов. Первый. Известны случаи, когда дневники советских военнослужащих попадали в руки собственно немцев и переводились на немецкий язык. Для чего это делалось и как они использовались потом? И известно ли было, насколько широко об этом было известно в советской армии и могло ли это влиять вообще на ведение дневника?

    Ну для чего это делалось, понятно. Для того, чтобы там какую-то информацию извлечь. Вот смотрите, ведь переводил дневник переводчик, да? Пользователем был соответствующий военачальник того или иного ранга. Ему нужно было отдать материал.

    Потом у немцев надо понимать, что у них работала пропагандистская машина и довольно эффективно работала. Там была такая «Винета», у них специальная служба пропагандистская и так далее. Им нужно было, они хотели понять, что из себя представляют советские солдаты и как, на каком языке с ними говорить.

    В этом плане дневники, конечно, - у них была масса пленных, с которыми можно было общаться. Но дневник это тоже был такой, вполне себе интересный материал для составления представления о советских военнослужащих. И иногда это использовалось в пропагандистских целях, то есть какие-то фрагменты публиковались.

    Была обратная сторона. У немцев как раз много людей дневники писали. Все это велось там, поощрялись, не запрещалось. И иногда эти дневники захватывали, как правило, на трупах убитых. И это использовалось в процессе пропаганды. В частности, Л. неоднократно их цитировал - дневники немецких солдат.

    Спасибо вам. И второй вопрос. Если говорить об этом элементе, как положено в дневниках советских солдат, существовали ли образцы, то есть распространены ли были в периодической печати и в литературе тексты в дневниковой форме в военные годы?

    Нет, не встречалось. Ведение дневников совсем не поощрялось. Считалось, что их запрещено вести. Их на самом деле запрещали вести в подавляющем большинстве вероятных случаев. Например, Борис Комский после войны рассказывал, почему так вот вел дневник, хотя это запрещено: «Я не знал. Если бы знал, так я бы не вел».

    Гельфанд, он читал иногда свои эти самые записи товарищам, но обычно это ничего, кроме издевательств, не вызывало.

    Однажды вдруг, там такой был момент, вдруг вот резко меняется стиль. И он пишет, о том, как здорово, значит, вот у нас тут теперь политрук, который мне там объясняет, что надо делать, как вести дневник. Что я должен писать о боевых делах нашей части, о том, как политрук проводит работу и все такое прочее.

    И какой-то текст какой-то такой странный, до нелепости. Потом через несколько дней появляется: «наконец-то я избавился от политрука!», который с ним в одной землянке жил. «Теперь я могу писать вообще все, что хочу» - в таком духе.

    Так что вот такие были наставления. Он не запрещал ему вести дневник, но объяснял, как и что он должен там писать. Но он, имея под боком этого политрука, писал. Чтобы чем-то ему, если не угодить, то, во всяком случае, не вызвать как-то негативную реакцию. Потом он стал писать. И опять все такое, что... Потом он тогда пишет, «какие глупости я писал раньше в дневнике», в таком духе.

    Ну, потом это прошло, и он вернулся к этим самым глупостям, в кавычках, конечно, которые для нас представляют наибольший интерес.   

     

     

     

    Transkribiert von TurboScribe.ai.
     

    © Gorskie
    © Олег Будницкий
    © Еврейский музей и центр толерантности   

       

             
     
     
     
     
          

       

      russisch

    Neue Quellen zur Geschichte des Zweiten Weltkriegs: Tagebücher
       
       
     
     

    Liebe Kolleginnen und Kollegen, hallo! Danke, dass Sie heute bei uns sind. eingesteckt sind. Wir beginnen einen neuen Block in unserem Labor. Dieser Block wird den Kriegstagebüchern gewidmet sein, insbesondere einem Tagebuch, das noch nie veröffentlicht wurde.

     

    Es wird in den Archiven des Jüdischen Museums und des Zentrums für Toleranz aufbewahrt, und wir werden es bei unserem nächsten Treffen lesen und diskutieren können. Und heute werden wir einen Vortrag über die Besonderheiten des Genres Kriegstagebuch und die Besonderheiten der Art und Weise, wie ein Tagebuch in den 40er Jahren unter sowjetischen Bedingungen und unter Kriegsbedingungen geführt wurde, hören.

     

    Ich denke, unser heutiger Referent bedarf keiner besonderen Vorstellung. Es handelt sich um Oleg Vitalievich Budnitsky, Historiker, Professor an der Higher School of Economics und Direktor des Instituts für sowjetische und postsowjetische Geschichte an der Higher School of Economics. Er ist der Herausgeber zahlreicher Ego-Dokumente, darunter auch solche aus der Kriegszeit. Oleg Witaljewitsch, Sie haben das Wort.

     

    Ja, danke, George. Und wie ist das Format? Wie lange dauert der Vortrag?

     

    Etwa eine Stunde.

     

    Würden die Zuhörer dort überhaupt nicht verwelken? Ich wünschte nur, es gäbe hier nicht so ein Gerede, vor allem im schwarzen Quadrat. Da sind einige Rezensionen geschrieben. Manchmal ist es schön, die Gesichter der Hörer zu sehen. Ich würde mir wünschen, dass es irgendwie nicht in der Form passiert, dass ich sende, sondern dass ich zuhöre, damit es eine Rückmeldung gibt.

     

    Ich meine, wenn es irgendwelche Fragen auf dem Weg gibt, dann irgendwie... Ich denke, Georgi, du wirst die Führung übernehmen, ja? Wenn jemand auf Englisch eine Frage stellen möchte, gibt es Fragen, und du kannst sie mündlich stellen, so dass jeder sie hören kann, oder du kannst sie in den Chat schreiben, dann wirst du sie stellen. Wenn es im Laufe des Gesprächs Fragen gibt, halte ich das für eine ziemlich produktive Form, vor allem, wenn wir so online sind. Das ist der erste Schritt.

     

    Nun, eigentlich geht es im zweiten Teil um Kriegstagebücher. Wer hat sie geführt, unter welchen Umständen, wer waren diese Menschen, warum haben sie Tagebücher geführt und so weiter. Und im Großen und Ganzen unterscheiden sich diese Fragen nicht von denen, die Tagebuchforscher oder Historiker stellen, die ein Tagebuch als historische Quelle nutzen und versuchen, etwas herauszufinden.

     

    Der einzige Unterschied ist, dass Krieg herrscht, und das ist eine äußerst ungünstige Zeit, um ein Tagebuch zu führen. Wenn auch nur, weil im Krieg alle schießen. Schießen, bombardieren und vieles mehr.

     

    Und wie ist es überhaupt technisch möglich, ein Tagebuch zu führen? Es stellt sich die Frage, wer diese Tagebücher geführt haben könnte, und wie viele Kriegstagebücher es gibt, und man könnte diese Fragen endlos fortsetzen.

     

    Eine solche Frage, die mir immer wieder gestellt wird, möchte ich gleich ausräumen. Es war verboten, im Krieg Tagebuch zu führen. Das sagen sie immer. In jedem Publikum taucht dieses Thema auf. Tatsächlich gab es nie einen speziellen Befehl, dass es verboten war, Tagebücher zu führen.

    Jedenfalls haben die Historiker dies noch nicht herausgefunden. Es gab allgemeine Vorstellungen über die Geheimhaltung, allgemeine Überlegungen zur Geheimhaltung. Und im Allgemeinen war das Führen von Tagebüchern unter diesen Umständen natürlich keine gute Sache, wenn es dem Feind in die Hände fiel. Und solche Fälle sind übrigens passiert. Dann kann man aus diesem Tagebuch etwas über den Zustand des Feindes, in diesem Fall der Roten Armee, erfahren. Selbst wenn es keine konkreten Informationen über den Standort, die Pläne und anderes gibt, darüber schreiben die Tagebücher in der Regel nicht oder nur sehr selten, dann wird bis zu einem gewissen Grad klar, wie es um die Moral, den Nachschub, die Beziehungen innerhalb der Roten Armee bestellt ist, und für den Feind ist das schon eine wertvolle

     

    Information. Deshalb wurden oft diejenigen, die Tagebuch geführt haben, (gebeten), es nicht weiter zu tun.

     

    Wie sich Zinovy Chernilovsky, ein Jurist, der während des Krieges stellvertretender Polizeioffizier einer Maschinengewehrkompanie war, erinnert, nahm der Kommandant, als er bemerkte, dass er ein Tagebuch führte, dieses einfach an sich und warf es in den Ofen in der geschmolzenen Baracke, in der sie standen, und sagte, dass Genosse Stalin befohlen habe, diejenigen, die ein Tagebuch führten, zu erschießen. Nun, Genosse Stalin hat nichts dergleichen befohlen, aber es war bezeichnend für die Vorstellung des Kommandanten, dass dies ein schreckliches Verbrechen war.

     

    Es gibt aber auch ganz gegenteilige Fälle, in denen die Leute offen Tagebuch geführt haben, ja manchmal sogar ihren Kameraden daraus vorgelesen haben, d.h. hier gab es keine Einigkeit. Offensichtlich wurde das größtenteils nicht begrüßt, aber gleichzeitig wurde in vielen Fällen offen Tagebuch geführt und niemand hat ein böses Wort zu ihnen gesagt.

    Manchmal kam es zu Gesprächen zwischen denjenigen, die Notizen machten, und den Mitgliedern der Sonderabteilungen.

     

    So erinnert sich die Militärdolmetscherin Irina Dunajewskaja daran, dass sie mehrmals bei verschiedenen Gelegenheiten von verschiedenen Spezialoffizieren befragt wurde, was sie aufschrieb. Da es keine Einheitsnummern oder Nachnamen gab, im Allgemeinen gab es keine militärische Geheimhaltung, sagten sie: "OK, Sie können sich weiter Notizen machen, achten Sie nur darauf, dass es nichts dergleichen gibt.

     

    Ein anderer Fall, bekannt oder weniger bekannt, ich würde sogar sagen, eher weniger bekannt, ist Elena Kagan, die Dolmetscherin der Sondergruppe SMERSH, deren Aufgabe es war, Hitler oder seine sterblichen Überreste zu finden, und die deshalb während des gesamten Krieges Notizen machte.

     

    Elena Kagan ist besser bekannt unter ihrem literarischen Pseudonym, das eine Folge ihres Nachnamens Elena Rzhevskaya war. Es ist klar, dass sie Aufzeichnungen gemacht hat, denn vor dem Krieg war sie Studentin an einem Literaturinstitut, sie wollte Schriftstellerin werden, dann wurde sie wirklich eine, und während des Krieges hat sie versucht, Aufzeichnungen zu machen, und das hat sie tatsächlich getan. Und später, als ich ihre Notizbücher von der Front kennengelernt habe, ist es klar, dass viele ihrer Sachen einfach aus diesen Notizen herausgewachsen sind, und sie sind im Allgemeinen solche literarisch verarbeiteten Kriegstagebücher.

     

    Als man Hitlers Leiche fand und eine Autopsie durchführte, wurde diese übrigens von  einer  Frau  durchgeführt,  Anna  Marans,  der  Chefpathologin, der stellvertretenden Chefpathologin der 1. weißrussischen Front, Major des Sanitätsdienstes. Die Überreste waren furchtbar verbrannt, es war extrem schwierig zu verstehen, wer es war, aber die Kiefer - Zähne - erwiesen sich als perfekt erhalten, denn sie sind ein hundertprozentiger

     

    Identitätsnachweis. Und Elena Kagan, ein Leutnant, hat tatsächlich aufgeschrieben, was dort passiert ist und so weiter.

     

    Dann wurde ihnen gesagt, dass dies alles ein schreckliches Geheimnis sei. Es gehört zu den Paradoxien der sowjetischen Politik, dass die Entdeckung von Hitlers Leiche nicht bekannt gegeben wurde. Es war, wenn man so will, ein Geheimnis.

     

    Im Allgemeinen war dem Westen sehr wohl bekannt, was mit  Hitler geschehen war. Diese Information konnte nicht verheimlicht werden, da es eine gewisse Anzahl von Zeugen gab, die aus Berlin fliehen konnten und so weiter. Aber offenbar wurde berichtet, dass Hitler  Selbstmord  begangen hatte, aber über den Fund der Leiche wurde nicht berichtet.

     

    Und vielleicht war es diese Art von Panikmache, dass sich Hitler vielleicht versteckt, so dass jeder auf der Hut sein sollte und so weiter. Das ist meine Spekulation, aber ich weiß nicht, wie ich es sonst erklären soll. Elena Kagan hat also (in ihren Tagebüchern) alles, was mit Hitlers Zähnen zu tun hat, sorgfältig schattiert.

     

    Sie hat das Notizbuch nicht vernichtet, aber es war alles schattiert. Sie unterschrieb eine Geheimhaltungsvereinbarung, und es wurde sozusagen nicht hinter sieben Siegeln aufbewahrt - aber es wurde bei ihr zu Hause aufbewahrt, und sie erzählte niemandem davon, bis sie zwanzig Jahre nach diesen Ereignissen ein Buch veröffentlichte, das den Titel "Berlin, Mai 45.

    Notizen einer Militärdolmetscherin", in dem sie zum ersten Mal der Welt die Umstände der ganzen Angelegenheit mitteilte. Und obwohl dieses Werk "Notizen" heißt, handelt es sich natürlich nicht  um  Notizen,  sondern  um einen Text wie diesen, der auf der Grundlage eines Tagebuchs geschrieben wurde.

     

    Kommen wir noch einmal darauf zurück, wer Tagebücher führte und warum diese Menschen Tagebücher führten.  Nun,  zunächst  einmal  waren  es gebildete  Menschen,  zumindest  wenn  sie  nicht  die  Oberschule abgeschlossen hatten. Das war in der Vorkriegssowjetunion schon eine sehr gebildete Person.

     

    Übrigens muss man wissen, dass die Idee der Kulturrevolution und so weiter ein großer sowjetischer Mythos ist. Inwiefern ein Mythos? In dem Sinne, dass die Bevölkerung am Vorabend des Krieges noch nicht sehr gebildet war. Wenn ich mich recht erinnere, kamen auf eintausend Erwachsene 70, na ja, ich nenne es mal Bruchteile einer Zahl, ich nenne es natürlich Flügel des Ganzen, etwa 77 Personen mit Sekundarbildung und 6 und 7 Personen mit Hochschulbildung.

     

    Okay, es gibt nur sehr wenige von ihnen. Und sie sind eher Stadtbewohner. Der größte Teil der Bevölkerung des Landes, was sie dachte, wie sie den Krieg erlebte, das wissen wir sehr schlecht. Der Löwenanteil ist die bäuerliche Bevölkerung, die Landbevölkerung. Am Vorabend des Krieges

     

    machten sie laut der Volkszählung von 1939 noch zwei Drittel der Bevölkerung aus. Diejenigen, die die Tagebücher einführten, waren also eine Minderheit. Eine Minderheit einer kleinen gebildeten städtischen Minderheit, die noch die Gewohnheit hatte, Dinge aufzuschreiben. Und selbst unter diesen Bedingungen, als in vielen Fällen, vielleicht sogar in den meisten Fällen, das Aufschreiben im Allgemeinen nicht empfohlen oder verboten war.

     

    Unter diesen Umständen hatten wir bis vor etwa 20 Jahren den Eindruck, dass Kriegstagebücher ein völlig einzigartiges Phänomen sind, dass sie extrem selten sind.

     

    Es sind wirklich sehr wenige, wenn man die Gesamtzahl der Roten Armee vergleicht. Die Gesamtzahl der Roten Armee, - wer kann hier auf einen Blick sagen, wie hoch die Zahl der Roten Armee während des Krieges ist? Nehmen wir an.

     

    30 Millionen.

     

    Na bitte, das ist doch toll. Du weißt es also besser. Aber nicht wirklich. Ein bisschen mehr. 34,5 Millionen. 34,5 Millionen ist die Vorkriegsarmee, fünf Millionen, mehr als fünf Millionen, und 29,5 Millionen wurden mobilisiert, während des Krieges zur Armee eingezogen. Also, das ist natürlich ein winziger Bruchteil.

     

    Und, sagen wir mal, anfangs sprachen wir von Dutzenden von Tagebüchern. Es stellte sich heraus, dass es Hunderte von ihnen gibt, das Minimum, das wir kennen und das zum größten Teil veröffentlicht wurde. Und wahrscheinlich Tausende.

     

    Tausende, die... Es besteht die Hoffnung, dass sie irgendwo erhalten geblieben sind. Vor allem in den Heimatarchiven. Außerdem sind einige von ihnen vielleicht nicht von den Sicherheitsdiensten vernichtet worden, als sie verhaftet wurden, denn in einer Reihe von Fällen diente die Vorlage eines Tagebuchs als Grundlage für die Verhaftung. Wenn eine Person so etwas aufgeschrieben oder jemand sie denunziert hat.

     

    Manchmal, ganz selten, wurden diese Tagebücher in staatlichen Archiven aufbewahrt. Aber in den meisten Fällen befinden sie sich in Hausarchiven.

     

    Ich mache manchmal Sendungen im Radio Echo Moskwy in der Sendung "Der Preis des Sieges", und mehrmals habe ich meine Sendungen mit einem Appell beendet, einem Appell, dass, wenn jemand Tagebücher oder irgendwelche Kriegsdokumente in seinen Hausarchiven hat, nicht die späteren, 50-60 Jahre späteren Interviews oder Memoiren, die von jemandem aufgeschrieben wurden, sondern Tagebücher, die damals aufgeschrieben wurden, damals, hier und jetzt. Als ein Mensch nicht nur nicht wusste, was morgen mit ihm geschehen würde, sondern manchmal auch nicht wusste, ob er heute noch leben würde. Und zu meiner

     

    Überraschung antworteten die Leute und schickten Scans, manchmal Original-Tagebücher aus vielen verschiedenen Orten.

     

    Dort, ich weiß nicht, Nowosibirsk, Moskau, Stuttgart - die unerwartetsten Orte. Einige Tagebücher oder Tagebucheinträge kamen bis nach New York, manchmal leider später von den Autoren umgeschrieben. Manchmal gab es Fälle, in denen Verwandte umgeschrieben haben, und die Tagebücher zeigten in diesem Fall deutliche Spuren der Bearbeitung.

     

    Wenn es kein Original gibt, dann muss der Text natürlich mit äußerster Vorsicht behandelt und überprüft werden. Ich habe zum Beispiel ein sehr interessantes Tagebuch von "The Nurse" zugeschickt bekommen. Es ist auch wunderbar, und man sieht, dass einige Momente dort wirklich im Hier und Jetzt geschrieben wurden, und plötzlich steht da etwas über den Film "Kuban-Kosaken", der, wie Sie wissen, nach dem Krieg gedreht wurde.

     

    Und es ist klar, dass die Autorin des Tagebuchs sich 1942 nicht an das glückliche Leben nach dem Film "Kuban-Kosaken" erinnern konnte. Aber alle meine Versuche... Und die Autorin selbst hat das Tagebuch neu geschrieben. Und ihre Tochter wollte hartnäckig das Original nicht herausgeben.

     

    "Mama hat es so gewollt, ich muss in dieser Tapa sein." So etwas kommt vor. Das bedeutet nicht, dass ein umgeschriebenes Tagebuch tatsächlich irgendwie bearbeitet wird.

     

    Es gibt in der Tat Zeiten, in denen es verstreute Zettel gibt, dann hat man schon umgeschrieben, neu getippt und so weiter.

     

    Was können Sie sonst noch über die Verfasser der Tagebücher sagen? Warum haben sie geschrieben, wer hat geschrieben? Es ist fast unmöglich, an der Front Tagebücher zu schreiben. Trotzdem gab es solche Fälle. Nicht oft, aber es gab Fälle, in denen Menschen Tagebücher schrieben, auch während der Kampfhandlungen. Ich werde Ihnen mehr über ein solches Tagebuch erzählen.

     

    Meistens handelt es sich um Offiziere oder Kommandeure, wie man sie bis Ende 1942 nannte, als es noch Offiziersränge gab, oft sind es Dolmetscher, Stäbe - Stabsmitarbeiter, politische Mitarbeiter. Natürlich gibt es auch viele Texte von Journalisten, die mitschreiben durften - Kriegsjournalisten. Und sie wurden von Leuten geschrieben, die nichts mit Literatur zu tun hatten, die aber davon träumten, später Schriftsteller zu werden.

     

    Dies ist kein Einzelfall. Nehmen wir an, Boris Suris, ein Odessianer, schrieb ein wenig ironisch: "Ich will einen r-Roman schreiben". "Roman" wurde dort mit drei "r "s geschrieben.

     

    Nun, Witze, Witze, aber zwischendurch schrieb er die Namen der Deutschen auf, die er als Dolmetscher verhörte, um sie in einem zukünftigen Roman zu

     

    verwenden. Nun, er hat letztendlich  nie  einen  Roman  geschrieben.  Er  hat ein wunderbares Tagebuch geschrieben, es ist veröffentlicht - das Original- Tagebuch von Boris Suris. Er wurde ein Künstler. Seine Kinder und Enkelkinder gingen nach Israel, und irgendwo hier haben sie das Original- Tagebuch. Das Tagebuch wurde in Moskau veröffentlicht, es ist wunderbar interessant, aber man hat das Gefühl, dass einige Fragmente ausgelassen worden sind.

     

    Oleg Witaljewitsch, verzeihen Sie bitte, wenn ich Sie unterbreche, aber manche Leute können die Bildschirmdemonstration nicht sehen. Könnten Sie ihn aus- und wieder einschalten?

     

    Sie ist nur ausgesetzt.

     

    Ja, ausgesetzt.

     

    Es ist nur auf Eis gelegt, ich werde es später fortsetzen. Bis jetzt nur der Titel, sonst nichts.

     

    Wie ich schon sagte, wollte Elena Kagan Schriftstellerin werden und wurde es auch. Irina Dunajewskaja führte solche Tagebucheinträge und sagte: "Vielleicht werde ich, ein so einfaches Mädchen, eines Tages ein Buch über den Krieg schreiben?". Nun, ein einfaches Mädchen studierte tatsächlich an der Orientalischen Fakultät der Leningrader Universität. Im Allgemeinen gut oder schlecht, aber sie konnte Deutsch und so weiter.

     

    Nach dem Krieg wurde sie eine relativ bekannte orientalistische Historikerin. Sie studierte den Alten Osten, Sekten. Und da gibt es einige merkwürdige Dinge. Sie schrieb sich, glaube ich, in der russischen Abteilung ein, dann wechselte sie in die ausländische Abteilung, dann in die Orientalistik. Und in einer ihrer Notizen beklagt sie, dass sie das frühe Tabrian in Übersetzung gelesen hat, weil man es nicht im Original bekommen kann. Und genau das war sie auch, ein einfaches Mädchen.

     

    Das ist jemand, der ziemlich, na ja, in Anführungszeichen, natürlich, einfache, einfache Leute gibt es gar nicht, und der auch davon träumte, Schriftsteller zu werden: Vladimir Gelfand. Ich erzähle Ihnen von seinem Tagebuch, das ich Ihnen jetzt im Detail erzähle, weil ich sehe, dass die Leute schon hungrig nach Bildern sind, ein sprechender Kopf ist ein bisschen ermüdend. Und das Tagebuch, das ich zusammen mit seinen Mitarbeiterinnen Tatjana Lwowna Woronina und Irina Makhalowa mit ausführlichen Notizen, Illustrationen usw. veröffentlicht habe.

     

    Aber die Geschichte ist diese. Die Geschichte dieses Tagebuchs, oder besser gesagt, die Geschichte dieser Veröffentlichung. In der Tat bin ich im Internet auf solche, nun ja, sagen wir mal, dilettantischen Veröffentlichungen dieses Tagebuchs gestoßen.

     

    Aber es war schwierig, es als Veröffentlichung zu bezeichnen, da offensichtlich verschiedene Arten von Dokumenten zusammengestellt wurden. Es gibt ein Tagebuch, einige Erklärungen, Charakterisierungen, Briefe, es gibt offensichtlich einige Wortverwechslungen und so weiter.

     

    In einer der Sendungen über Kriegstagebücher habe ich dieses Tagebuch erwähnt, ein erstaunliches Tagebuch, das aus zwei Gründen erstaunlich ist. Erstens der schiere Umfang des Tagebuchs. Es beginnt im Sommer '41  und endet im Herbst '46, als der Autor des Tagebuchs, der in Deutschland in der sowjetischen Besatzungsmacht diente, eigentlich schon demobilisiert ist und sich auf dem Heimweg nach Dnepropetrowsk befindet.

     

    Und zweitens die unverschämte Offenheit. Nach dieser Sendung rief mich der Sohn des Verfassers des Tagebuchs im Radio an. Der Autor des Tagebuchs lebte nicht mehr; leider hatte er nicht sehr lange gelebt, er starb im Alter von 60 Jahren.

     

    Mein Sohn hat angerufen, er lebt in Berlin, Vitaly Vladimirovich Gelfand. Er rief den Radiosender an, man gab ihm meine Telefonnummer, und er sagte, er wolle es in Russland veröffentlichen. Das Tagebuch war zu diesem Zeitpunkt bereits teilweise auf Deutsch erschienen und wurde sogar ins Schwedische übersetzt.

     

    Aber es gibt auch den Teil, der sich nur auf seine Zeit in Deutschland bezieht. Erst als Eroberer und dann als Offizier der Besatzungsmacht. Und es kam ein Punkt, an dem ich anfing zu sagen, dass wir das alles auch scannen sollten, weil offensichtlich etwas entschlüsselt werden muss, irgendwie systematisiert und so weiter.

     

    Doch eines Tages fand ich mich in der Wohnung von Witali Wladimirowitsch in Berlin wieder. Und ich fragte mich immer noch: das gigantische Volumen, wie war das alles möglich?

     

    Dort stand eine solche Kiste. Es war eine Kiste, in der sich Notizbücher, einzelne Blätter Papier und überhaupt alles, was beschreibbar war, stapelten. Papier war natürlich ein schrecklicher Mangel in Kriegszeiten. Und hier sehen Sie ein Fragment eines Tagebuchs

     

    So sieht es aus, und das ist die Abschrift. Dies ist die Abschrift, die für diesen Text angefertigt wurde. Hier ist ein weiteres Fragment.

    Sehen Sie, wie es aufgezeichnet ist? Das wurde 1941 aufgezeichnet, und das hier ist von 1942. Das zweite ist Tsereteli und um die Aufzeichnung herum. Offenbar ist dies eine abgerissene Seite aus einem Buch mit Tseretelis Schriften. Hier ist ein Platz zum Schreiben, und hier ist eine Aufzeichnung.

     

    Was ist das Tolle an diesem Tagebuch? Ein paar Dinge. Erstens ist der Autor sehr naiv. Er wurde praktisch von der Schule an zur Armee eingezogen, allerdings nur für eine kurze Zeit, bis er 18 wurde. Er diente als

     

    Elektriker in Essentuki. Er war so ein halb geformter, halb jugendlicher Mann.

     

    Hier führt er dieses Tagebuch. Ich weiß nicht, vielleicht hat er schon früher ein Tagebuch geführt, aber es beginnt 1941. Und seine erste Reaktion (auf den Kriegsbeginn) ist.      "Übrigens, auch hier kommt der Krieg, aber jetzt

    muss ich meine Urlaubspläne ändern."

     

    In der Tat mussten die Urlaubspläne geändert werden. Und er...

     

    Tagebücher werden in der Regel mit Blick auf einen zukünftigen Leser geführt. Auch wenn man erklärt, dass es nur für einen selbst ist und so weiter, aber irgendwie geht eine Person normalerweise nicht bis zum Letzten so offenherzig.

     

    Hier ist es anders. Hier ist er extrem offen, einfach extrem offen. Er schreibt einige extrem unschmeichelhafte Dinge über sich, die, ich weiß nicht, ein älterer Mensch wahrscheinlich nicht aufschreiben würde. Auch seine unangenehmen Taten und so weiter.

     

    Was ist noch bemerkenswert an diesem Tagebuch, abgesehen von seinem Umfang, seiner Länge und seiner Offenheit? Die Tatsache, dass es von einem Mann geschrieben wurde, der einer echten Kampfeinheit angehörte, er ist Mörserschütze, schlimmer noch, er ist dem Tod näher als die Infanterie, und er führt diese Notizen während des Beschusses, während der Kämpfe weiter.

     

    Nachdem eine Granate das eine Ende von Lidnys Graben getroffen hatte, wurden alle, die dort waren, getötet, und er überlebte wie durch ein Wunder wieder. Überhaupt, während des ganzen Krieges wurde er einmal am Finger verwundet, das war eine äußerst unangenehme Sache, denn es gab Vereiterung, Panaritium und so weiter, er kam ins Krankenhaus, es dauerte lange, bis er wieder zu Sinnen kam, aber natürlich hatte er in dieser Hinsicht Glück, denn er war in sehr heißen Kämpfen, vor allem, sagen wir, im Herbst '43 in den Kämpfen um die Ukraine, ganz furchtbar, einfach monströse Kämpfe, und er hat einfach den Überblick über die Tage dort verloren, er weiß nicht, welches Datum, aber er schreibt weiter auf.

     

    Einige der Aufnahmen sind einfach nur erschreckend: er unterhält sich mit einem Mädchen, mit einem Sanitätsoffizier, er mag sie offensichtlich, er stellt fest, dass er immer umgangen wird, ausgezeichnet wird, er macht sich große Sorgen darüber, hier ist ein Mädchen mit einem Orden und so weiter, sie haben sich mit ihm unterhalten, sie hat ein schlechtes Gefühl, aber es wird alles gut für sie, der Beschuss beginnt, und er gibt ihr galant seinen Graben, den er selbst gegraben hatte, aber der war tiefer, und er selbst hat sich auch irgendwo hingelegt, und eine Granate trifft genau diesen Graben, den er dem Mädchen gegeben hat, und er beschreibt, was von ihr übrig geblieben ist, da war ein Bein, da waren ein paar andere Körperteile, im

     

    Allgemeinen, irgendwie hat er die Soldaten dazu gebracht, es einzusammeln, es zu begraben, auf eine Tafel zu schreiben, wer es war und so weiter.

     

    Was in diesem Fall wichtig ist, abgesehen von solchen erstaunlichen und erschreckenden Dingen, ist, dass er einen so realen Krieg zeigt, und dass all dies überprüft werden kann. Glücklicherweise gibt es elektronische Datenbanken des Verteidigungsministeriums, die öffentlich zugänglich sind, wie z.B. Memorial, und Sie können in die Memorial-Datenbank gehen, den Nachnamen und den Vornamen dieses toten Mädchens eingeben und sich vergewissern, dass Gelfand ihn wirklich am Tag ihres Todes aufgeschrieben hat, und so weiter. Sie können auch in der Datenbank "Podvig Narod", in der die Verleihungslisten aller Kriegsteilnehmer gesammelt werden, über sie im Zusammenhang mit ihrer Auszeichnung lesen usw.

     

    Charakteristisch für dieses Tagebuch ist auch, dass er nichts beschönigt hat. Er trat als Gefreiter in die Armee an der Front ein, er wurde Unteroffizier während der Katastrophe von Charkow im Mai 1942, als die Rote Armee versuchte, eine Offensive zu starten, Charkow zu befreien, aber der Plan war nicht erfolgreich, sie schätzten die Kräfte des Feindes falsch ein, gerade hier bereiteten die Deutschen eine Offensive vor, den stärksten Gegenangriff, die Einkesselung von Charkow, kolossale Verluste, und danach begann die Rote Armee, sich zum Don und dann nach Stalingrad zurückzuziehen. Das ist der schwierigste Moment, den er beschreibt, und manche Tagebuchschreiber haben die Eigenschaft, wenn schon nicht zu beschönigen, so doch zumindest einige negative Momente nicht zu beschreiben. Er schreibt alles ohne Beschönigung.

    Doch der vielleicht interessanteste Teil seines Tagebuchs bezieht sich auf seinen Aufenthalt in Deutschland.

     

    Wissen Sie, zum Thema Rote Armee in Deutschland, zu den Beziehungen mit der einheimischen Bevölkerung, sagen wir, zum nicht immer höflichen Umgang mit deutschen Frauen, hat er in seinem Tagebuch geschrieben, es gibt eine Polemik zu diesem Thema und so weiter. In seinem Tagebuch beschreibt er einige Episoden, die er beobachtet hat, und seinen eigenen Umgang mit deutschen Frauen sehr detailliert. Hier ist zum Beispiel ein Eintrag vom 15. Mai 1945.

     

     

    "Vor ein paar Tagen traf ich in der Nähe der Kantine zwei hübsche deutsche Mädchen, die sich unterhielten, sie verglichen mich mit einem Italiener und sagten, ich hätte sehr schwarzes Haar, machten mir Komplimente, was ich nicht unterließ zu erwähnen. Das Wort 'Kompliment' erregte sie aus irgendeinem Grund, und sie drückten ihre Freude mit einem Händedruck aus", und so weiter.

     

    Aber was ist das Interessante an dieser ganzen Geschichte? Die Mädchen waren nicht allein, sie hatten ihre Mutter dabei, und sie wollten etwas zu essen. Er brachte ihnen ein paar Kuchen und sie waren begeistert. Die Mutter war offensichtlich gekommen, um mit ihren Töchtern zu tauschen, und die Töchter hatten offensichtlich auch nichts dagegen, aber Gelfand verstand das nicht ganz.

     

    Und er ist eines der zentralen Themen seines Tagebuchs, eine Jungfrau, ja, und er will mit seiner Jungfräulichkeit Schluss machen, und er kann es immer noch nicht. Zwar wird er in vielen Fällen einfach ins Bett gesteckt, aber er distanziert sich irgendwie, weiß gar nicht, wie er sich verhalten soll. Er hat sich in Deutschland von seiner Unschuld getrennt, mit einer deutschen Frau.

     

    Und es gibt auch eine kuriose Geschichte: was für ein belesener Junge er ist. Er war dabei, eine der deutschen Bibliotheken abzubauen, um diese Bücher nach Moskau, in die UdSSR zu schicken, um den von den Deutschen angerichteten Schaden auszugleichen, und er ist furchtbar besorgt darüber. Warum? Weil sie hier den Sozialismus aufbauen werden, und er ist ein überzeugter Sowjetmensch, ja, sie werden hier den Sozialismus aufbauen, und was werden sie ohne diese wichtigen Bücher machen, ja, das wird schwierig für sie.

     

    In einem der Bücher, die er las - ein rein medizinisches Buch - und was er auf Deutsch verstand, wurde ihm klar, dass, wenn es ihm jetzt nicht passierte, es aus war, dann würde später nichts mehr passieren. Er ging nach draußen, rief die erste deutsche Frau an, die er finden konnte, und bat sie, mit ihm zu schlafen.

     

    Sie stimmte zu, warum sie zustimmte, ist ziemlich offensichtlich. Als der sowjetische Offizier sagte, komm her, war es nicht üblich, sich zu weigern, denn er hatte unter anderem eine Waffe an seiner Seite. Und er beschreibt seine Sündhaftigkeit in allen Einzelheiten.

     

    Er geriet in allerlei Unfug, und der naive Junge sah gar nicht mehr wie ein naiver Junge aus; er wurde Stammgast auf dem Schwarzmarkt und lernte mehr als eine deutsche Frau kennen. Am Ende kam es, wie es oft kommt, er erkrankte an Gonorrhö, und auch hier beschreibt er sehr detailliert, wie er behandelt wurde. Die Behandlung war absolut barbarisch. Diese Texte sollte man jungen Menschen in der Pubertät in die Hand geben, damit sie verstehen, wie manche Abenteuer enden können. Wie auch immer, am Ende ging alles gut aus.

     

    Aus dem, was ich hier erzähle, wird, glaube ich, bereits deutlich, warum Tagebücher eine völlig einzigartige Quelle für die Geschichte des Krieges sind. Ein gewisser Kanon der Kriegsgeschichte hat sich bereits herausgebildet, und was viele Veteranen, die überwältigende Mehrheit, über den Krieg sagen und schreiben, ist das, was sie für richtig halten, und sehr oft ist es nicht einfach, an einige ihrer wirklichen Erinnerungen heranzukommen, viele von ihnen sind in erheblichem Maße mit dem vermischt, was sie bereits gesehen und gehört haben, und neben dieser verständlichen Abweichung der Erinnerung gibt es auch dieses flüchtige Moment. Als die Menschen Tagebuch schrieben, wussten sie nicht, wie sie schreiben sollten, sie schrieben so - nicht alle, manche schrieben schon damals, wie sie schreiben sollten - wie sie sich fühlten. Nicht jeder schrieb, was er sah, fühlte, erlebte.

     

    In der Gesellschaft, vor allem unter denjenigen, die sich für die Geschichte des Krieges interessieren, oder unter Historikern, Politikern, wird sehr oft darüber diskutiert, dass die Archive nun geöffnet werden, aber sie sind bereits in einem relativen Ausmaß geöffnet, aber die Archive sind noch lange nicht vollständig geöffnet, und wir werden alle erfahren, wie es wirklich war.

     

    Nichts dergleichen, sage ich Ihnen, wir werden viel lernen, aber nicht alles, denn die Archive enthalten Dokumente, die von Menschen mit einem bestimmten Zweck geschrieben wurden, und es gibt eine Menge kurioser und wirklich noch nicht allgemein bekannter Dinge. Aber wir sollten nicht denken, dass uns nur die Archive eine Vorstellung von der wahren Geschichte vermitteln. Ohne diese menschliche Perspektive, ohne persönliche Erfahrung, ist es ein sinnloses Unterfangen, und Tagebücher sind in dieser Hinsicht eine absolut einzigartige, unersetzliche Quelle.

     

    So wurden beispielsweise Briefe in Kriegszeiten zensiert, und die Soldaten wussten im Allgemeinen, dass sie zensiert wurden, so dass Briefe ein anderes Maß an Offenheit vermitteln als Tagebücher.

     

    Nun, da wir gerade von der Rückkehr zu Gelfands Tagebuch sprechen, was ebenfalls äußerst kurios ist, das Familienarchiv blieb erhalten, und er kaufte eine Kamera in Deutschland und fotografierte dort aktiv. Und wir haben gerade eine einzigartige Reihe von Fotos, einige von ihnen sind in dem Buch Gelfands Kriegstagebücher vervielfältigt.

     

    Das ist seine Familie, das ist er mit seiner Mutter und seinem Vater, das ist Gelfand als Teenager, das sind seine Verwandten väterlicherseits, die 1942 von den Deutschen in Essentuki getötet wurden. Er hat aus erster Hand erfahren, was später als Holocaust bekannt wurde, lange bevor die Rote Armee Polen befreite und die Vernichtungslager der Nazis entdeckte.

     

    Für viele Menschen, vor allem im Westen, ist der "Holocaust" in erster Linie Polen, sind es die Vernichtungslager. In diesen Lagern wurde in der Tat ein bedeutender Teil, ein relativ großer Teil der während des Zweiten Weltkriegs getöteten Juden vernichtet. In der UdSSR verfolgten die Nazis eine andere

     

    Strategie. Die Juden wurden an den Orten erschossen, an denen sie lebten. Nicht weit von diesen Orten entfernt, manchmal versteckten sie sich dort auch gar nicht. Und Gelfand erfährt das früh genug und schreibt darüber.

    Das ist Vladimir Gelfand. Er absolvierte den Leutnantskurs im April 1943. Und dann gibt es eine ganze Reihe von...

    Das ist er in Polen. Hier ist seine deutsche Freundin, die sagt, dass er wie ein Italiener aussieht. Ja, denn er sieht tatsächlich ein bisschen aus wie ein Italiener aus den Filmen.

     

    Und das ist seine Serie von Bildern, die er und seine Freunde in Deutschland, in Berlin, aufgenommen haben. Das ist dieses hier. Und dann, siehe da, das ist das leicht erkennbare Brandenburger Tor.

     

    Dies ist eine sehr frühe Gedenkstätte für die sowjetischen Soldaten, die bei der Erstürmung Berlins gefallen sind. Und es steht an der gleichen Stelle. Das ist er wieder mit seinen Kameraden.

     

    Hier ist ein Blick darauf, wie ein sowjetischer Offizier zu dieser Zeit ausgesehen haben könnte. Achten wir auf die Frisur.

     

    Sehen Sie, Gelfand wurde am Ende des Krieges für die Schlachten von 1945 mit dem Orden des Roten Sterns ausgezeichnet. Und das ist er, sehen Sie, sozusagen, flippt aus. Er probiert etwas an. Er klebt sich einen Schnurrbart auf, etwas anderes.

     

    Alles in allem: ein junger Mann seiner Zeit. Das sind seine deutschen Freundinnen. Einige von ihnen schrieben ihm sogar noch nach Kriegsende.

     

    Auch hier gibt es eine Reihe dieser Merkwürdigkeiten. Sehen Sie, er hat sich einen Zylinder aufgesetzt. Und das sind Ansichten des Nachkriegsberlins.

    Stettiner Bahnhof. Szczecin ist jetzt polnisch, dieser Bahnhof existiert nicht mehr. Er existiert nicht mehr. Zerstört.

     

    Schwarzmarkt. Das ist Gelfand mit seiner Maschine. Aber siehst du, er ist auch seltsam. Nun, sein Haar ist natürlich, aber das ist sein Image.

     

    Dies ist das Cover des Buches von Vladimir Gelfand vor dem Hintergrund des Brandenburger Tors. Sie sehen auch, mit einem kleinen Bart. So dick ist das Buch geworden - 750 Seiten mit ausführlichen Kommentaren.

     

    Es gibt noch eine ganze Reihe anderer Tagebücher. Ich habe über ein paar Tagebücher gesprochen. Es gibt Tagebücher, die sehr kurz sind, aber das bedeutet nicht, dass sie weniger wertvoll sind.

     

    Ich war sehr beeindruckt von dem Tagebuch von Pavel Elkinson, einem Artilleriefeldwebel, der praktisch den gesamten Krieg ab 1942 miterlebte, an

     

    der Schlacht von Stalingrad teilnahm, verwundet wurde und so weiter. Er begann 1944 mit der Führung eines Tagebuchs. Und warum? Weil sie an die Grenze zur Sowjetunion kamen. Und er schreibt auf: "Jetzt gehen wir ins Ausland, ich werde wahrscheinlich nie wieder im Ausland sein, ich muss das alles aufschreiben."

     

    Und er besuchte in der Tat: Rumänien, Bulgarien, Jugoslawien, Ungarn und Österreich. Das ist Tourismus, sozusagen. Nun, Tourismus natürlich in Anführungszeichen, denn er schreibt begeistert, dass man in Bulgarien und Jugoslawien den Menschen auf eine Weise begegnet, wie man sie in Russland oder der Ukraine nie kennengelernt hat. Man wirft dort mit Essen, man trinkt dort ständig Wein, man ist dort ständig betrunken, er schreibt, dass alles ganz wunderbar ist und so weiter. Und dann hat Bulgarien eigentlich den Krieg erklärt, aber Bulgarien hat sofort geputscht und Deutschland den Krieg erklärt. In Jugoslawien wurden die Befreier natürlich willkommen geheißen.

     

    Und dann gab es in Ungarn die schwersten Kämpfe am Donaudurchbruch, die Erstürmung von Budapest. Und er schreibt eines Tages auf, dass heute vier seiner Kameraden gefallen sind. Und man kann nicht anders als zu denken: "Wann bin ich dran?". Das heißt, dieses Gefühl, dass man jeden Moment sterben kann, es wird mit der Zeit nicht weniger. Und seine enorme militärische Erfahrung bedeutet in diesem Fall nichts. Na ja, jedenfalls sind sie nach Österreich gekommen.

     

    Man kann die unerwartetsten Themen anführen, die in Tagebüchern zu finden sind: Liebesgeschichten, manchmal Humor, viele kuriose Dinge. In der Tat, fast die Notizen eines Touristen. Natürlich steht das alles in Anführungszeichen.

     

    Das Tagebuch von Major Safonov befindet sich in der Handschriftenabteilung in St. Petersburg. Er war ein Kartograph. Und seine Aufgabe war es, eine zuverlässige militärische Karte des Gebiets zu zeichnen, das die Rote Armee befreite oder besetzte, je nachdem, wen sie sozusagen bekämpfte, ein Opfer der Nazis oder eine Partei des Nazi-Blocks. Er besuchte auch eine Reihe von Ländern und war besonders von Österreich beeindruckt, das er gerne einmal besuchen wollte. Er träumte davon, Wien zu besuchen, er träumte davon, den Wiener Wald zu sehen.

     

    Ich kann verstehen, warum, denn es sind Strauss' Geschichten aus dem Wienerwald und so weiter. Und er besuchte tatsächlich Wien, und er besuchte das Wiener Opernhaus, das teilweise zerstört war. Soldaten schliefen in Kasernen, es lagen also Soldaten dort, und er setzte sich dort hin und spielte etwas auf dem Klavier und dachte, na ja, es ist nicht unmöglich, dass Strauss eines Tages selbst auf diesem Klavier spielen würde und so weiter. Und er beschrieb detailliert die Schlitten und so weiter und so fort. Das ist die Art von Texten, die passieren, aber häufiger ist es natürlich diese Art von militärisch hartem Alltag.

     

    Nun, ich kann das letzte Buch zitieren, das ich  in  Bezug  auf  Tagebücher gelesen habe. Das ist das Tagebuch von Nikolai Genzlin, einem politischen Offizier. Dann wurden die politischen Offiziere stark  reduziert,  und  er beendete den Krieg nicht als politischer Offizier, sondern als Artillerieoffizier. Nun, er war vorher bei der Artillerie, er war stellvertretender Polizist, Kommissar, dann stellvertretender Polizist, dann wurde er Späher in einer Artilleriedivision. Hier.

     

    Er beschreibt die schwersten Kämpfe an der Nordfront, zunächst in der Gegend von Taganrog und Rostow im Jahr 1942, eine schwierige Zeit des Rückzugs, und dann im Nordkaukasus. Hier. Aber er erreichte auch Deutschland, ja, er beendete den Krieg auch in Deutschland, aber da sind die Aufzeichnungen in Deutschland so lückenhaft.

     

    Es gibt also gar nicht so wenige Tagebücher, sie sind sehr unterschiedlich, die anderen Autoren sind sehr verschieden, aber etwas eint sie. Was sie eint, ist natürlich dieser Hang zur Reflexion, würde ich sagen, ja, und bis zu einem gewissen Grad ein Sinn für Geschichte, unbewusst selbst, ja, um irgendwie festzuhalten, was passiert, und irgendwie zeigen einige von ihnen das deutlich, um eine Erinnerung, eine Spur zu hinterlassen. Noch einmal: Die Menschen wissen nicht, was sie morgen erwartet.

     

    Manchmal in den Tagebüchern von Sergeant Boris Komsky gefunden, wunderbar absolut, es ist in der Balakhovich Archiv in New York gehalten. Er beschreibt dort, wie er in den Kursker Ardennen zu kämpfen begann.

    Buchstäblich am Vorabend der Prüfungen an der Offiziersschule, sie waren gerade alle geladen, wurden sie in die Kursker Ardennen geschickt, weil es dort... Das ist die Kursker Ardennen, aber Sie wissen, dass die Schlacht von Kursk die größte Schlacht der Weltgeschichte im Allgemeinen ist, nicht nur die größte Schlacht des Zweiten Weltkriegs.

     

    Es herrschte ein akuter Mangel an Männern, und sie wurden zum Kämpfen eingeteilt. Er war auch Mörserschütze, also war er Unteroffizier. Sie machten sie zu Feldwebeln, nicht zu Unterleutnants, und schickten sie da rein. Und innerhalb weniger Tage wurde seine Kompanie von einer Mörserkompanie zu einer Infanteriekompanie, weil die Mörser durch feindliches Feuer zerstört wurden. Und dann war sie einfach weg, sie war völlig zerstört. Er hatte Glück, denn er wurde innerhalb eines Tages verwundet. Er landete ein paar Tage vorher im Krankenhaus, hier, und alle anderen nicht. Das ist die Geschichte. Auch ein sehr interessantes Tagebuch.

     

    Komsky ist ebenfalls ein junger Mann, bei Kriegsbeginn ist er 17 Jahre alt, aber er hat eine etwas andere psychologische Konstitution als Vladimir Gelfand, er ist viel selbstbewusster. Er beendet den Krieg als Leutnant in Deutschland. Aber leider ist sein... Der deutsche Teil seines Tagebuchs wurde später von seiner Frau vernichtet, wie er sagte. Sie mochte nicht, was er aufgeschrieben hatte.

     

    Das ist also der kursorische Überblick über Kriegstagebücher. Die Quelle ist beispiellos, würde ich sagen, und ihre Bedeutung für das Verständnis dessen, was wir manchmal die menschliche Dimension des Krieges nennen, kann gar nicht hoch genug eingeschätzt werden. Also, lesen Sie weiter. Es handelt sich im Allgemeinen um äußerst faszinierende Texte. Und fast immer handelt es sich um einen Bildungsroman, so würde ich es ausdrücken.

     

    Der Erziehungsroman ist eine literarische Gattung, weil man sehen kann, wie sich ein Mensch verändert. Er verändert sich, vor allem, wenn das Tagebuch lange genug geführt wird, wie anders die Autoren des Tagebuchs am Ende des Krieges oder am Ende der Kampfhandlungen für sie werden. Manchmal fällt der Autor aus, weil er verwundet wird und nicht mehr an die Front zurückkehrt, und so weiter.

     

    Nun, ich bin jetzt bereit, Ihre Fragen zu beantworten, falls es welche gibt.

     

    Ja, ich habe auch etwas Wichtiges nicht gesagt, denn es handelt sich ja um ein Seminar des Jüdischen Museums, ja, und des Zentrums für Toleranz, gemeinsam, soviel ich weiß, mit dem Projekt "Gelebt". Wie Sie bemerkt haben, sind fast alle, die ich erwähnt habe, Juden. Boris Suris, Vladimir Gelfand, Boris Komsky, Pavel Elkinson, Ginzburg, Irina Dunayevskaya, Elena Kagan.

     

    Das ist kein Zufall. Es ist nicht zufällig und nicht, weil ich zum Beispiel Nikolai Genlin ausgewählt habe - er ist der Russe, den ich heute erwähnt habe - oder Nikolai Jakowlew, dessen Tagebuch ich kürzlich gelesen habe. Es ist hier...

     

    Warum ist das so? Nun, weil die Juden die am besten ausgebildete sowjetische Nation waren. Der Anteil der Menschen mit höherer und sekundärer Bildung war bei den Juden um ein Vielfaches, um ein Dutzend Mal höher als bei vielen anderen Völkern der UdSSR, und sie waren fast alle Stadtbewohner. Nun, fast alle, die überwältigende Mehrheit waren Stadtbewohner, vor allem in den Großstädten. Und viele von ihnen waren Studenten höherer Bildungseinrichtungen oder hatten dort ihren Abschluss gemacht.

     

    Das nennt man Vorbedingung. Nun, um Ihnen eine Vorstellung zu geben, ja, es gab in absoluten Zahlen mehr Juden mit höherer Bildung als Ukrainer und 7,5 Mal mehr als in Belarus. Aus bestimmten Gründen werde ich nicht auf dieses Thema eingehen. Ich will nur sagen, dass die Wahrscheinlichkeit, dass sich unter den Autoren der Tagebücher sowjetische Juden befanden, sehr hoch war.

     

    In der Tat sind unter den Autoren viele sowjetische Juden. Einige von ihnen erwähnen das Wort "Jude" in ihren Tagebüchern überhaupt nicht. Für einige ist dies ein sehr wichtiges Thema. Einige leiden unter Antisemitismus,

     

    wie zum Beispiel Gelfand. Er schreibt sogar auf: "Warum bin ich ein Jude? Warum hatte ich das Pech, als Jude geboren zu werden?"

     

    Und Boris Suris empfindet eine solche Haltung überhaupt nicht. Er schreibt: "Warum lieben mich alle? Ich habe gute Beziehungen, alle lieben mich". Und tatsächlich, seinem Tagebuch nach zu urteilen, war der Odessianer mit dem wunderbaren Sinn für Humor und künstlerischem Talent beliebt. Er diente im Hauptquartier als Dolmetscher, in der Einheit, in der er diente.

     

    Es war also alles ganz anders, die Menschen waren ganz anders. Die Tatsache, dass das Jüdische Museum Tagebücher als Thema des Seminars gewählt hat, ist meiner Meinung nach eine sehr gute Entscheidung.

    Militärische und nicht-militärische Tagebücher geben einen Einblick in die Geschichte des sowjetischen Judentums, die sich wiederum als nicht ganz so herausstellte, wie sie später gedacht und verstanden wurde.

     

    Bitte Fragen.

     

    Ja, ich habe eine Frage. Sie haben es vielleicht schon erwähnt, aber ich habe mich gefragt, unter welchen Umständen dieses spezielle Tagebuch gefunden wurde und wie Militärtagebücher normalerweise gefunden werden. Ich meine, werden sie von Nachkommen weitergegeben oder haben Sie sie einfach zufällig?

     

    Das Tagebuch von Gelfand wurde, wie gesagt, in der Familie aufbewahrt. Der Autor bewahrte es auf und versuchte, es nach dem Krieg zu veröffentlichen. Es gab Artikel in Zeitungen, einige lokale Publikationen, seine Erinnerungen wurden in einer Sammlung veröffentlicht. Aber es war natürlich unmöglich, das Tagebuch dort zu veröffentlichen. Es passte in keinen Kanon, obwohl Gelfand ein absolut sowjetischer Mensch war. So schrieb er zum Beispiel am Ende des Krieges über Stalin: "Stalin ist meine Sonne!". Das heißt, er beschreibt alle möglichen Grausamkeiten, Obszönitäten und so weiter, denen er begegnet, aber er bringt sie in keiner Weise mit der Zentralmacht in Verbindung. Außerdem schreibt er an Militärzeitungen, an Divisions- und Armeezeitungen, und er schreibt in der Sprache, in der er zu schreiben hat. In einem Tagebuch ist das eine Sache, im Text für eine Wandzeitung eine ganz andere. Er weiß, dass dies die richtige Schreibweise ist. Das ist ein typisches Beispiel für Doppeldenk, über das er gar nicht nachdenkt. Ihm ist klar, dass es so gemacht werden muss.

     

    Seine Versuche, nach dem Krieg etwas zu veröffentlichen, blieben erfolglos. Es blieb alles in der Familie. Vladimir Gelfand verstarb 1983. Er wurde 1923 geboren. Sein Sohn Witali Wladimirowitsch nahm alles mit, als sie weggingen - emigrierte nach Deutschland, die ganze Familie. Dort widmete er sich der Entschlüsselung und Veröffentlichung des Vermächtnisses seines Vaters.

     

    Dann erfuhr die deutsche Historikerin Elka Woolf davon. Sie war es, die den deutschen Teil des Tagebuchs in deutscher  Übersetzung  veröffentlichte.  Es war ein Bestseller in Deutschland, von dem etwa 80.000 Exemplare verkauft wurden. Das ist eine gigantische Zahl  für  ein  Kriegstagebuch,  zumal  von einem Ausländer, nicht  von  einem  Deutschen,  geschrieben.  Noch  später nahm Witali Wladimirowitsch, wie ich schon sagte, Kontakt zu mir auf. Am Ende hat er alles eingescannt. Das Originaltagebuch wurde dem Jüdischen Museum in Moskau übergeben, wo es jetzt aufbewahrt wird, ebenso wie die unveröffentlichte  Kriegskorrespondenz.  Das  ist  die  Geschichte.  So  hat  es sich zugetragen.

     

    Andere Tagebücher werden, wie gesagt, meiner Erfahrung nach meist von Familien geführt. Leider werfen viele Menschen diese unnötigen Papiere weg. Aber im Allgemeinen werden sie in den Familien aufbewahrt.

     

    Ja, bitte. Ich kann Sie nicht hören. Schalten Sie das Mikrofon ein.

     

    Hallo. Entschuldigen Sie mich. Vielen Dank für den Vortrag. Es ist sehr interessant. Ich habe eine Frage: Meine Kollegin hat das Familientagebuch ihres Großvaters Popov. Sie hat bereits einen Teil eines Fragments in einem Buch in der Region Tula veröffentlicht und versucht, es zu analysieren. Und ich habe auch dieses Tagebuch kennengelernt, oder besser gesagt, ihre Familie. Mein Bruder und, wie sich herausstellte, auch meine Enkel haben dieses Tagebuch entziffert. Er ist 1945 gestorben, leider, bei der Rückkehr und so irgendwie nicht ganz unrühmlich, das heißt, er ist krank geworden und nach dem Krieg gestorben. Und praktisch den ganzen Krieg über hat er diese Aufzeichnungen geführt. Die wurden später in der Familie aufbewahrt. Und mich hat der Aspekt interessiert, dass er sich überhaupt nicht gescheut hat, dieses Tagebuch zu führen, und es gibt ziemlich scharfe Kommentare zu den Aktionen der Führung direkt und auf höchster Ebene, was die Organisation ihrer militärischen Operationen angeht. Sagen Sie mir bitte, wie viel... Generell scheint mir, dass dies keine sehr typische Erscheinung ist. Solche Elemente des Schweigens kommen durchaus vor. Es war gefährlich, wie Sie zu Recht sagten. Aber Sie kennen doch so viele dieser Kriegstagebücher. Wie verbreitet ist diese Praxis der Kritik und der kühnen Appelle, sogar die Handlungen des Kommandos zu verurteilen? Oder ist sie generell sehr selten?

     

    Nun, das ist nicht ungewöhnlich. Die Menschen hatten keine Angst, weil sie Sowjetmenschen waren. Und sie glaubten, dass sie sich bemühten, diese Unzulänglichkeiten zu beseitigen. Verstehen Sie? Das ist die Art von Dingen.

     

    Übrigens habe ich ausführlich über Kriegstagebücher geschrieben. Dieses Jahr ist ein Buch von mir erschienen. Es heißt "Menschen im Krieg". Es ist bei New Literary Review erschienen. Und ich empfehle Ihnen, dieses Buch zu lesen, wenn Sie etwas lernen wollen, auch über Kriegstagebücher. Aber es ist eigentlich sehr vielfältig. Ein großer Teil des Buches basiert auf Tagebüchern. Und dem ist ein eigenes Kapitel gewidmet. Darin wird das Tagebuch von Olga Bergoltz analysiert, einschließlich des unveröffentlichten

     

    frühen Teils davon. Dieser ist soeben erschienen. Der dritte Teil des Tagebuchs aus der Nachkriegszeit. Dieser Art von Dokumenten ist eine Menge gewidmet.

     

    Einschließlich dessen, was wir in den Tagebüchern und in einigen anderen Quellen persönlichen Ursprungs lesen können. Einfach gesagt, geht es um die Beziehung zwischen Männern und Frauen im Krieg. Und die waren sehr unterschiedlich. Bei weitem nicht immer romantisch, romantisch und so weiter. Ich habe ein Kapitel darin. Es heißt "Mann und Frau in der Roten Armee".

     

    Und was die Geschichte von Elena Kogan-Rzhevskaya betrifft, die Entdeckung von Hitlers Leiche, so trug sie seine Zähne eine Zeit lang in einer Schachtel unter ihrem Arm. Das war natürlich ein furchtbares Geheimnis. Es stellte sich heraus, dass das  Bild  noch  nicht  aufgetaucht war, diese speziellen Gruppen. Sie gaben ihr ein Kästchen, ein weinrotes Kästchen mit billigem Modeschmuck. Sie trug es mindestens ein oder zwei Tage lang unter dem Arm. Man sagte ihr, sie solle darauf aufpassen. Sie können sich die Verantwortung vorstellen, nicht wahr? Hitlers Zähne. Und sie war furchtbar verärgert. Der 9. Mai, der Tag des Sieges, alle feierten ihn. Sie ist bei dieser Kiste. Da kann man nicht mal was trinken. Das letzte Kapitel heißt "Hitlers Zähne". Es ist dieser Geschichte gewidmet.

     

    Elena Rzhevskayas Enkelin Lubov Sum, eine wunderbare Übersetzerin, zeigte mir diese Notizbücher und stellte mir einige Fotos aus dem Familienarchiv zur Veröffentlichung im Buch zur Verfügung. Es ist äußerst interessant. Darunter befindet sich auch ein Schema von Hitlers Zähnen, das vom Leiter dieser Kommission zur Untersuchung der in der Reichskanzlei gefundenen Leichen, Oberstleutnant Schkarauskaja, gezeichnet wurde. Und auch hier gibt es Korrekturen. Ein alternatives Diagramm wurde von Hitlers Zahnarzthelferin Kathy Heuserova gezeichnet. Auch diese ist im persönlichen Archiv von Elena Rzewska erhalten. Es ist äußerst interessant.

     

    Aber eine Menge anderer Dinge. Es ist also nicht ungewöhnlich. Es kommt vor. Die Schicksale können unterschiedlich sein. Manchmal war alles normal, und manchmal wurden Menschen verhaftet. Zum Beispiel Danil Fibich, ein Journalist und Schriftsteller. Anscheinend hat einer seiner Kollegen sein Tagebuch durchgesehen und einen Satz wie diesen gelesen, dass es heute keine Redner mehr gibt, wie es sie früher gab, wie zum Beispiel Trotzki. Das ist alles. Zehn Jahre. Für Trotzki. Es ist das Jahr 43. Und Trotzki ist schon tot. Das ist eine völlig neutrale Formulierung. Aber das. Es wurde niemandem gemeldet, sondern Mechlis, der Mitglied des Militärrates der Front war, wo Fibich selbst in der Armeezeitung diente. So wurde er von der Front verhaftet und nach Labin geschickt. Zehn Jahre diente er von Glocke zu Glocke.

     

    Ein durch und durch sowjetischer Mann.  Mehr  noch,  er  schreibt Geschichten darüber, wie die Bauern den Soldaten der Roten Armee nicht

     

    helfen, aus der Umzingelung herauszukommen. Und er schreibt im Grunde, dass die Kulatschi verflucht sind. Sie wurden damals bei der Kollektivierung nicht umgebracht. Er ist also davon überzeugt. Ich zitiere aus dem Gedächtnis. Nicht wortwörtlich, aber das Wesentliche. Wenn dort jemand tauschte... Sie fragten nach Brot, wenn du  eine  Uhr  hast,  dann  tauschen wir sie um. Er tauschte einen Laib Brot gegen eine Uhr. Und eine Uhr war damals ein kolossaler Preis. Und so weiter.

     

    Das heißt, wenn er dort negative Bemerkungen macht, sind sie kritisch in dem Sinne, dass wir sie korrigieren müssen. Aber der Satz über Trotzki hat ihn ruiniert.

     

    Manchmal arbeite ich nicht nur mit Tagebüchern, sondern auch mit verschiedenen Quellen, zum Beispiel mit Gerichtsmaterialien. Und da kann man unter den Materialien von Militärgerichten finden "führte ein konterrevolutionäres Tagebuch", "führte ein Tagebuch konterrevolutionären Inhalts". Das kommt nicht oft vor, aber es kommt vor.

     

    Aber es ist eine tolle Idee. Was du über Tagebücher sagst. Wird sie das Tagebuch in seiner Gesamtheit überhaupt irgendwo veröffentlichen?

     

    Ja, sie bereitet sich vor. Sie wird sie analysieren. Ich meine, als Soziologin. Ich werde ihr Ihr Buch zur Lektüre empfehlen. Ich denke, es wird Veröffentlichungen geben. Und sie denkt darüber nach, dieses Tagebuch in Zukunft weiterzugeben, während sie selbst damit arbeiten will. Ich denke, sie wird es vielleicht sogar weitergeben.

     

    Ach so, ich verstehe. Wie auch immer, wenn Sie Hilfe oder einen Rat brauchen, dann....

     

    Ich werde es ihr sagen. Ich werde es tun.

     

    Sie können das Institut für sowjetische und postsowjetische Geschichte auf der Website der Higher School of Economics finden. Nun, oder finden Sie einfach mich.

     

    Das Tagebuch ist sehr interessant. Einige Dinge sind einzigartig. Ich habe es gerne gelesen. Es war schwierig, es genau wiederzugeben. Handschrift, wie Sie sagen, geschrieben auf irgendetwas und unter irgendwelchen Bedingungen. Und sie haben Jahre damit verbracht, es zu rekonstruieren, zu versuchen, es zu rekonstruieren. Und sie haben angefangen, sie zu analysieren.

     

    Nun, es ist. Es zu entschlüsseln. Es ist das kleinste Problem.

     

    Ja, ja, natürlich.

     

    Zumindest für die professionellen Historiker, die dort arbeiten.

     

    Nein, sie sind keine Historiker, nicht professionell, nur in der Familie, Enkelkinder.

     

    Wenn Sie Beratung oder Hilfe benötigen, sind Sie herzlich willkommen. Okay, ich werde es ihr sagen. Danke. (lacht)

    Bitte, gibt es noch weitere Fragen?

     

    Sie haben konterrevolutionäre Tagebücher erwähnt. Können Sie irgendwelche Autoren nennen, die man lesen könnte?

     

    Nein, warten Sie eine Sekunde. Ich bin nicht derjenige, der von konterrevolutionären Tagebüchern spricht. Es sind die Forscher, die das Tribunal als konterrevolutionär bezeichnet haben.  Das  heißt  aber  nicht, dass da überhaupt etwas Konterrevolutionäres drinsteht. Zum Beispiel die Tatsache, dass Trotzki ein hervorragender Redner war, jeder Hund in der Sowjetunion und darüber hinaus wusste  das.  Und  diese  Aufzeichnung selbst, sie... es waren die Sitten  der  Stalinzeit,  insbesondere  von  Lew Mechlis in der Vergangenheit, dem Leiter  der  politischen  Hauptabteilung, das heißt, dem Hauptkommissar der Roten Armee, waren so.

     

    Dasselbe Tagebuch von Gelfand könnte ohne weiteres als konterrevolutionär bezeichnet werden. Konterrevolutionär, so eine Formel, es gab Artikel 58, Artikel 58 über konterrevolutionäre Verbrechen, Staatsverbrechen.  Es  gab viele Klauseln verschiedener Art, darunter die populärste, die in Anführungszeichen beliebte, darunter die diskutierte 58-10. Das ist antisowjetische Agitation und Propaganda.

     

    Und in den meisten Fällen, die ich in Kriegszeiten gesehen habe, sind die Leute für ihre Worte ins Gefängnis gegangen. Was ist das für ein Tagebuch?! Er hat das Falsche gesagt. Zum Beispiel, Verleumdung der sowjetischen Presse. Ein Grund zur Verhaftung. Verleumdung eines Berichts von Sovinformburo. Verleumdung des Kolchossystems. Nun, wenn man es ins Russische übersetzt, glaubten die Leute nicht, was die Presse schrieb, glaubten nicht den sowjetischen Berichten. Und sie taten das Richtige, denn es gab Berichte darüber, wie viele feindliche Soldaten und Offiziere, militärische Ausrüstung und andere Dinge dort zerstört worden waren. Und aus irgendeinem Grund wurden mehr und mehr Gebiete aufgegeben. Sie wurden dem Feind überlassen.

     

    Und dort in den Tagebüchern gibt es einen wunderbaren Michail Prischvin. Ich spreche nicht vom Kriegstagebuch, aber für diejenigen, die Soldaten waren, Tagebücher wurden von Soldaten geführt, es gibt wunderbare Tagebücher von Michail Prischvin, Wsewolod Iwanow, einem Schriftsteller. Und sie sind in einem Kadaver, ich glaube, es ist der von Prishvin, dass niemand Radio hören kann, es ist so irritierend, deprimierend, was auch immer. Und andere Dinge.

     

    Aber es gibt ähnliche  Aufzeichnungen,  zum  Beispiel  von  Georgij Slawgorodski. Ich habe auch an der Veröffentlichung des  Tagebuchs  von Georgij Slawgorodskij mitgewirkt, das viele Jahre nach seinem Tod posthum veröffentlicht wurde, er starb 1945, leider hat  er  den  ganzen  Krieg mitgemacht und ist in Polen gestorben. Er schreibt zum Beispiel die Worte eines seiner Mitsoldaten über die Veröffentlichung der weltlichen Presse auf. "Alles ist Unsinn.  Alles  ist  Unsinn."  Für  diesen  Satz  hätte  man  Sie  im  Jahr 58  aufschreiben  können.  Und  derselbe  Slawgorodski  schrieb  etwas Ähnliches in sein Tagebuch, aber er konnte auch als Konterrevolutionär bezeichnet werden.

     

    Es ist also eine Frage der Struktur. Es ist überwältigend, fast alles, es war sowjetisch.         Nun, es gibt einige Tagebücher, die wirklich kritisch gegenüber

    der Regierung als solcher sind. Es sind nur sehr wenige, aber es gibt einige davon. Aber meistens sind sie von Sowjetbürgern geschrieben, die mit der Tatsache unzufrieden sind, dass der Krieg auf eine Weise geführt wird, die sie für falsch halten.

     

    Oder Boris Komski, ein absoluter Sowjetpatriot, komsorg und so weiter. Er schrieb, dass man ihm erzählte, wie seine Kompanie, die Reste seiner Kompanie starben. Dieser betrunkene Hauptmann Fronel hat die Kompanie in einen Frontalangriff geführt. Man hätte sie leicht der Verleumdung der Roten Armee bezichtigen können. Und dass natürlich kaum bezweifelt werden kann, dass das, was er aufgeschrieben hat, wahr ist. Es wurde ihm von einem der wenigen Überlebenden dieses schrecklichen Angriffs erzählt, als dieser sehr betrunkene, sozusagen, kleine Kommandant die Kompanie auf das Schlachtfeld führte. So ist es also.

     

    Und das ist genau das, wovon ich spreche, stellen Sie sich vor, genau und nur in Tagebüchern. Es wurde nicht (in Briefen) nach Hause geschrieben. Und wenn jemand schrieb, wurde der nächste Brief kaum von seinen Verwandten zu Hause erwartet und so weiter.

     

    Bitte sehr, falls Sie noch Fragen haben?

     

    Oleg Witaljewitsch, ja. Vielen Dank für den Vortrag, und vielen Dank für das Buch. Ich entschuldige mich für meinen Bildschirm, ich habe Probleme mit meiner Kamera.  Ich habe  eigentlich  eine  Menge  Fragen,  ich  werde versuchen, sie zu beantworten.        Ich wollte fragen, ob es irgendwelche

    Studien über die Tagebücher des Zweiten Weltkriegs gibt, ja, des Großen Vaterländischen Krieges, und dementsprechend die Tagebücher, es ist klar, dass sie weniger waren, aber sie waren auch, die Tagebücher des Ersten Weltkriegs von 14-18 Jahren, die russischen Tagebücher, meine ich, und dementsprechend, ob es vergleichende Studien über die sowjetischen Tagebücher und die Tagebücher, die dort geführt wurden, wieder, in der deutschen Armee, ich weiß nicht, in der deutschen Gesellschaft, oder in den alliierten Streitkräften.

     

    Entschuldigung, eine weitere Frage, aber es ist eher eine allgemeine philosophische Frage, denke ich. Als jemand, der sehr viele Tagebücher gelesen hat, interessiert mich Ihre Meinung über das Militär. Das ist der Punkt mit der Reflexion und zwar nicht nur über sich selbst und die eigenen Erfahrungen, sondern auch über die Menschen um einen herum. Sind Sie schon öfter auf das Argument gestoßen, dass der Krieg die Menschen verdirbt? Oder eher, dass der Krieg, ich weiß nicht, etwas, na ja, irgendwie andersherum ermöglicht....

     

    Das Beste in einem Menschen hervorbringen.

     

    Ja, ja, ja. Ich weiß, dass es dieses und jenes geben wird. Was ist häufiger?

     

    Ich bin in meinen Tagebüchern kaum je darauf gestoßen, dass der Krieg etwas vom Besten im Menschen hervorbringt. Und ich möchte sagen, dass dies ein Mythologeme ist. Aus meiner Sicht ist es ein absoluter Mythos. Der Krieg ist eine schreckliche Sache. Er macht also niemanden besser. Ob es nun ein gerechter oder ein ungerechter Krieg ist, im Krieg werden Menschen getötet. Und im Krieg wird das Leben anderer Menschen geopfert.

     

    Ich bitte um Entschuldigung, Oleg Witaljewitsch, ich habe die Frage wahrscheinlich schlecht formuliert. Ich bin wahrscheinlich an etwas anderem interessiert. Sehen Sie, es ist klar, dass dies ein Mythologeme ist. Es gibt sozusagen, ja, die heroische Seite....

     

    Ich meine, steht darüber etwas in den Tagebüchern? Ist es das, was Sie meinen?

     

    Nein, nein. Nein, nicht das. Ich meine den Moment, in dem der Autor des Tagebuchs seine Überraschung darüber festhält, dass er erwartet hat, dass sich die Menschen auf eine bestimmte Art und Weise verhalten, aber sie verhalten sich auf eine andere Art und Weise. Eigentlich geht es in Gelfands Tagebuch darum, ein sowjetischer Patriot zu sein, und er wird mit einer Realität konfrontiert, die nicht mit seiner Vorstellung vom Krieg und von der Armee übereinstimmt. Und es ist verständlich, dass er darüber erstaunt ist, dass es in der Armee, ich weiß nicht, Diebstahl und Schläge gibt. Es gibt keinen Internationalismus. Es ist verständlich, dass er seine Konfrontation mit der Tatsache registriert, dass er etwas erwartet hat und auf ein noch schlimmeres Verhalten gestoßen ist. Aber ich meine, es muss doch Fälle gegeben haben, in denen man erwartet hat, dass der Krieg ein Horror ist, nachdem man bereits militärische Erfahrungen gemacht hat, und trotzdem auf unerwartete Manifestationen von Menschlichkeit gestoßen ist. Wie häufig kommt das in Tagebüchern vor? Ich denke, das ist es, was ich meine.

     

    Nun, nicht allzu viel. Es gibt Aufzeichnungen über die militärischen Leistungen dieses oder jenes Soldaten. Aber diese Begründung, dass    es

    gibt Aufzeichnungen darüber, dass Menschen im Krieg manchmal Freundschaften schließen und sie sehr zärtlich behandeln. Im Allgemeinen ist Freundschaft im Krieg eine Sache. Also, dass es oft, vor allem, eine

     

    kolossale Fluktuation gab, eine sehr hohe Verlustquote und eine Menge anderer Dinge. Es ist so eine Sache, dass... und schauen Sie, welche Art von Menschen sich dort als menschlich erwiesen haben, nun, extrem selten.

    Äußerst selten.

     

    Um Ihre anderen Fragen zu beantworten, lautet die Antwort mit einem Wort: nein.  Also,  es  gibt  keine  vergleichenden  Studien  von  Tagebüchern  des Ersten und Zweiten Weltkriegs, so weit ich weiß sowieso. Also, jemand hat solche in Tagebüchern, es war der Vergleich von Briefen aus Stalingrad sowjetischen und deutschen. Es war Juschin  Helbert,  der  einen  Artikel darüber geschrieben hat. Also,  Tagebücher,  ich  kann  mich  ehrlich  gesagt nicht daran erinnern, dass es solche vergleichenden Studien gab.

     

    Im Allgemeinen kann ich mich nicht an solche speziellen Studien über Kriegstagebücher erinnern.         Nun, es gab, sagen wir mal, eine Art

    Monographie. Es gibt Argumente zu diesem Thema in einigen Artikeln, die oft der Veröffentlichung dieser Tagebücher vorausgehen. Aber ich glaube, ich kann mich nicht erinnern.

     

    Ich kann kein bestimmtes Buch oder einen Artikel zu diesem Thema empfehlen, abgesehen von meinem eigenen, ja, einem Kapitel meines eigenen Buches, Men at War.

     

    Ich danke Ihnen vielmals.

     

    Kolleginnen und Kollegen, haben Sie noch Fragen?

     

    Oleg Witaljewitsch, wenn Sie gestatten, habe ich ein paar Fragen. Erstens. Es sind Fälle bekannt, in denen Tagebücher von sowjetischen Soldaten in die Hände der Deutschen selbst fielen und ins Deutsche übersetzt wurden. Zu welchem Zweck geschah dies und wie wurden sie anschließend verwendet? Und war bekannt, wie weit dies in der sowjetischen Armee verbreitet war, und könnte es die Tagebuchführung überhaupt beeinflusst haben?

     

    Nun, ich kann verstehen, warum das gemacht wurde. Um an Informationen zu kommen. Sehen Sie, ein Übersetzer hat das Tagebuch übersetzt, richtig? Der Benutzer war ein Militärkommandant irgendeines Ranges. Er musste das Material an ihn weitergeben.

     

    Die Deutschen hatten eine Propagandamaschine, die ziemlich effektiv arbeitete. Es gab die "Vineta", sie hatten einen speziellen Propagandadienst und so weiter. Sie mussten, sie wollten verstehen, wie die sowjetischen Soldaten waren und wie, in welcher Sprache sie mit ihnen sprechen sollten.

     

    In dieser Hinsicht natürlich Tagebücher - sie hatten eine Menge Gefangene, mit denen sie kommunizieren konnten. Aber das Tagebuch war auch ein interessantes Material, um sich ein Bild von den sowjetischen Soldaten zu

     

    machen. Und manchmal wurde es zu Propagandazwecken verwendet, d.h. einige Fragmente wurden veröffentlicht.

     

    Es gab eine Kehrseite. Die Deutschen hatten  eine  Menge  Leute,  die Tagebücher schrieben. All dies wurde dort aufbewahrt, gefördert, nicht verboten. Und manchmal wurden diese Tagebücher erbeutet, normalerweise bei den Leichen der Toten. Und das wurde im  Rahmen  der  Propaganda genutzt. Insbesondere L. hat sie immer wieder zitiert - Tagebücher von deutschen Soldaten.

     

    Ich danke Ihnen. Und die zweite Frage. Wenn wir über dieses Element sprechen, wie es in den Tagebüchern der sowjetischen Soldaten sein sollte, gab es Beispiele, das heißt, waren Texte  in  Tagebuchform  in  der periodischen Presse und in der Literatur während der Kriegsjahre üblich?

     

    Nein, das habe ich nicht. Das Führen von Tagebüchern wurde überhaupt nicht gefördert. Es wurde als verboten angesehen, sie zu führen. In der Tat war es in den allermeisten Fällen verboten, sie zu führen. Boris Komsky zum Beispiel erzählte uns nach dem Krieg, warum er ein Tagebuch führte, obwohl es verboten war: "Ich wusste es nicht. Wenn ich es gewusst hätte, hätte ich kein Tagebuch geführt.

     

    Gelfand las diese Notizen manchmal seinen Kameraden vor, aber das rief meist nur Spott hervor.

     

    Eines Tages, plötzlich, gab es einen solchen Moment, plötzlich änderte sich der Stil dramatisch. Und er schreibt, wie toll es ist, dass wir jetzt einen politischen Offizier haben, der mir erklärt, was ich tun soll, wie man ein Tagebuch führt. Dass ich über die Kampfangelegenheiten unserer Einheit schreiben soll, darüber, wie der politische Kommandeur seine Arbeit macht, und all so etwas.

     

    Und manche Texte sind so seltsam, dass es lächerlich ist. Ein paar Tage später erscheint er dann: "Endlich bin ich den Politoffizier los!", der mit ihm im selben Unterstand wohnte. "Jetzt kann ich schreiben, was ich will" - und so weiter.

     

    Das waren also die Anweisungen. Er verbot ihm nicht, ein Tagebuch zu führen, sondern erklärte ihm, wie und was er darin schreiben sollte. Aber mit diesem politischen Offizier an seiner Seite schrieb er. Um ihm irgendwie zu gefallen, wenn nicht um ihm zu gefallen, dann wenigstens, um keine negative Reaktion hervorzurufen. Dann hat er angefangen zu schreiben.

    Und wieder war alles so, dass... Dann schreibt er: "Was für einen Unsinn ich früher in mein Tagebuch geschrieben habe", so etwas in der Art.

     

    Nun, das hat sich dann erledigt, und er kam wieder auf genau diesen Unsinn zurück, natürlich in Anführungszeichen, der uns am meisten interessiert.

     

     

     

     
     
                                                                                              




  •     Dr. Elke Scherstjanoi "Ein Rotarmist in Deutschland"
  •     Stern "Von Siegern und Besiegten"
  •     Märkische Allgemeine  "Hinter den Kulissen"
  •     Das Erste "Kulturreport"
  •     Berliner Zeitung  "Besatzer, Schöngeist, Nervensäge, Liebhaber"
  •     SR 2 KulturRadio  "Deutschland-Tagebuch 1945-1946. Aufzeichnungen eines Rotarmisten"
  •     Die Zeit  "Wodka, Schlendrian, Gewalt"
  •     Jüdische Allgemeine  "Aufzeichnungen im Feindesland"
  •     Mitteldeutsche Zeitung  "Ein rotes Herz in Uniform"
  •     Unveröffentlichte Kritik  "Aufzeichnungen eines Rotarmisten vom Umgang mit den Deutschen"
  •     Bild  "Auf Berlin, das Besiegte, spucke ich!"
  •     Das Buch von Gregor Thum "Traumland Osten. Deutsche Bilder vom östlichen Europa im 20. Jahrhundert"
  •     Flensborg Avis  "Set med en russisk officers øjne"
  •     Ostsee Zeitung  "Das Tagebuch des Rotarmisten"
  •     Leipziger Volkszeitung  "Das Glück lächelt uns also zu!"
  •     Passauer Neue Presse "Erinnerungspolitischer Gezeitenwechsel"
  •     Lübecker Nachrichten  "Das Kriegsende aus Sicht eines Rotarmisten"
  •     Lausitzer Rundschau  "Ich werde es erzählen"
  •     Leipzigs-Neue  "Rotarmisten und Deutsche"
  •     SWR2 Radio ART: Hörspiel
  •     Kulturation  "Tagebuchaufzeichnungen eines jungen Sowjetleutnants"
  •     Der Tagesspiegel  "Hier gibt es Mädchen"
  •     NDR  "Bücher Journal"
  •     Kulturportal  "Chronik"
  •     Sächsische Zeitung  "Bitterer Beigeschmack"
  •     Wiesbadener Tagblatt "Reflexionen, Textcollagen und inhaltlicher Zündstoff"
  •     Deutschlandradio Kultur  "Krieg und Kriegsende aus russischer Sicht"
  •     Berliner Zeitung  "Die Deutschen tragen alle weisse Armbinden"
  •     MDR  "Deutschland-Tagebuch eines Rotarmisten"
  •     Jüdisches Berlin  "Das Unvergessliche ist geschehen" / "Личные воспоминания"
  •     Süddeutsche Zeitung  "So dachten die Sieger"
  •     Financial Times Deutschland  "Aufzeichnungen aus den Kellerlöchern"
  •     Badisches Tagblatt  "Ehrliches Interesse oder narzisstische Selbstschau?"
  •     Freie Presse  "Ein Rotarmist in Berlin"
  •     Nordkurier/Usedom Kurier  "Aufzeichnungen eines Rotarmisten ungefiltert"
  •     Nordkurier  "Tagebuch, Briefe und Erinnerungen"
  •     Ostthüringer Zeitung  "An den Rand geschrieben"
  •     Potsdamer Neueste Nachrichten  "Hier gibt es Mädchen"
  •     NDR Info. Forum Zeitgeschichte "Features und Hintergründe"
  •     Deutschlandradio Kultur. Politische Literatur. "Lasse mir eine Dauerwelle machen"
  •     Konkret "Watching the krauts. Emigranten und internationale Beobachter schildern ihre Eindrücke aus Nachkriegsdeutschland"
  •     Cicero "Voodoo Child. Die verhexten Kinder"
  •     Dagens Nyheter  "Det oaendliga kriget"
  •     Utopie-kreativ  "Des jungen Leutnants Deutschland - Tagebuch"
  •     Neues Deutschland  "Berlin, Stunde Null"
  •     Webwecker-bielefeld  "Aufzeichnungen eines Rotarmisten"
  •     Südkurier  "Späte Entschädigung"
  •     Online Rezension  "Das kriegsende aus der Sicht eines Soldaten der Roten Armee"
  •     Saarbrücker Zeitung  "Erstmals: Das Tagebuch eines Rotarmisten"
  •     Neue Osnabrücker Zeitung  "Weder Brutalbesatzer noch ein Held"
  •     Thüringische Landeszeitung  "Vom Alltag im Land der Besiegten"
  •     Das Argument  "Wladimir Gelfand: Deutschland-Tagebuch 1945-1946. Aufzeichnungen eines Rotarmisten"
  •     Deutschland Archiv: Zeitschrift für das vereinigte Deutschland "Betrachtungen eines Aussenseiters"
  •     Neue Gesellschaft/Frankfurter Hefte  "Von Siegern und Besiegten"
  •     Deutsch-Russisches Museum Berlin-Karlshorst "Deutschland-Tagebuch 1945-1946. Aufzeichnungen eines Rotarmisten"
  •     Online Rezensionen. Die Literaturdatenbank
  •     Literaturkritik  "Ein siegreicher Rotarmist"
  •     RBB Kulturradio  "Ein Rotarmist in Berlin"
  •     їнська правда  "Нульовий варiант" для ветеранiв вiйни / Комсомольская правда "Нулевой вариант" для ветеранов войны"
  •     Dagens Nyheter. "Sovjetsoldatens dagbok. Hoppfull läsning trots krigets grymheter"
  •     Ersatz  "Tysk dagbok 1945-46 av Vladimir Gelfand"
  •     Borås Tidning  "Vittnesmåil från krigets inferno"
  •     Sundsvall (ST)  "Solkig skildring av sovjetisk soldat frеn det besegrade Berlin"
  •     Helsingborgs Dagblad  "Krigsdagbok av privat natur"
  •     2006 Bradfor  "Conference on Contemporary German Literature"
  •     Spring-2005/2006/2016 Foreign Rights, German Diary 1945-1946
  •     Flamman / Ryska Posten "Dagbok kastar tvivel över våldtäktsmyten"
  •     INTERPRES "DAGBOG REJSER TVIVL OM DEN TYSK-REVANCHISTISKE “VOLDTÆGTSMYTE”
  •     Expressen  "Kamratliga kramar"
  •     Expressen Kultur  "Under våldets täckmantel"
  •     Lo Tidningen  "Krigets vardag i röda armén"
  •     Tuffnet Radio  "Är krigets våldtäkter en myt?"
  •     Norrköpings Tidningar  "En blick från andra sidan"
  •     Expressen Kultur  "Den enda vägens historia"
  •     Expressen Kultur  "Det totalitära arvet"
  •     Allehanda  "Rysk soldatdagbok om den grymma slutstriden"
  •     Ryska Posten  "Till försvar för fakta och anständighet"
  •     Hugin & Munin  "En rödarmist i Tyskland"
  •     Theater "Das deutsch-russische Soldatenwörtebuch" / Театр  "Русско-немецкий солдатский разговорник"
  •     SWR2 Radio "Journal am Mittag"
  •     Berliner Zeitung  "Dem Krieg den Krieg erklären"
  •     Die Tageszeitung  "Mach's noch einmal, Iwan!"
  •     The book of Paul Steege: "Black Market, Cold War: Everyday Life in Berlin, 1946-1949"
  •     Телеканал РТР "Культура"  "Русско-немецкий солдатский разговорник"
  •     Аргументы и факты  "Есть ли правда у войны?"
  •     RT "Russian-German soldier's phrase-book on stage in Moscow"
  •     Утро.ru  "Контурная карта великой войны"
  •     Коммерсантъ "Языковой окоп"
  •     Телеканал РТР "Культура":  "Широкий формат с Ириной Лесовой"
  •     Museum Berlin-Karlshorst  "Das Haus in Karlshorst. Geschichte am Ort der Kapitulation"
  •     Das Buch von Roland Thimme: "Rote Fahnen über Potsdam 1933 - 1989: Lebenswege und Tagebücher"
  •     Das Buch von Bernd Vogenbeck, Juliane Tomann, Magda Abraham-Diefenbach: "Terra Transoderana: Zwischen Neumark und Ziemia Lubuska"
  •     Das Buch von Sven Reichardt & Malte Zierenberg: "Damals nach dem Krieg Eine Geschichte Deutschlands - 1945 bis 1949"
  •     Lothar Gall & Barbara Blessing: "Historische Zeitschrift Register zu Band 276 (2003) bis 285 (2007)"
  •     Wyborcza.pl "Kłopotliwy pomnik w mieście z trudną historią"
  •     Kollektives Gedächtnis "Erinnerungen an meine Cousine Dora aus Königsberg"
  •     Das Buch von Ingeborg Jacobs: "Freiwild: Das Schicksal deutscher Frauen 1945"
  •     Wyborcza.pl "Strącona gwiazda wdzięczności"
  •     Закон i Бiзнес "Двічі по двісті - суд честі"
  •     Радио Свобода "Красная армия. Встреча с Европой"
  •     DEP "Stupri sovietici in Germania (1944-45)"
  •     Дніпропетровський національний історичний музей ім. Яворницького "Музей і відвідувач: методичні розробки, сценарії, концепції. Листи з 43-го"
  •     Explorations in Russian and Eurasian History "The Intelligentsia Meets the Enemy: Educated Soviet Officers in Defeated Germany, 1945"
  •     DAMALS "Deutschland-Tagebuch 1945-1946. Gedankenwelt des Siegers"
  •     Das Buch von Pauline de Bok: "Blankow oder Das Verlangen nach Heimat"
  •     Das Buch von Ingo von Münch: "Frau, komm!": die Massenvergewaltigungen deutscher Frauen und Mädchen 1944/45"
  •     Das Buch von Roland Thimme: "Schwarzmondnacht: Authentische Tagebücher berichten (1933-1953). Nazidiktatur - Sowjetische Besatzerwillkür"
  •     История государства "Миф о миллионах изнасилованных немок"
  •     Das Buch Alexander Häusser, Gordian Maugg: "Hungerwinter: Deutschlands humanitäre Katastrophe 1946/47"
  •     Heinz Schilling: "Jahresberichte für deutsche Geschichte: Neue Folge. 60. Jahrgang 2008"
  •     Jan M. Piskorski "WYGNAŃCY: Migracje przymusowe i uchodźcy w dwudziestowiecznej Europie"
  •     Wayne State "The Cultural Memory Of German Victimhood In Post-1990 Popular German Literature And Television"
  •     Deutschlandradio "Heimat ist dort, wo kein Hass ist"
  •     Journal of Cold War Studies "Wladimir Gelfand, Deutschland-Tagebuch 1945–1946: Aufzeichnungen eines Rotarmisten"
  •     ЛЕХАИМ "Евреи на войне. Солдатские дневники"
  •     Частный Корреспондент "Победа благодаря и вопреки"
  •     Перспективы "Сексуальное насилие в годы Второй мировой войны: память, дискурс, орудие политики"
  •     Радиостанция Эхо Москвы & RTVi "Не так" с Олегом Будницким: Великая Отечественная - солдатские дневники"
  •     Books Llc "Person im Zweiten Weltkrieg /Sowjetunion/ Georgi Konstantinowitsch Schukow, Wladimir Gelfand, Pawel Alexejewitsch Rotmistrow"
  •     Das Buch von Jan Musekamp: "Zwischen Stettin und Szczecin - Metamorphosen einer Stadt von 1945 bis 2005"
  •     Encyclopedia of safety "Ladies liberated Europe in the eyes of Russian soldiers and officers (1944-1945 gg.)"
  •     Азовские греки "Павел Тасиц"
  •     Newsland "СМЯТЕНИЕ ГРОЗНОЙ ОСЕНИ 1941 ГОДА"
  •     Wallstein "Demokratie im Schatten der Gewalt: Geschichten des Privaten im deutschen Nachkrieg"
  •     Вестник РГГУ "Болезненная тема второй мировой войны: сексуальное насилие по обе стороны фронта"
  •     Das Buch von Jürgen W. Schmidt: "Als die Heimat zur Fremde wurde"
  •     ЛЕХАИМ "Евреи на войне: от советского к еврейскому?"
  •     Gedenkstätte/ Museum Seelower Höhen "Die Schlacht"
  •     The book of Frederick Taylor "Exorcising Hitler: The Occupation and Denazification of Germany"
  •     Огонёк "10 дневников одной войны"
  •     The book of Michael Jones "Total War: From Stalingrad to Berlin"
  •     Das Buch von Frederick Taylor "Zwischen Krieg und Frieden: Die Besetzung und Entnazifizierung Deutschlands 1944-1946"
  •     WordPress.com "Wie sind wir Westler alt und überklug - und sind jetzt doch Schmutz unter ihren Stiefeln"
  •     Олег Будницкий: "Архив еврейской истории" Том 6. "Дневники"
  •     Åke Sandin "Är krigets våldtäkter en myt?"
  •     Michael Jones: "El trasfondo humano de la guerra: con el ejército soviético de Stalingrado a Berlín"
  •     Das Buch von Jörg Baberowski: "Verbrannte Erde: Stalins Herrschaft der Gewalt"
  •     Zeitschrift fur Geschichtswissenschaft "Gewalt im Militar. Die Rote Armee im Zweiten Weltkrieg"
  •     Ersatz-[E-bok] "Tysk dagbok 1945-46"
  •     The book of Michael David-Fox, Peter Holquist, Alexander M. Martin: "Fascination and Enmity: Russia and Germany as Entangled Histories, 1914-1945"
  •     Елена Сенявская "Женщины освобождённой Европы глазами советских солдат и офицеров (1944-1945 гг.)"
  •     The book of Raphaelle Branche, Fabrice Virgili: "Rape in Wartime (Genders and Sexualities in History)"
  •     (סקירה   צבאית נשים של אירופה המשוחררת דרך עיניהם של חיילים וקצינים סובייטים (1944-1945
  •     БезФорматаРу "Хоть бы скорей газетку прочесть"
  •     ВЕСТНИК "Проблемы реадаптации студентов-фронтовиков к учебному процессу после Великой Отечественной войны"
  •     Zeitschrift für Geschichtswissenschaft 60 (2012), 12
  •     Все лечится "10 миллионов изнасилованных немок"
  •     Симха "Еврейский Марк Твен. Так называли Шолома Рабиновича, известного как Шолом-Алейхем"
  •     Nicolas Bernard "La Guerre germano-soviétique: 1941-1945" (Histoires d'aujourd'hui) E-Book
  •     Annales: Nathalie Moine "La perte, le don, le butin. Civilisation stalinienne, aide étrangère et biens trophées dans l’Union soviétique des années 1940"
  •     Das Buch von Beata Halicka "Polens Wilder Westen. Erzwungene Migration und die kulturelle Aneignung des Oderraums 1945 - 1948"
  •     Das Buch von Jan M. Piskorski "Die Verjagten: Flucht und Vertreibung im Europa des 20. Jahrhundert"
  •     "آسو  "دشمن هرگز در نمی‌زن
  •     Уроки истории. ХХ век. Гефтер. "Антисемитизм в СССР во время Второй мировой войны в контексте холокоста"
  •     Ella Janatovsky "The Crystallization of National Identity in Times of War: The Experience of a Soviet Jewish Soldier"
  •     Word War II Multimedia Database "Borgward Panzerjager At The Reichstag"
  •     Militaergeschichtliche Zeitschrift "Buchbesprechungen"
  •     Всеукраинский еженедельник Украина-Центр "Рукописи не горят"
  •     Bücher / CD-s / E-Book von Niclas Sennerteg "Nionde arméns undergång: Kampen om Berlin 1945"
  •     Das Buch von Michaela Kipp: "Großreinemachen im Osten: Feindbilder in deutschen Feldpostbriefen im Zweiten Weltkrieg"
  •     Петербургская газета "Женщины на службе в Третьем Рейхе"
  •     Володимир Поліщук "Зроблено в Єлисаветграді"
  •     Deutsch-Russisches Museum Berlin-Karlshorst. Katalog zur Dauerausstellung / Каталог постоянной экспозиции
  •     Clarissa Schnabel "The life and times of Marta Dietschy-Hillers"
  •     Alliance for Human Research Protection "Breaking the Silence about sexual violence against women during the Holocaust"
  •     Еврейский музей и центр толерантности. Группа по работе с архивными документами"
  •     Эхо Москвы "ЦЕНА ПОБЕДЫ: Военный дневник лейтенанта Владимира Гельфанда"
  •     Bok / eBok: Anders Bergman & Emelie Perland "365 dagar: Utdrag ur kända och okända dagböcker"
  •     РИА Новости "Освободители Германии"
  •     Das Buch von Miriam Gebhardt "Als die Soldaten kamen: Die Vergewaltigung deutscher Frauen am Ende des Zweiten Weltkriegs"
  •     Petra Tabarelli "Vladimir Gelfand"
  •     Das Buch von Martin Stein "Die sowjetische Kriegspropaganda 1941 - 1945 in Ego-Dokumenten"
  •     Książka Beata Halicka "Polski Dziki Zachód. Przymusowe migracje i kulturowe oswajanie Nadodrza 1945-1948"
  •     The German Quarterly "Philomela’s Legacy: Rape, the Second World War, and the Ethics of Reading"
  •     MAZ LOKAL "Archäologische Spuren der Roten Armee in Brandenburg"
  •     Tenona "Как фашисты издевались над детьми в концлагере Саласпилс. Чудовищные исторические факты о концлагерях"
  •     Deutsches Historisches Museum "1945 – Niederlage. Befreiung. Neuanfang. Zwölf Länder Europas nach dem Zweiten Weltkrieg"
  •     День за днем "Дневник лейтенанта Гельфанда"
  •     BBC News "The rape of Berlin" / BBC Mundo / BBC O`zbek  / BBC Brasil / BBC فارْسِى "تجاوز در برلین"
  •     Echo24.cz "Z deníku rudoarmějce: Probodneme je skrz genitálie"
  •     The Telegraph "The truth behind The Rape of Berlin"
  •     BBC World Service "The Rape of Berlin"
  •     ParlamentniListy.cz "Mrzačení, znásilňování, to všechno jsme dělali. Český server připomíná drsné paměti sovětského vojáka"
  •     WordPress.com "Termina a Batalha de Berlim"
  •     Dnevnik.hr "Podignula je suknju i kazala mi: 'Spavaj sa mnom. Čini što želiš! Ali samo ti"                  
  •     ilPOST "Gli stupri in Germania, 70 anni fa"
  •     上 海东方报业有限公司 70年前苏军强奸了十万柏林妇女?很多人仍在寻找真相
  •     연 합뉴스 "BBC: 러시아군, 2차대전때 독일에서 대규모 강간"
  •     세계 일보 "러시아군, 2차대전때 독일에서 대규모 강간"
  •     Telegraf "SPOMENIK RUSKOM SILOVATELJU: Nemci bi da preimenuju istorijsko zdanje u Berlinu?"
  •     Múlt-kor "A berlini asszonyok küzdelme a szovjet erőszaktevők ellen"
  •     Noticiasbit.com "El drama oculto de las violaciones masivas durante la caída de Berlín"
  •     Museumsportal Berlin "Landsberger Allee 563, 21. April 1945"
  •     Caldeirão Político "70 anos após fim da guerra, estupro coletivo de alemãs ainda é episódio pouco conhecido"
  •     Nuestras Charlas Nocturnas "70 aniversario del fin de la II Guerra Mundial: del horror nazi al terror rojo en Alemania"
  •     W Radio "El drama oculto de las violaciones masivas durante la caída de Berlín"
  •     La Tercera "BBC: El drama oculto de las violaciones masivas durante la caída de Berlín"
  •     Noticias de Paraguay "El drama de las alemanas violadas por tropas soviéticas hacia el final de la Segunda Guerra Mundial"
  •     Cnn Hit New "The drama hidden mass rape during the fall of Berlin"
  •     Dân Luận "Trần Lê - Hồng quân, nỗi kinh hoàng của phụ nữ Berlin 1945"
  •     Český rozhlas "Temná stránka sovětského vítězství: znásilňování Němek"
  •     Historia "Cerita Kelam Perempuan Jerman Setelah Nazi Kalah Perang"
  •     G'Le Monde "Nỗi kinh hoàng của phụ nữ Berlin năm 1945 mang tên Hồng Quân"
  •     BBC News 코리아 "베를린에서 벌어진 대규모 강간"
  •     Эхо Москвы "Дилетанты. Красная армия в Европе"
  •     Der Freitag "Eine Schnappschussidee"
  •     باز آفريني واقعيت ها  "تجاوز در برلین"
  •     Quadriculado "O Fim da Guerra e o início do Pesadelo. Duas narrativas sobre o inferno"
  •     Majano Gossip "PER NON DIMENTICARE... LE PORCHERIE COMUNISTE!!!"
  •     非 中国日报网 "柏林的强奸"
  •     Constantin Film "Anonyma - Eine Frau in Berlin. Materialien zum Film"
  •     Русская Германия "Я прижал бедную маму к своему сердцу и долго утешал"
  •     De Gruyter Oldenbourg "Erinnerung an Diktatur und Krieg. Brennpunkte des kulturellen Gedächtnisses zwischen Russland und Deutschland seit 1945"
  •     Memuarist.com "Гельфанд Владимир Натанович"
  •     Πανεπιστημίου Ιωαννίνων "Οι νόμοι του Πλάτωνα για την υβριστική κακολογία και την κατάχρηση του δημοσίου"
  •     Das Buch von Nicholas Stargardt "Der deutsche Krieg: 1939 - 1945"Николас Старгардт "Мобилизованная нация. Германия 1939–1945"
  •     FAKEOFF "Оглянуться в прошлое"
  •     The book of Nicholas Stargardt "The German War: A Nation Under Arms, 1939–45"
  •     The book of Nicholas Stargardt "The German War: A Nation Under Arms, 1939–45"
  •     Das Buch "Владимир Гельфанд. Дневник 1941 - 1946"
  •     BBC Русская служба "Изнасилование Берлина: неизвестная история войны" / BBC Україна "Зґвалтування Берліна: невідома історія війни"
  •     Virtual Azərbaycan "Berlinin zorlanması"
  •     Гефтер. "Олег Будницкий: «Дневник, приятель дорогой!» Военный дневник Владимира Гельфанда"
  •     Гефтер "Владимир Гельфанд. Дневник 1942 года"
  •     BBC Tiếng Việt "Lính Liên Xô 'hãm hiếp phụ nữ Đức'"
  •     Nicolas Bernard "La Guerre germano-soviétique, 1941-1943" Tome 1
  •     Nicolas Bernard "La Guerre germano-soviétique, 1943-1945" Tome 2
  •     Эхо Москвы "ЦЕНА ПОБЕДЫ: Дневники лейтенанта Гельфанда"
  •     Renato Furtado "Soviéticos estupraram 2 milhões de mulheres alemãs, durante a Guerra Mundial"
  •     Вера Дубина "«Обыкновенная история» Второй мировой войны: дискурсы сексуального насилия над женщинами оккупированных территорий"
  •     Еврейский музей и центр толерантности "Презентация книги Владимира Гельфанда «Дневник 1941-1946»"
  •     Еврейский музей и центр толерантности "Евреи в Великой Отечественной войне"
  •     Сидякин & Би-Би-Си. Драма в трех действиях. "Атака"
  •     Сидякин & Би-Би-Си. Драма в трех действиях. "Бой"
  •     Сидякин & Би-Би-Си. Драма в трех действиях. "Победа"
  •     Сидякин & Би-Би-Си. Драма в трех действиях. Эпилог
  •     Труд "Покорность и отвага: кто кого?"
  •     Издательский Дом «Новый Взгляд» "Выставка подвига"
  •     Katalog NT "Выставка "Евреи в Великой Отечественной войне " - собрание уникальных документов"
  •     Вести "Выставка "Евреи в Великой Отечественной войне" - собрание уникальных документов"
  •     Радио Свобода "Бесценный графоман"
  •     Вечерняя Москва "Еще раз о войне"
  •     РИА Новости "Выставка про евреев во время ВОВ открывается в Еврейском музее"
  •     Телеканал «Культура» Выставка "Евреи в Великой Отечественной войне" проходит в Москве
  •     Россия HD "Вести в 20.00"
  •     GORSKIE "В Москве открылась выставка "Евреи в Великой Отечественной войне"
  •     Aгентство еврейских новостей "Евреи – герои войны"
  •     STMEGI TV "Открытие выставки "Евреи в Великой Отечественной войне"
  •     Национальный исследовательский университет Высшая школа экономики "Открытие выставки "Евреи в Великой Отечественной войне"
  •     Независимая газета "Война Абрама"
  •     Revista de Historia "El lado oscuro de la victoria aliada en la Segunda Guerra Mundial"
  •     עיתון סינאתלה  גביש הסמל ולדימיר גלפנד מספר על חיי היומיום במלחמה , על אורח חיים בחזית ובעורף
  •     Лехаим "Война Абрама"
  •     Elhallgatva "A front emlékezete. A Vörös Hadsereg kötelékében tömegesen és fiatalkorúakon elkövetett nemi erőszak kérdése a Dél-Vértesben"
  •     Libertad USA "El drama de las alemanas: violadas por tropas soviéticas en 1945 y violadas por inmigrantes musulmanes en 2016"
  •     НГ Ex Libris "Пять книг недели"
  •     Брестский Курьер "Фамильное древо Бреста. На перекрестках тех дорог"
  •     Полит.Ру "ProScience: Олег Будницкий о народной истории войны"
  •     Олена Проскура "Запiзнiла сповiдь"
  •     Полит.Ру "ProScience: Возможна ли научная история Великой Отечественной войны?"
  •     Das Buch "Владимир Гельфанд. Дневник 1941 - 1946"
  •     Ahlul Bait Nabi Saw "Kisah Kelam Perempuan Jerman Setelah Nazi Kalah Perang"
  •     北 京北晚新视觉传媒有限公司 "70年前苏军强奸了十万柏林妇女?"
  •     Преподавание истории в школе "«О том, что происходило…» Дневник Владимира Гельфанда"
  •     Вестник НГПУ "О «НЕУБЕДИТЕЛЬНЕЙШЕЙ» ИЗ ПОМЕТ: (Высокая лексика в толковых словарях русского языка XX-XXI вв.)"
  •     Fotografias da História "Memórias esquecidas: o estupro coletivo das mulheres alemãs"
  •     Archäologisches Landesmuseum Brandenburg "Zwischen Krieg und Frieden" / "Между войной и миром"
  •     Российская газета "Там, где кончается война"
  •     Народный Корреспондент "Женщины освобождённой Европы глазами советских солдат: правда про "2 миллиона изнасилованых немок"
  •     Fiona "Военные изнасилования — преступления против жизни и личности"
  •     军 情观察室 "苏军攻克柏林后暴行妇女遭殃,战争中的强奸现象为什么频发?"
  •     Независимая газета "Дневник минометчика"
  •     Независимая газета "ИСПОДЛОБЬЯ: Кризис концепции"
  •     East European Jewish Affairs "Jewish response to the non-Jewish question: “Where were the Jews during the fighting?” 1941–5"
  •     Niels Bo Poulsen "Skæbnekamp: Den tysk-sovjetiske krig 1941-1945"
  •     Olhar Atual "A Esquerda a história e o estupro"
  •     The book of Stefan-Ludwig Hoffmann, Sandrine Kott, Peter Romijn, Olivier Wieviorka "Seeking Peace in the Wake of War: Europe, 1943-1947"
  •     Walter de Gruyter "Germans into Allies: Writing a Diary in 1945"
  •     Blog in Berlin "22. Juni – da war doch was?"
  •     Steemit "Berlin Rape: The Hidden History of War"
  •     Estudo Prático "Crimes de estupro na Segunda Guerra Mundial e dentro do exército americano"
  •     Громадське радіо "Насильство над жінками під час бойових дій — табу для України"
  •     InfoRadio RBB "Geschichte in den Wäldern Brandenburgs"
  •     "شگفتی های تاریخ است "پشت پرده تجاوز به زنان برلینی در پایان جنگ جهانی دوم
  •     Hans-Jürgen Beier gewidmet "Lehren – Sammeln – Publizieren"
  •     The book of Miriam Gebhardt "Crimes Unspoken: The Rape of German Women at the End of the Second World War"
  •     Русский вестник "Искажение истории: «Изнасилованная Германия»"
  •     凯 迪 "推荐《柏林女人》与《五月四日》影片"
  •     Vix "Estupro de guerra: o que acontece com mulheres em zonas de conflito, como Aleppo?"
  •     Universidad del Bío-Bío "CRÍMENES DE GUERRA RUSOS EN LA SEGUNDA GUERRA MUNDIAL (1940-1945)"
  •     "المنصة  "العنف ضد المرأة.. المسكوت عنه في الحرب العالمية الثانية
  •     Книга. Олег Шеин "От Астраханского кремля до Рейхсканцелярии. Боевой путь 248-й стрелковой дивизии"
  •     Sodaz Ot "Освободительная миссия Красной Армии и кривое зеркало вражеской пропаганды"
  •     Sodaz Ot "Советский воин — освободитель Европы: психология и поведение на завершающем этапе войны"
  •     企 业头条 "柏林战役后的女人"
  •     Sántha István "A front emlékezete"
  •     腾 讯公司& nbsp; "二战时期欧洲, 战胜国对战败国的十万妇女是怎么处理的!"
  •     El Nuevo Accion "QUE LE PREGUNTEN A LAS ALEMANAS VIOLADAS POR RUSOS, NORTEAMERICANOS, INGLESES Y FRANCESES"
  •     Periodismo Libre "QUE LE PREGUNTEN A LAS ALEMANAS VIOLADAS POR RUSOS, NORTEAMERICANOS, INGLESES Y FRANCESES"
  •     DE Y.OBIDIN "Какими видели европейских женщин советские солдаты и офицеры (1944-1945 годы)?"
  •     Magyar Tudományos Akadémia "Váltóállítás: Diktatúrák a vidéki Magyarországon 1945-ben"
  •     歷 史錄 "近1萬女性被強姦致死,女孩撩開裙子說:不下20個男人戳我這兒"
  •     Cyberpedia "Проблема возмездия и «границы ненависти» у советского солдата-освободителя"
  •     NewConcepts Society "Можно ли ставить знак равенства между зверствами гитлеровцев и зверствами советских солдат?"
  •     搜 狐 "二战时期欧洲,战胜国对战败国的妇女是怎么处理的"
  •     Ranker "14 Shocking Atrocities Committed By 20th Century Communist Dictatorships"
  •     Эхо Москвы "Дилетанты. Начало войны. Личные источники"
  •     Журнал "Огонёк" "Эго прошедшей войны"
  •     이 창남 외 공저 "폭력과 소통 :트랜스내셔널한 정의를 위하여"
  •     Уроки истории. XX век "Книжный дайджест «Уроков истории»: советский антисемитизм"
  •     Свободная Пресса "Кто кого насиловал в Германии"
  •     EPrints "Взаємовідносини червоноармійців з цивільним населенням під час перебування радянських військ на території Польщі (кінець 1944 - початок 1945 рр.)"
  •     Pikabu "Обратная сторона медали"
  •     Озёрск.Ru "Война и немцы"
  •     Імекс-ЛТД "Історичний календар Кіровоградщини на 2018 рік. Люди. Події. Факти"
  •     יד ושם - רשות הזיכרון לשואה ולגבורה "Vladimir Gelfand"
  •     Atchuup! "Soviet soldiers openly sexually harass German woman in Leipzig after WWII victory, 1945"
  •     Книга Мириам Гебхардт "Когда пришли солдаты. Изнасилование немецких женщин в конце Второй мировой войны"
  •     Coffe Time "Женщины освобождённой"
  •     Дилетант "Цена победы. Военный дневник лейтенанта Владимира Гельфанда"
  •     Feldgrau.Info - Bоенная история "Подборка"
  •     Вечерний Брест "В поисках утраченного времени. Солдат Победы Аркадий Бляхер. Часть 9. Нелюбовь"
  •     Геннадий Красухин "Круглый год с литературой. Квартал четвёртый"
  •     Аргументы недели "Всю правду знает только народ. Почему фронтовые дневники совсем не похожи на кино о войне"
  •     Fanfics.me "Вспомним подвиги ветеранов!"
  •     VietInfo "Hồng quân, Nỗi kinh hoàng của phụ nữ Berlin năm 1945"
  •     Книга: Виталий Дымарский, Владимир Рыжков "Лица войны"
  •     Dozor "Про День Перемоги в Кіровограді, фейкових ветеранів і "липове" примирення"
  •     East European Jewish Affairs "Review of Dnevnik 1941-1946, by Vladimir Gel’fand"
  •     The book of Harriet Murav, Gennady Estraikh "Soviet Jews in World War II: Fighting, Witnessing, Remembering"
  •     TARINGA! "Las violaciones masivas durante la caída de Berlín"
  •     ВолиньPost "Еротика та війна: спогади про Любомль 1944 року"
  •     Anews "Молодые воспринимают войну в конфетном обличии"
  •     RTVi "«Война эта будет дикая». Что писали 22 июня 1941 года в дневниках"
  •     Tribun Manado "Nasib Kelam Perempuan Jerman Usai Nazi Kalah, Gadis Muda, Wanita Tua dan Hamil Diperkosa Bergantian"
  •     The book of Elisabeth Krimmer "German Women's Life Writing and the Holocaust: Complicity and Gender in the Second World War"
  •     ViewsBros  "WARTIME VIOLENCE AGAINST WOMEN"
  •     Xosé Manuel Núñez Seixas "El frente del Este : historia y memoria de la guerra germano-soviética, 1941-1945"
  •     اخبار المقطم و الخليفه " إغتصاب برلين الكبير"
  •     Русская семерка "В чьем плену хуже всего содержались женщины-военные на Второй мировой"
  •     Mail Online "Mass grave containing 1,800 German soldiers who perished at the Battle of Stalingrad is uncovered in Russia - 75 years after WWII's largest confrontation claimed 2 mln lives"
  •     PT. Kompas Cyber Media "Kuburan Massal 1.800 Tentara Jerman Ditemukan di Kota Volgograd"
  •     Công ty Cổ phần Quảng cáo Trực tuyến 24H "Nga: Sửa ống nước, phát hiện 1.800 hài cốt của trận đánh đẫm máu nhất lịch sử"
  •     LGMI News "Pasang Pipa Air, Tukang Temukan Kuburan Masal 1.837 Tentara Jerman"
  •     Quora "¿Cuál es un hecho sobre la Segunda Guerra Mundial que la mayoría de las personas no saben y probablemente no quieren saber?"
  •     "مجله مهاجرت  "آنچه روس‌ها در برلین انجام دادند!
  •     Музейний простiр  "Музей на Дніпрі отримав новорічні подарунки під ялинку"
  •     Bella Gelfand. Wie in Berlin Frau eines Rotarmisten Wladimir Gelfand getötet wurde  .. ..
  •     The book of Paul Roland "Life After the Third Reich: The Struggle to Rise from the Nazi Ruins"
  •     O Sentinela "Dois Milhões de Alemãs: O Maior Estupro em Massa da História foi um Crime Aliado-Soviético
  •     Stratejik Güvenlik "SAVAŞ DOSYASI : TARİHTEN BİR KARE – 2. DÜNYA SAVAŞI BİTİMİNDE ALMANYA’DA KADINLARA TOPLU TECAVÜZLER"
  •     Агентство новостей «Хакасия-Информ» "Кто остановит шоу Коновалова?"
  •     Isralike.org "Цена победы. Военный дневник лейтенанта Владимира Гельфанда"
  •     Robert Dale “For what and for whom were we fighting?”: Red Army Soldiers, Combat Motivation and Survival Strategies on the Eastern Front in the Second World War
  •     "طرفداری "پایان رویای نازیسم / سقوط امپراطوری آدولف هیتلر
  •     Das Buch von Kerstin Bischl "Frontbeziehungen: Geschlechterverhältnisse und Gewaltdynamiken in der Roten Armee 1941-1945"
  •     Русская семерка "Красноармейцы или солдаты союзников: кто вызывал у немок больший страх"
  •     Kibalchish "Фрагменты дневников поэта-фронтовика В. Н. Гельфанда"
  •     History Magazine "Sõjapäevik leitnant Vladimir Gelfand"
  •     Magazine online "Vojnový denník poručíka Vladimíra Gelfanda"
  •     theБабель "Український лейтенант Володимир Гельфанд пройшов Другу світову війну від Сталінграда до Берліна"
  •     Znaj.UA "Жорстокі знущання та масові вбивства: злочини Другої світової показали в моторошних кадрах"
  •     Gazeta.ua "Масові вбивства і зґвалтування: жорстокі злочини Другої світової війни у фотографіях"
  •     PikTag "Знали вы о том, что советские солдаты ИЗНАСИЛОВАЛИ бессчетное число женщин по пути к Берлину?"
  •     Kerstin Bischl  "Sammelrezension: Alltagserfahrungen von Rotarmisten und ihr Verhältnis zum Staat"
  •     Конт "Несколько слов о фронтовом дневнике"
  •     Sherstinka "Német megszállók és nők. Trófeák Németországból - mi volt és hogyan"
  •     Олег Сдвижков "Красная Армия в Европе. По страницам дневника Захара Аграненко"
  •     X-True.Info "«Русские варвары» и «цивилизованные англосаксы»: кто был более гуманным с немками в 1945 году"
  •     Veröffentlichungen zur brandenburgischen Landesarchäologie "Zwischen Krieg und und Frieden: Waldlager der Roten Armee 1945"
  •     Sherstinka "Szovjet lányok megerőszakolása a németek által a megszállás alatt. Német fogságba esett nők"
  •     Dünya Haqqinda "Berlin zorlanmasi: İkinci Dünya Müharibəsi"
  •     Dioxland "NEMŠKIM VOJAKOM JE BILO ŽAL RUSKIH ŽENSK. VSE KNJIGE SO O: "VOJAŠKIH SPOMINIH NEMŠKEGA..."
  •     Actionvideo "Gewalt gegen deutsche Frauen durch Soldaten der Roten Armee. Entsetzliche Folter und Hinrichtungen durch japanische Faschisten während des Zweiten Weltkriegs!"
  •     Maktime "Was machten die Nazis mit den gefangenen sowjetischen Mädchen? Wer hat deutsche Frauen vergewaltigt und wie sie im besetzten Deutschland gelebt haben"
  •     Музей «Пам’ять єврейського народу та Голокост в Україні» отримав у дар унікальні експонати
  •     Sherstinka "Что творили с пленными женщинами фашисты. Жестокие пытки женщин фашистами"
  •     Bidinvest "Brutalitäten der Sowjetarmee - Über die Gräueltaten der sowjetischen "Befreier" in Europa. Was haben deutsche Soldaten mit russischen Frauen gemacht?"
  •     Русский сборник XXVII "Советские потребительские практики в «маленьком СССР», 1945-1949"
  •     Academic Studies Press. Oleg Budnitskii: "Jews at War: Diaries from the Front"
  •     Gazeta Chojeńska "Wojna to straszna trauma, a nie fajna przygoda"
  •     Historiadel.net "Crímenes de violación de la Segunda Guerra Mundial y el Ejército de EE. UU."
  •     화 요지식살롱 "2차세계대전 말, 소련에게 베를린을 점령당한 '독일 여자들'이 당한 치욕의 역사"
  •     The Global Domain News "As the soldiers did to captured German women"
  •     Quora "Você sabe de algum fato da Segunda Guerra Mundial que a maioria das pessoas não conhece e que, provavelmente, não querem saber?"
  •     MOZ.de "Als der Krieg an die Oder kam – Flucht aus der Festung Frankfurt"
  •     Музей "Пам'ять єврейського народу та Голокост в Україні". "1 березня 1923 р. – народився Володимир Гельфанд"
  •     Wyborcza.pl "Ryk gwałconych kobiet idzie przez pokolenia. Mało kto się nim przejmuje"
  •     Cноб "Женщина — военный трофей. Польский историк о изнасилованиях в Европе во время Второй мировой"
  •     Refugo "O estupro da Alemanha"
  •     Historia National Geographic "la batalla de berlín durante la segunda guerra mundial"
  •     Politeka "Росіянам напередодні 9 травня нагадали про злочини в Німеччині: «Заплямували себе...»"
  •     Акценты "Советский офицер раскрыл тайны Второй мировой: рассказал без прикрас"
  •     БелПресса "Цена Победы. Какой была военная экономика"
  •     Lucidez "75 años de la rendición nazi: Los matices del “heroísmo” soviético"
  •     UM CANCERIANO SEM LAR "8 de Maio de 1945"
  •     Lasteles.com "La Caída de la Alemania Nazi: aniversario de la rendición de Berlin"
  •     Cloud Mind "Violence Against Women: The Rape Of Berlin WW2"
  •     Музей "Пам'ять єврейського народу та Голокост в Україні" "8 ТРАВНЯ – ДЕНЬ ПАМ’ЯТІ І ПРИМИРЕННЯ"
  •     Lunaturaoficial "LIBROS QUE NO HICIERON HISTORIA: EL DIARIO DE LOS HORRORES"
  •     CUERVOPRESS "El drama oculto de las violaciones masivas durante la caída de Berlín"
  •     EU Today "The Rape of Berlin: Red Army atrocities in 1945"
  •     Издательство Яндекс + История будущего "Настоящий 1945"
  •     Вне строк "Похищение Берлина: зверства Красной армии в 1945 году"
  •     Frankfurter Allgemeine Zeitung "Erlebt Russland eine neue Archivrevolution?"
  •     The book of Beata Halicka "The Polish Wild West: Forced Migration and Cultural Appropriation in the Polish-german Borderlands, 1945-1948"
  •     Twentieth-Century Literature “A World of Tomorrow”: Trauma, Urbicide, and Documentation in A Woman in Berlin: Eight Weeks in the Conquered City
  •     Märkische Onlinezeitung "Sowjetische Spuren in Brandenburgs Wäldern"
  •     Revue Belge de Philologie et d’Histoire "Soviet Diaries of the Great Patriotic War"
  •     Der Spiegel "Rotarmisten und deutsche Frauen: "Ich gehe nur mit anständigen Russen"
  •     ReadSector "Mass grave of WWII Nazi paratroopers found in Poland contains 18 skeletons and tools with swastikas"
  •     ИноСМИ "Der Spiegel (Германия): «Я гуляю только с порядочными русскими"
  •     Actionvideo "Jak naziści szydzili z rosyjskich kobiet. Gwałt w Berlinie: nieznana historia wojny"
  •     Graf Orlov 33 "ДНЕВНИК В. ГЕЛЬФАНДА советского офицера РККА"
  •     Deutsche Welle  "Послевоенная Германия в дневниках и фотографиях"
  •     Deutsche Welle  "За что немки любили в 1945 году лейтенанта Красной армии?"
  •     Elke Scherstjanoi "Sieger leben in Deutschland: Fragmente einer ungeübten Rückschau. Zum Alltag sowjetischer Besatzer in Ostdeutschland 1945-1949"
  •     SHR32 "Rus əsgərləri alman qadınlarına necə istehza etdilər. Alman qadınlarını kim zorlayıb və onlar işğal olunmuş Almaniyada necə yaşayıblar"
  •     Детектор медіа "«Гра тіней»: є сенс продовжувати далі"
  •     Historia provinciae "Повседневная жизнь победителей в советской зоне оккупации Германии в воспоминаниях участников событий"
  •     Portal de Prefeitura "Artigo: “FRAU, KOMM!” O maior estupro coletivo da história
  •     Pikabu "Извращение или традиция, потерявшая смысл?"
  •     Русская Семерка "Владимир Гельфанд: от каких слов отказался «отец» мифа об изнасиловании немок советскими солдатами"
  •     Институт российской истории РАН "Вторая мировая и Великая Отечественная: к 75-летию окончания"
  •     Kozak UA "Як "діди" німкень паплюжили в 1945 році"
  •     Dandm "Cómo los nazis se burlaron de las mujeres rusas. Mujeres rusas violadas y asesinadas por los alemanes"
  •     Permnew.Ru "«Диван» Федора Вострикова. Литобъединение"
  •     Neurologystatus "Violence women in the Second World War. Shoot vagas: why soldiers rape women"
  •     Brunilda Ternova "Mass rapes by Soviet troops in Germany at the end of World War II"
  •     The book Stewart Binns "Barbarossa: And the Bloodiest War in History"
  •     Книга. Новое литературное обозрение: Будницкий Олег "Люди на войне"
  •     Леонід Мацієвський "9 травня – День перемоги над здоровим глуздом. Про згвалтовану Європу та Берлін"
  •     Полит.Ру "Люди на войне"
  •     #CОЦИАЛЬНАЯ ИСТОРИЯ #ПАМЯТЬ "Владимир Гельфанд: месяц в послевоенном Берлине"
  •     Новое литературное обозрение "Ирина Прохорова, Олег Будницкий, Иван Толстой: Люди на войне"
  •     Georgetown University "Explorations in Russian and Eurasian History": "Emotions and Psychological Survival in the Red Army, 1941–42"
  •     Forum24 "Co se dělo se zajatými rudoarmějkami? Jaký byl osud zajatých žen z Wehrmachtu?"
  •     Радио Свобода "Война и народная память"
  •     Лехаим "Двадцать второго июня..."
  •     Русская семёрка "Как изменилось отношение немок к красноармейцам в 1945 году"
  •     Исторический курьер "Героизм, герои и награды: «героическая сторона» Великой Отечественной войны в воспоминаниях современников"
  •     Коммерсантъ "Фронт и афронты"
  •     Русская семёрка "Владимир Гельфанд: что не так в дневниках автора мифа об «изнасилованной» Германии"
  •     Medium "The Brutal Rapes of Every German Female from Eight to Eighty"
  •     One News Box "How German women suffered largest mass rape in history by foreign solders"
  •     "نیمرخ "نقش زنان در جنگها - قسمت اول: زنان به مثابه قربانی جنگ
  •     Bolcheknig "Що німці робили з жінками. Уривок з щоденника дівчини, яку німці використовували як безкоштовну робочу силу. Життя в таборі"
  •     Nrgaudit "Рассказы немецких солдат о войне с русскими. Мнения немцев о русских солдатах во время Второй мировой войны"
  •     Музей "Пам'ять єврейського народу та Голокост в Україні "На звороті знайомого фото"
  •     Новое литературное обозрение. Книга: Козлов, Козлова "«Маленький СССР» и его обитатели. Очерки социальной истории советского оккупационного сообщества"
  •     Sattarov "Mga babaeng sundalo sa pagkabihag ng Aleman. Kabanata limang mula sa librong "Pagkabihag. Ito ang ginawa ng mga Nazi sa mga nahuling kababaihan ng Soviet"
  •     Política Obrera "Sobre “José Pablo Feinmann y la violación en manada"
  •     Эхо Москвы "Цена победы. Люди на войне"
  •     SHR32 "How Russian soldiers mocked German women. Trophies from Germany - what it was and how. Who raped German women and how they lived in occupied Germany"
  •     Олег Сдвижков: "«Советских порядков не вводить!»  Красная армия в Европе 1944—1945 гг."
  •     Livejournal "Чья бы мычала"
  •     Newton Compton Editori. Stewart Binns "Operazione Barbarossa. Come Hitler ha perso la Seconda guerra mondiale"
  •     Kingvape "Rosa Kuleshovs Belichtung. Rosa Kuleshov ist die mysteriöseste Hellseherin der Sowjetzeit. Zwischen rot und grün"
  •     Kfdvgtu الجوائز من ألمانيا - ما كان عليه وكيف. الذين اغتصبوا الألمانية وكيف عاش في ألمانيا المحتلة
  •     nc1 "Αναμνήσεις στρατιωτών πρώτης γραμμής για Γερμανίδες. Οι απόψεις των Γερμανών για τους Ρώσους στρατιώτες κατά τον Β' Παγκόσμιο Πόλεμο"
  •     ik-ptz "Was haben deutsche Soldaten mit russischen Mädchen gemacht? Das haben die Nazis mit gefangenen sowjetischen Frauen gemacht"
  •     مراجعة عسكرية  نساء أوروبا المحررات من خلال عيون الجنود والضباط السوفيت (1944-1945)
  •     nc1 "Scrisori de soldați ruși despre germani. Cum au șocat femeile sovietice pe ocupanții germani"
  •     中 新健康娱乐网 "柏林战役德国女人 70年前苏军强奸了十万柏林妇女?"
  •     "پورتال برای دانش آموز. خودآموزی،  "نازی ها با زنان اسیر چه کردند؟ نحوه آزار نازی ها از کودکان در اردوگاه کار اجباری سالاسپیلس
  •     Русская Семерка "Каких штрафников в Красной Армии называли «эсэсовцами»"
  •     Голос Народу "Саша Корпанюк: Кто и кого изнасиловал в Германии?"
  •     Gorskie "Новые источники по истории Второй мировой войны: дневники"
  •     TransQafqaz.com "Fedai.az Araşdırma Qrupu"
  •     Ik-ptz "What did the Nazis do with the captured women. How the Nazis abused children in the Salaspils concentration camp"
  •     Евгений Матонин "22 июня 1941 года. День, когда обрушился мир"
  •     Ulisse Online "Per non dimenticare: orrori contro i bambini"
  •     Наука. Общество. Оборона "«Изнасилованная Германия»: из истории современных ментальных войн"
  •     Quora "Por que muitos soldados estupram mulheres durante guerras?"
  •     Stefan Creuzberger "Das deutsch-russische Jahrhundert: Geschichte einer besonderen Beziehung"
  •     პორტალი სტუდენტისთვის "როგორ დასცინოდნენ რუსი ჯარისკაცები გერმანელებს"
  •     Зеркало "Где и когда русское воинство ЧЕСТЬ потеряло?"
  •     WordPress.com Historywithatwist "How Russia has used rape as a weapon of war"
  •     Mai Khôi Info "Lính Liên Xô 'hãm hiếp phụ nữ Đức'"
  •     EU Political Report "Russia is a Country of Marauders and Murderers"
  •     "بالاترین  "روایت ستوان روس «ولادیمیر گلفاند» از «تجاوز جنسی» وحشیانه‌ی ارتش سرخ شوروی به «زنان آلمانی»/عکس
  •     TCH "Можемо повторити": як радянські солдати по-звірячому і безкарно ґвалтували німецьких жінок
  •     인사 이트 "2차 세계 대전 때에도 독일 점령한 뒤 여성 200만명 성폭행했던 러시아군"
  •     Pravda.Ru "Fake news about fake rapes in Ukraine to ruin Russian solder's image"
  •     Alexey Tikhomirov "The Stalin Cult in East Germany and the Making of the Postwar Soviet Empire, 1945-1961"
  •     Дилетант "Олег Будницкий / Человек на фоне эпох / Книжное казино. Истории"
  •     The Sault Star "OPINION: Suffering of children an especially ugly element of war"
  •     El Español "Por qué la Brutalidad del Ejército Ruso se Parece más a una Novela de Stephen King que de Orwell"
  •     Ratnik.tv "Одесса. Еврейский вопрос. Дорогами смерти"
  •     Алексей Митрофанов "Коммунальная квартира"
  •     Militaergeschichtliche Zeitschrift "Evakuierungs‑ und Kriegsschauplatz Mark Brandenburg"
  •     Raovatmaytinh "Phim cấp 3 tội ác tra tấn tình dục và hiếp dâm của phát xít đức phần 1"
  •     Apollo.lv "Kā Otrais pasaules karš noslēdzās ar PSRS armijas veiktu masveida izvarošanas kampaņu Vācijā"
  •     Как ў Беларусі "Who raped whom in Germany" / "Кто кого насиловал в Германии"
  •     Konkretyka "Діди-ґвалтівники, або міф про «воїнів-освободітєлєй»"війни"
  •     LinkedIn "Grandfathers-rapists, or the myth of "warriors-liberators"​. Typical Russian imperial character"
  •     Danielleranucci "Lit in the Time of War: Gelfand, Márquez, and Ung"
  •     Смоленская газета "Истинная правда и её фальшивые интерпретации"
  •     Дзен "Я влюбился в портрет Богоматери..." Из фронтовых дневников лейтенанта Владимира Гельфанда
  •     Дзен "Праздник Победы отчасти горек для меня..." Зарубежные впечатления офицера Красной армии Гельфанда
  •     UkrLineInfo "Жiноча смикалка: способи самозахисту від сексуального насилля в роки Другої світової війни"
  •     Memo Club. Владимир Червинский: "Одесские истории без хэппи энда"
  •     Thomas Kersting, Christoph Meißner, Elke Scherstjanoi "Die Waldlager der Roten Armee 1945/46: Archäologie und Geschichte"
  •     Goldenfront "Самосуд над полицаями в Одессе в 1944 году: что это было"
  •     Gedenkstätten Buchenwald "Nach dem Krieg. Spuren der sowjetischen Besatzungszeit in Weimar 1945-50: Ein Stadtrundgang"
  •     Historia National Geographic "la segunda guerra mundial al completo, historia del conflicto que cambió el mundo"
  •     સ્વર્ગારોહણ  "કેવી રીતે રશિયન સૈનિકોએ જર્મન લોકોની મજાક ઉડાવી"
  •     Absorbwell "Causas Y Consecuencias De La Segunda Guerra Mundial Resumen"
  •     לחימה יהודית  א. יהודים בצבא האדום
  •     Український світ "«Можем повторіть» — про звірства російських солдат під час Другої світової війни"
  •     Oleg Budnitskii, David Engel, Gennady Estraikh, Anna Shternshis: "Jews in the Soviet Union: A History: War, Conquest, and Catastrophe, 1939–1945"
  •     Andrii Portnov "Dnipro: An Entangled History of a European City"
  •     Татьяна Шишкова "Внеждановщина. Советская послевоенная политика в области культуры как диалог с воображаемым Западом"
  •     The Chilean "Roto". "VIOLADA"
  •     Дзен "Немок сажайте на мохнатые мотороллеры". Что сделали с пленными немками в Советском Союзе"
  •     ProNews "Σιλεσία 1945: Με εθνοκάθαρση η πρώτη τιμωρία των Γερμανών για τα εγκλήματα τους στο Β΄ ΠΠ"
  •     Livejournal "Одесситы - единственные в СССР - устроили самосуд в 1944 году"
  •     Scribd "Estupro em Massa de Alemãs"
  •     Музей «Пам’ять єврейського народу та Голокост в Україні» ЦЬОГО ДНЯ – 100-РІЧЧЯ ВІД ДНЯ НАРОДЖЕННЯ ВОЛОДИМИРА ГЕЛЬФАНДА
  •     Davidzon Radio "Владимир Гельфанд. Шокирующий дневник войны". Валерия Коренная в программе "Крылья с чердака"
  •     Quora "Open to the weather, lacking even primitive sanitary facilities, underfed, the prisoners soon began dying of starvation and disease"
  •     Infobae "El calvario de las mujeres tras la caída de Berlín: violaciones masivas del Ejército Rojo y ola de suicidios"
  •     Научная электронная библиотека "Военные и блокадные дневники в издательском репертуаре современной России (1941–1945)"
  •     Historywithatwist "How Russia has used rape as a weapon of war"
  •     Periodista Digital "Las terribles violaciones ocultas tras la caída de Berlín"
  •     Tạp chí Nước Đức "Hồng quân Liên Xô, nỗi kinh hoàng của phụ nữ Berlin năm 1945"
  •     "زیتون | سایت خبری‌ تحلیلی زیتون "بدن زن؛ سرزمینی که باید فتح شود!
  •     Enciclopedia Kiddle Español "Evacuación de Prusia Oriental para niños"
  •     Ukraine History "Діди-ґвалтівники, або міф про «воїнів-визволителів». Типовий російський імперський характер"
  •     Локальна  Історiя "Жаске дежавю: досвід зустрічі з "визволителями"
  •     Tamás Kende "Class War or Race War The Inner Fronts of Soviet Society during and after the Second World War"
  •     museum-digital berlin "Vladimir Natanovič Gel'fand"
  •     知乎 "苏联红军在二战中的邪恶暴行"





  •